Окровавленная Луна

Она выглядела безумно счастливой, радуясь жизни, как дитя. Свежий воздух благоприятно действовал на нее. И не только он. Хеймитч стоял неподалеку, опершись о ствол дерева, и с улыбкой наблюдал за восторгом любимой. В виде обычной девушки она выглядела не на тридцать с лишним лет, а соответствовала своему возрасту. Чтобы никак не выделяться, Эффи отыскала у себя обычные узкие серые брюки, но, не найдя ничего такого же простого из своих броских кофт и пиджаков, была вынуждена просить одежды у ментора. Тот достал из шкафа более менее чистую рубашку и подал ей. Та была велика девушке, но она закатила рукава и подпоясала талию. Оказалось вполне комфортно. "Не выделяться" получалось трудно. Чистые, уложенные волосы, ухоженная кожа и ногти - все это не вписывалось в общий вид Дистрикта и его жителей, поэтому выглядело некой дикостью. Чистый морозный воздух вскружил голову девушке, величие грозных деревьев заставило почувствовать ее себя маленькой, ничтожной. Тринкет легка на покрытую инеем траву, впустила пальцы меж травинок и повернулась на спину, раскинув руки. На ее устах вырисовывалась счастливая улыбка, глаза были закрыты. Хеймитч отошел от дерева и присел рядом на корточки. - Нравится? - тихо спросил он. От неожиданности девушка вздрогнула, но ответила таким же тихим голосом: - Очень. - Не холодно? - Разве что чуть-чуть. Хеймитч снял с себя серый пиджак и набросил на плечи Эффи, которая к тому времени уже села. - Спасибо, - девушка благодарно улыбнулась ему. Повисло молчание. Эффи подняла голову и направила свой взор на серое небо. Хеймитч явно нервничал. - Эффи, пожалуйста, не надо обсуждать ничего важного у меня в доме, - неожиданно сказал ментор. Она с недоумением взглянула на него. Он поспешно добавил: - Сноу следит за нами. За мной, Питом и Китнисс. Он не должен знать, что ты здесь, как понял я, не из-за Тура. - Хмм, и как же мне вести себя? - Даже находясь за пределами Капитолия, мы продолжаем играть наши роли. Твоя роль - быть наглой, напыщенной и надоедливой капитолийкой, моя - старым алкашом с трудным характером. Это точно так же, как наши победители играют возлюбленных, понимаешь? Иначе ты ставишь под угрозу не только свою жизнь. - Прости. Я действительно сильно сглупила, впредь такого не повториться, - куратор виновато опустила глаза. Повисла неловкая пауза. Хеймитч был слишком резок с ней и прекрасно понимал это, поэтому старался разрядить обстановку. - Так зачем ты приехала? - спросил он. - Ты не поверишь, - с горькой усмешкой произнесла она. - И все же попытаться стоит, - улыбка на лице мужчины помогла понять ей, что рядом находится человек, которому можно довериться. - Два дня назад, ночью, мне позвонил Сенека и приказал ехать сюда, заранее подготовив поезд. - Крейн? - Эбернети был явно поражен. - Да. Он сказал, что моя жизнь находится в опасности. Так же поведал о том, что Сноу в бешенстве, рвет и мечет. Президент явно не хочет оставлять все как есть. Он наказывает всех виновных в происшествии этих Игр. И, поверь, не просто лишает премии или должности, тут все гораздо сложнее. Выставить дураком саму верхушку Капитолия! Сам все понимаешь. - Я не понимаю одного: причем здесь ты? - Не знаю. Крейн сказал лишь одно: "Твоя жизнь висит на волоске" - и толком никаких объяснений, - Эффи пожала плечами. - Какая забота! С чего бы? - Хеймитч прищурил один глаз. - Отклики бывшего романа? - Романа?! Ты о чем? - Я никому не рассказывала этого. В этому году исполнилось десять лет с тех пор, как я стала куратором. Долгое время я не могла найти себя в этой профессии, не понимаю, зачем я ее вообще выбрала, - Тринкет содрогнулась. «Ага, выбрала, как бы не так». Даже для ментора она оставалась жителем Капитоля, история ее происхождения неизвестна никому. - Но в первые годы, находясь на новой должности, я пропиталась огромной симпатией к Сенеке, я полюбила его. И даже взаимно, о чем я даже не могла мечтать. Роскошь, огромный карьерный рост, ощущение нужности - вот что дали мне наши отношения, которые, кстати, были тайной от остальных. Крейн часто просил меня обнародовать их, но я отказывалась. Все, казалось бы, было очень серьезно. Речь даже походила о свадьбе. Но в какой-то момент я поняла, что человек, которого я любила всем сердцем, никто иной, как убийца и лицемер. На этом все и закончилось. Я сильно страдала, но вовсе