***
День проведения церемонии. Омега покидает родной дом. Сопровождается эта церемония зажиганием костра с супругом, как символ нового начала, возрождения. До Кёнсу одевают в красивейшие одеяния белого цвета. Свадебный кафтан с черными узорами лилии, признаком невинности и чистоты, обтягивал фигуру от плеч до талии и закрывал шею. Когда начинают подводить глаза, в покои входит Чунмен. Слуги не прекращают свою работу, и когда младший брат уже готов Ким просит всех выйти. — Я хочу попрощаться с братом, — слуги знали, что если упустят среднего, то потеряют головы, но другой возможности, как пройти через главный вход не было, разве что прыгать в окно, поэтому опустив головы, они поспешно покидают комнату. Ким долго мнётся, не зная как начать разговор. Пусть он и прокручивал его в голове сотни раз, но сейчас слова словно застряли в горле. — Мённи, я слушаю. — Ифань мой истинный. — от испуга, он почти выкрикивает эту фразу. — Знаю. — До ждёт когда старший объяснит чего он хочет. Разумеется, ему все известно, однако хочется услышать сторону брата. — И ты мне поможешь стать его законным супругом. — Кёнсу открывает рот. Приказы отца никогда не обсуждались. Лишь беспрекословно выполнялись. И, это во первых. А во вторых, он не имеет понятия как можно сделать это. — Тебе надо лишь переждать пока закончиться обряд. — сказав это Мен тянется к вуали которая покрывает лицо омеги во время обряда. — Три круга вокруг огня: за мой род, за его род и наш, новый род. После никто не посмеет разрушить этот союз. — Ты уверен, что наш отец не поймет этого? Он всегда просчитывает всё. — Не в этот раз. Здесь есть потайной выход. Я приду, но ты должен быть один в это время. Ким уходит через главный выход, показав и доказав, что и следа его не осталось с этих покоях. С этой самой секунды руки Кёнсу дрожат. Он думает слишком много. А если он попадется? Убьет ли отец Чанеля? Примет ли Ифань его брата? Останется ли он сам в живых? Каждый взгляд кажется ему разоблачающим. Будто все вокруг знают о нём, о его попытке сорвать собственную свадьбу. И его начинает тошнить. — Брат, что с тобой? — вздрагивая, Су видит Чонина. — Я переживаю. — говорит он это нарочно при слугах. — Говорят такое бывает перед свадьбой. — Я ведь уеду. Не на день, не на два. — слезы наворачиваются на глазах. — Успокойся. — младший брат обнимает его за плечи, и он не выдерживая начинает рыдать в голос. Он мысленно проклинал свое происхождение, свой титул, который не позволял и прижаться к любимому человеку. Зачем судьба так злобно издевается над ним? Позволив им встретиться, вкусить этот великолепный вкус единства душ и тел, она раскидывает молодых людей в разные стороны. Если бы только Ифань родился на свет его истинным, все было гораздо проще, но его сердце принадлежит незаконнорожденному чаду Шина. — Выйдите все! — кричит До, и высвободившись из объятий брата, он скидывает всё со стола в комнате. Срывая шторы, он боковым зрением наблюдает, как слуги поспешно выходят. — Кёнсу, прошу, успокойся. — Ким медленно подходит к нему. Прежде он никогда не видел брата в таком состоянии. Удел омег королевских кровей таков. Выходить замуж за нелюбимых, продолжать их род, что может быть хуже? Поэтому, Чонин лишь с грустью смотрит на старшего брата. Однако, он вздрагивает от удивления при виде Чунмёна, который выходил из-за книжных полок. — Ты молодец! — улыбается наследный принц. Быстрыми шагами он подходит к До, будто бы и не замечая младшего брата. — У нас всё получится! — Что вы задумали? — еле слышным голосом спрашивает юноша, замечая что оба брата одеты в одинаковые кафтаны. Кёнсу быстро развязывает широкий пояс, снимает с себя распашное платья жёлтого цвета, которые были украшены бесчисленным количеством драгоценных камней и передаёт их старшему брату. — Помоги нам, Чонин. Умоляю! — шепчет Ким старший, одев всю одежду на себя. И он понимает всё во мгновенье ока. Закусив губу, он