Однажды...

Люди всегда смеются над ними, глядя вслед. Незнающих забавляет эта пара, и они не перестают их обсуждать, обвинять, не верить... Не верить в то, что он смог полюбить её, несмотря на грубость и жестокость в себе, а она действительно восхищается им, несмотря на уродливость мужчины. Людям вокруг не понять их мир. Им никогда не поверить в это счастье. Кисаме высок, смугл и очень груб. Невоспитанный — как отзывались о нём все знакомые. Его тело сильное, массивное, с нечеловеческой мощью, но брюнет капризен и недоверчив. Его кожа холодна, как и взгляд светлых янтарных глаз, но в душе пылает пламя, когда он в очередной раз выходит из себя и кричит во всё горло, почти рыча. Он — настоящий зверь, скалящий свои острые зубы на всех, кто смеет противостоят ему. В его стареньком телефоне нет сотни номеров друзей, только тройка имён, но самых лучших и верных. Со стороны кажется, что он одинок и несчастен, но он гораздо счастливее, чем все взятые сплетники за его спиной. Кисаме гораздо благороднее, чем они. Хинату любят окружающие за её скромность и доброту. Эта невысокая брюнетка всегда помогает окружающим, лишь загадочно улыбаясь в ответ на сплетни и враньё, которые ей рассказывают её "друзья" каждый день, клевеща на её любимого Кисаме. Девушка молчит и даже не просит замолчать. Эти глупые, нелепые фразы только забавляют её, словно наспех придуманные сказки о небывалом чудовище. Он не такой. Она знает правду, и это настоящая тайна. Их совместная тайна. Хината любит носить платья. Длинные, ниже колен, и свободные, скрывающие её округлые формы. В них она похожа на ребёнка. На невинную школьницу, особенно когда идёт рядом с ним. Ручка брюнетки кажется крохотной и белоснежной, когда покоится на мускулистой и темнокожей руке Кисаме, которую он всегда по-особому выставляет в её сторону, чтобы ей было удобней. В её руках всегда плетёная большая корзинка, когда они вместе идут за продуктами по вечерам. В некоторых местах видны грубые узлы, которые сплели грубые руки, но Хината умело исправляла это, окружая их яркими узорами цветов и птиц, чтобы увести внимание окружающих завистливых глаз от маленьких недочётов на этой корзинке — маленьком символе их крепких уз, которые они сплели вместе. Её Кисаме не умеет ошибаться, он лишь делает вещи особенными, узнаваемыми и необычными. Никто и никогда не верил в него так, как Хьюга. Его голос подобен грому, но она не вздрагивает и не шарахается его, лишь прижимается сильнее и щебечет ему ответ своим мягким высоким голоском, подобно птице. И плевать, что его шея уже болит смотреть всё время вниз, чтобы любоваться её светлыми серыми глазами, которые сияют ярче бриллиантов, когда она смотрит на него, высоко запрокинув голову, и улыбается. У Хинаты тоже очень болит шея, но она никогда в этом не признается — уж слишком драгоценен каждый взгляд на него. Это людям и непонятно. От этого людям смешно. Только придя домой, они наконец обретают свободу, словно открыв дверь в свой собственный мир без посторонних. Кисаме улыбается и шутит, по-прежнему громко и грубо, но ей нравится. В их квартире нет ни единой сломанной вещи — это всё Он, её потрясающий идеальный мужчина. Она мечтательна и невнимательна, а он быстр и ловок. Хината постоянно роняет с высоких шкафов посуду, а Кисаме ловит её, наслаждаясь алым румянцем на щеках девушки от смущения и шёпотом её нежно-розовых губ: — Прости. Они оба любят ютиться на тесном старом диване, прижимаясь друг к другу, как две половинки одного целого. Хьюга всегда вот так кладёт голову на широкое плечо, которое брюнет по привычке чуть опускает вниз, чтобы ей было удобно. Хината молча читает книгу и слышит стук огромного сердца мужчины, а Кисаме может часами смотреть телевизор, переключая скучные каналы один за другим, боясь показать, что он скучает, и этим потревожить свою Жемчужину. Один маленький шорох или движение — и она испуганно вскакивает, глядя на время. Зачиталась, с кем не бывает. Бросая испуганный и полный вины взгляд на мужчину, она никогда не успевает произнести слова извинения, потому что он тут же целует её, не в силах больше терпеть. — Прости, — за неё говорит Кисаме с усмешкой и наслаждается стеснением, волной нахлынувшим на бледное лицо девушки. Она всегда сверху, но не потому, что ей это нравится, а потому, что мужчина боится навредить ей. Случайно увлечься и оставить некрасивый след на хрупком теле, не позволяя себе даже сжать в руках тонкую женскую кисть, лишь положить огромные ладони на мягкие нежные бёдра, помогая смущающейся Хинате двигаться. Они вместе уже несколько лет, но она смущается так же, как в первый раз, стесняясь снять футболку или натягивая на грудь плед. В жизни Кисаме не было ничего нежнее, чем её кожа и тихие стоны, снова напоминающие пение птиц. Никогда прежде ему не было так холодно, когда распущенные волосы брюнетки холодным шёлком падали на его тело и плавно скользили по нему, оставляя после себя дорожку маленьких мурашек на смуглой коже. Никогда ранее ему не было так жарко, когда маленькие горячие ладошки гладили щёки и грубые скулы, обжигая своей нежностью. Иногда молодые люди сами не понимали, зачем в их доме кровать. Они засыпали вдвоём на старом жёстком диване. Ноги Кисаме смешно свисали с края, почти доставая стопами до пола, а Хината по-детски обнимала его огромное тело, уснув прямо на нём, щекоча умиротворённым дыханием широкую грудь. Они спали так до самого утра, не беспокоя друг друга. Утром они снова выходили вместе: мужчина хищно улыбался, прижимая к себе девушку за хрупкие плечи, игнорируя смешки за спиной. Людей снова забавляла их разница в росте и непохожесть друг на друга. "Грозный Великан и маленький Ангел", — шептали им вслед, а Хината протягивала Кисаме большую коробку с бенто, перевязанную тёмно-синей тканью с вышитым именем мужчины. Он наклонялся низко-низко, чтобы поцеловать её, а брюнетке приходилось вставать на самые носочки, чтобы дотянутся до его губ. Ну и что, что между ними разница почти в сорок сантиметров. Ничто не имеет разницы, когда между ними есть что-то общее — любовь. Разве людям это понять? Пока они чувствуют одинаково, она будет восхищаться им, а он — дорожить ею, оставаясь глухими к чужому мнению.