не из-за разрыва с ним. Нет. Я страдала от того, насколько была глупа, и чем могла закончиться эта глупость. Последующие три года я была одна, но потом что-то произошло со мной. Я поняла, что тот, кто нужен мне, с кем я могу быть самой собой находится совсем рядом. И это был ты. Я настолько сильно влюбилась в тебя, что просто-напросто потеряла рассудок. И все вроде бы ничего... Но ты отчетливо помнишь, что случилось. И вот, буквально недавно, звонит Сенека и судорожно просит уехать из Капитолия в Дистрикт-12. Может он все еще что-то чувствовал ко мне и решил сберечь? Возможно, - подытожила она. Вновь повисла неловкая пауза. Эффи молчала, размышляя о прошедшем, Хеймитч собирался с мыслями, пытаясь сопоставить рассказ девушки, произошедшие события и, наконец, свои собственные чувства. - Ты еще любишь меня? - тихо спросил ментор. Эффи долго смотрела в его голубые глаза, прежде чем ответить. - Я не знаю, - прошептала она. - Случилось столько всего с того момента, кого мы оба были счастливы. И обстоятельства, окружающие нас, не способствуют каким-либо отношениям. - Обстоятельства не проблема. Мы с тобой сможем преодолеть их. - Нет, Хеймитч. Я не хочу быть угрозой для твоей жизни. Если же Сноу станет известно о нас? Нет. Слишком рискованно. - Я понял, - ответила Хеймитч, вставая. - Уже совсем темно, нам пора домой. Поживешь пока у меня. Если, конечно, не против. - Не против, - девушка поднялась вслед за ним. - Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Они молча прошли больше половины леса. Ментор выглядел угрюмым и недовольным. «Не удивительно,» - подумала Эффи. Она, ввиду своего ушиба, еле поспевала за ним. Хеймитч шел впереди и не обращал никакого внимания на свою спутницу. Или просто делая вид. Девушка спотыкалась о выступающие корни деревьев, но ментор даже не оборачивался. В результате она упала, и лишь тогда мужчина соизволил обернуться. На типичный вопрос: «Ты не ушиблась?» Тринкет ответила сухо, якобы: «Все в порядке» и одарила его убийственным взором. Он помог ей подняться. Девушка отряхнулась и взяла его под руку, чтобы снова не потерять равновесия и не оказаться на влажной земле. Хеймитч, казалось, ушел в себя. Взгляд его серых глаз был пустым и невидящим, лицо приняло выражение полной отреченности. Это немного взволновало куратора. Она никогда не видела его в таком состоянии за десять с лишним лет их знакомства. Да, ментор пил, порой доходя до беспамятства, вел себя неподобающим образом на публике, буянил, но такого - ни разу. Внутренний голос подсказал девушке, что нужно поговорить с ним, попытаться поддержать и понять его. Она открыла было рот...но сразу же захлопнула его. Зная вспыльчивый характер своего спутника и его невладение собой в порыве гнева и ярости, сочла более подходящим способом молчание. Тем временем они уже вышли из леса, пролезли под проволокой забора, отделяющего Дистрикт от диких земель, и перешли Луговину. Воспоминания нахлынули на Эффи. Все те места, где она частенько бывала, рвали ее душу. Неподалеку показался знакомый домик. На подоконнике на кухне горела свеча. «Жива,» - облегченно выдохнула девушка. - «Или, может быть, дом поменял своих хозяев?». От одной только мысли Тринкет стала плохо. Она тщетно силилась рассмотреть знакомый силуэт, но сальная свечка вряд ли могла полностью развеять тьму ночи. Подойти к скромному домику она не могла - слишком необдуманно и опасно. - Хеймитч, - первой нарушила тишину куратор, - скажи, пожалуйста, кто проживает вон в том доме? - она рукой указала в сторону интересующей ее постройки. - Почему именно он так интересует тебя? - Не знаю. Может потому, что он слишком ухожен, - она пожала плечами. - Тереза Ветра, - ответил мужчина, направляя свой взгляд вдаль. - овдовевшая женщина лет сорока - сорока пяти. Когда-то у нее была падчерица (имени не помню), но ее убили миротворцы. Как говорят, за государственную измену. «Вот как теперь это называется,» - Эффи недовольно поморщилась. - С тех пор Тереза очерствела, стала какой-то нелюдимой. Чтобы прокормиться, выращивает лечебные травы. Странная особа, честно говоря, - закончил он. «Да уж,» - сказала она про себя, вслух произнеся лишь: «Ясно, спасибо». Хеймитч кивнул в ответ. По мере движения дорогой ее сердцу дом вскоре исчез из поля зрения. «Жива - и хорошо. Миротворцы все-таки исполнили свое обещание. Удивительно».

