Endgame

- Ким Сынхван – у руля всех судоходных перевозок, международный торговец и крупнейший дилер оружия Южной Кореи. Обосновавшись в Пусане – самом крупном порту, являет собой одного из главных игроков в торговле оружием в Тихом океане. За последние два десятилетия его флот переправил миллионы тонн оружия в различные конфликтные зоны Тихого океана. АК-47, снайперские винтовки, боеприпасы, минометы, реактивные гранаты, С-4 пластические взрывчатые вещества. Чего бы не пожелало его капризное эго - он это получит. Целые состояния сколотил он за счет продажи на обе стороны конфликта. Уже не осталось ни одного клиента, кто бы не ввязался с ним в дело. Ким Сынхван приложил свою руку ко многим политическим столкновениям, но едва ли его можно назвать политически преданным. Экран переключился на изображения Ким Сынхвана, пожимающего руки различным политическим фигурам из разных углов Азии и Тихого океана. Человеком он был далеко не низким, худым, а его поза была весьма самоуверенной. Он напомнил Сэхуну пантеру - хитрую и опасную: всегда одетый с иголочки, в безупречном костюме; с идеально зализанными назад волосами. Он улыбался почти на каждом фото, но ни на одном эта улыбка не касалась его глаз. Даже на размытом пиксельном изображении ненормальный блеск ледяных глаз заставлял прошивать холодом позвоночник Сэхуна. - Раз он заправляет всеми делами уже двадцать лет, так какого же его до сих пор не поймали? Голубой свет прожектора освещал лицо Кенсу, на котором не было и малейшего намека на то, что речь шла о том, о ком, собственно шла. Его голос был ровным и мягким, словно они тут рассматривали профайл неприметного сельского учителя. - Технически, закона против торговли оружием в Южной Корее, как и во многих других странах, к слову, нет. Он работает с «серыми зонами», но чертовски сложно словить торговца оружием на этом. Плюс ко всему у него есть свои связи и среди некоторых политических особ, в том числе и нашей страны. Немало людей там зависимы от его бизнеса. Кенсу остановился на одном из изображений, и оба – Чунмен и Сэхун – резко втянули воздух, когда узнали в человеке, с которым позировал Сынхван на фото, главу Министерства Обороны их страны. – Только последнее время его действия стали вызывать подозрения - прошел слух, что он пытался продать секретные технологии оружия страны… клиенту, который способен поставить нашу безопасность под угрозу. Конкретных доказательств пока нет, но мы уверены на все сто в наших источниках, собственно, поэтому вы и здесь. - Вы уверены в этом? – включился в разговор Чунмен, нахмурившись в сомнении. Критический взгляд, которым он удостоил Сэхуна, дал весьма не прозрачный намек на предмет его вопроса. – Сэхун, конечно, один из лучших агентов NIS, но он же почти ничего не знает о случае с… - Не переживай, он обо всем будет проинформирован, - Кенсу придвинулся ближе, и бросил недоверчивый взгляд на руку, которой тот потянулся к его руке, лежащей на столе. Внезапный холод прошил кожу, и… Вспышка. Длинные яркие коридоры протянулись от его разума, а огни такие белые, что казалось, они высасывают из него душу… Вспышка. Бессонные ночи в компании с многочисленными камерами видеонаблюдения - бесчисленное множество мониторов мерцали перед ним, цифры и слова, картинки и ритмичные зеленые коды. Глаза нестерпимо жгло, и он затруднялся ответить - от смертельной усталости или от сожаления. Мир был ужасно тихим. Единственным, что он слышал, было его собственное дрожащее дыхание. Вспышка. Лицо Ким Сынхвана. Пронзительные глаза, добрая улыбка… Вспышка. Его рука дернулась, и Сэхун рывком убрал ее прочь, сердце громко колотилось в его груди. На тыльной стороне руки застыл смертельный холод. Кенсу уже ушел. - Кай говорил на местном пусанском диалекте, грубо и незнакомо растягивая слова. Сегодня он был одет в светло-голубую рубашку и обычные темные джинсы, но неведомым образом он выглядел гораздо проще, чем в их первую встречу, когда полуобнаженный, он отдыхал у бассейна. Сэхун прокручивал в голове все те картинки, на которых он видел