Нару не любит Рождество

За окном пролетали светящиеся гирлянды и гигантские Санта Клаусы, зазывающие прохожих в магазины. Лин аккуратно вел машину, соблюдая скоростной режим, так что можно было хорошо рассмотреть праздничный город. «Успейте купить подарки к Рождеству!» - торопили вывески. Нару мысленно дивился причудливому узору, который образовался в головах рядовых японцев. Мало было трех религий, притащили в страну еще и парочку чужих. Американский новогодний мифический персонаж Санта Клаус смеется из каждого токийского телевизора, предлагает адептам буддизма и синтоизма купить подарки близким, чтобы поздравить их с рождением католического Сына Божьего - Христа. И обязательно установить ёлку – наследие северных язычников. Восхитительно. Нару невольно вспомнил фразу одной из клиенток, с которой ему довелось общаться еще в Британии. Когда все проблемы были решены, а помощники почти закончили грузить технику, хозяйка дома подошла к нему и задала вопрос, на который Нару так и не нашелся, что ответить: «Подскажите, а как правильно расположить в доме иконы и африканские шаманские маски по фен-шую, чтобы они не перекрывали магического защитного действия друг друга?». К счастью, тогда с ним был Джин. Джин всегда понимал людей, знал, что они хотят услышать. Он отвел женщину в сторону и рассказывал ей что-то минут пять. С братом он так и не поделился «волшебными правилами» расстановки святынь, но женщина осталась очень довольна. Даже выслала вдогонку к оплате коробку бельгийских шоколадных конфет. Джин… Рождество – на самом деле особое время, и за неделю до Сочельника к Джину начинали слетаться неупокоенные души. Они просили его о помощи, просили день и ночь – и он помогал, даже если просьба заставляла его выставить себя дураком при свидетелях или нарушить правила детдома. К Рождеству нарушения и раздражение воспитательниц достигали апогея, и Джина отправляли в карцер, лишая сладостей, праздника, веселых игр и подарка. Но ведь Нару знал, что брат не виноват, напротив, он заслужил праздник больше всех. Ведь он сотворил столько добрых дел! Поэтому в карцер всегда отправлялся Нару. В предпраздничной суете никто и не замечал подмены. - Но ведь ты тоже ни в чем не виноват! - Мир вообще несправедливое место. Я пошел. - Нет, я сам пойду! Ты никогда не остаешься праздновать! Там же весело, Нолл! Правда, весело! - Не думаю, что мне понравится на празднике, Джин. Там много людей, шумно, миссис Нортон опять будет пытаться заставить меня участвовать в глупых играх и конкурсах. Да и сладкое я не люблю. А тебе нравится вся эта чепуха. Иди, празднуй. Мне правда лучше пересидеть всё это в тихом и спокойном карцере. - Ну, раз ты так хочешь… Не скучай, Нолл! Я стащу кусочек рождественского пирога для тебя! Джин убегал в светлую и шумную главную комнату, где уже накрывали праздничный стол, под елкой лежали подарки, и миссис Гилберт неусыпно следила, чтобы никто из детей и близко к ним не подобрался до команды миссис Нортон. А Нару послушно шел в карцер, где его запирали на следующие 24 часа. Он, конечно, не особенно горевал – с ним всегда оставалось воображение. И маленький Нолл в темноте и тишине карцера знакомился с эльфами и феями, творил волшебство, сражался с оборотнями, получал букеты нобелевских премий, становился самым богатым мальчиком во Вселенной и строил гигантский дворец для сирот, куда была заказана дорога всем взрослым, в особенности тем, у кого есть педагогическое образование. А любимой его мечтой было, чтобы за ним и Джином пришли их настоящие родители и забрали их домой. Хотя бы на Рождество. Нару не помнил родителей, его цепкая память фиксировала события только со второго по счету дня рождения, когда Джин опрокинул общий торт - в их детдоме праздновали один день рождения на всех воспитанников. Ой, как им тогда досталось за испорченный праздник, сначала от воспитательниц, а потом – от каждого из детей! Итак, память не мешала его воображению, а потому родителей своих Нару представлял красивыми (уродились же они с братом в кого-то!). Мама в его голове была очень добрая и веселая, в неё пошел Джин. А отец – мудрым, серьезным и очень-очень умным. В него, естественно, пошел сам Нару. Еще, у отца всегда была интересная работа: то биолог на космической станции на Луне, то астрофизик, то исследователь паранормального, то профессор, доктор юридических, химических и психиатрических наук в Оксфорде и Кембридже сразу. И мама любила его и детей больше всего на свете, а он – её и своих сыновей. А разлучила их страшная случайность, природная катастрофа, террористы или секретная миссия во благо Земли (это в случаях, когда папа бывал секретным агентом Америки, Японии или Великобритании, а иногда – тройным агентом от всех стран сразу, выступающим против пришельцев, древних богов и чертей из Ада. Впрочем, меньше всего Нару верил в Ад – воспитательницы рассказывали про него слишком часто, чтобы это было правдой). Да, воображать было весело. Но Нару был ребенком, и даже фантазия не спасала его от скуки и страха в пустой темной комнате. Поэтому Нару не любил Рождество. Не любил до сих пор. Лин припарковался. Нару с облегчением покинул машину. Он искренне любил свою работу – за работой голова занята простой и понятной наукой, можно не думать ни о каких пугающих вещах вроде чувств, эмоций и человеческих отношений, можно ничего не вспоминать. Нару поднялся к офису и открыл дверь. - Ой, Нару, Лин-сан! Я думала, вы будете позже! Май едва балансировала на вершине сложной конструкции из офисных стульев и письменного стола Нару. В руках у неё была большая желтая звезда. Нару прикинул на глаз рост Май, размеры конструкции и высоту исполинской елки, занявшей весь офис (интересно, как его хрупкая помощница втащила её на второй этаж?). Май явно недоставало росту. Сейчас она потянется к верхушке, потеряет равновесие и рухнет вместе со всей конструкцией. Вызывать скорую сразу или попытаться предотвратить? - И почему я даже не удивлен. Слезай оттуда. Май надулась и не сдвинулась с места. Ах, да, ей же все нужно объяснить вслух. Шумная, суетливая, понимает людей. Но не Джин. - Слезай, а то упадешь. Ты не дотянешься так высоко. Лин, поможешь ей? Вопросительная интонация, чтобы создать ощущение вежливости. Чистая формальность: конечно, Лин ей поможет, куда ему деваться. Май просияла и начала осторожно спускаться. Нару тем временем огляделся. Офис утопал в гирляндах и серпантине, а на входной двери за его спиной устроился радостный рождественский венок с новогодними шариками и алыми хвостатыми бантами. Красиво. Но Нару, конечно же, ничего не сказал вслух. Только попросил Май принести чаю и, не слушая её возмущенных нотаций о собственной невнимательности, скрылся от праздничной мишуры в родном кабинете. - Я два часа убила на украшение, а ты даже не заметил! Чудо, что ёлку увидел, Эйнштейн! Надо же, его кабинет тоже украшен. И кто её просил?! Нару не любит Рождество. Не любит до сих пор. Ну, разве что самую малость…