***

«Она спускается по бетонным ступеням Тренировочного Центра на цокольный этаж. Зачем? Не знает и сама. Будто некая сила направляет ее, руководит ею. Девушку передергивает толи от зябости, толи от страха. Нет, она и понятия не имеет, что ждет ее, но интуиция словно подсказывает о важности находящегося там. Сердце бьется как бешеное, словно предчувствуя что-то неладное. И вот Эффи прикосается к холодной железной двери, открывает ее. Она оказывается в темном помещении, лишенном света, за исключением центра. Там на столе с резными ножками находится какой-то странный предмет, напоминающий деревянный продолговатый ящик с открытой крышкой, которой нигде не было видно. Куратор подходит ближе и ужасается. Этим "ящиком" являлся гроб. Девушка проводит рукой по нему, не смея заглянуть внутрь. Красное дерево, ее любимое. Тринкет молча набирается смелости и смотрит на покойника. Ее пробирает дрожь. Хеймитч, мирно сложив руки на груди, лежит в середине гроба. По-всюду цветы. Девушка, еле сдерживая рыдания, проводит рукой по лицу мужчины. Холодное, как лед. Остывшее. Его больше нет...» Эффи с криком выныривает из глубин сна. Все также, как и было. Комната ментора. Тринкет с ужасом осматривается. Все, вроде бы, в порядке, как и было: плотяной шкаф у стены слева, комод рядом с ним, зеркало напротив постели, в котором отражается она, испуганная и взъерошенная, напоминающая загнанного в тупик зверька. Дверь с шумом раскрывается, на пороге появляется встревоженный криком Хеймитч. Девушка, увидев его, вскакивает с кровати и подбегает, заключая в объятья. Тот неуверенно обнимает ее за талию. Она осыпает поцелуями его щеки, губы, шею, теплые слезы ручьями стекаю по ее лицу. Куратор крепко сжимает руки, ногтями впиваясь в его плоть, дабы удостовериться в реальности происходящего. Ментору не приходится долго понимать, в чем дело. Ночные кошмары давно мучают и его самого, лишь только бутылка крепкого алкоголя может затущить все это. - Все в порядке, - тихо шепчет он, гладя девушку по белокурым волосам, - я рядом. Эффи судорожно сглатывает. - Это всего-лишь сон, солнышко. Ложись. Эбернети первый размыкает объятия и отводит ее до своей постели. Сам он решил провести эту ночь в гостиной на диване, уступив Тринкет свою комнату. Ментор уложил девушку в постель и собрался было уходить, как родной сердцу голос тихо прошептал: «Не уходи, прошу». Мужчина вздохнул и лег рядом с ней. Эффи всем телом прижалась к нему, положила голову на его грудь. Хеймитч целует ее в макушку и поглаживает по руке. Присутствие ментора рядом, ощущение его тепла, биения сердца заставили девушку успокоиться, вскоре ее дыхание стало спокойным и ровным, и она вновь уснула, лишь иногда вздрагивая. Мужчина все еще продолжал нежно держать ее за миниатюрную ручку. Он тихо ухмыльнулся. «Кто бы мог подумать, что и знаменитую мисс Тринкет мучают ночные кошмары». Мысль о том, что Эффи все-таки дорожит им, пусть даже и не так открыто и явно, согревала его душу. До их расставания он и представить не мог, насколько дорога его измученному сердцу эта капитолийка. Да, напыщена, да надоедлива и ворчлива, но только для остальных. Не для него. Эффи любит и Пита, и Китнисс, но даже с ними, насколько бы она не привязалась к ним, ведет себя жеманно, скрывая под маской истинную себя. И только ему, Хеймитчу Эбернети, выпала такая возможность - познакомиться с настоящей стороной личности Эффи Тринкет. Девушка немного заворочалась и приподняла голову, сонно озираясь, тем самым прервав размышления ментора. Он аккуратно уложил ее вновь, шепча что-то успокаивающее. - Все будет хорошо, ведь так? - сонным голосом проговорила Эффи. - Конечно, солнышко, спи. Я с тобой. Хеймитч убрал упавшие на лицо Тринкет волосы, заправил ей их за уши. Нечто вроде серебряной цепочки мелькнуло на ее шее. Любопытство взяло вверх над страхом нарушить сон любимой. Аккуратно проведя пальцами и добравшись до середины, он вытаскивает цепочку из-под майки девушки и пытается разглядеть ее в полумраке, царившем в комнате. Нащупав какой-то предмет, он подводит его к глазам и обмерает. Взору Эбернети предстоет кулон в виде скрипичного ключа. Того самого, с которым у него связано столько наслаждения, но в тоже время боли и совестливости. Он поднимает глаза на спящую и поражается незамеченному им сходству с той, которая навсегда в его сердце. Хеймитч и представить не мог, что обнимал, целовал и вообще находился в обществе той, которую, казалось, потерял навсегда. Он судорожно сглатывает. «Этого просто не может быть...».