Священная война

Дорога до камеры прошла мимо его сознания. Феллдиру казалось, что он идёт не тёмными заплесневелыми коридорами, а дорогой из лунного камня к светлому храму вдали. Всё было залито чёрной маслянистой жижей, идти было тяжело, Феллдиру казалось, что он задыхается, но он упрямо пробирался вперёд. В какой-то момент он осознал, что сидит в своей камере, причём, похоже, давно – спина и ноги начали замерзать. Он с трудом встал, бездумно прошёл несколько шагов и уткнулся лбом в холодную мокрую стену. Надо было вспомнить разговор с Йолмиром, подумать, как сбежать с ритуала, но мысли расплывались под воздействием мантры SIL-SiiV-KOPRaaN, и он снова видел себя на дороге из лунного камня. Она уже почти скрылась под селевыми наносами, местами была размыта водными потоками, храм тоже потерял свою безупречную чистоту, но Феллдир знал – до него нужно дойти. Любой ценой – дойти, добрести, доползти. И он шёл. Храм приближался очень медленно, Феллдир сжимал зубы и пытался бежать, но ноги, не подвластные его воле, еле-еле продирались сквозь чёрную муть… Из транса его выдернула резкая оплеуха. Феллдир слизнул кровь с разбитых губ и с недоумением посмотрел на восковое лицо старшего драконьего жреца, в свете магического светлячка казавшееся черепом древней мумии, потом догадался осмотреться по сторонам. Вид сырых каменных стен напомнил ему, что он по-прежнему в плену, а рядом с ним стоит, скорее всего, тот, кто применил на него заклинание подчинения. Камера снова уплыла, всё вокруг затопила маслянистая жидкость, однако храм был уже значительно ближе – Феллдир мог рассмотреть вдали даже крутые, истёртые множеством ног белые ступени, выступающие из земли, а потом заметил, что он не один. Справа и чуть позади от него к храму из последних сил полз человек. Феллдир протянул ему руку, но холодные пальцы выскользнули из его ладони, и человек с немым криком исчез в густой чёрной жиже… Язык и нёбо обожгло пряное зелье, Феллдир схватился за горло, судорожно вдохнул остатки зелья, и те попали в дыхательные пути и нос. Феллдир закашлялся, сумев рассмотреть сквозь выступившие слёзы, что помимо старшего жреца в келье находится ещё и младший – он и держал в руках пустой флакон из-под зелья. Кровавый венец, светящийся цветок и, скорее всего, соли пустоты. Мощное зелье, дающее такое же мощное сопротивление пространственному магическому воздействию. Только драконья магия – это не человеческая, против неё зелье сможет помочь очень недолго. – Имя? – зло спросил старший жрец. Феллдир смотрел на него, напряжённо пытаясь понять, какое имя от него требуют. – Имя твоего дракона, тварь! – жрец швырнул в него жменю искр. Феллдир зажмурился и отвернул лицо, чтобы они не выжгли глаза. Подсечка сбила его с ног, а в следующий момент удар сапога разбил ему нос. – На колени! – заорал жрец. Феллдир поспешно стал на колени, слизнув кровь, капавшую с усов. – Повторяй за мной: во имя возрождения жизни… – Во имя возрождения жизни, – послушно повторил Феллдир. Храм уже близко, даже чёрной жижи как будто бы стало меньше… – Кровью, сердцем и душой!.. Успеть, успеть во что бы то ни стало… – Кровью, сердцем и душой… – Призываю тебя и отдаю тебе моё тело!.. Словно бы мощная сила отбросила его назад от храма. Феллдир схватился за сердце, кольнувшее острой болью, и застонал. Удар сапогом в лицо заставил его замолчать и осознать, что это был лишь бред. Только сердце болело по-настоящему. – Повтори! – между пальцев старшего жреца полыхнули молнии. – Призываю тебя и отдаю тебе мою душу… Молния ударила в грудь, отшвырнув его к стене. Феллдир не успел прижать голову к груди и