Akatsuki. Saga. Forever

Отметьте ошибки, пожалуйста. Сил моих нет больше. И спина болит, умираю просто... ============================ Тикают часики, Но не для меня! Тонкие пальчики Плавят меня! Кто же ты мне, сестричка? Кто ты мне, я не знаю. Кто же ты, моя птичка? Я с тобой улетаю! (Макс Фадеев и Линда «Кто ты мне») Тёплая и сухая осень подходила к концу, первое ноября ознаменовалось первым снегом, выпавшим ночью вместе с дождём. Снег продолжал идти и днем, смешиваясь с грязью и превращаясь в лужи. Идиллия, воцарившаяся в доме Романовых, казалась раем для душ тех, кто там жил. А Обито с каждым днем понимал, что его тошнит от этого, как он считал, фарса. Учиха жил потому что ему не хотелось умирать. Да и видеть зарёванное лицо Лины… Итачи же сказал: если обидит её – из-под земли достанет. В том, что его поднимут из могилы, Обито не сомневался – гены клана не испаряются в обоих Учихах под давлением пацифизма этого мира. Терпение его лопнуло, когда на кухне вечером Лина и Итачи молча пили чай. Они не произносили ни слова, но чёрт возьми! Вокруг была такая сопливая романтическая атмосфера, что хотелось блевать радугой. - Запритесь уже в комнате, блять, - буркнул Обито, вставая с дивана и хватая куртку. – Я скоро вернусь, - бросил всё же он, уходя во двор. Лина скрыла смущенную улыбку за кружкой с чаем. - Ты обещала рассказать о своей учёбе, - напомнил Итачи, разворачивая конфету. Он глянул на девушку из-под полуопущенных пушистых ресниц, отмечая, что его отвлекающий манёвр подействовал. - А, точно, - спохватилась та, тут же забывая о словах Обито. – В общем, химфак… Олег, стоя на пороге, застегнул молнию на куртке и, выдохнув горячий пар, глянул в тёмное небо. Снежинки, сверкая на свету, падали в грязь, на плечи и голову Учихи. Засунув руки в карманы и втянув голову в плечи, чтобы не замерзла шея, он прошел в конец двора, постоял там пару минут, затем открыл калитку и был таков. Ему хотелось чего-то такого, что бы расшевелило его, заставив жить для чего-то. Он искал знак, смысл жизни, но в доме Лины, ставшем воплощением обломовщины, можно было только тихо дремать и верить в мир во всем мире. Ева с Итачи идеально подходили друг другу в этом плане. «И не только в этом», - ёжась от порыва ветра, Обито вышел на асфальт, оглядываясь на свою улицу с россыпью домашних огней. Он не завидовал, но Итачи теперь было для чего жить, а вот ему… На кой чёрт он вообще здесь? Плевать, что было в его жизни до промывки мозгов и после всего. Он убивал, он бы ни перед чем не остановился. «Потому что я пешка», - признал давно уяснённую истину Обито. Там все были пешки. Все друг другом управляли, а потом оказалось, что всё и вовсе задумано самым обычным человеком, не обладающим даже умениями шиноби и живущим в чужом мире. Жизнь может ломаться один раз. А три раза? Может. Обито проверил на себе. Как был, так и остался ходячей катастрофой, ничего не изменилось с детства. Учиха невесело усмехнулся самокритике и глянул в сторону, попав взглядом на магазинчик, под навесом которого сидела сгорбленная фигура в коричневой шапке и сером пальто. Но зацепили Обито знакомые серые глаза, тускло смотрящие в столешницу. Парень на секунду забыл, о чём думал, затем, возвратив взгляд к дороге, зашагал дальше с вакуумной пустотой в голове и образом перед глазами, освещенным ночным фонарём, который стоял рядом с магазином. Мимо проехала машина, ослепив фарами и едва не облив грязью путника. Это Гусевы возвращались домой. Вспомнив о признании Ленки, он проводил взглядом машину, вновь возвращаясь к своим мыслям о смысле жизни и своём месте в этом мире. Обито дошел до аптеки, что находилась на повороте, и повернул обратно, зашагав немного быстрее, чем хотел бы. Подойдя к кустам смородины, за которыми следовал