ловит себя на мысли, что теперь в его руках кого отдать в супруги этим рунам. Ким Чунмёна, который ближе ему по крови, так же он и является той ниточкой, которая отделяет его от трона. К слову, власти Чонин не желает. Или До Кёнсу, брат являющийся любимым сыном, братом, но и балластом, от замужества, которого будет польза и для Эйрии, и для него лично. — Я вас понял. — Бог свидетель, что он хочет лучшего. Взяв платок, он накидывает его на старшего Кима и берет его за руку. Кёнсу падая на колени, благодарит младшего, и тот стиснув зубы ведёт Чунмёна к двери. — Я буду благодарен тебе всю жизнь. — шепчет наследный принц, когда сводный брат скрывается за книжными полками. И они выдвигаются в торжественный зал. Каждый шаг заставляет сердце Чунмёна биться всё сильнее, ведь он все ближе и ближе к Ифаню, к своему будущему супругу. Теперь они ждут приглашения от слуг, за огромными дверьми с красивейшими орнаментами делаются последние приготовления. Он стоит и улыбается как дурак. Однако, холодная рука на его шее, утянувшая его на несколько шагов назад, отрезвляет за считанные секунды. Он не успевает понимать, что происходит в попытках ухватить хоть глоток воздуха. Да и кто посмел совершить такое? — Ты будешь казнён! — яростно хрипит Ким, когда его швыряют на постель в каких-то покоях. Жадно вдыхая, он даже не смотрит на храбреца посмевшего так поступить. — Ублюдок! — едва принц поднимает голову, ему влетает пощёчина. Этот голос Чунмен бы узнал из тысячи. — Отец! — ошарашенно шепчет он. — О чем ты думал?! — ещё одна пощёчина, — Никогда ты не ляжешь под сына этой гниды! — несколько ударов по спине, но Чунмёну совершенно не до них. — Ты же знаешь, что мы истинные! Почему ты не позволяешь этому случится? — заливаясь громкими рыданиями кричит старший сын. — Потому что Ифань уже отказался от тебя. — слова полные яда. — Ты ему не нужен. Согласился бы он брать Кёнсу в мужья, если бы отвечал на твои чувства взаимностью? — Если бы не привел его тогда, он бы был моим! — Ты видишь меня за совершенное тобой прилюбодеяние? — Я бы совершил, а он бы и не узнал. — самому Чунмёну тоже не верится, что он говорит подобные слова. С каких пор двуличие и измена стали для него нормой? — Продолжай, но, никогда не забывай держать лицо перед всеми. — Ты запланировал что-то ещё. — констатация факта. — Да, если ты вырвешь все волосы себе на голове, я не побоюсь ничего, усёк? — особенно, когда две из сотен попыток зачать ребенка обвенчались успехом. — А сейчас пойдем, церемония завершится, ты обязан быть рядом с братом.***
Кёнсу пробирался по коридорам почти вприпрыжку. Он будет свободен, выйдет замуж за кого пожелает. От одних лишь мыслей, он широко улыбался. Ким Чунмён не просто так считался принцем на которого возлагают надежду. Иметь такой ум, чтобы освободить обоих из-под ноши титула! Как же он прекрасен. Почти дойдя до своих покоев, он слышит чьи-то шаги. Испугавшись, До прижимается к стене. Тайные проходы освещались, благодаря крошечным окошкам, пропускающим солнечные ночи. Но, об этом проходе знало лишь считанное количество людей, и Кёнсу становилось страшно. Это же отец! А кто же это ещё может быть? Слуги не столь информированы и храбры. Стараясь спрятаться в темном уголке, он будто и не дышал. Настолько не хотелось ему попасться отцу. Может интуиция, может предчувствие, но что-то подсказывало: это был Суман. На лице До не вздрагивает и мускул, когда его берут за руку и тянут к свету. А увидев царя, омега даже слабо улыбается. — Тебе надо было остановить брата, — ласково тянет мужчина. — Я поверил в него. Настолько я не хотел вступать в брак с Ифанем. — отвечает Кёнсу. Он уже знал что будет с Пак Чанелем. Живым его не оставят. — Ву Ифань прекрасный будущий царь. Помяни мое слово, при нем Руна зацветёт иначе. — Я не люблю его. — голос полон отчаяния. — Этот альфа возложит мир к твоим ногам! Что тебе нужно ещё? — отец начинает кричать.