врезался затылком в стену. Перед глазами поплыло, желудок резко скрутило спазмом. – Тело, идиот! Желудок изверг недавно выпитое зелье. Горло снова резко обожгло. – Призываю тебя и отдаю тебе моё тело, – с трудом просипел Феллдир. – Господин и повелитель мой!.. – между пальцами жреца снова полыхали молнии. – Отец… Господин и повелитель мой… Выговорить эти слова стоило нечеловеческих усилий. На язык мягко ложилось слово «отец». «Отец» и… кто? Не «повелитель» же, нет… – Лувоказ! Не Лувоказ. Кто-то другой. Он за ним и шёл в храм… Как в замедленном времени он увидел, как жрец очень медленно поднимает руку с полыхающими в ней молниями. И понял, что этот удар может стать для него смертельным. А ему надо дожить до ритуала – чтобы если и не суметь бежать, то хотя бы унести с собой в могилу как можно больше жрецов. – Лувоказ… Сердце ощутимо дало сбой, перед глазами потемнело, тело резко стало ватным. Дожить до ритуала. Дожить до того, как он окажется в ритуальном зале. А там… Больше одного огненного дыхания он не сумеет Крикнуть, на обычную магию он сейчас не способен. Но и одно огненное дыхание может унести два десятка жрецов… Удар ноги под рёбра заставил его подняться. «Кин, Партурнакс, помогите…» Лица коснулось ало-золотое дыхание Создателя. – Иди, тварь! Он с трудом поплёлся за старшим жрецом, подгоняемый тычками младшего. Мантра SIL-SiiV-KOPRaaN звучала уже быстро-быстро, и чёрная маслянистая жижа стремительно крутилась вокруг него, но и храм был уже рядом. Почти скрытый за тьмой, почти исчезнувший под многовековыми камнепадами и селями – но он стоял и ждал. Ждал того, кто поднимется по его стёртым и полуразрушенным ступеням. Яркий свет резанул глаза. Огромный зал гудел от наполнявшей его магии и силы, чёрный столп нисходил в алтарь, окружённый жрецами, и в этом чёрном столпе его ждала драконья душа. Его тела ждала развоплощённая драконья душа. Жрецы стоят концентрическими кругами. Старшие жрецы формируют внутренние круги, и стоят там плотнее. Значит, надо дойти до алтаря, около которого замерли два младших жреца, облачённые в ритуальные набедренные повязки. Они тоже готовились принять драконью душу. Болела голова, сжимало в груди, начала неметь левая рука. Мантра SIL-SiiV-KOPRaaN и бой барабанов резко смолк. Феллдира втолкнули в первый круг. Некоторые жрецы слаженно отступили на шаг в сторону, образуя проход к алтарю. – Во имя возрождения жизни… – могучий голос снова вогнал его в транс. Феллдир, уже не понимая толком, где он, двинулся к алтарю. Древний, полный света храм раскрыл перед ним двери… – Во имя возрождения жизни. Он входит в просторное помещение. Частично разрушенное временем, но живое, дышащее, сияющее… – Кровью, сердцем и душой!.. Шаг, ещё шаг, и снова шаг туда, к Стене со священными письменами, которые, приветствуя его, начинают сиять и петь песнь приветствия. – Кровью, сердцем и душой. – Призываю тебя и отдаю тебе моё тело!.. Мир замер. Замер свет на письменах. Замерла песнь приветствия. Замер Феллдир. Замерли жрецы, выполняющие ритуал. Они тоже чувствуют, что должно быть не так… Старший жрец, применивший на него заклинание подчинения, засветил на пальцах молнии – Феллдир этого не видел, но знал каким-то шестым или седьмым чувством. Как знал и то, что Йолмир, скрывающийся в одной из потайных ниш, тоже сложил пальцы, готовый бить в любой момент. Надо дойти до алтаря. Любой ценой. Иначе его смерть будет бессмысленна. Он сделал шаг вперёд – и песнь приветствия ожила. – Призываю тебя и вручаю тебе мою душу… Жрецы застыли. Напряжённо подался вперёд в своей нише Йолмир. Священные символы горят уже перед самыми глазами, а