Endgame

До Кенсу заставлял Сэхуна чувствовать себя как минимум некомфортно. Эти неприметные метр с кепкой понижали температуру крови Сэхуна на значительное количество градусов по Цельсию с того самого момента, когда тот впервые к нему прикоснулся в штаб-квартире NIS в Сеуле. Бледная кожа, детское лицо, огромные темные глаза, следящий за каждым его движением, и аккуратно сложенные на коленях руки, когда тот сидел. Он был всегда одет в строгий черный костюм, а его волосы были коротко острижены. Его манера поведения всегда приводила Сэхуна в замешательство. Несмотря на чересчур молодое лицо, в нем чувствовалось что-то такое… он был слишком замкнутым. Агент NSS До Кенсу, глава расследования дела о Ким Сынхване. Чунмен отплевывался от него с вопиющим отвращением. Если южнокорейская Национальная Служба Разведки (NIS) была известна тем, что прятала грязное белье за кулисами политических войн, то NSS была этим грязным бельем. Сокращенно от: Служба Национальной Безопасности, большинство мероприятий NSS – это покрытые завесой тайны операции, якобы секретные миссии, направленные на защиту страны любой ценой. Но слухи об убийствах и похищениях ходили всегда, а существование NSS было и вовсе неофициальным. По сути эту организацию считали мифом до того момента, пока шесть лет назад один скандал не вынудил их стать официальной организацией, правда только в основных государственных органах. Но NSS по-прежнему были сами себе хозяева, и многое там было полно загадок. Организация баррикадировалась со всех сторон мифами, большинство из которых были историями о безжалостных и жестоких агентах NSS и их пренебрежении к любой форме закона и порядка. Они, конечно, не были психопатами-киллерами, какими их частенько все себе представляли, но это было недалеко от истины. Иногда, когда Сэхун смотрел на маленькие ручки До Кенсу, ему не составляло труда нарисовать в голове сцену того, как они смыкаются на его шее. Шесть лет назад NSS провалили тайную операцию, целью которой было внедриться и разгромить деятельность Ким Сынхвана. Во главе дела стоял потрясающе безмозглый тип, и результатом стала смерть неплохого агента, а сама организация была вынуждена внести серьезные коррективы в собственную стратегию, один из которых и вынудил их стать официальным органом и объединиться с другими правительственными органами. Мимо ушей Сэхуна не прошло ничто, что касалось этой гибельной операции, так неслабо повлиявшей на NSS. Это была миссия, о которой знали все, но в реальности никто не имел представления, в чем состояла ее главная цель. Оставалось довольствоваться лишь слухами и предположениями. Неофициально-официальной версией было то, что агент под прикрытием провалил миссию, умудрившись наделать массу дел в NSS и был убит лично Ким Сынхваном. - Несмотря на то, что это была ошибка, вовсе не обязательно постоянно об этом повторять, - сказал Кенсу, и это был первый раз, когда Сэхун увидел, как треснули спокойствие и холод на его лице. Момент мелькания эмоций на лице Кенсу был небольшим, но очевидно, что его задели за живое. В этом чувствовалась… опустошенность. Чунмен рассказал Сэхуну и другую версию – что агент под прикрытием не погиб, а стал предателем и сейчас работает на Ким Сынхвана. В этом и состояла его ошибка, разразившаяся нешуточным скандалом в NSS, который попытались замазать якобы смертью агента. Кенсу никогда не вдавался в подробности по поводу того, почему NSS выбрали именно агента О Сэхуна из NIS для повторного дела о Ким Сынхване шесть лет спустя. - - Я нашел Ким Чонина, который, возможно, тот о ком ты спрашивал, - сказал ему Чондэ за чашкой кофе в небольшом круглосуточном кафе недалеко от их офиса