Игра света и тени

Как многие невыносимые личности, Кучики Бьякуя любил вставать пораньше. Может, в том и был секрет его раздражительности? В самом деле, с раннего детства его приучали к деятельности и самодисциплине, внушали, что он просто не вправе тратить на сон время, которое можно употребить с пользой для общества. Воспитатели добились своего: свой день глава клана планировал без всяких для себя поблажек, и работоспособность у Бьякуи была прямо-таки невероятная. Но мало кто знал, с каким сожалением глава клана оставлял блаженный покой теплой постели… Приходил на работу… а Абараи опять проспал!. И после этого говорят, что капитан – зверь? Итак, Кучики Бьякуя по привычке проснулся ни свет ни заря, на этот раз – в отличие от многих и многих предыдущих дней – в самом радужном и благодушном настроении. Он не стал будить Рукию, оставил ее досматривать утренние сны и вышел в мокрый от росы сад. Даже сейчас многолетняя привычка к одиночеству гнала его прочь, чтобы наедине собой еще раз осмыслить внезапно подаренное судьбой счастье. Сегодня красота пробуждающегося дня как никогда волновала его сердце. Глава древнего клана вновь ощущал себя мальчишкой, у которого за плечами нет ни боли, ни потерь, и груз ответственности за свои и чужие прегрешения не тянет к земле, и не разочарованный еще взгляд видит мир ярким и будто омытым дождем. Шинигами бесцельно бродил по дорожкам, наслаждаясь редкими минутами душевного покоя, как вдруг его рассеянный взгляд, скользя по усыпанным прозрачными капельками влаги цветам, споткнулся о неуместное в данной цветовой гармонии ярко-красное пятно. Кучики зажмурился и вновь открыл глаза, однако пятно никуда не исчезло и даже распространилось вширь, приобретя отчетливые и узнаваемые контуры Рендзи Абарая. Не зная, как реагировать на валяющегося у него в саду лейтенанта, Бьякуя подошел и осторожно, пока никто не видит, потыкал в него пальцем. Вроде не остыл. Раньше реакция главы клана на нарушение субординации и границ частной собственности была бы бурной и однозначной, но в последнее время с Бьякуей многое произошло, и его убеждение, что сюрпризы приятными не бывают, значительно поколебалось. Да и Сенбонзакура пропала, что способствовало гуманизму. Поразмыслив, Кучики решил, что сад его и лейтенант тоже его, поэтому пусть лежит. Однако раньше Рендзи как-то у него в саду не валялся. Видимо, что-то случилось? Разумеется, поднимать лейтенанта своими руками, трясти его за плечи или, чего доброго, бить по щекам, капитан Кучики не собирался. Он оглядел примятую траву и заметил, как что-то в ней сверкнуло явно не росным блеском. Наклонившись, аристократ нащупал коробочку. Поднес ее к глазам и похолодел. Маленькая белая коробочка, этикетка с названием содрана, а внутри белые безобидные на вид таблеточки, производящие поистине фатальный эффект…. «Рейацу минус». В памяти Бьякуи встало бледнеющее личико Рукии, и то, как он на руках нес ее, бесчувственную, в спальню, и вливал в ее холодные пальчики свое рейацу. Но делать то же самое с Рендзи Бьякуя отказывался! Он не собирался волочь эту тушу в свое поместье и делиться духовной силой, благо здоровенная лапища Абарая отнюдь не вызывала в нем таких трепетных чувств, как нежная ладошка Рукии. Тем более, что духовная сила лейтенанта уже вернулась на нормальный уровень. Каким образом у Рендзи оказалась упаковка таблеток, которую Бьякуя оставил в ящике стола в кабинете, догадаться было не сложно. Трудней было понять, почему Рендзи, помешанный на тренировках и повышении уровня силы, вдруг решил принять эти таблетки? И почему в его, Бьякуи, саду? Что за акт публичного самоистязания? Когда Рендзи пришел в себя, то первое, что он увидел – это чистое, высокое небо, наливающееся утренним светом, такое прекрасное, далекое от суеты… И злобно прищуренные глаза капитана, силуэт которого перекрывал лазурную твердь, прозрачно намекая, что