Таверна "Рваные удила"

      Повозка чуть скрипела, покачиваясь. Этот звук вызывал пульсирующую боль и гудение в голове. Я едва разлепил глаза и приподнялся на локтях. Прямо передо мной расстилалась дорога с медленно ползущей по ней телегой. В ногах стояли мои собственные грязные сапоги. По лицу скользнул свет и я поднял взгляд вверх, обнаружив там слабо покачивающуюся листву. Солнце нещадно палило, от колёс повозки поднимались ленивые облака пыли. Придерживаясь за ствол дерева, я встал на ноги и натянул сапоги, несколько неуклюже попрыгав на одной ноге. Во рту был мерзкий привкус. Хотелось пить. Я вышел из-под сени деревьев и посмотрел на то, как телега проезжает мимо. С трудом ворочая мозгами, я осознал, что совершенно не хочу здесь оставаться.  — Эй! Старик! Стой!       Пока я надрывал глотку, повозка продолжала издавать повизгивающие звуки при каждом обороте колеса. Возница не реагировал на мои окрики. Мне пришлось броситься бегом за телегой, мысленно проклиная тот день, когда родился этот осёл. Бег требовал от меня слишком больших усилий, но я продолжал кричать. Чёртово солнце жгло спину огнём. Как бы я ни старался, нагнать повозку удалось только после того, как старая лошадка споткнулась, заставив старика подскочить. Судя по тому, как дернулся бедняк, до сих пор он клевал носом.  — Возница!       Я обошёл повозку, дойдя до клячи и её хозяина, который уставился на меня с неодобрением. Не успел я и рта открыть, как он тут же натянул драные удила сильнее, заставляя лошадь не просто сбавить шаг, но остановиться.  — Ты, деньги давай.       Полы прохудившейся шляпы прятали его лицо в тени, хотя уставший вид и одежда явно свидетельствовали о его скудном кошельке. К счастью, этого нельзя было сказать о моем, однако хвастаться достатком на пустынной дороге?..  — Ты довезёшь меня до ближайшего города?       Крестьянин пробурчал что-то утвердительное и протянул ко мне бронзовую мозолистую руку ладонью вверх. Я запустил руку за пазуху и нащупал мешочек с деньгами. Возница и не догадывался, но я выдохнул с облегчением. Хотя бы деньги были при мне. Я знать не знал, где нахожусь и как тут оказался. Отсчитав ему несколько медяков, я забрался на воз, пропустив мимо ушей удивлённо-благодарное бормотание. Развалюха-телега ехала не слишком быстро, а я соображал ещё медленнее — так что его слова меня не заинтересовали и не обеспокоили ни в коей мере.       Развалившись на стоге сена, я прикрыл глаза, аккуратно выуживая из памяти последние воспоминания. Я помнил таверну и попойку по окончанию хорошего дела (тут мне показалось, что история будет с душком), помнил Веллора и спор с эльфом, а потом… потом был провал. Сейчас я вполне осознавал, что стараться перепить эльфа было плохой идеей, но тогда я уже был в изрядном подпитии и рассуждал не слишком здраво. Выпивка! Я клятвенно пообещал себе воздержаться от спиртного хотя бы на месяцок. Надо выпутаться из этой передряги, а потом влезать в новую — этот принцип я соблюдал старательнее прочих, потому что многозадачность никогда не была моим коньком.       Проведя ещё некоторое время в бесплодных попытках восстановить события вчерашнего («…или позавчерашнего», — с ужасом подумалось мне) вечера, я пришёл к прекрасной идее о здоровом дневном сне. Для этого нужно было зарыться чуть глубже в сено, прячась от раскалённого небесного блина. Но стоило мне попытаться разгрести сухую траву, как из её глубин высунулась загорелая ручка и с силой оттолкнула меня. Я ошеломлённо отпрянул, забыв даже огрызнуться. Вслед за этим из копны вылезла взлохмаченная девушка, ловко вскочив на ноги и начав отряхиваться от сена. В её смоляной косе запуталось несколько соломинок, и я хотел было их убрать (позаботиться о даме!), но стоило мне потянуться к волосам девушки, как она наградила меня звонкой пощёчиной, мимолётно блеснув белозубой улыбкой. Здесь уже я не собирался молчать, оскорблённый в своих лучших чувствах.  — Истеричка провинциальная!       Вздорная девчонка лишь пожала плечами и отвернулась, что-то собирая и перекладывая в своих скудных пожитках. Я получил очередное подтверждение извечному женскому злонравию. Впрочем, судя по всему, она была слегка смущена. То-то же! В безмолвии мы провели ближайшие полчаса. Мне не удавалось уснуть из-за кошмарного скрипа телеги, она спать и не собиралась. Я перебрался поближе к вознице.  — Эй, старик. Сколько осталось в пути?       Мне достался ещё один неприветливый взгляд. Будто через силу разомкнув губы, крестьянин выплюнул ответ:  — До заката.       Благодарить его не было смысла. Я вернулся к попутчице, присыпавшей соломой свои узелки и теперь переплетавшей вороную косу. Проведя рукой по подбородку и решив, что моя щетина вовсе не выглядит такой уж отталкивающей, я решил всё-таки заговорить.  — Я Харвест. Ты?  — Шайна. — на удивление приятным голосом ответила девушка, смерив меня оценивающим взглядом. Её ловкие пальчики скользили по волосам, легко с ними управляясь.       Я хмыкнул. Она не назвала ни своего рода, ни хотя бы имени отца — смело можно было делать вывод, что она покинула свой дом без одобрения со стороны семьи. Выглядела она довольно юно, отличалась, как я успел заметить, импульсивностью — полный набор для побега. Принимая в расчет и то, что Шайна вовсе не была против разговора со мной, а вполне заинтересованно постреливала глазками, я с ухмылкой продолжил.  — Из дому сбежала, а? Небось, за женишком? Или, дай угадаю, в город пойдешь? Петь будешь. Ну, точно! Певичка?       Это, конечно же, была чистейшей воды провокация. Уж в чём-чём можно было подозревать девушку, но не в занятиях музыкой. Скорее в том, что она пойдет в подмастерья к кузнецу: крепкое телосложение, сила в руках — всё к этому располагало. Но, видимо, её стезя была другой. Гневно сверкнувшие глаза и мигом покрасневшие щеки были первыми признаками раздражения. Теперь её голосок звенел от слабо сдерживаемых чувств. Бедняжка совершенно не умела овладевать собой.  — Да как ты посмел! Я в наёмницы иду. Я буду сражаться, деревенщина неотёсанная!       Ошарашено присвистнув, я на несколько секунд замолчал. А после, уже не думая о её реакции, загоготал в голос. Меня, кажется, колотили крепкими кулачками по спине. Когда я отдышался наконец и вытер выступившие слезы, она нахохлилась как несушка. Я еще раз осмотрел её с ног до головы: просто скроенная рубаха, большие холщовые штаны, держащиеся исключительно на дешёвом кожаном пояске, толстая коса, миловидное личико — ну какая из неё наёмница?! Я покачал головой, не скрывая своего сомнения. Однако мне в голову пришла мысль, что из этого может выйти интересное зрелище. Мягко и успокаивающе коснувшись девичьей руки, я обратил на себя внимание Шайны. Она попыталась испуганно дёрнуться, когда я вынул клинок из ножен, но все-таки осталась сидеть. Это хорошо, это значит — смелая. Встав на ритмично покачивающейся повозке, я протянул ей меч рукоятью вперед.  — Во-первых, дитя, запомни, — очередное посверкивание глазами на обращение; вот ведь дурочка, а я учу её ещё, — что ты ни капли не похожа на наёмницу. Да и нехорошая это профессия. Разве ты можешь убить человека? Ты бери, бери меч. Я посмотрю на тебя. Устоишь-то на ногах? Хорошо, умница. Давай, теперь я сяду, а ты покажи, что умеешь.       Как только она встала на ноги (неуверенно, но встала), я торжественно уселся на сено. Девушка бережно взяла в руки клинок и хотела было что-то сердито возразить, но я остановил её жестом.  — Просто покажи.       