магазинчик, юноша замедлил шаг. Сердце стучало размеренно и ровно, даже слишком ровно. За столом, положив голову на руку, продолжала сидеть Вика. Она не слышала шагов и шелеста падавших снежинок. В её голове было столько мыслей, что, не выдержав их давления, девушка беззвучно лила слезы, веря, что её никто не видит. Обито этого не знал. Постояв у куста пару секунд, он, неслышимый никем, быстро зашагал домой. Придя тем же путём на свою кухню, каким и уходил, Учиха застал Лину с Итачи, всё ещё воркующих друг с другом, прикрываясь мирным чаепитием. К собственному удивлению, он не испытал раздражения по этому поводу и лишь молча присел за стол, требуя себе ужина. Итачи на него покосился, но ничего не сказал, предпочтя скрыть свои мысли за шелестом очередной конфеты. Хм, чувствую, у кого-то вскоре вылезет диатез. *** - Обито! – девушка с каштановыми волосами тепло улыбалась и протягивала ему пластырь. – Хоть я и присматриваю за тобой, будь аккуратнее, Хокаге должен быть внимательным. - Пф, только и знает, что опаздывать и падать, - отвернулся от них платиновый блондинчик, сурово закидывая кунай в сумку. - У Обито ещё всё впереди, не будь так строг к нему, - лучезарная улыбка старшего джонина… Учиха открыл глаза и очарование сна спало спустя две секунды. Он резко помрачнел и возненавидел этот мир с новой силой. Перевернувшись на бок, он вперил взгляд в буфет и почувствовал, как неприятно кольнуло в сердце. За окном занималось хмурое утро, для школы было еще рано, поэтому в доме было довольно тихо, только холодильник шумел, да часы слишком громко тикали, нарушая идиллию утренней тишины. Ему в первый раз за очень долгое время приснилась его бывшая команда. И он отказывался как-то комментировать это, только чувствовал страшное раздражение и злость. Поднявшись, Обито подхватил сумку с книжками, надел куртку, ботинки и ушёл прогуляться перед школой. В школе не произошло ничего интересного, одиннадцатый класс отдежурил ещё на прошлой неделе, так что всё было хорошо. С физкультуры Обито ушёл, ибо нечего было тратить время на бессмысленное занятие. А вечером, снедаемый мыслями, он вновь пошёл прогуляться до аптеки и обратно в надежде встретить там вчерашнюю ночную гостью освещённого фонарём магазина. Он не ошибся: Вика вновь сидела за столом и безразлично смотрела в пространство. Обито остановился всего на пару секунд, чтобы увидеть, что она уже не столь расстроена, какой была вчера. Девушка внезапно подняла голову, и их взгляды встретились. Никак не отреагировав на её молчаливые испуг и удивление, юноша прошёл дальше. «Кто этот хмырь? – серые глаза вдруг стали зелёными. – Что ему нужно? Какого чёрта он так на меня таращился? Это же… - припомнила Вика. – Это же те самые, что живут у Романовой дома. – Она зло скрипнула зубами, едва не плача от злобы и зависти. – Одним всё, а другим ничерта. Почему всегда так бывает? Почему, чёрт возьми, у этой твари есть и деньги, и возможности, и даже парней полная хата! Почему такое не сваливается на меня?! – от приступа ярости у нее затряслись руки, которые она тут же сжала в кулаки. – Но у неё было много плохого в жизни. Родители развелись, бабуля умерла, - тут же попыталась оправдать «счастье» Лины Вика. – Ясно, - горько фыркнула она. – Чтобы на меня свалилось такое чудо, я должна лишиться вообще всего, даже крыши над головой». Мимо магазинчика снова прошёл Обито, только в обратную сторону. Подумав, девушка, воровато оглянувшись, поднялась с места и, делая вид, что вообще ни при чём, последовала за ним на определённом расстоянии, чтобы он вроде как не догадался. Опытный шиноби, коим Обито был, мгновенно заметил псевдослежку и, вдруг усмехнувшись, спокойно пошел своей дорогой. Только когда вошел в посадку, сошел с асфальта, уйдя за дерево, чтобы пронаблюдать