Эпоха войн

Я была лишь слабой женщиной, сломавшейся под грузом свалившихся на меня обязанностей. Но даже та глупая миссия, возложенная на меня божественной тварью, носящейся имя Аматэрасу, в момент потери не оказалась достаточно веской причиной, чтобы я не совершила глупость.   И я ее совершила.   Гребанная богиня или кем она была – разрушила мой мир.   Все было бы по-другому, воскреси она меня раньше. Но нет, я вернулась к жизни уже после того, как Мадара был убит моим младшим братом. Я не знала причин наверняка – в хрониках были лишь сухие факты, но могла предполагать, что он нашел доказательства моего убийства с попустительства кого-то из деревни. Предположительно Тобирамы. В этом и была причина его гнева и нападения на наше детище.   Но сейчас…   Это было уже неважно.   Печать, подавляющая эмоции, сделанная на скорую руку с катализатором в виде собственной крови, а не чакропроводящих чернил, нанесенная на изгиб шеи, оказалась на диву крепкой вещью. И если любая иная печать, нанесенная чернилами, сходила с тела после смерти, с этой пришлось жить несколько лет.   Смерть.   Кратковременное эфемерное ощущение полёта и резкий рывок обратно.   Остановившееся сердце сделало первый удар.   Душно.   И пыльно.   Перед глазами помимо деревянного неровного потолка кружила пыль. И мерзкий запах перегара.   Свесить ноги с кровати не получилось, а вот создать целую какофонию от шума падающих и звенящих пустых и не пустых бутылок - запросто. В воздухе запахло пресноватым запахом дешевого саке.   Запой.   Поморщилась, силком отправляя себя в душ.   Но душ не помог.   Прислонившись лбом к грязной плитке в душе, который на самом деле душем назвать было сложно…. Плитка и шланг, ну и плюс занавески. В общем, пыталась прийти в себя.   Сдохла от похмелья?   Похоже.   Иначе не объяснить появление истинной внешности.   Голова была пустой и не болела. Хоть какой-то плюс от извращённого бессмертия.   Тупая дура.   Тупая. Мать. Его. Дура.   О чем я думала, рисуя нательный фууин без подготовки и без кистей одним рванным дранным и смазанным куском крови?!   Очевидно, что не головой.   Безрассудство Узумаки в жопе заиграло, Риз?!   Уперла взгляд в зеркало, впиваясь им в собственный изгиб шеи, наблюдая девственно чистую кожу.   И очевидно, что печать вышла кривой и сильной, раз развеялась от смерти. Очередной и не первой.   Смерть.   Обычно это кратковременное эфемерное ощущение полёта и резкий рывок обратно.   Свои нескончаемые попытки умереть, смешавшиеся в один эпизод, я помнила досконально. Это первое, что обрушилось на мой мозг, едва я задумалась о смерти, стоя под ледяным душем. Жаль, что плохо помнила, что было между сотней попыток умереть.   Теперь извинения Изуны хотя бы обрели смысл.   Хотя я так и не поняла: извинялся ли он за мое бессмертие или за то, что я воскресла после смерти Мадары?   Мадара.   Натягивая на тело грязный и сальный комплект одежды, я пыталась вспомнить, что происходило со мной за…долгие месяцы? Годы? Не важно. Просто пыталась вспомнить, ибо криворукая печать оказалась достаточно сильной, раз слетела после сотой попытки сдохнуть.   Глупо было надеяться, что получится сдохнуть от передозировки алкоголем, если уж даже полное уничтожение не приводило к смерти. Но попыток я не оставляла. В конце концов, особого выбора не было. Как и желания.   Хотя, насколько я вспомнила, в последнее время попытки убить себя я свела скорее к экспериментам, привязанным к скорости воскрешения. Выяснилось, что чем меньше были повреждения тем скорее меня, ‘принудительно’ возвращало в тело, хотя при сильных повреждениях, вплоть до полного уничтожения, при мысленном посыле и желании воскреснуть, тело восстанавливалось быстрее. Душа парила над мертвым телом, его кусками, пеплом или прахом, без возможности удалиться подальше.   