Все, чем я не могу стать Ты должен этим быть. Вот, почему ты нужен мне здесь. Так услышь меня: Возвращайся домой, Потому что я ждал тебя Так долго... OneRepublic – Come Home
Казалось, весь мир вдруг погрузился во тьму, и лишь голубой свет снежинок-лампочек да тут и там горящие свечи, мягко освещали восторженные лица собравшихся. Это было волшебно. Всем, кто наслаждался этим зрелищем, было ясно: каждая деталь вечера, каждый его штрих были наполнены неподдельной любовью и нежностью. Просыпалась вера в чудеса.10! 9! 8!
В полном одиночестве Джун стоял у небольшого окна кухни, пристально уставившись в одну точку, которая лишь одному ему представлялась интересной и значимой. Он вглядывался в такой привычно холодный Токио, но сейчас этот вид не вызывал у него прежнего наслаждения. Этот вид раздражал его.7! 6! 5!
Отсчет шел, а Джун все сильнее до белеющих костяшек сжимал бокал с красным вином. С тем самым, что они с Шо так любили пить вдвоем. Но сейчас Джун не чувствовал его вкуса, обычно приятного и терпкого. Сейчас оно было горьким. С какими же чувствами был взращен этот виноград?4! 3!
Хотелось смешать эту раздражающую холодную панораму с горьким вином цвета крови. Раскрошить бокал об оконное стекло, слушать дребезг и скрип холодного хрупкого материала, чувствовать ноющую боль в руке, которая никогда не сравнится с той болью, что пребывала в душе. Джун невольно вспомнил как долго заживали его губы после того случая, касаясь их пальцами.2! 1!
Хотелось смотреть, как кровавая жидкость медленно стекает по стеклу, восторгаясь ее столь наивным желанием слиться с непреступным иссиня-черным городом.С Новым годом!
– Поистине с новым годом. Что может быть лучше, чем встречать его в одиночестве, а, Шо? – язвительно отозвался Мацумото, посылая своему отражению горькую ухмылку. Противно было наблюдать этого иллюзорного двойника, что так нагло уставился на него. Это отражение таило опасность. Парень-зазеркалья не обладал силой воли и был готов броситься на объект своей любви в ту же секунду, завидев его, чтобы растерзать в клочья, беззаветно поддавшись сиюминутному порыву. Прислонившись лбом к стеклу и чувствуя умиротворяющий холод, Джун пытался не поддаваться этому настроению, отгоняя нежеланное наваждение. Но это было не так-то просто. Буддистские храмы начали отбивать положенные 108 ударов. Их неумолимый бой долетал даже до верхних этажей небоскреба, все больше нагнетая атмосферу. Нет, они не возвещали о чем-то новом и светлом в предстоящем году. Нет, они не дарили вдохновенного восторга и не придавали жизнерадостности. Нет, они не прогоняли овладевшие Мацу страсти. Шо не отвечал на его настойчивые звонки. Где он пропадает – неизвестно. Лишь одно было понятно Мацу – Сакураю было хорошо, но где-то совсем в другом месте. Не рядом с ним. Да как он вообще мог такое написать после всего!«Яхоо~ Любимый Джуня! Прости меня, дурака. У нас тут клиенты выгодные попались, и пришлось с ними встречать новый год. Кстати, да, с праздником! Будь со мной и в этом году! Твоя любовь, Шо».