за горе-шпионкой самому. Вика, потеряв из виду свой объект слежки, твердо шагала по асфальту с решимостью в зелёных глазах, не боясь ничего и никого. Но когда она вышла из посадки, домочадец Лины не обнаружился в поле видимости. Решимости в глазах поубавилось, они снова потускнели, став серыми, как сухая земля. Наткнувшись взглядом на дом Романовых, девушка вновь испытала приступ депрессивной злости. Она неспешно подошла к воротам дома Лины и, кусая губы, заглянула в проём между забором соседей и стоящим во дворе микроавтобусом в окно дома. Там полубоком к улице стоял самый красивый из всех девятерых парней – она заметила это ещё в прошлом году – и с кем-то разговаривал, широко улыбаясь. Вика сжала зубы, представив, как всё тут полыхает в огне, и языки пламени достают до небес. - Ты что-то хотела? – напугал её неожиданный голос, прозвучавший сбоку. С часто бьющимся сердцем, готовым вот-вот вырваться из груди, она повернула голову и наткнулась на чёрные глаза. Чёрные, словно сама ночь, и такие же волосы. «Демон!» - придав своему лицу выражение отчаяния, подумала девушка. - Нет, ничего, - быстро пробубнила она и поспешила удалиться, краснея от того, что неуклюже при этом скользит по грязи. Выйдя снова на асфальт, Вика оглянулась и, наткнувшись на пристальный взгляд, быстро отвернулась и ещё спешнее зашагала к дому, который находился через два дома от Романовых по другой стороне улицы. Обито, параллельно ей, шёл в тени домов и остановился напротив её дома. Вика обернулась на ворота Лины и, не застав там никого, вздохнула, коснувшись рукой калитки. А затем, не выдержав, зарыдала так, словно думала, что её никто не видит. Она завидовала. Если бы у Зависти было лицо, она носила бы лицо Вики. Её зависть к Лине была такой чёрной и вязкой, что грозилась забрать свою хозяйку в ад. Девушка завидовала Романовой всему: нереальному везению, жизни, где той абсолютно всё легко давалось, даже длинным и густым волосам Лины Вика тоже завидовала. Но больше всего объекту зависти подверглась чистота Евангелины. Примерное поведение, кристально-чистые мысли и репутация. «У меня ничего этого нет, - лила горькие слезы девушка. – Я просто мусор по сравнению с ней. Такая прилежная и умная Лина, поступившая сразу туда, куда захотела… Тварь! Мне не хватило всего одного балла. Одного! Хах, потому что я ленивая и бестолковая, и тупая! Аха-ха-ха!» Обито стоял в тени дома напротив и слушал её рыдания, глядя на чуть покосившийся, с большой трещиной, отделяющей веранду, дом Вики. Двор был небольшим, без хозяйства, положенного в деревне, только было обилие вишнёвых деревьев и сирени, служившей живой изгородью. Юноша перевёл взгляд в хмурое небо и собрался уходить. - Вика? – из дверей, заливших светом передний дворик, вышла пожилая женщина с серой шалью на плечах. – Ты чего там стоишь? Ты плачешь? - Нет, - шмыгнула носом девушка и зашла во двор, закрыв за собой калитку. – Всё хорошо, ба, - широко улыбнулась она. - Это ты расстраиваешься из-за того, что я тебе сказала? – насмешливо спросила старушка. – Я от своих слов не откажусь. Пока ты не получишь высшего образования, я не смогу разговаривать с тобой на равных. - Да плевать, - показушно фыркнула Вика, пытаясь защититься от боли в сердце. - И ты сама виновата, что никуда не поступила, - назидательно продолжила бабушка. – Ты знала заранее, какие предметы тебе нужны, у тебя был целый год, а ты ленилась. Вот и результат. То ли дело, твои одноклассники. Или Лина! – все больше распалялась она. – Романова-то гордость семьи, взяла на себя такую ответственность за братьев, тянет десятерых детей. Десятерых! А ты? За единственной собакой не смогла проследить? И умерла она, потому что ты ей воды вовремя не принесла. Ступившая было на порог Вика отвернулась и зашагала