- Этот отпрыск Пак Шина и мизинца твоего не стоит! Почему ты не возьмёшь пример с Ким Сухёна, Мённи, которые не смотря на свои чувства делают все для блага народа. — Потому что я сын До Минджи! — на глазах наворачиваются слёзы. — Сын того, кто приучил льва, Вас мой господин! Я видел вас на коленях лишь раз, и было это перед моим папой! — Поэтому я и не хочу передавать трон тебе. Ты никогда не пойдешь на самопожертвование для своего народа, но ради жизни этого бестолкого альфы ты будешь делать то, что говорю тебе я. — Ли видит, как сын сдерживает слезы, внутри него твориться хаос, а он только и может кусать губы лишь бы слеза не покатилась. Ведь заплачь он сейчас, краски размажутся по лицу, опухнут глаза, не может же он выглядит так на собственной свадебной церемонии. До смирился с тем, что отец умнее их. Всё будет так, как хочет царь. Губы Сумана расходятся в улыбке, когда покорно опустив голову, омега возвращается назад. Если отвернулось счастье, что пользы в мужестве?***
Ожидая, когда Ким переоденется, Суман вытирал выступающие слезы. Он не хотел чтобы было так. Принуждать к чему-либо, шантажировать, манипулировать он умел в совершенстве, однако, чтобы собственных сыновей, Ли бы хотел провалиться сквозь землю. Взяв в мужья прекраснейшего из омег, Сухёна, он познал любовь. Любовь без истинности. Ведь, оказалось, человека можно любить за его красоту, за его ум, за его манеры, умение держать себя в обществе. Однако, истинность с До Минджи его связала его по рукам и ногам. И таким образом, он впервые оказался между двух огней. После встречи своей пары, Суман обещал ему, писал стихи, пел песни, что отныне его сердце принадлежит только ему. На что только не способна истинность? Забыть о существовании Сухёна, которому он целовал руки, лишь бы оказаться в объятиях Минджи. Однако, какой бедой обернулся день, когда он поддался соблазну, а может он поддался своим истинным чувствам, а не инстинкту, и посетил покои первого супруга. До признавал все заслуги Сухёна, возможно и восхищался его красотой, умом и особенно происхождением. Ему не раз приходилось выслушивать за то, что его кожа не так белоснежна, ведь он сын простых бедняков, который работал почти всю жизнь. А ещё он не знал иностранных языков, не прочитал сотни книг, но с точностью определял гниль в людях и смел прямо говорить об этом. Однако, Ли Сумана он считал своим. Ни один наложник больше не должен познать и вкуса губ Его Величества. И это самое Величество сделал ребёнка другому. Естественно, день сменился ночью, а ночь днём. Так же и сегодня. Любимый сын, прекрасная белая роза показала свои шипы. Тихонько зайдя в зал, где молодые уже заканчивали обряд, Чунмён не сдержал слёз. Как он мог ошибиться? Поддаться страсти было наиглупейшим решением. Теперь он смотрит на то, как его истинного забирают прямо из-под носа. Присутствующие люди, знать Лирии, уважаемые полководцы начинают замечать состояние старшего принца. — Мой маленький отправляется в дальний путь, чтобы построить свою семью. — Суман дал бы фору любому актеру, так хорошо сыграть отца, который плачет на свадьбе собственного сына, надо ещё поискать. Все и поверили, что это слезы радости. Церемония завершается тем, что руки Ифаня стягивают вуаль. Кёнсу улыбается, будто он с нетерпение ждал этого. Ещё один прекрасный актер. Яблоко от яблони не далеко падает. И, в сопровождении радостно восклицавших друзей и родственников, все идут в торжественный зал. Украшением занимался сам Кёнсу. И в каждой розе, виднелась его натура. Родные, считавшие, принцу уже давно пора в мужья, радовались поднимая бокал за бокалом. Эйрийцы для которых был устроен пир, для которых раздавали золотые монеты тоже были в восторге. Ведь наконец-то этот «бесполезный» омега принес пользу стране. Царь Эйрии убил двух зайцев одним выстрелом: оставил наследного принца и выдал замуж сына, обеспечив себе тыл со стороны севера. Даже трёх.