"В тихом омуте черти водятся"

— Драко, — позвал Гарри, ненадолго оторвав от себя крепко уцепившегося в него юношу, — На нас же все смотрят, — он, конечно, лукавил: заклинания заглушки и отвлекающее от них внимание он поставил сразу же, так что подростки успели обратить внимание только на первый момент поцелуя, но и этого уже было достаточно, чтобы поползли ненужные слухи. — Плевать, — только и сказал блондин, вновь с упоением прильнув к любимым губам. — Диана! — не выдержал Поттер, резко оттолкнул от себя настойчивую особу. Драко на подобное обращение нахмурился, но попытки приблизиться больше не предпринимал. — Диана осталась в прошлом, — надменно заявил Малфой, поднимаясь на ноги. Гарри вздохнул, поднимаясь следом. Глупая женщина — уж лучше бы устроила истерику со слезами и обвинениями о потерянном ребёнке, чем строила из себя обиженную надменность. — Давай уйдём отсюда. Нам ещё рано раскрывать себя, — поводя рукой по воздуху для проверки действия заклинаний. Заглушка была правильной и их не слышали, а вот отвод глаз, похоже поставленный на скорую руку, всё же сдавал, и сейчас то и дело на них оборачивались, правда надолго взгляд не задерживали. Гарри схватил блондина за руку, тут же исчезая из зала. Если и был кто-то, кто уловил вспышку телепортации, то не обратил на это внимания, также как никто не заметил неожиданное исчезновение Драко Малфоя и Гарри Поттера из центра зала.