забыть о бренном Абараю пока не удастся. Последнее, что помнил Рендзи – это то, что шел докладывать Кучики-тайчо о благополучном возвращении отряда. Он очень волновался, понимал, что выдал Рукию Бьякуе, и теперь имеет шанс получить от обоих. Это в первый момент тайчо был огорошен новостью и ему было не до своего нерадивого подчиненного. А теперь-то он уже наверняка успел выяснить все, что считал необходимым знать, и узнанное, несомненно, говорит не в пользу лейтенанта. В пользу лейтенанта у капитана вообще никогда ничего не говорит, так что можно даже не мучиться лишними сомнениями. Да, следует сознаться, Абараи очень нервничал и решил принять двойную дозу успокоительного. Достал из кармана заветную коробочку, даже не обратив внимания, что раньше этикетка с нее не была содрана… По мере приближения к поместью волнение не только не проходило, но даже увеличивалось… Парня откровенно трясло. В отчаянии красноволосый прямо на ходу вытряхнул из упаковки еще одну таблетку и сунул в рот… Силуэт над Рендзи помахал рукой. Тайчо желает ему доброго утра? Нет, вряд ли. В тонких пальцах зажата знакомая коробочка… Нет, не может быть! Ну должна же быть хоть какая-то справедливость, хоть какой-то закон исчерпаемости невезения! Почему он всегда – всегда, без исключения! – попадается на своих проступках, при этом они приобретают вид злостных нарушений!? А вот теперь он влип капитально. Как объяснить капитану наличие контрабандных препаратов с Генсея? - Рендзи! – безукоризненная красота Бьякуи на фоне лирического пейзажа навевала мысли о небесных созданиях, но интонации голоса обещали не райское блаженство, а китайские пытки отступнику, нарушившему священный устав Готэй-13, - как ты можешь это объяснить? - Тайчо… - Абараи медлил, панически придумывая ответ. То ли лучезарность утреннего неба, то ли гневный блеск в глазах Кучики резал лежащему Рендзи глаза, он моргал, но предпочитал не вставать: дворянская честь не позволит Бьякуе бить лежачего. Контрабанда - это же подсудное дело! Трибунал ему светит, бедному Абараю, ох не в добрый час он на свет родился… и еще в более недобрый умер… и уж в откровенно неблагоприятный пошел поступать в Академию. И между прочим, по наводке небезызвестной Кучики Рукии! И под трибунал его отдаст ее брат, то есть к тому моменту, наверное, уже муж. Хотя не в последнюю очередь их помолвка стала причиной непревзойденного по силе стресса Рендзи. Ну где, где справедливость? - Тайчо… это… я нашел! - Где же? - У вас в саду! – выпалил первое, что пришло в голову. Между прочим, правду сказал. Ведь злополучные таблетки поставил всему Сейрейтею известный контрабандист, садовник в поместье Кучики, старик Кеми Сита. Красноволосого явно сглазили, заговорили страдать от этой злополучной фамилии… Или он при жизни им очень сильно насолил, и теперь посмертно расплачивается? Но нет! Он, Абараи Рендзи, не сдастся, и даже если ему на роду написано погибнуть от руки Кучики, он встретит приговор судьбы, гордо стоя с обнаженным мечом, а не полеживая в травке у ног тайчо! Рендзи вскочил, с достоинством выпрямился и с некоторым вызовом поглядел в глаза Бьякуи. - А почему я должен отвечать за то, каким образом эти таблетки могли сюда попасть? Поместье ваше, не мое! – заявил Рендзи, почуял замешательство Кучики, удивился, обрадовался и перешел в наступление, - Если хотите, можно вызвать дежурную группу и провести дознание! Вы уверены, Кучики-тайчо, что хотите обнародовать тот факт, что на территории вашего поместья обнаружен несанкционированный препарат? Думаю, у них могут возникнуть разнообразные версии, как таблетки попали сюда! – по мере произнесения всей этой тирады Абарая охватывал праведный гнев, он сам себе верил. Действительно! Он должен отвечать за отряд, за невесту Бьякуи, за ее беременность, теперь еще и за его поместье! Все на нем! Сколько можно издеваться над подчиненными?! Бьякуя