в другую сторону. - Ты куда? – тут же спросила бабушка. - Сейчас приду. - А, ты в туалет? – как ни в чем не бывало ляпнула женщина. - Да, - сквозь зубы проговорила Вика, скрываясь за домом. - Уф… - выдохнула пар бабуля и зашла в дом, закрыв за собой дверь. Если у вас проблемы с друзьями или с одноклассниками, или просто с окружением, вас всегда может спасти родной дом. Люди, которые с детства всегда были с вами, знают каждый ваш секрет (или почти каждый), которые могут узнать о ваших помыслах, лишь посмотрев на вас, они помогут вам во всех ваших трудностях. Эти люди, когда у вас ничего не останется, ударят вас сильнее, чем кто-либо из ваших врагов, потому что знают о всех ваших слабостях. И вы ничего не сможете сказать в ответ, потому что они говорят правду, потому что вы их слишком любите, чтобы посметь как-то обидеть. Потому что в одной из спорящих сторон должно быть больше мудрости, чтобы прекратить бесполезный треп. Подумав об этом, Обито, засунув руки в карманы джинсов, зашагал домой. Вика же сидела за домом на пустой коробке и молча пыталась справиться со своими чувствами, признавая то, что действительно во всем сама виновата, что уж тут попишешь, раз это правда. Тогда какого черта она вообще тут делает? Зачем переводит кислород? «Кому я такая нужна, старая второгодница. Баба правильно говорит, - она всегда называла свою бабушку «бабой» – так как-то повелось с детства. – Может, ну это всё к чёрту?..» *** На следующий день, в утро воскресенья, Обито неожиданно для себя проснулся в хорошем настроении, на этот раз не отягощённом никакими тёмными мыслями. Именно хорошем, а не отличном или замечательном. Снилось ему что-то цветное, похожее на помехи на старом телевизоре. А ещё он, по своему необыкновению, проснулся позже обычного – в одиннадцать утра. Сонная Лина в халате и тапочках ставила чайник. В доме было тихо: кто спал, кто читал, кто разбирал Линин телефон с её личного позволения. А занимался этим Дейдара обычно на диване, так что Сасори нередко среди ночи просыпался оттого, что в спину втыкался какой-нибудь винтик, забытый юным механиком. Они даже с Тсукури поругались по этому поводу, дело едва не дошло до драки – Яхико с Нагато вовремя подоспели. Лина же попросила блондина быть аккуратным и выделила ему небольшое квадратное покрывало, где он должен был заниматься своими делами. С тех пор (прошло уже две недели) Дейдара всегда скромненько в уголочке дивана сидит и починяет технику над покрывалом. А потом берет тряпицу в руки, идет во двор и вытряхивает там, попутно спохватываясь: «Ой, ё… Это ж та микросхема, вместо которой я вставил другую, думая, что потерял…» Ну зато обнаружилась на земле, а не в спине Сасори. На кухню вышел Итачи, коршуном пройдя мимо комнаты спящих Хидана и Какудзу. - Доброе утро, - сонно жмурясь, сказала ему Лина. – Все уже проснулись? - Большинство, - ответил парень, неспешно обходя стол и отмечая цепким шинобским взглядом небрежно завязанный пояс халата, грозящийся вот-вот упасть. - Хорошо. Завтрак я проспала, так что на обед будет чай, - улыбнулась Романова, думая, что отлично пошутила. Учиха неслышно встал за её спиной и аккуратно, почти играя, провел руками по поясу, целясь на узел, чтобы развязать его. Ева, перехватив его руки, покраснела и промолчала. Потом тихо кашлянула, убрала его руки и потянулась за вазочкой с конфетами в буфет. Итачи негромко фыркнул как кот и, прекратив попытки – всё равно оба знали, что их еще будет немало, – сел за стол. Обито перевернулся лицом к стенке и подумал о том, что ему не хватает собственного угла, где его никто не будет тревожить, и где не будет видно ничьих счастливых физиономий. Вечером этого же дня Учиха шёл к магазину с конкретной целью: не просто поглазеть на девушку со стороны, а подойти, присесть