***

      Гарри перенёс их в кабинет директора с кучей живых портретов и директором Хогвартса, торопливо копающимся в каких-то бумажках на столе, собственной персоной. Лучшего места для поговорить наедине не отыскать. — Думаешь, я постесняюсь мёртвых стариков? — тихо хмыкнул Драко, чем привлёк внимание Дамблдора. — Гарри? Драко? Какими судьбами, мальчики? — Добрый день, сэр. С Вашего позволения, мы бы хотели позаимствовать кабинет для приватного разговора, — улыбнулся Гарри, присаживаясь на диван. Драко, на мгновение замешкавшись, плюхнулся рядом с ним, успешно игнорируя возмущённый взгляд Поттера, а на директоровский непонимающий и подавно плевать хотел. — Конечно-конечно, — блеснув очками, заулыбался Дамблдор, палочкой отправив на стол пару чашек с уже заготовленными пакетиками от чая, и следом за ними — вскипячённую в графине воду, — Я как раз к твоей тетушке, Гарри. Нужно отдать ей расписание, обсудить детали занятий, и наконец-то записать желающих. Так что, кабинет полностью в вашем распоряжении, — довольно вещал старичок, собирая бумаги, — Ох, столько дел, столько дел, — чуть ли не подпрыгивая, директор скрылся за дверями кабинета, осторожно прикрывая за собой дверь. — Почему не в твоей комнате? — задал вопрос Драко. — Потому что там любопытных ушей ещё больше, чем здесь, — хмыкнул Гарри, взглядом приветствуя предыдущих директоров. И Драко удивленно наблюдал, как один за другим, старики понимающе улыбались и скрывались с портретов. — Они знают? — Знают, — устало подтвердил юноша, заливая свой чай кипятком. Гарри столько всего хотел спросить, точнее это Годрик горел желанием пообщаться с когда-то назойливой девчонкой, но таким дорогим сердцу человеком, что просто не знал с чего начать. Он помнил, как именно умирала Диана, старшая дочь боевой подруги. В мельчайших подробностях смог бы описать ту боль, которую переживала молодая женщина, когда поняла, что ещё не родившийся плод умрёт вместе с ней, и умрёт безвозвратно. И пусть отцом ребёнка был не любимый мужчина, все же это было её дитя, которое она любила и с нетерпением ждала. Ради своих эгоистичных желаний они разрушили жизни собственных детей и убили ещё неродившихся. И сейчас все это должен пережить Драко, — Как ты себя чувствуешь? — Гарри и сам не смог бы ответить, кому именно задал этот вопрос: Диане или Драко. — Довольно странно, если ты об этом, — бледное лицо скривилось в таком знакомом оскале, — Я все ещё Драко Малфой, по крайней мере, сейчас, — чуть покраснев, юноша отвёл взгляд, — и одновременно, и не я вовсе. — Ну оно и ясно… — В тот момент, когда в мои мысли ворвались чужие воспоминания. Точнее… Мои прошлые воспоминание, — Драко запнулся, — Все чувства и мысли перемешались, я не мог определить где «он» и где «она». Моё детство тут и там, я не признавал родителей. Моя нежная мать из прошлого, и мой строгий отец теперешний, я не знал, кто из них настоящий. Потом какие-то балы, светские приёмы, помолвка с какой-то девицей, битвы, отцовские рассказы о рейдах, ненависть к жениху, страх перед Тёмным лордом. Все это слилось в одно единое. Но знаешь, что самое замечательное. Мои заклинания. Я помню столько заклинаний, — воодушевился блондин, и тут же снова сник, — Все казалось таким нереальным. Я хотел бежать за платьем — леди же не должна расхаживать в брюках — и одновременно чувствовал отвращение, к подобному желанию. Мне хотелось рвать и метать. Мне было так больно, Годрик, — имя вырвалось само сквозь тонко сжатые губы, — Мой ребёнок… —  влажная дорожка помимо воли осталась на бледной щеке, и рука Гарри сама потянулась собрать солёную влагу, — он остался там, в том далёком прошлом… — голос дрожал. — У тебя ещё будет куча детей, Драко, вот увидишь. Найдёшь себе миленькую девушку… — Я не хочу миленькую. Мне ты нужен, — неожиданно упрямо заявил Малфой, — в той неразберихе, что я испытал в тот момент, и я, и Диана… мы любим одного человека. Гарри, я ухватился за это, и смог прийти в себя. — Драко, это не твои мысли, — твёрдо перебил гриффиндорец, делая особое ударение на имени. — Ты поэтому не хотел моего здесь «появления»? — горько хмыкнул блондин. — Может быть, — с непонятной интонацией ответил парень, заглядывая в серые глаза, пытаясь понять действительно ли это было единственной причиной. — Годрик, мама говорила, что ты боишься моих чувств, — в голосе полыхнула злоба. Драко, сдвинувшись, навис над не успевшим среагировать брюнетом.       Гарри неожиданно даже для самого себя кивнул. Интересно, когда придуманная на ходу отговорка для подруги стала правдой? — Это невозможно, Драко. Ни тогда, ни уж тем более сейчас. И слезь с меня. — Ладно, тогда возраст не позволял. Я честное слово, искренее недоумеваю, как я, будучи столь прекрасной и гордой дамой, мог влюбиться в такого старика, — даже не думая слушаться, Драко только сильнее впечатал Гарри в диван. — Я же не за одну магическую силу называюсь сильнейшим, — самодовольно заметил Гриф. — Согласен, — опустив глаза туда, где их тела соприкасались особо тесно и, отметив, как под распахнутой мантией под школьной рубашкой напрягся торс парня, — и сейчас ты тоже ничего, хотя до того совершенства тебе ещё расти и расти, — Драко облизал пересохшие губы. О да, первые впечатления Дианы об обнажённом торсе легендарного основателя волной пронеслись в голове блондина.       Годрик даже с возвратом не потерял ни капли своего мужества. Высокий, мускулистый и по-прежнему излучающий невероятную силу. Был шанс увидеть его полуобнажённым. Ни одного седого волоска на голове, а лицо? Покрытое морщинами, всегда идеально выбритое и сверкающее добрейшей улыбкой. Глаза, скрытые за стеклами очков, когда уже никакие заклинания не помогали улучшению зрению, словно два изумруда излучали тепло и ум. Он всегда с радостью болтал с девушкой, рассказывал о своих приключения, шутил и всячески веселил тогда ещё маленькую девочку. Никогда Годрик не отказывал в её наивных желаниях, в глупом спарринге на мечах или покатать её верхом на спине в своей анимагической ипостаси. Конечно же, глупое сердечко молоденькой девушки растаяло, и она сама не поняла, как по уши влюбилась в этого совершенного мужчину. Между ними был не один десяток лет разницы, и тем не менее, Диана таяла при одном взгляде на Гриффиндора. — Я не сдамся, — хитро улыбнулся Малфой и Гарри вздрогнул. Наглые ручонки мелкого гадёныша уже вовсю хозяйничали у него под рубашкой, поглаживали, пальчиками очерчивали контуры кубиков пресса. — Драко, что ты делаешь? — спросил Поттер, перехватив руку, уже протиснувшуюся между их тел к ремню брюк. — А что не ясно? Соблазняю тебя, — склонившись, хрипло прошептал на ухо. — Я не по мальчикам… — Я тоже не по девочкам. Так что не повезло тебе. — Драко, — вздохнул брюнет, когда блондин осторожно прикусил хрящик холодного уха. Не выдержав, Гарри перехватил и второе запястье, извернувшись, подмял под себя стройное тело бывшего слизеринца, — Прекрати, — потребовал, на что получил только зазывно блестящие весельем глаза, и опять же эту наглую и нахальную ухмылку, искривляющую эти тонкие и такие манящие губы. Ужаснувшись от собственных мыслей, Гарри резко отстранился от блондина, запнулся за столик, и только чудом умудрился изловчиться и не упасть. Драко нахмурился. — Годрик, я не понимаю, что тебе сейчас мешает? Твой сын? Так у нас ещё с прошлых жизней отношения не заладились, тем более что он неравнодушен к Себерту. — Что? — от шока у Гарри даже глаза расширились. — Или, может, твоя мать? — продолжал Драко гневно метать глазами молнии, — Ну да, я не сахар, но и не магглолюбка больше, хотя и ненависти к ним больше не испытываю. Что не так, объясни мне, — последняя фраза была произнесена с таким болезненным отчаянием, что Поттер даже растерялся на мгновение. — Это невозможно, — твёрдо ответил брюнет. Драко сжал кулаки, внутри поднималась злость, на себя, на Гарри, на этот проклятый ритуал, на весь мир. Наконец-то он понадеялся, что есть шанс, и тут же его хотят убедить, что этого шанса нет, не было и не будет. Ну нет. С таким порядком вещей он не согласен, и будь Поттер хоть трижды проклятым убеждённым натуралом, или просто твердолобым упрямцем, застрявшем в прошлом, Малфои своего добиваются. Всегда. Любой ценой. — Мы ещё посмотрим, — злые слёзы повисли на длинных ресницах и Драко не менее яростно смахнул их, развернулся на каблуках, выпрямив спину и с гордо поднятой головой быстро вышел из кабинета. Он больше не желал слушать жалкие причины, почему они не могут быть вместе.       Гарри ещё несколько секунд стоял и смотрел на закрытую дверь. И как теперь с этим бороться?