Кая рядом с Сынхваном. Когда экран переключал размытые пиксельные изображения, взгляд Сэхуна цеплялся за темную кожу, полные пухлые губы, и то, что практически на каждом снимке парень был одет в чисто белое. Белый прекрасно подчеркивал золотистый загар кожи Кая, делая его похожим на холодного, как лед, недосягаемого принца из далекой, залитой солнцем, страны, но до Сэхуна вдруг дошло, что белый отнюдь не был любимым цветом Кая. Просто Сынхван наслаждался тем, как выглядит его любовник в белом, и Кай был вынужден подчиняться. Кай всегда сидел молча на заднем сиденье обтекаемого черного BMW, который он выбирал в небольшой коллекции Сынхвана, с головой уйдя в свой планшет. Вся его поза сквозила неловкостью, а плечи были настороженно напряжены. Но все же иногда, когда Сэхун моргал, он натыкался на пристальный взгляд в зеркале заднего вида. Временами он чувствовал, как эти глаза сверлят дыру в его затылке, тяжесть этого взгляда напрягала и отвлекала. Сэхун катал его по городу, в гимнастический зал, в банк и в клуб ЕХО, в самую жаркую зону, выше пляжа Хэундэ. Сынхван владел одним из крупнейших ночных клубов города и предпочел отдать его в руки своего любовника. - Тебе не помешало бы подстричься. По-любому твои волосы – головная боль каждое утро, - произнес Кай с заднего сиденья. Его глаза встретились с глазами Сэхуна в зеркале заднего вида. – Едем сегодня на пляж, ребенок из Сеула. Кай притащил его в семейный ресторан неподалеку от самого пляжа, где оба с удовольствием позавтракали морепродуктами, луковыми блинчиками и восхитительной ухой с овощами. Пляж Хуэндэ был переполнен людьми и маленькими желтыми кувшинками, и оба уселись наблюдать за людьми в липкий летний полдень, обнимая ладонями холодное, как лед, пиво. Вместо того чтобы пить его, Кай прижимал баночку к разгоряченным щекам, и глаза Сэхуна проследили за крошечной капелькой пота, соскользнувшей вниз по шее парня. Это оказалось удушающе горячо, а воздух был соленым и тяжелым. Сэхун провел рукой по своим влажным от пота волосам, зачесав их назад, и Кай удостоил его улыбкой, которая заключалась в незначительно приподнятых уголках губ. - Тебе идет. Еще бы теперь добиться чего-нибудь жизнерадостного на этом каменном лице. Сэхун усмехнулся и смущенно опустил взгляд. - Понимаешь, все это как-то не совсем похоже на то, чтобы Сынхван реально обо мне заботился, – Кай рассмеялся, прикончив четвертую бутылочку пива. Они вернулись к машине и уже возвращались в Дэдон, когда Кай потянулся за еще одной, растянувшись на сидении позади Сэхуна. – Я не стою и воны. Это просто дело принципа. Просто кто-то где-то накосячил, ну, ты сам понимаешь. Бизнес есть бизнес, но иногда, черт побери, это поле боя. Любовник Криса Ву был лишь одним из ублюдков, оказавшихся в ненужное время в ненужном месте. Так что сейчас за мою голову объявлена цена, - Кай сделал большой глоток пива, его адамово яблоко подскочило вверх, а губы плотно обхватили горлышко. Они опустили все окна - ранний вечерний ветер холодом обдавал щеки. - Сынхван не даст мне умереть только потому, что он ни за что не отдаст победу в руки белого короля. В конечном итоге, я здесь ничтожная пешка. В Кае было что-то, что было до боли знакомым. И это что-то точно не заключалось в том, как он смотрит или говорит, но само его присутствие словно заполняло пустоту внутри Сэхуна. - Очередная попытка грохнуть Кая произошла быстрее, чем он ожидал. Сэхун запомнил, как наблюдал за молодым блондином, который в упор уставился на него широко распахнутыми наивными глазами в отражении зеркала лифта, и подумал, что это просто уму не растяжимо, чтобы такое лицо могло зарабатывать себе на жизнь, перерезая людям глотки. В следующий же момент он увидел, как в поле его зрения сверкнуло острое лезвие. Сэхун почувствовал, как заледенела кровь. Его рука нащупала запястье Кая, стоящего рядом, и Сэхун попытался незаметно завести того за свою спину. Он двигался медленно, в то время как его глаза пристально изучали двух людей, стоявших впереди. Боковым зрением он заметил, как Кай удивленно