Приговоренная

Сердце отчаянно стучало, с эхом разбивая грудную клетку каждым новым ударом. Корсет парадного платья, такой привычный и незаменимый в былые годы, вдруг стал похож на адские тиски. Воздух казался густым, а дыхание прерывалось и скрипело когтями в горле. Казалось, все тело королевы дрожало сейчас так сильно, что, не поддерживай ее двое стражников, она рухнула бы на грязный пол своей темницы. Удары в висках отсчитывали последние секунды жизни — служанки помогли полубессознательной женщине обуться. Один из стражников потянулся за веревкой, другой аккуратно свел руки Катерины вместе — они едва ли ожидали, что она попытается сбежать, но вот по запястьям скользнула змеей веревка. Руки королевы надежно связаны... За последние несколько недель башня то была для Катерины театральной сценой, то вдруг превращалась в место для экзекуций. Король знал, как заставить жену страдать: и с каждым новым выпадом в ее сторону он становился все изощреннее. То недолгое перемирие, что наступило между супругами после проведенной вместе ночи, рассыпалось пеплом измены. Никакая ностальгия о былом счастье не способна была заглушить в Генрихе боль от того, что его жена нашла утешение с его же лучшим другом. В какой-то мере королева надеялась тогда, раздирая свои руки шершавыми кандалами, что до его величества дойдут слухи о ее попытке самоубийства в покоях Марии. Но если таковые и достигли ушей Генриха, он никак на них не отреагировал. Возможно, ему лишь донесли об очередном нападении ведьмы на несчастную шотландскую девушку... Несколько недель Катерина провела в башне в абсолютном одиночестве. Тяжелые цепи - жестокий подарок королевского бастарда за покушение на его невесту - едва позволяли ей встать с твердой тюремной постели. В один из тех дней, когда Катерине казалось, будто она сходит с ума, массивный засов на входной двери проскрипел, уже привычно возвещая о принесенной еде. Катерину никогда не оставляли наедине со столовыми приборами — вероятно, опасаясь, что она устроит свой побег железной тарелкой или — что еще вздорнее — ложкой. Вместо этого стражники оставались стоять рядом, с показным безразличием наблюдая, как кривится приговоренная королева, глотая непривычную пищу, как мешают ей цепи и какой неуклюжей они ее делают. Ни один из стражников - за все эти недели — не проронил при ней ни слова — Катерина не удивилась бы, узнав, что Генрих пригрозил расправой любому, кто заговорит в присутствии Медичи. Только в тот раз в комнату вошел не стражник. Традиционный поднос с безвкусной массой, которой не стали бы кормить даже собак, нес к постели королевы Нострадамус. - Здравствуй, мой старый друг, - проговорила Катерина, стараясь как можно аккуратнее подняться на кровати. Раны на руках горели огнем — такими темпами еще до казни ее убьет гангрена. Не самый достойный способ ухода из жизни — но, пожалуй, не такой унизительный, как отрубленная голова королевы, скатывающаяся под ноги толпе замковых слуг и крестьян... ...От этой снова пришедшей в голову мысли — или же от того, как туго стражники стянули веревкой ее запястья — Катерина стала сползать вниз, практически повиснув на удерживавших ее руках. Корсет, хоть и не был затянут, выдавил из нее остатки воздуха и разума: - Я не хочу умирать, - шептала она снова и снова, ее мысли метались между настоящим и прошлым. Между пугающим представлением, в котором Генрих отвел ей главную роль, и тем счастливым моментом, когда Нострадамус нашел объяснение ее странному самочувствию. Нет, то был не постоянный голод, и даже не обездвиженность, больше давившая на психику... Как выяснилось немного позднее, Нострадамус приходил не столько для того, чтобы сообщить королеве о ее состоянии здоровья и новом видении — он добавлял в ее пищу свои отвары, видя в беременности королевы ее спасение. Провидец хотел позаботиться, чтобы Катерина не потеряла ребенка. Однако Ее Величество наотрез отказывалась сообщать супругу о том, что носит под сердцем его сына — даже когда сомнений в ее положении у нее не осталось. Вместо этого в один из ставших постоянными визитов Нострадамуса она попросила помочь ей спасти ребенка. Сбежать. В Италию, к родным. Верный друг не смог отказать - а теперь ему предстояло стать первым актом кровавого спектакля короля Франции; последняя насмешка Генриха над женой - перед тем, как топор опустится на ее шею, Катерина увидит мучительную смерть Нострадамуса. От одной мысли о крови к горлу подкатила тошнота. - Ваше величество, - тихо прошептала служанка, помогая Катерине сделать несколько глотков воды и неосознанно проводя рукой по спрятанному в корсет животу королевы. Одевая ту перед казнью, женщина с удивлением и ужасом обнаружила беременность - но что делать с таким открытием, она не знала... тбк