Но ты простишь меня, я знаю...

Тот вечер, холодные руки, по-хозяйски прижимающие к вытянутому худощавому телу, ярко-голубые глаза, поблескивающие в сумраке некогда пустующего кабинета, горячее и шумное дыхание, опаляющее грудь, ключицы, шею и губы - все это казалось несусветным сном, и пышногрудая блондинка толком-то ничего не понимала, лежа на рабочем столе (теперь уже, бывшего) капитана третьего отряда, нагая... *** - Ги-и-ин-ик, - все трепала заплетающимся языком уже прилично выпившая лейтенант Мацумото. - Эй! Ты меня-ик вообще слышишь? - она окинула серебряноволосого мужчину пьяным взглядом с ног до голов и, недовольно надув щеки, оперевшись локтями о стоявший перед ней стол, уперлась подбородком в ладони. - Что не так, Мацумото? Ты ведь любишь выпить, - Гин уставился на нее своими сощуренными глазами и той самой едкой улыбкой, саркастической улыбкой, при этом тихонько хихикая. Он всегда был таким. С одной стороны, загадочным и неизвестным, с другой - прямолинейным и честным. Эти качества только раздражали, так как никто не мог понять, что у этого синигами на уме. Он вводил в заблуждение, в ступор своими разговорами и не позволял выбраться из сетей, в которые сам же и запускал, будто паук, терпеливо поджидающий свою жертву. - Все с тобой ясно, - буркнула она. - Знала бы, что зовешь меня выпить только для того, чтобы потом посмеяться, послала бы к черту... - недовольно выдала женщина, отворачивая голову к двери выхода. Несмотря на то, что она была в ту еще стельку, эта ее речь, хоть и с небольшими запиночками, прозвучала довольно громко и отличительно четко от всего остального. Устало вздохнув, женщина закрыла глаза и забавно зевнула. Хотелось спать, и было все равно на то, что подумает на это Ичимару. Тем более было плевать на то, что подумают про нее остальные рядовые и офицеры, сидящие поодаль них, распивая алкогольные напитки. Постепенно веки становились все тяжелее, и сознание потихоньку погружалось в сладкую дрему. Руки слабели, и через некоторое количество секунд женщина скатилась на пол и... уснула! Гин надменно хмыкнул и пожал плечами, смотря на эту смехотворную картину. Но улыбался он недолго, и минуту погодя, его выражение лица сменила серьезная и даже несколько обеспокоенная гримаса. "Ведь ничего уже не будет, как прежде, правда ведь, Рангику?" Он думал, думал и рассуждал о том, как Мацумото отреагирует на его предательство. Что будет делать, когда узнает, что некогда поклявшийся Ичимару Гин, который непременно обещал покончить с Айзеном Соуске, встанет на его сторону. - Ран-ги-ку, - прошептал он и, окинув погруженное в сон тело, невесомо коснулся пальцами ее рассыпанных русых волос. Провел дорожку к откровенно не скрытой пышной груди и, после, к ключице. Гин касался ее нарочно легко, оставляя на месте прикосновений мурашки. Казалось бы, такая ерунда не способна пробудить глубоко спящую даму, но ... - Ч-чего? - вяло протянула она, по-прежнему не открывая глаза, и, нащупав его ладонь, сплела его пальцы своими. Значило ли что-либо это прикосновение? Трудно сказать. Но женщина все отчетливее чувствовала, что сейчас нуждается в этом. Она боялась отпускать его пальцы хоть на долю секунды, страшась того, что он исчезнет, будто мираж. Почему-то именно сейчас к ней пришла маленькая, ноющая в голову мысль о том, что больше она никогда его так не коснется... А может, это всего лишь глупый мандраж обычного выпившего человека, который на данный момент плохо что-либо воспринимает. Мужчина немного удивился, но виду не подал, все так же очерчивая контуры ее подтянутого тела теперь уже взглядом. Смотря на Мацумото с некой тоской в глазах, он подсел чуть ближе и, уже пристав на колени, сгреб пьяного лейтенанта в охапку и, поднявшись вместе с ней на руках, двинулся к выходу из бара. *** Сил на сопротивление не было, да оно и не требовалось. Оказавшись в этих объятиях, она вновь почувствовала себя защищенной, почувствовала облегчение. Как тогда, в Руконгае, когда Гин нашел ее на грани смерти. Грязную, голодную, с потухшим светом в глазах, он спас ее. Зажег в ней пламя, стал ее опорой, поддержкой, человеком настолько близким, которому доверяла так, как не доверяла себе. Она любила его. Сильно, безропотно. Любила до беспамятства, но каждый день, что она проводила с ним, женщина задавалась вопросом: "Сестринская ли это любовь?" Тогда ответ был очевиден. Но сейчас они оба уже взрослые люди, и ее убеждения потихоньку давали трещины... Придерживался ли Ичимару Гин таких же суждений? Он не знал. Да и никогда ранее не задавался подобными вопросами. Будучи сейчас в трезвом уме и чувствуя эту необычайно приятную близость, он сомневался в том, что вообще может рассуждать трезво. Да, он знал ее как облупленную, знал, что она дико волнуется, когда он пропадает на долгое время, знает, что ее бесит его насмешливая улыбка, знает, какое саке чаще всего предпочитает другим. И осознание всего этого, давало пищу для размышлений. Тем не менее, в ходе их общих дум, они медленно, но верно приближались к баракам третьего отряда. Зайдя в хорошо освещенное помещение, Гин сразу же двинулся в сторону своего кабинета, при этом ловя удивленный взгляд своего лейтенанта - Изуры Киры. Но ни на его удивленное выражение лица, ни на неуверенное "экание", донесшееся из приоткрытого рта блондина, не обратил никакого внимания, продолжая свой путь. Дверь кабинета дружелюбно приоткрылась, впуская внутрь Гина и хорошо расположившуюся на его руках Рангику. Было темно, и только небольшое окошко пропускало лунный свет, слегка освещая поглощенное в сумерки помещение.