Круассаны: Любовь с горчинкой

Этот дождь не будет длиться вечно...(с) Ворон

Едва Белль успела дотащить мужчину до дивана, заботливо укутав в плед и приставив сбоку подобранную по дороге трость, как маленький светильник в коридоре, мигнув пару раз, окончательно погас. Особняк погрузился во тьму, а по его окнам застучали первые капли летнего ливня. Городок и его жители за пару минут стали заложникам непогоды. Тем временем Голд заворочался на своем диване, изредка постанывая. Белль осторожно кашлянула: - Если бы вы сказали, где у вас кухня, я бы принесла льда, а заодно и свечей. Голд приподнялся на своем импровизированном ложе и недовольно пробурчал: - По-моему, вы так рьяно взялись мне помогать, что найти вам кухню не составит никакого труда. Белль вздернула брови вверх, но решила не комментировать наглость мужчины. Покалеченный ростовщик принял молчание за ожидание точной инструкции и со вздохом махнул рукой в неопределенную сторону. - По коридору последняя дверь налево. Лед в холодильнике, свечки были на самом верху серванта. Бель вскочила и хлопнула в ладоши. - Так бы сразу!Я мигом! Она вылетела из комнаты в указанном направлении, нашаривая путь руками. Поблуждать пришлось больше, чем она думала - дом был ей не знаком, к тому же кошачьим зрением девушка не обладала. Однако на кухне она быстро взяла все необходимое. На обратном пути она слегка задержалась, разглядывая два портрета на стене коридора - один, изображавший мальчика с подозрительно знакомыми темными глазами, с траурной лентой и висящий посередине, и второй портрет - женщины с голубыми глазами и черными вьющимися волосами, обнимающей молодого Голда, висевшую у самого края стены, так что менее наблюдательному человеку понадобилось бы усилие, чтобы заметить эту фотографию в неосвещенном помещении. Белль задумалась о том, что же послужило исчезновению этих людей из жизни хромоногого ростовщика, и уж не связана ли с этим его травма. Встряхнув головой, она вернулась в гостиную. - А вы не торопились, дорогуша! - как всегда, язвительно проворчал мужчина на диване. - Простите, было нелегко найти путь впотьмах, - пристыженно соврала красавица. Она поставила свечку на стол, положив рядом взятые про запас, и начала вытряхивать лед. - Раздевайтесь, - как можно требовательнее произнесла девушка, поворачиваясь на сидении к изумленному Голду. - Вы же не хотите ехать в больницу? Голд покачал головой, представив, как Вейл - местный главврач с непомерными амбициями ученого для такого захолустья, как Сторибрук, - будет отыгрываться на его измученных костях за ту ренту, что с него брали. Юная Белль просто не оставляла ему выбора. Он снял с себя жилет, снял окончательно галстук, пихнув его в карман брюк, а затем остановился. Не то, чтобы он был недоволен своей внешностью, считал её заурядной,но не более того, просто ему было противно, ("Конечно она не предпочтет такого как я, какому-нибудь смазливому юнцу её возраста"), да и выглядело это почти интимно в свете свечей, а он так и не потрудился как следует представиться. Что-то одно точно требовало исправления. - Зовите меня Николас. - А? - девушка изо всех сил старалась не пялиться на процесс раздевания и дать ростовщику больше личного пространства, но тихий и мягкий голос вырвал её из забытья, заставив обернуться. Как раз вовремя, чтобы успеть разглядеть, как последняя пуговица покинула свое гнездышко, и вот рубаха - кажется, при свете она была цвета насыщенного бургундского, но сейчас казалась почти черной, - открыла торс, ("прям удивительно бледный" - перехватило дыхание молодой девушки), а потом и руки, сильные, но не перекачанные. Она сморгнула дивное видение и обрела ясность мысли. - Что ж, я Белль, будем знакомы. Знаете, на дорогушу мало кому приятно отзываться. - добавила она с улыбкой. Голд проглотил колкость, почувствовав себя совсем виноватым. После всех его "дорогуш" она точно не посмотрит в его сторону. Он