приподнял бровь, но времени на объяснения уже не было. Лифт остановился четко в тот момент, когда электричество отключилось, и все погрузилось в кромешную тьму. Резкий толчок кабины заставил всех отшатнуться назад, и Сэхун резким рывком дернул Кая за спину, одновременно отталкивая парня, стоящего перед ним. Едва он услышал, как Кай отступил, возмущенно ворча, как что-то тяжелое обрушилось на него, сопровождаемое звуками чего-то рвущегося и неразборчивого бульканья. Сэхун мысленно выругался, отталкивая прочь того, кто на него навалился. Кончики его пальцев стали теплыми и влажными и ему не нужно было видеть, чтоб понять, что кто-то высокий и крепкий, к ужасу Сэхуна, возник между ним и убийцей, который вспорол ему горло, кровь из которой теперь разбрызгивалась по стенам лифта. Он почувствовал, как клинок двинулся к нему прежде, чем это произошло на самом деле, но чистейшим везением было то, что ему удалось дернуться в нужном направлении и избежать ранения. Парень был сумасшедше быстрым, правда, было совершенно очевидным, что он был далеко не типичным подростком. Несмотря на то, что его зажали, Сэхун продолжал противостоять атакам оппонента. Он сделал выпад, почувствовав, как его твердый кулак встретился с чем-то мягким, и насладился хрипом, который издал парень. Сэхун воспользовался моментом, чтобы схватить руку парня и вывернуть ее тому за спину, и услышал лязг ножа, упавшего на пол. Вот чего он действительно не смог предвидеть, так это того, что другой нож выскользнет из рукава свободной от его хватки руки. Лезвие было таким острым, что с легкостью распороло ткань на его рубашке, а заодно и кожу под ней. Сэхун еще не успел почувствовать боль, а жгучая кровь уже заструилась вниз по руке. Сэхун подавился воздухом, и, воспользовавшись его замешательством, противник оттолкнул парня назад - его голова ударилась о стекло прежде, чем раздался громкий треск. Его зрение взорвалось белым, а ноги подкосились. С новым ударом он обнаружил себя соскользнувшим на колени, затылок взорвался болью, а руки закололо острой болью, когда он схватился ими за разбитое стекло на полу. Он не мог чувствовать, что его противник склонился над ним, не мог видеть мелькнувшие конверсы и джинсы прямо перед ним. Он скорее чувствовал, чем видел, как лезвие опустилось вниз. Но клинок ничего не сделал, и раздался пронзительный изумленный крик, после которого Сэхун перестал чувствовать над собой чье-то присутствие. Все произошло в одно мгновение. Кто-то громко выругался, а затем выкрикнул что-то на китайском, после чего раздался лязг где-то над головой. Прежде чем Сэ понял, что произошло, лифт дернулся, и парень снова потерял равновесие, упав назад, а перед глазами одно за другим поплыли белые пятна. Свет вновь загорелся и Сэхун увидел мертвое тело того несчастного, распростертого посреди лифта. Лужа крови уже образовалась под его шеей, а Кай стоял на коленях по другую сторону от него - вся его правая рука была пропитана кровью. Молодой светловолосый китаец сбегал через зияющую дыру в потолке лифта. - Кровь не моя, - произнес Кай, глаза которого были пронзительными и темными, когда Сэхун дотронулся до его руки. Он не был в состоянии четко видеть в кромешной темноте лифта, куда их поймали в ловушку, но он был не настолько глуп, чтоб поверить, что было всего лишь фортуной то, что Кай утопил нож в животе симпатичного белобрысого подростка-китайца, который оказался не подростком вообще, а пресловутым наемным убийцей родом из Пекина. Кровь под кончиками его пальцев была теплой и липкой, но внезапный прилив эмоций от этого прикосновения обжигал гораздо сильнее. Прикосновение к Каю было похожим на возвращение домой. Чувство дежавю не уставало возвращать его к школьным будням, в ту самую осень более десяти лет назад. - Когда Сэхуну было шестнадцать, он встретил парня на крыше своей школы. Сэхуну всегда казалось, что в этом было что-то до банальности волнительное – в том, что после той встречи он не мог выбросить того парня из головы, продолжая молча следовать за ним, необъяснимо