вдруг ощутил себя так, будто из него выпили все силы. Чтобы лейтенант не увидел на его лице тень растерянности, он отвернулся и сделал несколько шагов прочь. Что будет, если вдруг Рукия узнает о его плане относительно применения «рейацу-минус»? Ведь они с Абараем тесно общаются, а соотнести ее обморок с идентичным симптомом Абарая не так сложно… Кучики будто увидел себя ее глазами. Безупречный глава знатного клана, безупречный капитан Готэя. До такой степени безупречный, что Рукия как должное принимала любое его действие и решение. Кажется, даже когда он отвернулся от нее и отдал на казнь, она не оспаривала его правоту. Наверно, и сейчас думает, что в этом был какой-то высший смысл. С того дня, как она поселилась в поместье, Бьякуя замечал, как Рукия украдкой глазеет на него, как замирает при неожиданном столкновении, и это обожание в ее глазах… Он вообще замечал куда больше, чем думали окружающие… И превосходно отдавал себе отчет, что был для своей названной сестры идеалом. До недавнего времени это его вполне устраивало, полностью укладывалось в разработанную им схему взаимоотношений с внешним миром. Глава клана и должен внушать трепет и почти суеверное восхищение… Так лучше для эффективного управления и проще для самих же управляемых. Он и не заметил, как к хладнокровной рассудочности его стратегии примешалась немалая толика тщеславия… Когда сердце холодно, то в нем легко пускают корни пороки… Удивительно, как Рукия умудрилась его полюбить? Ведь по сути ему нечего ей дать… Все, чем он может поделиться – это его недостатки и кишащий интригами клан, где ее то унижают, то пытаются убить. А теперь появляется возможность дополнить этот список щедрых даров тем, что и сам он – лицемерный тщеславный подлец. Как еще можно назвать того, кто тайно, исподтишка, пользуясь доверием девушки и своей властью над ней, подсыпал ей роковое зелье, отнимающее у нее духовные силы и вместе с ними – весь ее мир? И все это он делал, любя ее. Поистине, его невесте есть чем прельститься! Кучики жестоко корил себя, но даже при всем своем уме не мог понять, что и в раскаянии им движет та же гордость, которая прежде заставляла столь яростно преследовать призрак безошибочности. Его сводила с ума мысль, что он может предстать перед Рукией в новом нелицеприятном образе, утратить ореол безупречности, без которого, он считал, она не сможет его любить. В глубине души Бьякуя хотел, чтоб кто-то любил его со всеми его недостатками, оставаясь на его стороне, даже когда он не прав… И все-таки не верил, что для него возможно прощение. Рукия разочаруется в нем… увидит за его мнимой величественностью нелепый пафос, и жалкое тщеславие, и жестокость, и ворох мертвых законов, и заблуждения… У Бьякуи внезапно перехватило дыхание… Откуда пришла эта последняя мысль? Ему было страшно додумать ее до конца. Неужели он внутренне считает, что именно такова подлинная суть тех идеалов, которым он всю жизнь служил? Как давно его понятие о священной роли власти, долг перед кланом, дворянское достоинство превратились в оправдание внутренней несостоятельности, в ширму для вседозволенности? Все, что прежде казалось незыблемым, потеряло очертания, обратилось в миражи. Кучики уже сам не понимал, действительно ли для него имеют значение следование законам, защита интересов клана, уважение традиций, или все это время он блуждал среди груд замшелого хлама, принимая их за столпы мироздания. Какое странное чувство, как будто под его руками рассыпается привычная реальность… И все, на что он может опереться – это рука хрупкой черноволосой девушки, которая ему до плеча не достает. Кучики обернулся и с некоторым удивлением поглядел на застывшего позади Абараи. Он так погрузился в свои переживания, что не сразу понял, почему его лейтенант стоит тут с таким странным выражением лица… Ах да, ждет его, Бьякуи, решения. Эх, Рендзи-Рендзи, если бы ты знал, какой