из неведомых глубин памяти всплывают давно забытые слова: – Отец и учитель мой… Старший жрец нервно выбросил по направлению к нему руку с полыхающими на пальцах молниями, однако Йолмир оказался быстрее: короткое движение – и старший жрец безжизненным мешком падает на пол. Алтарь уже рядом. Феллдир из последних сил сделал последний шаг к нему, коснулся его рукой и, почти теряя сознание, свалился на колени. А в памяти ало-золотым огнём полыхнуло давно забытое священное Имя: – Акатош! Мгновение мёртвой тишины – и магия в ритуальном зале загудела, озаряясь золотыми сполохами огня. Двое младших жрецов, готовившихся принять драконью душу, упали замертво, алтарь раскололся, чёрный столп рассеялся, и из него, быстро затухая, раздался нечеловеческий стон боли и отчаяния. Где-то что-то взорвалось, несколько колонн разлетелись каменной крошкой, раня и убивая попавшихся по пути. Потолок прорезала трещина, а Феллдир сквозь полуобморочное состояние, головную боль и сжимающееся сердце почувствовал, что его подхватывает поток магии и оттаскивает от алтаря, мгновением позже взорвавшегося фонтаном острых каменных брызг. Магия протащила его по залитому кровью полу и обезображенным трупам, прикрыла от падающей с потолка каменной плиты и вытолкнула в какой-то небольшой склеп, заставленный урнами с прахом. И сразу же Феллдир почувствовал, как по его телу проходит мощная волна исцеляющей магии. Грудь стало сдавливать меньше, боль в голове отступила, Феллдир сам увернулся от куска стены, и Йолмир вытолкнул его из склепа в очередной склеп. Здесь в стенных нишах покоились мумифицированные тела, ещё один труп, спеленатый в грубую рогожу, лежал на столе, от него исходил ощутимый запах тления, а рядом были приготовлены инструменты для препарирования. За стеной что-то снова взорвалось, в дверной проём, через который они только что попали сюда, влетел кусок чёрного камня, врезался в ножку стола и проломил её. Столешница опрокинулась, инструменты со звоном посыпались вниз, труп скатился на пол. Феллдир и Йолмир живо сиганули за столешницу, принявшую на себя очередной удар каменных обломков. – Хорошо сидим, – удовлетворённо констатировал Йолмир, переводя дыхание. Магия в пространстве продолжала гудеть и метаться. В столешницу что-то врезалось, Йолмир и Феллдир рефлекторно пригнули головы. Камень пролетел высоко и размозжил мумию в одной из ниш. Откуда-то потянуло горелым. – Акатош, – Йолмир уселся поудобнее и посмаковал Имя. – Что ж, я не ошибся. Феллдир посмотрел на него: – Вы кто? – Надо же, – Йолмир хмыкнул. – Снизошёл таки до разговора со стариком… Кто я, спрашиваешь? Драконосозданный, кто ж ещё. Только умный. Остальные драконы вместе с человеческим телом получили человеческие мозги, а вот ум, видно, с душой пошёл на перевоплощение. А мне досталось не только тело, но и капелька ума. Или это я сам был таким умным, можно же себе польстить?.. О чём это я?.. Да, конечно. Задумка Алдуина имела смысл. Только он не сказал, а у драконов не хватило ума… Хотя ума у них и не было. Знания были, а вот ум… не родился ещё. Вернее, начал зарождаться, но не развился ещё до того, чтобы соображать… В соседнем склепе что-то бабахнуло и заскрежетало, по полу пронёсся упругий магический вихрь, стало светлее и жарче – где-то что-то горело. – О чём это я?.. Старческая память, эх… Да, ум… мне хватило ума понять, что мало получить человеческое тело – надо стать человеком. Думать, как человек, поступать, как человек. Помнить, что ты человек, а не дракон. Ты-то этого не помнишь, но принять человеческое тело – это больно. Это ты глохнешь, слепнешь, как… Как тебя заживо