в Пусане. Близилась полночь, и здесь не было ни души - только два парня, связанные полуночным латте, пошутил Сэхун, на что Чондэ изобразил фальшивое подобие улыбки. То, что Чондэ сидел сгорбившись, а его глаза каждые пять минут перебегали с одного предмета на другой, не на шутку волновало. - Ким Чонин. Отмечен как «погибший» шесть лет назад. Сэхун сделал глубокий вдох. - Я нашел его в разделе, имеющем непосредственное отношение к операции с Ким Сынхваном, - голос Чондэ постепенно становился тише. – Не к той, с которой мы имеем дело сейчас, а к той, что была шесть лет назад. К той, о которой все так много говорили. Ты уверен, что это то, куда тебе стоит соваться без ведома Кенсу? Откуда ты вообще знаешь этого человека? Я смог откопать его файл только благодаря тому, что ты дал полное имя. Начиная с корневой папки, к его профайлу не тянулось никаких связей. Тебе ли не знать, что это значит, когда все данные о человеке начисто вычищают? Конечно, Сэхун знал, что это значит, потому что похожее случилось и с ним. Это значит, что профайл принадлежит тайному агенту. Создается новая жизнь, в то время как старая стирается. Это было то, что Сэхун прекрасно знал, но все же он не смог уберечь себя от шока. - И кстати… Я не смог открыть его файл, - Чондэ произнес это с особенным беспокойством, и Сэхун нахмурился, сильно сжимая пальцами кружку. - Почему? - Я не знаю, почему, но, похоже, информация в другой базе данных. Файл отмечен, как «засекреченный», но обычно мне не составляет труда прочесть его, если, конечно, они из системы NSS. Что касается этого… он связан с чем-то извне. Скажу больше, кодировки на нем в разы мощнее, чем в нашей обычной системе. И вот еще что странно - отмечен как «погибший», но статус профайла указывает на то, что он не был отключен. Уверен, это какая-то бюрократическая ошибка, но совпадения в NSS – это последнее, чему я верю. Я не стал копать глубже, потому что понятия не имею, что все это значит. Может быть, ты мне поведаешь, Сэхун? – Чондэ наградил его пристальным взглядом. - Я… нет, я не знаю, - Сэхун покачал головой. Единственным, что он знал наверняка, было то, что Ким Чонин жив. - Сэхун быстро смекнул, что Кай точно не нуждается в защите. По крайней мере, не в той, которую так пытался навязать ему Сынхван. Кай двигался с ленивой грацией и беспечной самоуверенностью, потому что он это заслужил. Внутри него был стальной стержень, и Сэхун видел это в том, как он двигался. И он имел полное право выглядеть предостерегающе. Когда Сэхун смотрел на Кая, он не видел в нем Чонина. Вернее сказать, он не видел того, как Чонин повзрослел, став Каем, с сильными широкими плечами и ленивой ухмылкой на губах. Но чувство опасности, веявшее от Кая, было в милях от светлого смеха Чонина, когда тот приобнимал его за плечи более десяти лет назад. От метрополитена Сеула до залитых солнцем пляжей Пусана… Сэхун удивился бы, окажись это все правдой. Он все еще помнил, как полуобнаженное тело Кая выгибалось под собственническими прикосновениями Сынхвана, его движения с вкраплениями очарования и соблазнения. Он не мог представить, чтобы Чонин, которого он знал, захотел когда-либо… И все же, прикосновения к Каю были так знакомы, что одна мысль об этом разжигала внутри согревающий огонь. Это произошло всего лишь раз, но то чувство привязалось к нему. И Сэхун никак не мог себе объяснить, откуда взялась эта невыразимая ностальгия, заставляющая тосковать. - Были моменты, когда Сэхун даже думал, что он уже слишком стар для этого, но когда Кай в одну субботнюю ночь потянул его на танцпол ЕХО, бесстыдно маня глазами и дерзко ухмыляясь, оказалось невозможным не поддаться. Он пытался