привязываясь. Они учились в разных классах, и Сэхун видел его лишь в очень короткие мимолетные секунды около школы. И тем не менее, было что-то такое, из-за чего парень притягивал к себе. Что-то близкое. Что-то волнующее. Его звали Чонин. Смуглая кожа, полные губы, неуклюжие долговязые конечности, улыбающиеся глаза, которые превращались в полумесяцы, когда тот со смехом прижимался к спине Сэхуна, и его костлявые плечи тряслись, когда оба – он и Сэхун – смеялись над очередной глупой шуткой. Возможно, Сэхун чуть-чуть влюбился. Возможно, его первый поцелуй был на той самой крыше. Сэхун не мог прикоснуться к парню, когда тот к нему мог, потому что прикосновения к Чонину заполняли пустоту внутри него. Чуть повзрослев, Сэхуна стал сопровождать невыносимый гул в его собственной голове. Мысли и эмоции, картинки и чувства. Вещи, которых он не знал, потому что они принадлежали людям вокруг него. В десять лет Сэхун перестал рассказывать людям вещи, которые им знать не следовало. Первое время родители были в шоке, но после того, как он научился молчать, они предположили, что его «интуиции» больше нет, и жизнь в их семье вновь стала нормальной. Парень научился игнорировать окружающий его шум, избегать толпы людей и физические контакты. До того момента, когда Ким Чонин, который всегда заполнял его пробелы, прикоснулся первым. Тот факт, что он не смог прочесть человека по прикосновению, здорово его напугал, но позже испуг сменился будоражащим трепетом. Он не мог перестать прикасаться к Чонину, обхватывая пальцами его запястья, поглаживая сзади оголенные участки его шеи и проводя кончиками пальцев по его полным губам. Это было похоже на познавание осязания заново, он чувствовал кожу под своими пальцами начисто лишенную шума и картинок. Чонин лишь смеялся под его пальцами, увеличивая в разы уровни доверия к себе. Чонин не умел постоянно молчать в отличие от Сэхуна, и он сказал, что знает, как перекрыть шум в его голове. Чонин поцеловал его, и прикосновение пальцев Чонина к его лицу было горячим и болезненно навязчивым. Было больно, но понемногу он привыкал. А на следующий год Чонин переехал, и больше они друг друга не видели. Как вспоминал Сэхун, это была «жутко подростковая любовь». Более десяти лет спустя, Сэхун не мог ответить себе на вопрос – а было ли это все на самом деле? Потому что когда он откопал записи самой обширной и доскональной общественной базы данных, составленной и используемой самой мощной подпольной разведкой страны, никакого Ким Чонина в школьных записях не оказалось. По крайней мере, того Чонина, который ему был нужен. Он пробовал все поиски, используя каждую деталь, что он помнил о парне. Адрес. Имя сестры. Ничего. Ким Чонина из средней школы Кёнги, класса 2011 года, не было. Компьютер сообщал, что Ким Чонина попросту никогда не существовало. Все следы парня были стерты из жизни. Он едва переехал в Пусан из сеульской штаб-квартиры NIS, и еще не особо хорошо знал всех в офисе, но пронзительные глаза Ким Чондэ и его неприкрытая неприязнь ко всем политикам офиса вызывали у Сэхуна доверие. К тому же немалую роль играла его репутация самого хитрого хакера в Южной Корее. - Как я понимаю, Кенсу об этом знать не стоит, - ухмыльнулся Чондэ. - Его имя Ким Чонин, - сказал Сэхун, - и я хочу знать, есть ли хоть какие-то сведения о нем во внутренней базе данных NSS. - Надеюсь, ты знаешь, что база данных используется только для информации, имеющей отношение к делам? - Просто поверхностный поиск, - Сэхун воспользовался своей наиболее сдержанной притягательной улыбкой, дополненной глазами-полумесяцами и обещанием обеда в самом дорогом ресторане города. Это всегда срабатывало на большинство людей в его старом офисе NIS, и чаще всего жертвой становился его босс Ким Чунмен. Он вдруг понял, что соскучился. Чондэ поджал губы, но Сэхун знал, что уже выиграл эту битву. Когда они встретились в следующий раз, Чондэ поинтересовался, не хочет тот выпить кофе. Оценив натянутую улыбку Чондэ и тяжесть в его глазах, Сэхун понял, что в кафе они идут вовсе не за кофе.