Теперь можно было понаблюдать за ней. Дорога длинная, в то время как это какое-никакое, а развлечение. Оставив стереотипы, я могу сказать — мой полуторный меч она держала в руках хорошо, даже замечательно, но махала им куда хуже. Старательно и неуклюже вращая бастард в руке, она пропустила тот момент, когда возница свернул, следуя за изгибом дороги. Девица покачнулась и вскрикнула, выронив оружие из рук. Пытаясь схватиться за солому обеими руками, она едва не выпала из телеги. Сдавленно выругавшись, я подхватил мгновенно покрасневшую барышню и подтолкнул к середине воза. Но не она была моей главной заботой. Я торопливо взял в руки меч и внимательно осмотрел его. Падение ему не повредило, однако не проверить было нельзя. Смысла упрекать "наёмницу" не было. Женщина она и есть женщина. Нечасто они в нашей профессии встречаются — и благо. Впрочем, её непонимающе-испуганный взгляд убедил меня в том, что я должен разъяснить свою заботу о бастарде.  — Шайна, милая, вот этим и отличается наёмник от простого смертного. — Образное выражение, похоже, повергло её в шок. — Тем, что оружие для него стоит выше, чем… что-либо другое.       Я едва не ляпнул «человеческая жизнь», но вовремя прикусил язык. Это могло бы действительно испугать девчонку. Представив, как я встречу её с мечом на тракте через пару лет, я рассеяно улыбнулся. Да нет, вряд ли. Такие быстро обзаводятся хозяйством и оравой детишек. Еще раз взглянув на расстроенную мордашку моей юной попутчицы, я тяжко вздохнул. Мольба в её глазах и красноречивые метания от моего лица к мечу почти не оставляли мне выбора. Шутливо пригрозив девице пальцем, я все-таки положил ей на ноги меч.  — Лучше бы тебе просто изучить его, почувствовать баланс. Учти, если решишь фехтовать — пни меня, я еще попробую спастись.       Устроившись поудобнее прямо у неё за спиной, я наконец-то сомкнул глаза. От Шайны слышалось только взволнованно-восхищённое дыхание и поцокивание языком. Головная боль снова коварно атаковала, сразив меня наповал. Под мерные поскрипывания телеги я погрузился в сладостную дремоту, которая приносила временное забвение без жажды и боли. Тепло и уют (с ненавязчивыми покалываниями соломы под боком) были весьма кстати для моего измученного тела. Вскоре я уже с головой утонул в приятном беспамятстве.       Прервалось оно лишь спустя несколько часов, когда солнце тонуло за горизонтом. Моя голова лежала на коленях у дремлющей девушки, которая даже во сне не выпускала меч из рук. Подняв уже не такую тяжёлую голову, я огляделся по сторонам. Смеркалось. Невдалеке горели огни у ворот — город был в двух шагах и это расстояние стремительно сокращалось. Заметив, как нежно прижимает мой меч к себе Шайна, я вздохнул, осторожно выудил клинок из её рук, спрятал его в ножны и встал. Повозка притормаживала для прохождения контроля, и я легко коснулся рукой плеча беглянки. Она сонно приоткрыла глаза, довольно улыбнулась и повернулась на другой бок. Я лишь покачал головой — слишком уж крепко она спала. Уже с большей силой потормошив её, я подождал, пока она сядет на телеге и протрёт глаза. Этого было вполне достаточно. Со спокойной душой я соскочил на землю, чтобы приблизиться стражникам своим ходом. Возле крепких (явно зачарованных) ворот волновалась толпа, ожидая прохождения контроля. Насколько я видел, пеших пропускали без особого внимания, но желающих войти было слишком много. Пока я скучал в очереди, для детальной проверки отвели в сторонку компанию донельзя сердитых дворфов да высокую полуэльфийку. Стража бесстрастно озвучила стандартные вопросы о цели прибытия и времени пребывания в городе, после чего пропустила к палатке с городским магом. Тот уделил мне и того меньше внимания. Мне досталась светящаяся синим печать на запястье и усталое "молодой человек, вам рекомендуется покинуть Ингарст в течение этой декады". Так я вошел в город, в сумеречном небе над которым пышно расцветали иллюзорные драконы.