педантично сложил рубашку и убрал в сторону. - Командуйте, медсестра Френч, - он попытался изобразить наигранную шутливость, но получилось плохо. - На живот, - приказала Белль. И только тут заметила татуировку на правом предплечье в виде ящерицы. "Тату? Как интересно, - прокомментировала она свое открытие про себя, - у кого-то была бурная молодость". А затем села как можно ближе к мужчине и нежно-нежно погладила ушибленные места рукой, а потом начала водить кристаллами льда, успокаивая кожу, но... совершенно не задумываясь, сколько желаний она распаляет в душе человека под ней. О да! Голд таял, как тот самый лед под нежными и заботливыми руками девушки, а ведь он думал, что успел забыть эти ощущения. Когда первая порция растаяла и небольшой поток скатился вниз, к животу, Голд вздрогнул и не смог сдержать стона. - Где-то ещё болит? - обеспокоенно спросило голубоглазое создание, наклонившись ближе к его уху, будто специально дурманя запахом корицы и сладостей, которым пропиталось. Он собрался с духом. - Нет, все хорошо, - и добавил спустя минуту. - Спасибо, что так заботливы ко мне. Девушка пожала плечами. - Зверь жесток, но есть в нем и жалость. Нет жалости во мне, а значит я не зверь*. Голд присвистнул. - Вам определенно не подходит нынешнее место работы, - а заодно завертелась мысль, какое могло бы. - Я просто люблю читать, - скромно ответила девушка. - Повернитесь. Голд повернулся, но когда она намерилась провести ладонью по телу ростовщика, тот перехватил руку. - Пожалуй, достаточно. Тем более тут почти ничего не болит. - твердо произнес он. Белль не без огорченного вздоха положила кубики льда обратно в блюдце на столике. - Что ж, работа сделана, мне стоит пойти домой. - В такую погоду? - Голд обратил её внимание на набирающий обороты ливень за окном. В подтверждение слов по крыше "чиркнула" ветка обрушенного дерева. Френч нахмурилась. А она ведь даже не сможет предупредить отца, когда тот хватится её утром. Но, может, получится вернуться до наступления рассвета? Она решилась: - Хотите, я сделаю чаю? Голд ухватился за возможность, как утопающий за соломинку. В конце концов, чай ещё ничего не означает - она не пленница тут, и уйдет, когда пожелает. А пока... пока погода на стороне "коварного монстра". Он кивнул. Белль с присущим юности порывом сделала попытку пройти между столом и диваном, совершенно не глядя под ноги. И в следующее мгновение полетела прямо в объятия мужчины, удачно предложившего себя в качестве подушки безопасности. - Ауч! - раздался возмущенный возглас. - Простите, - девушка виновато попыталась слезть с Голда, однако заметив, какой приятной на ощупь были теплые объятия его рук и как её бабочки в животе от танго перешли к исполнению джиги. - Это все ваша трость... Причина и правда была в ней. Но никто не стал вспоминать, кто именно неосторожно оставил её у стола. А Голду пришла в голову мысль, что он вполне обойдется без чая. Лишь бы симпатичная "медсестра" продолжала ластиться к его телу. И понадеялся, что при этом не заметит ни мурашек, стаей окутавших тонкую кожу на груди, ни внезапно севшего голоса "больного". Сама Белль тоже уже не могла сидеть спокойно, когда любимый просил заботы. Хотя отнюдь не такой, какую мог дать ледяной массаж. Она сместила свой вес на здоровую ногу мужчины, а сама медленно и осторожно потянулась к его лицу с поцелуем. Голд ответил, к её удивлению, - вначале скромно, но постепенно наращивая силу и глубину. И вот уже черед девушки таять под блуждающими ласками любимого, примешавшимся к ненасытным поцелуям, опускающимся все ниже и ниже. Она нетерпеливо дергает молнию на платье, и одновременно чувствует, как плоть Голда твердеет, упираясь в низ ее живота, а от жара поцелуев хочется шагнуть за черту сознания. ...Чай подождет. Не стоит отнимать время у влюбленных - его и так мало, лишь до рассвета. _________________________________ * белль цитирует "генриха IV" - У. Шекспира