пласт проблем вскрыл своими импульсивными поступками. Ну зачем ты стянул эти таблетки из ящика моего стола? Или тяжелое руконгайское детство привило тебе клептоманские замашки? Впрочем, неважно. Кучики не мог позволить предать этот инцидент огласке. И тут ему на руку то, что Рендзи считает себя виноватым… На секунду Бьякуя позавидовал простодушию своего лейтенанта, его ясному, ничем не замутненному взгляду на жизнь… Ничем, даже интеллектом. Абараи тоже считает своего капитана непогрешимым… Когда капитан в ответ на дерзкие выкрики Абараи промолчал и отвернулся, Рендзи опешил. Он ожидал, что утренние лучи сейчас засверкают на мириадах лезвий, но томительно долгие секунды перетекали в минуты, а ничего такого не происходило. Что за страшное наказание придумывает Кучики-тайчо, если даже пренебрег излюбленной Сенбонзакурой? Сырые застенки казематов уже представлялись красноволосому райским уголком по сравнению с тем, что может породить изощренный мозг разгневанного тайчо… Но вот Бьякуя обернулся. В серых глазах не было ни гнева, ни презрения… Только немой вопрос. Как будто капитан спрашивал, как он, Абараи, мог обмануть его доверие и дойти до подсудного дела. (Бьякуя как раз вспоминал, что этот красноволосый верзила делает в его саду). Несколько минут Кучики просто смотрел на подчиненного, и Рендзи чувствовал, как мудрый, всевидящий взгляд пронизывает его насквозь, размышляя, оценивая, сопоставляя, выкладывая на чаши весов все прегрешения и достоинства. И вот, наконец, взор Бьякуи озарился каким-то мягким светом, показавшимся растерянному лейтенанту неземным, и голосом, полным всепонимания и всепрощения, Кучики молвил: - Тебе лучше молчать об этих таблетках, - и исчез в шунпо. Абараи пытался осознать произошедшее. Ни смертоносного удара, ни распоряжения явиться в такой-то час для рассмотрения его дела… Кучики-тайчо… простил его?! Рендзи был потрясен чуткостью Бьякуи… Мысль о том, что ради своего лейтенанта Кучики отступил от нерушимых правил устава, перевернула всю его душу. Да что там – все мироощущение красноволосого поколебалось! Отныне память о великодушии тайчо станет его верным спутником, каждое свое действие он будет соотносить с понятием тайчо о правильном и неправильном! И Абараи Рендзи не сходя со своего места поклялся себе больше никогда, ни при каких обстоятельствах не расстраивать своего капитана. Поистине, в это утро в саду поместья Кучики происходила одна переоценка ценностей за другой… Рукия проснулась в одиночестве. Провела рукой по пустой половине футона, вспоминая тепло того, кто всю ночь держал ее в объятиях. Ну и куда же он опять пропал? Только не говорите, что опять что-то внезапно произошло. Да, Рукия не питала иллюзий и прекрасно отдавала себе отчет, что отношения с Бьякуей не могут быть безоблачными, просто потому что это Бьякуя. Сложный, внутренне ранимый, требовательный к себе и к окружающим, нелюдимый и невероятно, невозможно, непереносимо гордый. Девушка была готова к тем бурям, которые их ждут. Но хотя бы в это утро так хотелось просто счастья, без загадок и заоблачной сложности нравственных головоломок. Тем более, что вчера она убедилась, каким нежным и чутким Бьякуя может быть. Рукия поднялась, умылась, набросила юкату и отправилась на поиски жениха. Тот сидел себе спокойно на веранде, созерцая пробуждающуюся ото сна природу. Конца света как будто пока не предвиделось. Как всегда, идеально прямая осанка, даже когда никто не видит… Еще не забранные в кенсейкан волосы блестящим плащом накрыли спину. А он оказался даже еще тоньше, чем она думала… но все равно очень сильный. Еще не высоко поднявшееся солнце на мгновение скрывается за облаком, и налетевший порыв ветра беспокойно развевает широкие рукава юкаты Бьякуи, тревожно, будто взмахом крыла испуганной птицы, вздымается пелена черных волос и плещет по воздуху извивающимися ручейками. Словно ветер