Мертвые не едят

       Я думала, что большего извращенца, чем мой демон, и сыскать нельзя. О нет, как я ошиблась! Такой извращенец был и звался Елизаветой Александровной. Одна из наших историчек. Крашеная дура, читающая с планшетки яойные фанфики (я точно знаю, я сама лично подсматривала) и одновременно проповедующая нам христианские ценности и истинную мораль в духе «А Маша и Саша опять целовались в коридоре! Как это нехорошо!» У, стерва, каких поискать. И ладно стерва, так еще и дура. Это надо было – дать нам проект и поставить в пары насильно. В нашем дружном коллективе! У нас все всегда было хорошо с парами. Я, разумеется, с Ларой, Ленька с Чесноком – тихони прекрасно находили общий язык и умудрялись делать проекты, кажется, словом не перекинувшись. Серый был со Львом, точнее, делал весь проект за него, а заодно и презентовал. Лиля работала с Любашей, и кто на ком висел, кто кому что делал – тайна за семью печатями. Ну а спокойный удав Лео был вечным третьим и обычно приставал либо к Чесноку с Ленькой, либо к нам с Ларой. И все всегда было хорошо! Мы точно знали, что именно такими командами у нас получаются хорошие проекты. Так нет же, эта стерва решила все переставить по-своему, и поставила мальчиков с девочками для «укрепления коллектива»! И кто еще пел трели про мораль??? Ларе достался Лев, мне – Чеснок! Вот ведь несправедливость!        После распределения я подошла к Чесноку:        – Ну, как будем проект делить, идеи есть?        Мне не ответили, только головой покачали. Вот какие мы гордые!        – Слышь, у меня дома книга есть по нужному периоду. Я ее посмотрю. А ты... ну, – я смутилась: тяжело говорить с человеком, который тебя даже не замечает! Смотрит в окно, жует яблоко. Я ему не грязь под ногами!        – Ну, ты, – я подсела на соседнюю парту. – Ты меня слышишь?        – Чего тебе, Люська? – не может быть, на меня обратили внимание! Быть не может.        – Я, между прочим, о проекте говорю, за который нам с тобой поставят одну оценку, - я помахала перед носом Чеснока рукой, чтобы проверить, а не спит ли он с открытыми глазами.        – Ну, и?        – Что «ну, и»? – вспылила я. – Ты... это... того… в интернете хоть материал посмотри. Спишемся сегодня в контакте.        Мне молчаливо кивнули и снова отвернулись к окну. Нет, может, я в чем-то не права? Может, я его обидела? Ну что за ужас!        По дороге домой я слушала «Арию»: я только что открыла для себя этот коллектив и еще не успела заслушать его до дыр. Люблю я музыку, только петь не умею. Всегда хотела пойти на вокал, но все мама со своим «У тебя нет слуха. Ты и так в школе не успеваешь. Какой тебе вокал?» Эх, мама, мама.        Я полностью погрузилась в «Последний закат» и очнулась только когда поняла, что рядом со мной идут. И явно не случайный человек, такой давно бы обогнал меня или отстал. Я судорожно вынула наушники из ушей и подняла голову. Чеснок! Вот ведь кого не ждали.        – Привет, Демон, – сухо поздоровалась я. Пусть паршивец даже не думает, что я простила ему шутку с Асгардом. Никогда не прощу. До самой смерти.        – Демон? – переспросил Чеснок. – Почему «демон»?        Вот ведь блин! Ошиблась!        – Не бери в голову, – махнула я рукой. – Чего надо?        – Я с тобой.        – Куда? – я округлила глаза.        – Проводить до дома.        – Чего? – я остановилась как вкопанная: ну точно демон.        – Обсудить. Проект, – Чеснок смотрел на меня невидящими глазами.        Не, а в школе его обсудить никак нельзя было?        – Ну пошли, – кивнула я. – У тебя есть идеи получше интернета?        – У меня деда историк.        – Так что ж ты молчал?        – Ему можно позвонить, но лучше составить конкретные вопросы, а не спрашивать абстрактно.        – Ща составим, не вопрос, – я достала телефон и открыла в нем новое сообщение. Всю дорогу до дома мы придумывали вопросы. Точнее, придумывала я, а Чеснок их формулировал настолько однозначно, насколько это было вообще возможно. А он не такой и плохой. Вдали от школы. Но нет, я другому отдана, я буду век ему верна! Моя судьба – демон и спасение этого мира или его мира, пока не знаю от чего.        Мы остановились у подъезда.        – Спасибо, что проводил, – я чмокнула Чеснока в щечку. Тот от меня едва не отскочил и покрылся таким румянцем! Ну прямо кисейная барышня.        – Здравствуй, доча!        Я чуть не подпрыгнула на месте: ко мне незаметно, со спины подошла мама с продуктами.        – Привет. Ты рано, – промямлила я. – Мама, это Чес... Лука. Мой одногруппник.        – Здравствуйте, – пробормотал тихо Лука, еще больше смутившись.        – Добрый вечер, – ответила мама.        – Ну все, я пойду, – я помахала рукой Чесноку и забрала у мамы тяжелую сумку. – Спишемся вечером в контакте.        Пока мы поднимались по лестнице, я успела рассказать маме о проекте и о вынужденном сотрудничестве с Лукой. Мама смотрела на меня как-то подозрительно и, казалось, не верила ни единому моему слову. Ну что сегодня за день такой!        