похоронили, отрезали от всего… Некоторые драконорождённые, первый раз рождавшиеся людьми, сходили с ума от этой… отрезанности. Да куда уж тебе помнить – когда это было… Вот этот ваш драконобой… Сами придумали? – Что? – отрешённо переспросил Феллдир, массируя левое плечо. Целительская магия текла тяжело, голова ныла, виски ломило. Вообще в пространстве, под завязку полном беснующейся магии, все заклинания давались с трудом. – Что, что, – передразнил его Йолмир. – Крик, которым вы сбиваете драконов с неба, вот что… Это ж надо так догадаться… Ладно бы просто посадили на землю – так нет, ещё ж и заставили почувствовать, что такое быть человеком, когда ни знаний, ни ума, только мозги зачем-то… Издевательство прямо… Снова что-то взорвалось, на этот раз у входа в склеп. Феллдир и Йолмир пригнули головы. Сверху затрещало, и на них посыпалась каменная крошка. Они одновременно посмотрели на потолок – по нему ползла трещина. – О чём это я… Да… Акатош… Это Имя было стёрто из всех книг, из всех скрижалей. Из памяти. Из всего. Эльфы-то помнят Имя Создателя во времена Четвёртой Великой расы. Ауриэль. Тот эльф сказал мне это имя, потому что знал, что проку мне от него никакого. Знаешь, что самое обидное? Я сумел стать человеком. А толку? Не зная имени Создателя, мне было не вырваться из-под договора с Разрушителем. Пошёл бы я опять на воплощение в очередное человеческое или драконье тело. На скрижалях рока мне бы мои достижения зачлись, но было бы это уже не в Нирне… Поток магии смахнул из ниш мумии, одна из них свалилась к ногам Йолмира и Феллдира. Череп раскололся надвое, из него высыпалась горсть серой пыли, тут же подхваченная вихрем. Склеп начало заволакивать чёрным дымом. Сверху упало несколько камней, трещина на потолке росла, откуда-то слышались истошные вопли и, как показалось Феллдиру, боевые крики. – Здесь уже твои, здесь, – подтвердил Йолмир, магическим щитом отмахнувшись от куска потолка. – Выждали всё же начала ритуала… Он закашлялся и пригнулся к полу, где дыма было меньше. – В Скайриме не сохранилось Имени Создателя. Единственный способ узнать его – это вспомнить истинный ритуал посвящения. Тот, который Алдуин переделал в ритуал подселения души. Вспомнить. Сам понимаешь, люди не могут вспомнить то, чего никогда не знали, драконосозданные уже не способны его почувствовать, а драконорождённых поди найди… Мирак слишком зазнался, чтобы снизойти до меня. Херма Мора… Даёт знания, но и затмевает глаза. Это даэдра, властители рока, и тягаться с ними не всегда отваживались даже драконы. А Мирак… О чём это я?.. Феллдир прислонился гудящим затылком к столешнице. – Почему я? – устало спросил Феллдир. Выхода из склепа не было, магия продолжала бесноваться и крушить храм. Разум понимал, что это конец, не хотел смиряться, требовал искать выхода, но сознание стремилось уплыть в небытие, где бы отошла эта ломящая боль в висках и затылке, ноющая – в груди, привкус рвоты в обожжённой глотке и сжимающийся в спазмах желудок. И все силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании. – Я ж только что сказал, бестолочь! – рассердился Йолмир, материализуя в руке палку. Впрочем, тут же опомнился и развеял её. – Чем ты слушал? Ни человек, ни драконосозданный не могут вспомнить истинный ритуал посвящения! Кто остаётся? Драконорождённый, дурья твоя башка! Для кого я тут распинаюсь? Феллдир закрыл глаза, чувствуя, что начинает уплывать в небытие. Драконорождённый. Он мог и сам догадаться… Он и догадывался, только малодушно гнал от себя эти мысли. Возможность влиять на шестую стихию. Серые нити в ауре. Умение видеть ауры, которому он так и не