пророчит беду и хочет унести ее счастье. Рукия кидается к Бьякуе и обнимает сзади. Смешно и глупо, разве она, такая маленькая, сможет его защитить? И разве от обычного ветра нужно защищать? Бьякуя поворачивает голову, и в его глазах будто ответ: да, нужно. Мне нужно чувствовать хрупкое кольцо твоих обнимающих рук, мне нужно знать, что ты рядом, ты наблюдаешь, ты не пропустишь даже ту мелкую тревогу, о которой мне гордость не позволит рассказать, но ты угадаешь, и утешишь, и напомнишь своим присутствием, что главный свет по-прежнему озаряет мою жизнь. Мне нужно знать, что ты поймешь меня, даже когда я не прав, и простишь то, что я сам себе не смогу простить. И уже через секунду, будто смутившись слишком большой откровенности, он вновь отводит взгляд, смотрит перед собой. Почему он такой грустный? Девушка не понимает. Но точно знает, что ее это не устраивает. Рукия еще не успела изучить, как и когда его можно спрашивать о причине его меланхолии… Но сегодня для нее счастливый день, и она не собирается проявлять деликатность. Рукия, обошла Бьякуя и устроилась у него на коленях, обвив за плечи руками и осторожно целуя в уголок рта. Провела по волосам, пропуская между пальцами черные пряди, снова поцеловала. Невозможно оторваться… И Рукия продолжила, все больше и больше увлекаясь… - Рукия, что ты делаешь? - Бьякуя, ты же был женат. Неужели тебе не ясно, что я делаю? - Рукия, мы же… не в помещении… - Ммм… Тут никого нет. - Рукия, подожди, не сейчас. Не здесь… не так. - Нет? – по голосу Рукии было слышно, что она улыбается. - А как – вот так? - Нет… То есть это – да! - Да? - Да… - Да? - Рукия! Ну что ты делаешь! Через секунду на веранде никого не было. Шунпо Бьякуи было поистине великолепным. А вот упреки Рендзи, что он не мог приструнить Рукию – чересчур самонадеянными. Нему, наблюдавшая за происходящим, тяжело вздохнула: отец прав, эти Кучики наглые. А еще девушка пожалела, что поторопилась с докладом о беременности Рукии. Знать бы, что эти сведения будут буквально на глазах приобретать достоверность! Если сейчас Кучики Рукия и не беременна, то к вечеру наверняка будет. Не мешало бы одолжить у Нанао ее большую книжку, а то Нему еще вчера детально изучила всю окружающую флору и фауну, старательно отводя глаза от нескромных картин. Вон там растет редкий вид рододендронов… А чуть подальше – заросли спиреи… А еще… Нему вздыхает. Надоело. Она этот пейзаж уже может нарисовать по памяти. А еще она уверена, что Кучики-тайчо сейчас определенно не проводит эксперименты с перераспределением духовной силы. И вряд ли это придет ему в голову в ближайшее время. Девушка вздыхает и решает ненадолго оставить свой пост. Нет, далеко отходить она не будет и периодически станет сканировать уровень рейацу наблюдаемых объектов… Нему неторопливо бредет между деревьями, вдыхая запах свежей листвы. Ей немного грустно. Хоть она и не совсем живая, то есть, живая, но усовершенствована дополнительными способностями и отсутствием нерациональных эмоций, ей почему-то не по себе… Перед глазами против воли встает картинка на веранде, тот краткий эпизод, который Куроцучи успела увидеть, прежде чем осознала, что пришел момент вновь сосредоточиться на рододендронах. Как в замедленной съемке – сближение приоткрытых губ, легкая улыбка друг другу между двумя поцелуями, и закинутые на плечи руки, и нежные, ласкающие касания тонких пальцев… Нему замечталась. Ей вспомнился синеглазый квинси… Как видно, не до конца ее отец усовершенствовал. Брела себе и брела по саду – бесшумно, конечно, и со скрытым рейацу, по-другому она за пределами лаборатории и не ходила, как вдруг заметила, как впереди, между деревьями, мелькнула чья-то фигура. Один приглашенных гостей Кучики, Анаи-сан. Странно, почему он крадется, почему оглядывается, словно вор? Вообще-то это выходило за рамки ее задания… но все-таки Куроцучи осторожно проследовала за ним.