Тем удивителен был тот факт, что живое тело вполне себе пускало кровь, а раны заживали при помощи ирьениндзюцу как обычно. Иными словами, ‘живое’ тело было вполне обычным и живым. Воскрешение срабатывало лишь при смерти. В зависимости от степени повреждений зависел и вид воскрешения.   Например, как выяснилось, если вырвать сердце - новое вырастало не из чего. Так и воскресла однажды с одним сердцем в груди и с раздавленным в руке. А при более серьёзных внешних повреждениях тело восстанавливалось буквально из пыли, пепла и остатков.   Оставался один вариант, который пока не могла реализовать из-за отсутствия идей. Полное уничтожение. Чтобы не осталось ничего. Даже пыли и праха.   Пожалуй, именно с такими невесёлыми мыслями, я вывалилась из комнаты в снятом трактире, спускаясь на первый этаж, служивший баром.   Мужчина за стойкой проводил меня оценивающе-брезгливым взглядом, протирая кружки.   -      Протрезвела?   -      Умерла и воскресла.   -      Похоже на правду, - поставил на стол похлебку и стакан воды.   -      А нормальной еды нет?   Интересно, чем я платила?   И где я?   -      Теперь точно понятно, что протрезвела. До этого было плевать, что жрать.   Я брезгливо поморщилась.   -      Что за город?   -      Сэцуко. Портовый.   -      А страна? – хотя и так было понятно, что я в пустыне. Спертый горячий воздух. Лето?   -      Ветер.   Желание надраться при отсутствии печати, подавляющей эмоции, никуда не делось. Хорошо, что организм все ещё требовал еды, воды и вполне себе пьянел. Иначе можно было выть.   -      Долго я тут? – шестеренки в голове заскрипели, с трудом выдавая мне одну картину за другой.   -      Две недели. – мужчина, в котором я с трудом чувствовала чакру, благо гражданский, сменил брезгливый взгляд на нейтральный, подавая уже нормальную еду – яичницу, кусок мяса и хлеба.   -      А год? Какой сейчас год? – бармен и владелец таверны в ответ вновь посмотрел нечитаемым взглядом, - от создания Суны?   -      Почти девять.   Прикрыла глаза.   Почти три года с момента смерти Мадары и два с моего воскрешения.   -      Были у тебя, видимо, причины, нажираться в хлам две недели без остановок. - мужик хмыкнул, - раз протрезвела, скажу тебе спасибо.   -      За что? - оторвала взгляд от уже пустой тарелки.   -      За годовую выручку.   И чем я платила?   Два года.   Долго же продержалась косорукая печать.   Удивительно, что вообще держалась, потому что, как оказалось, сдохнув, я потеряла не только призывы, связь с метками для пространственных техник и сигнальную фууин, но и все нательные фууины, кроме шести: три накопителя, фууин на глубинные воспоминания и два фууина на скорость и силу.   Пропала даже бьякуго.   Иными словам, откатило меня в развитии обратно лет на двенадцать. Если быть точнее – ровно до того момента, когда Мадара нацепил на меня поводок в виде ожерелья, подаренного Изуной.   И как я, дура тупая, в свое время этого не заметила?   Как за семь лет, прошедших между появлением этого ошейника и смертью, я, мать его, не заметила, что не постарела ни на день?!   Хотя и так было понятно «как».   Инстинктивно подправляла возраст личины Риз, ориентируясь на прошедшее время, потому что техника перевоплощения не росла вместе с телом. А про истинное лицо за столько лет забыла – так сильно срослась с именем Риз, что забыла про себя настоящую.   