сопротивляться, но пальцы Кая, обхватившие его запястье, были горячими и настойчивыми. Так или иначе, он не смог укрыть то, что бесстыдно пялился на Кая все время, пока тот вливал в себя алкоголь в VIP зоне. Не настолько много, чтобы напиться вдрызг, но достаточно, чтобы его покачивающиеся бедра касались Сэхуна немного дольше, чем этого требует случайное прикосновение. Место было забито разгоряченной молодежью, а пульсирующие биты музыки заставляли всех обвиваться вокруг друг друга, скользя грубой тканью по обнаженным участкам кожи. Он предпочел бы не видеть этого, но иногда его глаза невольно цеплялись за отметки на теле Кая. Небольшие синяки вокруг запястий, красные следы под воротником его рубашки. В такие дни губы Кая были более распухшие и красные, чем обычно, когда тот спускался по лестнице. Казалось грехом – не смотреть, но все же Сэхун старался не забывать – смотреть, но не трогать. Словно на белого принца, недосягаемого и, как лед, холодного. Но сейчас Кай сам прикасался к нему, цепляясь ловкими пальцами за петли на поясе его джинсов и позволяя себе запустить руки под его рубашку. Живот Сэхуна задрожал под его прикосновениями, и Кай ухмыльнулся прямо в его скулы, обдавая горячим дыханием лицо Сэ. Толпа со всех сторон давила все сильнее, и в следующий миг кто-то врезался в Кая, толкая его прямо в объятья Сэхуна. Кай не упустил шанса и плотно прильнул к нему, обвивая своими руками за шею, зарываясь в его волосы и слегка сжимая их пальцами. Сэхун сделал резкий вдох, когда Кай протолкнул свое колено между его ног, продолжая плавно покачивать бедрами и не обращая внимание на, еще теснее прижимавшую к Сэхуну, толпу вокруг. Бедра Кая подавались вперед, вперед и вперед к его собственным бедрам, и Сэхун чуть не задохнулся, когда они коснулись образовавшегося бугорка на его джинсах. Удовольствие обжигающим фейерверком стрельнуло вверх по его позвоночнику. Этого точно не следовало делать, но его руки уже собственнически блуждали по задней стороне крепких бедер Кая, а пальцы сами вжимались в упругие, соблазнительные ягодицы под невозможно-обтягивающими белыми джинсами. Белая алкоголичка, в которую Кай был одет, задралась вверх, обнажая ровный загорелый пресс, и Сэхун горячо выдохнул в бесконечно-золотистую кожу, когда Кай обнажил шею, позволяя Сэхуну прижаться губами сначала к ней, а после и к ключицам. Запах кожи Кая пьянил и дурманил. Кончиком носа он прочертил короткую линию на шее Сэхуна и на короткое мгновение захватил тонкую кожу губами. Кай посмотрел на него мутным, возбужденным и бесспорно возбуждающим взглядом, и что-то горячее вспыхнуло внизу живота Сэхуна, когда тот поймал себя на мысли, что ему чертовски этого мало. Он прикусил тонкую кожу на шее Кая, коснулся языком влажной мочки уха и позволил себе проникнуть языком чуть глубже. Сэхун нежно прикусил деликатный наружный изгиб, и удовлетворенно вдохнул, когда Кай неистово задрожал, испугавшись собственной чувствительности. Это было так тепло и влажно, и Сэхун не помнил, когда в последний раз он возбуждался от одного лишь телесного контакта сквозь одежду, а удары битов прошибали тело насквозь. Желание было настолько горячим и сильным, прожигающим кожу изнутри, виски нестерпимо пульсировали, и… Глаза Сэхуна распахнулись, когда он вывернулся из прикосновения Кая. Тошнота подступила к горлу, когда он осознал, что Кай собирался сделать. Глаза Кая были черными во вспышках ламп, и внезапно ухмылка на его губах перестала быть игривой, а на ее краях заплясали грубость и холод. Сэхун скорее почувствовал, нежели действительно услышал слова, слетевшие с губ Кая, заглушающиеся громкой музыкой и разгоряченной толпой. - Я знаю, кто ты.