Таверна "Рваные удила"

      Я уже без спешки вылез из лохани и, шлёпая мокрыми ногами по холодному полу, добрался до простыни, которой и обтёрся. Одеваться пришлось в ту же самую, не благоухающую розами одежду. Впрочем, это мало меня смущало. Торопливо приведя в порядок свою экипировку, я окинул взглядом «номер-люкс». Неприятное смешанное ощущение легкого раздражения и в то же время смутно ощутимой головной боли терзали меня. Руки очень нехорошо дрожали, так что я без колебаний принял решение искать ближайшую лавку знахаря. Лучше было потратиться сейчас, чем гадать, когда же меня настигнет похмелье. Час был предрассветный, внизу, в таверне, почти никого не было: уснувший пьяница в одном углу, дремлющий мордоворот — в другом. Хозяйке я на глаза не попался и вот этому почти обрадовался. Кодекс эльфийской знати в подобных ситуациях в некоторой мере ограничивал мою свободу. Нет, я не был эльфом и отказаться выполнять его постулаты, конечно, мог, но азарт сыграл со мной дурную шутку. Память услужливо подсказала: не так давно я поспорил с Диэлином, что буду месяц жить по принципам Высокорождённых. Спор был заверен жрицей Тысячеглазого Лжебога, так некстати оказавшейся рядом с нами в тот момент, — любые мои попытки улизнуть из-под надзора божества были обречены на провал. Даже приблизительные наблюдения за календарём (я не знал, сколько времени прошло с момента кутежа, если уж на то пошло) вынудили меня признать, что отхождение от принципов сейчас может влететь мне в копеечку. Отбросив пустые рассуждения о своих глупых клятвах, я вернулся к делам насущным. Входная дверь оказалась не заперта. Пожалуй, это было опрометчиво, но стоило приоткрыть её, чуть скрипнувшую, как меня во мгновение ока нашел взгляд вышибалы. Уважительно кивнув ему, я выскользнул наружу, где повсюду были видны последние следы разгула. Тут и там лежали осколки бутылок и кувшинов, вспыхивающие магическими огоньками воздушные змеи, шуршащее золотистое конфетти и обрывки бумаги. Особенно внушительными горами этот мусор жался к стенам. Поблизости не было ни одного Помощника мастера Чистоты, однако, по всей видимости, к утру куда-то этот хлам должен был деться. Я не торопился отходить от таверны. Мне на глаза попадались редкие нынче прохожие — в основном те, кто продолжал ночной кутёж. Отчего-то казалось, что они стараются держаться вместе — по крайней мере я не смог увидеть никого, блуждающего в одиночестве. Напротив, некоторые компании выглядели откровенно угрожающе, хотя ко мне интереса не проявляли.       Ещё немного повременив, я обратился к совсем не подозрительной, как мне подумалось, немолодой паре с вопросом об интересующей меня лавке, а заодно, и о мастерской картографа. После их пространного ответа, в котором я явственно расслышал щёлкающий акцент уроженцев Теневых земель, направление движения понемногу начало проясняться. С опаской поблагодарив их за помощь (нарваться до рассвета на теневиков, кошмар!) и на всякий случай проверив кошелек, я свернул на одну из боковых улочек. Надо мной приглушенно светились окна домов, а в носу явственно щекотало от тяжелых запахов сточных вод. У другого конца квартала мелькнула очередная пара теней. Город был оживлен почти так же, как бывала в это время столица. Стоило мне подумать, что это обыкновенные карманники, как две крайне похожие фигуры оказались освещёнными одним из волшебных алирских фонарей, отбрасывающих десятки синеватых пятен во все стороны. Синие мундиры, одинаковые тёмные плащи и орденские сабли на разных боках заставили меня скривиться похуже, чем зубная боль. Сапфировый орден был особенно известен даже не столько своей воинской силой или сплочённостью, а неприязнью к наёмникам. Пользуясь тем, что они были ещё далеко, я запахнул плащ поплотнее и вытянул из сумки флейту. Волосы, ещё чуть влажные, пришлось пригладить пятерней. Вид я приобрёл, конечно, далеко не благообразный, но зато вполне богемный и почти что приличный. К тому моменту, как члены ордена поравнялись со мной, я поднёс флейту к губам и негромко заиграл простенькую мелодию. Повторяющийся ненавязчивый мотив не успел сделать и пару витков, как два солдата, изрядно смахивающие на близнецов, замедлили шаг, положив руки на рукояти сабель. Мысленно я сердито заклинал их не останавливаться, ведь зарегистрироваться в местной гильдии наёмников я не успел (в общем-то, даже не собирался), а в том, что я смогу обмануть стражу, уверенности не было. Впрочем, они всё же отчеканили последнюю пару шагов и встали прямо напротив меня. Свирель от губ пришлось отнять, сами губы растянуть в угодливой улыбке и пробормотать положенное формульное приветствие.  — Доброго предрассветного часа.       Их абсолютно неотличимые и чуть неприязненные взгляды сошлись на синей печати, подтверждающих законность моего пребывания здесь. Говорили они тихо, дополняя предложения друг за друга.  — Доброго, гость…  —…Ингарста. Мы — стражи  —…города. Не тревожили ли  —…твой покой мелкие воры,  —…карманники,  —…шарлатаны  —…и не тревожил ли ты  —…покой добропорядочных  —…жителей Ингарста?       Безапелляционная прямота вопроса и некоторая его неестественность мне не нравились. Впрочем, я всегда недолюбливал этих заторможенных. В бою, правда, они были более чем быстры, но в разговорах обыкновенно проявляли недостаток гибкости. Главным условием успешной беседы с ними было отсутствие дерзости и простые, точные ответы вкупе с игнорированием их собственных странностей. Формулы «вопрос-ответ» обычно были очень похожи и известны многим пройдохам.  — Нет, стражи Ингарста. Ничей покой не был нарушен.       Моим ответом, как мне показалось, мужчины остались вполне удовлетворены. В любом случае, они оба легко кивнули и пошли дальше, оставив меня в одиночестве. Спокойно выдохнуть я смог только в тот момент, когда они оба скрылись за поворотом. Неприязнь между их Орденом и нашей Гильдией была вполне взаимной. Орденцы предпочитали зажиточных работодателей — как и мы. Встреча с ними лишь подчеркнула контраст между бедностью околиц и богатством города, подстегнув моё любопытство. Спрятав флейту (в свете фонаря она металлически блеснула) в полупустую сумку на боку, я продолжил свой путь, размышляя теперь над тем, сколько же стоит охрана целого города «синими истуканами», как их называли за глаза. По всему выходило, что не меньше сотни золотых на пару за ночь. Даже элитная шлюха обошлась бы мне дешевле! Гадая, кто же был достаточно богат, чтобы нанять такую стражу (помнилось мне, на входе в город стояли обычные люди), я пришёл к своей цели ещё до того, как солнце окрасило крыши города в яркие цвета. Лекарская лавка, как я и думал, оказалась открыта. На звон колокола у двери вышел сухопарый мужчина в бесформенной блёкло-зелёной мантии — цвете своей Гильдии. Далеко не все лекари считали необходимым придерживаться строгих цеховых правил, но этот, видимо, был формалистом. Поджав тонкие губы и безэмоционально глядя на меня, мастер Трав заговорил:  — Чего вам, молодой человек?       Не замявшись и, к сожалению, слишком хорошо ощущая повод похода к знахарю, я поднял на него глаза.  — Отвар тенетника и роскумы. Пожалуйста.       Не приглашая меня войти, хозяин лавки развернулся и ушёл вглубь комнаты, оставляя дверь открытой. Почти все владельцы домов обычно ставили на ночь охранные заклинания и проверять бдительность мастера, входя в его дом, я не был намерен. Фонари гасли один за другим, лишая улицы угрожающей и потусторонней атмосферы. К тому моменту, как все ближайшие дома были освещены лишь далёкими ещё отблесками солнца, лекарь вернулся, шагнул за порог и протянул мне высокий деревянный стакан.  — Полторы серебряных монеты.       Под взглядом его пронзительно серых глаз, я вздохнул, послушно достал кошелёк, вынул плату и отдал хозяину лавки. Он подождал, пока я выпью горькую смесь, забрал стакан своими длинными паучьими пальцами и снова шагнул под сень дома, мгновенно растаяв в темноте. Дверь быстро и бесшумно закрылась перед моим носом. В ожидании эффекта от отвара я спокойно сел прямо на брусчатку, прислонившись к тёплой-тёплой стене дома Трав. Вопреки известному порядку вещей, те дома, где часто использовалась магия, никогда не остывали. Это было особенно неприятно летом, однако приносило пользу холодными затяжными зимами, которые случались всё чаще. Солнце торопливо восходило, заливая своими лучами город. Кто-то только укладывался в холодные кровати после долгой ночи, а иные раскрывали ставни, оживленно при этом общаясь с соседями — такими же ранними пташками, по моим меркам. Поначалу меня страшно мутило, но игра стоила свеч и уже спустя десяток минут я был кристально трезв, бодр и полон сил. Денег жалко не было: несмотря на премерзкий вкус, это пойло было чем-то вроде крайне эффективного пинка под зад — помогало справиться с любыми следами похмелья, нервозности и дарило ясность мышления.       