Разложив продукты в холодильник, я уже хотела было удалиться в свою комнату, как меня нагнал вопрос мамы. Вот угадайте с трех раз, какой? Ну, разумеется «Есть будешь?» О чем же еще может спрашивать сердобольная родительница? Привычно брякнув «нет», я почти уже повернула ручку спасительной двери, ведущей в мою комнату, как тут до моего слуха донеслось:        – Люсь, поди сюда.        – Ну что еще? – я развернулась на сто восемьдесят градусов и побрела обратно на кухню. Мама чистила картошку и смотрела «След» – фанатка детективов.        – Нужна помощь? – участливо спросила я.        – Мне – нет, – мама покачала головой, а я внутренне похолодела, – а вот тебе, кажется, да.        – Мне? – переспросила я. О нет, боги Асгарда, Мидгарда, Олимпа, Египта, Австралии, Африки, все вы, существующие и нет, придите мне на помощь, я вас умоляю! Только не это!        – Люда, что происходит? – мама поставила картошку на огонь и присела на диванчик. – Ты уже несколько месяцев ничего не ешь, дома не появляешься. Я купила твои любимые яблоки Фуджи – они сгнили, я оставила тебе макароны на выходные и нашла их потом в помойке!        Я мысленно дала себе подзатыльник: черт, я и в самом деле забыла в тот день выбросить мусор.        – Я на диете, – невнятно промямлила я, присаживаясь на стул.        – Была бы на диете, заказывала бы мне кефиры или йогурты, знаю я тебя, – покачала головой мама. – Ты сожительствуешь с кем-то? Этот мальчик тебя кормит? Люся, не молчи, я имею право знать, чем занимается моя дочь после школы. Только не говори, что ты уже пошла по пути ночной бабочки!        Я чуть со стула не грохнулась. Мама что, серьезно? Да я все ночи дома провожу, в своей постельке! Кактус может подтвердить. И толпа мягких игрушек. Днем проститутки не работают. Мама точно что-то не то смотрит. Я мельком глянула в телевизор: какая-то женщина рыдала, сидя напротив полковника... черт, не помню я фамилию этой страшно несимпатичной дамы. Вот прямо как я. А может и в самом деле разреветься? Черт, я же теперь не могу плакать!        – Люся, я жду ответа, – напомнила мама о своем существовании. – Кто тебя кормит?        – Никто, – пробурчала я. – Мертвые не едят!        – И что? – вскинула брови мама. – Хочешь сказать, что ты мертвая?        Я несмело кивнула.        – Люся! Сейчас ремень возьму. Хватит паясничать!        Я сгорбилась. За всю мою жизнь мама всего несколько раз угрожала мне поркой, но еще никогда не приводила угрозы в исполнение. Стало так обидно! Я ей тут душу, понимаешь ли, выплескиваю, признаюсь в своем самом страшном секрете, а она!        – Ну и бери, – огрызнулась я. – Я боли не почувствую. Я мертва! На самом деле мертва. А если не веришь, так дотронься до меня!        Я задрала футболку, обнажая живот и любимый лифчик с котятами.        – На, трогай, – я схватила ее руку и насильно прижала к своему животу. Мама тут же отдернула кисть.        – Тебе надо срочно к врачу. Ты ледяная.        – Да не ледяная я, а комнатная! – крикнула я в ответ. – Комнатная у меня температура. И пульса у меня нет, и сердце не бьется, и не дышу я, если говорить не надо. Ты просто ничего не замечаешь! Все сидишь в своем «Следе» и «Осе» с инспектором Барнаби.        Я резко замолчала и выдохнула. Наверное, также чувствовали себя гномы, когда сказали Бильбо, какая помощь им от него требуется. Вот я и сказала правду. То, что гложило меня последние два месяца. Мама все знает. Теперь это не моя проблема, а ее. Я почувствовала облегчение и непередаваемое желание разрыдаться. Я так не истерила, даже когда демон сказал мне, что я мертва, во время нашей с ним первой встречи. Милый демон, где же ты?        Мама, тем временем, кажется, пришла в себя.        – А ну иди сюда!        Она снова задрала мне рубашку и пощупала, потом попыталась найти пульс на шее, потом расслышать сердцебиение. Я сидела и принципиально не дышала, демонстрируя свои новые возможности. Закончив осмотр, мама вновь опустилась в кресло.        – Рассказывай, как это произошло, – строгим голосом потребовала она. Нет, а злится то она почему? Будто я виновата в том, что умерла. Я рассказала ей о своей смерти, но умолчала о красавце-демоне. Сказала, что кольцо и зелье, поднимающее температуру, появились сами собой с подробнейшими инструкциями. Мама только головой покачала.        – И это моя дочь, – произнесла она, наконец, таким тоном, будто я своей смертью опозорила всю семью до десятого колена включительно. – Чудовище. Ходячий мертвец. Ты мне сразу скажи, Люся, когда действие этой твоей чудо-сыворотки закончится? Мне когда на твои похороны деньги откладывать начинать? Уже сейчас?        – Не знаю, – потупилась я. Я еще никогда не видела, как мама плачет, но сейчас по ее лицу текли редкие слезы, которые она, как ни старалась, не могла унять. Я почувствовала укол совести. Лучше бы она считала меня проституткой, чем трупом.        – Всегда мечтала о том, чтобы моя младшая стала непонятно кем. Я на тебя такие надежды возлагала! Институт, карьера, загородный дом. Баба Глаша завещала бы свой дом Лиде, а баба Соня – тебе. И квартира эта должна была тебе достаться. Ты моя радость, ты моя наследница, а теперь...        Я так и стояла на кухне с открытым ртом. М-да, такого поворота событий я точно не ожидала. Какая же я все-таки дура!