смог обучить своих учеников. Умение инстинктивно чувствовать драконьи Слова. Странные видения и воспоминания, раньше казавшиеся бредом. Сны Хакона, в которых он появляется в образе дракона… Это не дар Кин, не влияние Партурнакса, не последствия заклинания подчинения, не бред. Это его собственное драконье наследие, проснувшееся в этой жизни. Вот что имел в виду воевода Игг, когда много лет назад незадолго перед своей смертью говорил, что он, Феллдир, не всё ещё в себе знает. Выходит, он тогда уже знал, кто такой Феллдир. И это же имел в виду Партурнакс, называя его «Ученик моего учителя». Учитель у Партурнакса – его Отец, Создатель, Акатош. И все драконы, прошедшие ритуал посвящения, тоже считались учениками Создателя… Лица коснулось невидимое ало-золотое пламя. Феллдир с трудом разлепил глаза. Трещина в потолке у них над головами угрожающе трещала и сыпала мелкими крошками, дым заволакивал склеп. С потолка свалился крупный обломок камня, упал рядом, расколовшись на три куска. – По некоторым… соображениям и подсчётам выходило, – как ни в чём не бывало продолжил Йолмир, – что в Скайриме кроме Мирака есть ещё один драконорождённый, который… мог бы помочь мне узнать Имя Создателя. Но как его искать? Скайрим-то – это не огород с забором… То есть, оно-то огород, но зело большой… О чём это я?.. Да, Скайрим. Приеду я тайком в деревню, посмотрю на все ауры – только что мешает драконорождённому именно в это время пойти за грибами и не попасться мне на глаза? Вот и я про это – ничего. Тоненькой ниточке целительского заклинания удалось пробраться к сердцу и немного снять боль. – Так вот, о чём… Да. А потом я узнал, что у мятежников, чтобы ими Алдуин подавился, есть Языки… Забавно летописи называют тех, кто драконьим Крикам обучился… Почему не Зубы, или не Глотки? Глотки-то оно ближе к истине будет… Ну да… О чём это я? Я-то знал, что мятежники, чтобы ими Алдуин подавился, собираются нападать на Крокигвегг, нужно быть дураком, чтобы это не заметить. Да тут, видно, все дураки. И я подумал – дай-ка я посмотрю на вас вблизи, чем даэдра не шутит, а вдруг один из вас не Глотка… то есть не Язык, а драконорождённый. Вход в склеп обрушился. Мимо прокатились и врезались в стену крупные куски камней. – Я-то думал, что если драконорождённый среди вас, то это одноглазый… Как его? Хокон? Хакон? А твою ауру я ещё в Фолгунтуре видел – не было в ней ничего драконьего. Это сейчас я понимаю, что было, только не было видно за заклинанием подчинения. А когда увидел, что драконорождённый всё же ты… Ты-то уже вышел из возраста, когда тело ещё может принять драконью душу, тебя бы просто убили, но мне-то это было не нужно… Вот и пришлось срочно убеждать верховного, чтобы у него ума прибавилось, что ты драконорождённый, и что твоё тело уже привычно к драконьим вибрациям и сможет принять драконью душу в любом возрасте… Громкий треск раздался над самыми их головами, сверху посыпалась крупная каменная крошка. Йолмир ухватил Феллдира за грудки и подтянул к себе. – Около западной стены храма с наружной стороны – тайник. Ты драконью магию видишь – найдёшь его. И ещё… Он глянул вверх, хотя вокруг ничего не было видно из-за густого дыма, а затем сунул руку в этот дым, выхватил оттуда ворона и впихнул его в руки Феллдиру. – Держи. Ты ведь за этим сюда пришёл. Акатош… Плита, обрушившаяся с потолка, размозжила старому драконьему жрецу голову. Феллдира отбросило к стене, которая тоже пошла трещинами, из которых потянуло затхлым воздухом. Феллдир, бездумно прижимая к себе ворона, окровавленными руками выломал несколько расшатанных камней и с трудом протиснулся наружу. Здесь