и заговорить. Однако за столом под навесом магазина было пусто, только серый кот жался к коробке, подогнув под себя лапки. Обито расстроился. Продолжив путь до самой аптеки, он раздумывал над тем, почему она не пришла, и не случилось ли чего такого, заставившее девушку остаться сегодня дома. Улица была пустынна и тиха, только лужи стекленели хрупким льдом, да фонари мигали из-за холода. Собаки молчали, греясь в конурах. Школьники в домах смотрели телевизор или играли в игры, а матери лениво гнали их спать. Обито дошел до аптеки, постоял на повороте пару минут, смотря на дальние огни улицы, что находилась по ту сторону реки, и повернул обратно. И уже когда он решил, что день прошел зря, у магазина он увидел знакомое серое пальто. Девушка прошла по каменной дорожке и аккуратно присела за стол на скамью, привычно вперив взгляд в столешницу. Хмыкнув, юноша приблизился к магазину, завернул в его сторону и зашел на каменную дорожку. Вика, услышав шаги, подняла глаза и в ужасе их округлила, узнав его и дико испугавшись. «Что ему нужно?! Чего он хочет?! Он меня изнасилует! Хотя нет, это же демон, они таким не занимаются…» - лихорадочно думала она, смотря, как Линин домочадец неспешно проходит и садится за стол напротив нее, держа руки в карманах куртки. Где-то на задворках сознания девушки пропел католический хор: «Святаяяяя инквизицияяя!» - Я, наверное, пойду, - Вика встала из-за стола слишком быстро, так что Обито пришлось схватить ее за руку, отчего девушка болезненно скривилась, но вырвать руку не удалось. - Присядь, будь добра, - с нажимом сказал он ей. Пальто в районе пальцев Обито вдруг начало темнеть. - Пусти, мне больно, - не сопротивляясь и сильно хмурясь, попросила тихо она. Учиха присмотрелся и понял, что на ткани была кровь. – Что с твоей рукой? – отпустив девушку, серьёзно спросил он. Та присела, глядя в сторону. - Послушай, чего ты от меня хочешь? – спросила она после паузы. – Я, честно, не понимаю твоих мотивов. - Что с рукой? – повторил свой вопрос Обито, внимательно следя за ней. Вика, подивившись его наглости, буркнула: - Ничего. - Я вчера случайно услышал твой разговор с матерью. - Это моя бабушка, - машинально поправила она его. – Постой… Как ты мог услышать, если ты уже ушёл тогда? – вытаращилась она на него. «Шпионил! Как пить дать, следил за мной, упырь!» - Это вышло случайно, - повторил Обито, отмечая за собой, что перенял манеру врать с таким выражением лица у Итачи. Вика внимательно в него всмотрелась, ища в чёрных глазах подвох. Но чтец по лицам из неё был никакой, поэтому, сдавшись под взглядом тёмных очей, перевела взгляд на голые ветки кустов смородины. Ей было тягостно от его присутствия, и в то же время вдруг показалось на мгновение, что, возможно, он присел за стол не просто так, а потому что она ему приглянулась. Она вновь посмотрела на не спускавшего с неё взгляда парня и отбросила эти мысли: он насмешливо улыбался, как снова показалось ей. - Ты меня за что-то ненавидишь? – наблюдая за ней всё это время и не понимая, о чём она думает, спросил Обито. - Ты живёшь с ней, - прямой вопрос требовал честного ответа. – Есть причины ненавидеть вас всех, - в глазах зажглась неподдельная ненависть. - О, - вдруг догадался юноша. – Так ты завидуешь Лине? - Что? – переспросила девушка с таким выражением лица, словно никогда даже не задумывалась о происхождении слова «зависть» и применению его к себе. – Нет, не может быть, - скорее для себя сказала она, хмурясь. - Хм, - усмехнулся Обито, вставая из-за стола. – Вот завтра и расскажешь мне об этом здесь в это же время, - и ушёл, растворяясь в тени вечера. Задохнувшись от возмущения, Вика зло фыркнула и поклялась себе, что ни за что не придёт сюда завтра. А тем временем на Ивановку тихо опускалась ночь.