Я обвёл окрестности взглядом, пытаясь обнаружить те ориентиры, которые мне дала пожилая пара. Как раз где-то справа, над домами, возвышался купол Храма Дорог, обласканный солнцем. Как и в случаях почти со всеми прочими Храмами, на территории этого царило вечное лето. Не сказать, что это доставляло кому-то неудобства или, напротив, приносило выгоду, но во всех городах детишки регулярно пытались стащить из храмовых садов немного свежих фруктов, за что зарабатывали нагоняй от служителей. На моих глазах разношёрстная стайка мальчишек перебежала немноголюдную пока дорогу, направляясь как раз, как мне показалось, к запретным садам. Рассудив, что лавка мастера Карт уже должна была открыться, я последовал за увлечёнными детьми, не забывая при этом поглядывать на кошелёк. Они уверенно сворачивали в подворотни, ловко ныряли в тёмные улочки, изрядно смахивающие на ту, где я повстречал стражу, и усердно делали вид, что не замечают меня. За одним из младших представителей этой шайки волочился на верёвке мёртвый зоорк. Крупные изумрудного цвета грызуны распространились в городах после разрушения Эльфьей Изгороди, что со временем привело к полному истреблению крыс и почти полному — котов. Даже то, что их естественная расцветка не помогала спрятаться среди каменных сооружений, не так уж существенно увеличивало шансы на успех в охоте на зоорков. Стоило развесёлой детской компании (и мне вслед за ними) выйти на более крупную улицу, где народу уже сновало побольше, как сорванцы мгновенно разбежались в разные стороны — точь-в-точь как пресловутые зоорки.       Храм стоял прямо передо мной. Вместо того чтобы свернуть к нему, я направился в противоположную сторону, не сводя глаз с крупной вывески, гласившей: «МАСТЕР КАРТ ГАЛАХАРД ПРЕДСТАВЛЯЕТ СВОЁ НОВОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ — ТРЁХМЕРНУЮ МОДЕЛЬ ИНГАРСТА». Размер букв поражал воображение, а их расцветка… До этого дня мне казалось, что я имею достаточный словарный запас, чтобы описать всё что угодно, но тут у меня не осталось слов. Буквы были ядрёно-алыми, объемными, словно парящими над полотном, а ярко-зелёный фон мог конкурировать по насыщенности с чешуей дракона. В глазах зарябило, и я зажмурился, пытаясь стряхнуть наваждение. Это отчасти помогло, потому что теперь я старался смотреть не НА вывеску, а под неё, где толпа людей уже начинала становиться небезопасно плотной. Я ринулся вперёд с решимостью, которая не требовалось даже во многих моих схватках, однако и её едва хватило: каждый стремился залезть повыше, оказаться поближе к лавке — за счёт других, естественно. Бесцеремонно растолкав публику, я очутился перед самой дверью в тот момент, когда она распахнулась, и из неё вылетела туча сверкающих блёсток, щедро осыпав всех жаждущих зрелищ. Мои ругательства потонули в восхищённом гвалте: конфетти, игнорируя логическое завершение своего полёта, лишь взвилось вверх в причудливом танце, образуя собой сначала надпись: «Ингарст — чудо-город», — а затем взорвалось роскошнейшим фейерверком, искры от которого начали скакать по мостовой. Признаться, я был не менее увлечён этим представлением, чем прочие зрители, из-за чего совершенно пропустил появление мастера Галахарда. Этот мужчина средних лет явно в прошлом был огромен и мускулист, да и сейчас производил впечатление говорящей скалы. Внушительный рост, грубые черты лица и сероватый цвет кожи указывали на то, что он не был чистокровным человеком, однако это, по всей видимости, в Ингарсте никого не смущало.  — Доброе утро, дамы и господа! — Его заявление было встречено ещё одной бурей оваций. — Как и обещал, сегодня я покажу вам интереснейшую разработку, которую все желающие чуть позже смогут приобрести за вполне разумные деньги. — Смех и свист в толпе вызвали у великана снисходительную улыбку. — Полноте. До представления нужно дождаться прибытия некоторых высокопоставленных гостей, но это не расстроит наших планов. Я приглашаю вас всех в свою мастерскую!       Посторонившись, он дал любопытным гостям войти и, несмотря на все мои попытки задержаться на месте, обратиться к хозяину или хотя бы привлечь его внимание, меня внутрь внесли в считанные секунды. Мне начинало казаться, что стремление быть одним из первых сыграло со мною злую шутку. А пока, раз уж я потерял из виду самого Галахарда, то можно было обратиться к одному (или одной) из множества подмастерьев, внимательно следящих за сохранностью товара и любезно дающих пояснения потенциальным клиентам. Выловив из оживлённого движения молоденькую девчонку с нашивками картографа на воротнике рубашки, я оттащил её в тот угол лавки, где людей было поменьше. Кажется, тут хранились карты военных сражений прошлого, но это не имело значения. Сама мастерская внутри была куда больше, чем казалась снаружи, что возвращало меня к вопросу о том самом вопиющем контрасте.  — Я могу вам чем-то помочь, господин? — Голос безупречно вышколенной девушки, в ожидании стоящей рядом со мной, каким-то образом был слышен в общем гвалте.  — Да, юная леди. Мне нужна карта Ингарста и его окрестностей — сам город может не быть слишком подробным, мне это ни к чему. Цену я тоже ожидаю в пределах разумного: ни трёхмерность, ни красочность, ни материал карты меня не интересуют. — Высказав большую часть своих требований, я на мгновение почувствовал холодок, коснувшийся моей спины — я ведь даже понятия не имел, на каком материке находится город. Стоило мне открыть рот, чтобы уточнить некоторые детали карты, добавив на неё, к примеру, столицу для ориентира, как подмастерье по-прежнему чётко и ясно даже в невообразимом шуме ответила мне.  — Это невозможно, господин.       От её ответа я, откровенно говоря, оторопел. Следующей моей эмоцией было раздражение.  — Если вы так относитесь к своим покупателям, то будьте любезны сообщить мне адрес ближайшей иной лавки картографа — быть может, там персонал…  — Господин, я не говорила, что не хочу дать… — маленькая пауза явно вернула её в привычное русло, -…продать вам эту карту. Я сказала, что это сейчас невозможно. — Предвосхищая мой следующий вопрос, работница картографической лавки сразу же деловито дополнила свои слова: — Такой карты нет ни в нашей, ни в любой другой лавке, могу уж вас заверить. Единственная существующая — та самая, на презентации которой вы находитесь. Вы же знаете, Ингарст постоянно перемещается по миру, и до сих пор никому не удавалось создать ничего похожего. Но, боюсь, вашим запросам пока не соответствует ни один из имеющихся у нас экземпляров.  — Ингарст делает что? — Я застопорился на её предпоследней фразе, совершенно пропустив мимо ушей последнюю. Выражение лица девушки подсказывало мне, что явно в её глазах я выглядел последним тупицей, а тон, которым она произнесла свои следующие слова, меня в этом прямо-таки убедил.  — Перемещается. Возможно, вы удивлены тем, что Ингарст застрял в подобной глуши. Да, поблизости нет ничего интересного, так что я могу вам порекомендовать заглянуть в квартал Чародейства — там за уместную сумму вы сможете пройти один из городских порталов — в ближайшие часы они ещё будут стабильны. Глава города почти месяц назад заключил договор с Алирцами, которые, как вы наверняка помните, в это время года как раз мигрируют с Южных Гор к Поземью через эти земли. К счастью, они ушли ещё вчера, так что завтра утром мы снова переместимся. Если слухи не врут, то Конклав вместе с Лордом Ингарста договорились о том, чтобы мы разместились в районе Балазара. Это было бы отлично, честно говоря. И море рядом, и торговые пути…  — Голос её наконец смягчился, а в глазах уже был следующий вопрос в духе «ну так чего хотели-то?», когда я услышал приятный тенор, удивительным образом перекрывавший невыносимый галдёж. Меня кто-то приобнял сзади, похлопывая по плечу.  — Харвест! Мы уж тебя обыскались. Где был, дитя ты Тысячеглазого?!