было темно, хоть глаз выколи. Феллдир привалился к стене и дрожащими от слабости пальцами попытался зажечь магический огонёк, однако беснующаяся магия мгновенно сдула его. Феллдир поплёлся вдоль стены, держась за неё рукой, не зная, ни что это за помещение, ни куда он идёт. Какие-то ощущения подсказывали, что это коридор, и когда стена под ладонью пропала, глаза, немного привыкшие к темноте, с трудом различили развилку. Феллдир отпустил руку, сделал два шага вперёд, но споткнулся обо что-то мягкое и упал. Над ним пронёсся вихрь магии, выбивая из стены камни. Феллдир переполз через труп – это об него он споткнулся – и с трудом встал, однако очередной порыв ветра сбил его с ног. Часть коридора обрушилась – Феллдир успел лишь закрыть голову руками, как почувствовал, что его засыпает камнями. Что-то больно придавило ногу. Он дёрнулся, попытался освободиться, но камни начали сыпаться на голову. Феллдир обессиленно ткнулся лицом в пол. Кин… Ему показалось, что вокруг него стало светлее, и начали расти трава и цветы. Пришло понимание, что он давно умер, погребённый заживо под завалами камней, и что эти камни уже успели зарасти травой. Он попытался поднять голову, чтобы рассмотреть, что осталось от Крокигвегга, но не смог и шелохнуться, однако увидел, как по земле и камням движется воздушная зелёная позёмка, собираясь вокруг него. Кин… Потом до слуха начали доноситься голоса, его кто-то звал, раздался лай собаки, шуршание. Затем он осознал, что лежит не скрючившись ничком на разломанном полу, а распростёршись на спине, голова покоится на чём-то мягком, а по телу, баюкая, плывут блаженные потоки целительской магии. Сердце отпустило, голова перестала болеть. Чьи-то руки попытались забрать у него ворона, однако Феллдир сильнее сжал его пальцами и с трудом разлепил глаза. Был уже день – серый, осенний, моросивший бесконечным дождём. Он находился на лесной опушке, невдалеке горел костёр, воины расположились под навесами и большей частью дремали. Над Феллдиром тоже был натянута выделанная кожа, сам он лежал на нарубленном лапчатнике, закутанный в тёплый меховой плащ. Во рту ощущался вкус лечебных зелий. – Очнулся… Кетиллёг села рядом на ложе. Она выглядела уставшей, посеревшей и словно бы постаревшей, в локоне тёмных волос, выбившемся из-под тёплого платка, появились первые седые волоски. Она устало и с непередаваемым облегчением улыбнулась и поправила накрывавший его плащ. – О! – усмехнулся Тьярви, тоже подбираясь к нему под навес. – Слушай, как ты так разнёс храм? Я тоже так хочу уметь! Феллдир повернул голову, посмотреть, что осталось от храма. И увидел лишь груды камней. – Акатош, – он не узнал собственного голоса – сиплого, бесцветного. – Имя Создателя во время Пятой Великой расы – Акатош. – А храм ты как разнёс? Акатошем этим, что ли?.. Слушай, отпусти ты свой куль, сутки его держишь, забрать не даёшь. К нему, увидев, что он очнулся, подошёл Хакон, серьёзно глянул на него и осторожно вынул из его рук ворона, которого Феллдир по-прежнему прижимал к себе. Феллдир с трудом разжал пальцы и только сейчас увидел, что это не ворон, а небольшой тюк, одетый в птичьи перья. Однако стоило Хакону взять его, как перья начали осыпаться, а то, что казалось тюком, – трансформироваться; несколько вдохов-выдохов – и на ладонях Хакона полыхнул густым серебром скромный свиток, от которого веяло могуществом и знанием. Воины, видевшие это, охнули, маги опустились на колени. И в сердцах всех впервые за последние девять месяцев затрепетала надежда. – Старший Свиток, – Хакон благоговейно поднял его выше, чтобы все могли его видеть. – Он пришёл к нам!