Но факт остается фактом – гребанный ошейник каждый раз после смерти откатывал меня на двенадцать лет назад. Исчезли нательные фууины, что я нанесла себе за это время, но тем интереснее было то, что криворукая печать подавления эмоций держалась два года и сотню смертей. Слабела, но, черт возьми, не исчезала целых два года!   Боль от смерти Мадары за эти два года никуда не делась – я отчетливо помнила тонны выпитого алкоголя и литры пролитых слез. Но боль глушилась мерзостью по отношению к самой себе. Мерзостью за то, что я оказалась слаба. Духом.   Благо, что даже под печатью хватило ума не лезть на территорию страны Дождя.   Полгода назад, когда действие печати начало ослабевать, а рассудок немного протрезвел после очередной смерти, я выцепила на границе Дождя и Огня патрульный отряд с единственным представителем клана Эафура в нем.   Оказалось, что в Дожде появилась своя, пусть и мелкая, скрытая деревня. И Эафура поступили на службу. Поэтому отряд не состоял полностью членов родного клана.   Сцапала бедную двенадцатилетнюю девчушку, которую лично не знала, наградила ее парочкой заковыристых печатей и получила ответ о судьбе Кагами. Жив, здоров, живет все также в клане. Мне этого оказалось достаточно. Пока что я была эмоционально не готова к встрече с ним.   Да и зачем?   Помнить обо мне девчонка не должна была - хорошенько подтерла ей память наскоро нарисованной печатью забвения и для верности наградила не слабым, но не смертельным ударом по затылку.   Каждый раз, когда я вспоминала Кагами перед глазами возникал придуманный образ дряхлого старика, что томился в коконе чакры в далеком будущем.   Имя у дряхлого старика тоже было – Учиха Саске.   Но до его рождения еще лет тридцать, так что спешить было некуда.   Я бы…наверняка смогла. Наверняка.   Попыталась бы пережить произошедшее, но вновь поняла, что слишком слаба духом.   Столь слаба духом, что не могла решиться чего бы мне хотелось больше – разнести Коноху, убить собственных братьев или позволить себе очередную слабость длиною в два года, пить, рыдать и превращаться в подобие тех людей, которые были противны мне самой?   Я была противна сама себе, вот только ничего сделать с этим не могла.   Остаток дня ушел на то, чтобы найти в этой дыре чернила для фууиндзюцу и создать нормальный нательный фууин, а не то, что вышло в прошлый раз. Временное подспорье, которое должно было слететь со следующей смертью.   Фууин работал стабильно.   Все мысли будто ушли на второй план и не причиняли столь сильную боль. Я помнила про все утраты, осознавала каждое свое действие, но боль попросту притупилась.   Видимо, в этот раз фууин не вышел столь кривым.   Хозяин таверны даже пожелал удачи больше так не надираться, но напоследок объявил, что, когда я решу в следующий раз уйти в запой, он непременно будет рад меня видеть. Или точнее мой кошелек.   Пейзаж вокруг выглядел умиротворяющим, но тут определенно чего-то не хватало. После всех этих бумажно-деревянных домиков в Конохе, скрытых в листве выращенного Хаширамой леса, было удивительно увидеть каменные строения под палящим солнцем, пусть и на берегу бухты.   Вокруг сновали люди, особенно это чувствовалось при приближении к порту.   Занятное зрелище. Оказалось, что Сэцуко не просто портовый город в стране Ветра, а один из немногих городишек, построенных в окружении оазиса. Поэтому и столько народу, что несвойственно для простого города или же деревни.   Всего полчаса прогулки на спертом от жары воздухе и желание надраться появилось вновь.   Пожалуй, именно с такими невеселыми мыслями, я развернулась, направляясь обратно в сторону таверны.   Но в последний момент взгляд мазнул по стоящим в порту кораблям, и я неловко пошатнулась, оборачиваясь обратно к воде. Сморщилась, раскрывая сенсорику, в попытках понять, что именно зацепило взгляд.   Сделала шаг в сторону, отходя с дороги и прижимаясь ближе к каменному зданию.   Вновь мазнула взглядом по кораблям и сощурилась.   Интересно.   Хм.   Шесть кораблей, пять из которых я чувствовала за счет копошащихся людишек, а вот шестой видела, но не чувствовала. Взгляд зацепился за фигуру двух людей, что умело скрывали чакру. Умело, но не для меня.   Вот один из них сделал шаг на палубу и пропал из сенсорной области, хотя я видела его удаляющуюся фигуру.   Интересно.   Скользнула взглядом по второму из пары. Опознавательных знаков нет, наглухо закутан в плащ. Уровень чакры определить было сложно, но вот стихийный окрас…огонь и земля. Классика для страны Огня.   Вот только мы в стране Ветра.   В полуметре от меня прошел еще один мужчина. Молния и воздух.   Прикрыла глаза, сосредотачиваясь.   Параллельно улице двигалась чуть большая группа – пять человек и все владельцы земли.   А с правого бока к кораблю подходило почти два десятка суйтонщиков.   Все группы целенаправленно двигались в сторону скрытого от моей сенсорики корабля, но держали друг от друга дистанцию.   Скрыла собственную чакру на манер гражданского и двинулась следом. Одним словом – приключений захотелось, хотя казалось печать должна была привести мысли в адекватное состояние.   Вновь чуть было не сбилась с шага там, где исчезла первая группа из страны Огня. Пусто. Неужели никак не проверяют приходящих?   Едва я оказалась на борту, почувствовала, как пространство вокруг схлопнулось и я оказалась отрезана от внешнего мира. Если быть точнее – я его не чувствовала. Зато вот весь корабль полыхнул так ярко, что вновь сбилась с шага, привлекая к себе ненужное внимание.   Черт. Будто бы за эти два года растеряла все навыки.   -      Стоять. – наперерез никто не дернулся, а вот остановиться пришлось. – Откуда будешь?   И, как назло, рядом каменным изваянием застыл обладатель райтона. Высокий мускулистый, темнокожий.   Можно было придумать легенду, можно было потопить весь корабль и прирезать всех обладателей чакры и потом разбираться, можно было придумать еще с десяток планов. Вместо этого я шагнула вперед, наклоняясь к толстоватому мужичку, что охранял вход в трюм.   -      Разве трупу это нужно знать?   Мда.   Мужичок в отрубе, посерел, побледнел, и похоже обделался.   Догадалась же спародировать ментальный удар от Аматэрасу, переделав его в концентрированную ки. Даже шиноби из Кумо шарахнулся в сторону, но остался в сознании, что удивительно. Смерил меня не то настороженным, не то восхищенным взглядом и даже приоткрыл дверь, пропуская вперед.   Рабский рынок.   Это ведь ты привела меня сюда, Аматэрасу?   Никогда не страдала верой в знаки и подарки судьбы. И уж тем более не поверю, что ушла в запой случайным образом в городке, где торгуют людьми. Детьми.   Будь я на воздухе – закинула бы голову, сощурила глаза и пообещала бы потратить жизнь, но добраться до этой божественной суки, но на деле я была в грязном темном трюме и видеть могла лишь клетки. Да и кого я обманываю – не мне тягаться с богом, если уж я сдохла от собственной глупости и недальновидности.   Хочет Аматэрасу Мир – она его получит. Остается надеяться, что ей хватит благородства хотя бы после этого отпустить меня и дать по-человечески сдохнуть, отправившись в Чистый мир. Хотелось бы верить, что этот Чистый мир вообще существует.   Сцепила зубы, скользя взглядом по клеткам. Взрослые, дети.   Клетки явно готовил не самоучка.   Фууин-поглотители чакры были на прутьях, и столь сильно подпитаны чакрой и умело нарисованы, что сомнений в причастности Узумаки у меня не было. Практически у всех детишек старше трех и взрослых были переломаны пальцы рук – это было видно. С такими травмами печати не сложить, нужно сначала ломать по новой и сращивать, чтобы у кейракукей появился доступ к чакро-каналам в пальцах.   Десятка три шиноби без опознавательных знаков сновали туда – сюда, рассматривая товар, чем также, собственно, занималась и я, попутно прощупывая пространство.   Младенцев здесь не было.   Всего чуть больше трех десятков клеток. Пятеро детишек в возрасте трех – пяти лет, десяток в возрасте от пяти до десяти, оставшиеся пятнадцать – в возрасте от пятнадцати до двадцати.   Из-за кого ты привела меня сюда, Аматэрасу?   И привела ли все-таки?   Порядка пятнадцати охранников, из которых десяток уровня джоунина, трое уровня чунина и двое генинов. И это не считая «гостей», высматривающих товар. Даже будь у меня желание освободить всех – я бы не справилась, не причинив вреда заключенным. Кто-нибудь наверняка сможет выбраться и тогда здесь начнется столпотворение. При этом, я так и не придумала способ не откатываться к внешности Арису Сенджу при смерти.   -      Господа!   Я мазнула взглядом по говорившему мужчине. Отсутствие кейракукей выдавало в нем гражданского. Да и выглядел он соответствующе.   -      Мы напоминаем Вам правила торговли. Вы можете обратиться к распорядителям с целью узнать стоимость понравившейся зверушки. В том случае, если покупателей несколько – начинается аукцион.   И вот тогда мой взгляд зацепился за нее.   Медленным шагом направилась в дальний угол трюма.   Сцепила зубы.   -      Как тебя зовут? - я присела на карточки рядом с клеткой, которая была лишь на пару сантиметров больше ребёнка.   Но девочка сжалась в такой комок, что места хватило бы ещё для одного ребёнка.   Словно затравленный зверёк она взглянула на меня, вжимаясь спиной в прутья. Предсказуемо не ответила, я же чуть приподняла край капюшона, окрашивая тонкую прядь в алый оттенок. Надеюсь, это ей поможет успокоиться.   Кратковременную смену цвета она оценила, судя по расширявшимся зрачкам.   Распорядитель – широкоплечий мужчина с обезображенным шрамами лицом и гладким затылком объявился тут же.   -      Интересует?   -      Стоимость? – я всеми силами сдерживала рвущийся наружу гнев, выпрямляясь во весь рост.   -      Двадцать миллионов рё.   До лестницы, ведущей наружу, порядка пятидесяти метров. На пути – не меньше десятка шиноби, которых просто невозможно убить и обезоружить с ребенком на руках в ограниченном пространстве.   -      Беру.   Мужчина изумленно выгнул брови, с сомнением оглядывая меня.   -      Как платить будете?   -      Какие варианты?   -      Деньги, артефакты, информация, равноценный обмен.   Денег и артефактов у меня, разумеется, не было.   -      Ребенок с мокутоном подойдет?   -      Вы хотите обменять владельца мокутона на Узумаки?   Идиоты!   И как хорошо, что они такие идиоты. Даже не представляют кого схватили и попробовали продать. Даром, что двадцать миллионов ре. Предложи бы они выкуп самим Узумаки – те бы заплатили все баснословные двести миллионов. Если не больше. Правда, после этого убили бы всех, но тем не менее.   -      Она –Узумаки. Даром, что девчонка. Для меня – куда более интересная кандидатура, чем мальчишка с мокутоном.   -      И где вы возьмете ребенка с мокутоном?   -      Распечатаю. Или мне прямо здесь его достать?   Сопровождающий едва дернул уголком губ и наклонился, открывая клетку. Схватил ребенка за лодыжку и рванул на себя, не обращая внимания на ее слабый попытки сопротивляться.   -      Она мне нужна с целыми ногами. – без особых проблем выдрала девчонку, висящую вверх ногами, из его руки и опустила на землю рядом с собой. – Будь послушной и не дергайся. А ты – веди.