С каждым ударом гонга в сердце Мацу впивалась обида. Черной меткой она выжигалась в самой глубине его естества, теребя прошлые, еще незажившие раны. Слезы горячей струйкой текли из глаз, пытаясь подарить сердцу хоть толику облегчения. Но злость была сильнее, и капельки растворялись, не успев долететь до пола. Настолько они были горячи. – Так это и есть твоя месть, Шо? – сквозь зубы проговорил Джун. – Мне казалось, ты достаточно отомстил, когда изменил мне с тем семпаем. Он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил близко подошедшего гостя. – Джун? Мацу даже вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос. – А, это всего лишь ты, Масаки, – безразлично произнес он, смахивая соленые капельки с лица и вновь отворачиваясь к окну. – С Новым годом! – Масаки лишь улыбнулся про себя, ловя слегка пренебрежительный тон друга. – Угу... – Что-то случилось? Ты сам не свой. – Ты мне все равно ничем не поможешь, – после продолжительной паузы все же выдал Мацу. – Если расскажешь – все будет легче, – привычно улыбаясь, парировал Масаки. В отражении окна Мацу разглядел довольного жизнью Айбу и себя, верней лишь свою тень, захваченную раздраженным эго. Вздохнув, он решил, что все равно ничего не потеряет, если расскажет этому парню обо всем. Тем более что сдерживаться уже не было сил. – Этот олух не пришел... – презрительно произнес Мацу. – Он только и умеет, что выводить меня из себя! Масаки не мешал другу выплескивать накопившиеся эмоции. – Прямо как в тот раз он снова все портит... Сколько же можно меня мучить?! Я так старался измениться... – злость и сожаление резкими скачками сменяли друг друга, – был внимателен, выслушивал его, когда он в иной раз напивался и бубнил всякие несуразности себе под нос. Сегодня... все ведь было для него, – к горлу вновь подступали слезы. – Я хотел разобрать все недомолвки, надеялся начать все с чистого листа под удары этих проклятых гонгов! – Тебе ведь, наверное, нелегко было на это решиться, правда? – этот голос был непривычно спокойным. Почему-то Джуну он внушал неподдельное доверие. – ... да... Именно! А этот бесчувственный дуралей мне теперь даже на звонки не отвечает! – Мацу хотел было зашвырнуть телефон куда подальше, но здравый смысл в нем еще был утерян не совсем. – А что бы ты стал делать, если бы он все-таки ответил? Накричал бы? – А что еще можно ему сказать?! – И, наверное, еще бы потом бросил трубку и не отвечал бы уже сам. Что бы это изменило? – Айба не пытался уязвить друга в чем-то или доказать, что тот не прав. Он просто озвучивал факты многолетних наблюдений, и это придавало больше веса его словам. – Сакурай так давно тебя знает, он просто предугадал твою реакцию. Как думаешь, пугала она его? Что он чувствовал, когда в очередной раз понял, что подвел тебя? Джун не знал, что на это ответить. – Он просто выбрал самый привычный для себя способ совладания с ситуацией – бегство. Сакурай настолько боится тебя снова ранить, что сам не замечает, как делает это вновь и вновь. – Значит, он просто трус, – тихо произнес Мацу. – Неужели он настолько мне не доверяет?.. Нас будто затягивает водоворот прошлого, из которого нам никак не выбраться. – Как думаешь, что будет означать для него возвращение к тебе сегодняшнему? – ... ему придется мне все рассказать, стать честным со мной. – А сможешь ли ты ответить ему тем же? Молчание. – Если человек хочет доверия, то ему придется раскрыться, прежде всего, самому. Мне кажется, что Шо этого как раз безумно боится, – Айба рассуждал спокойно, уверенно протягивая нить повествования от звена к звену, связывая их воедино. Было заметно, что он сам много об этом размышлял. – Он не знает, как отреагируешь ты на него, не представляет, что он может увидеть в тебе. С твоей стороны ведь все то же самое, правда? Поэтому вы теперь и не смотрите друг на друга, боясь все же разглядеть что-то не соответствующее ожиданиям. Так вы пытаетесь быть вместе, но вам настолько страшно открыться, что хочется убежать. Ведь для человека это всегда большой риск, потому что он со всей неистовостью страшиться быть преданным, исковерканным в грязи и оставленным на обочине жизни в одиночестве... – Но только так мы можем сохранить наше личное пространство. Перед кем-то больше раскрываемся, перед кем-то меньше, но все мы храним свою тайну, – между тем, Мацу чувствовал, как неуловимо граница между ними уменьшалась, создавая атмосферу все большей близости. – Это верно, в каждых отношениях – будь то знакомые, родители, друзья – формируется своя степень доверия, но связь между партнерами подразумевает нечто иное. Здесь доверие выступает как взаимное открытие, если хочешь – проникновение в суть друг друга, с полным сбросом всех масок. – Разве нельзя обходиться без этого? – Хороший вопрос! – как-то непривычно усмехнулся Масаки. – В отношениях вы сливаетесь не только физически, но и душевно – ведь именно так люди представляют себе настоящее чувство близости, верно? Либо ты доверяешь и отдаешься этому полностью, либо целое рушится, разделяя вас на половинки, не имеющие более ничего общего, – Айба говорил серьезно. Мацу никогда еще не видел его таким. – Неумение принимать друг друга в таких отношениях, губит нас быстрее и яснее, чем в каких-либо других. Здесь тебе не дадут возможности передумать. Либо ты прыгаешь в омут неизвестности и находишь там свое, либо довольствуешься жалкими крохами близости, что тают буквально на глазах. И в том, и в другом случае выбор только за вами, и это крайне осложняет принятие решения, потому что выход у вас лишь один на двоих. – И что же нам теперь делать? – проговорил Джун, не в силах отвести взгляд от того ореола, что витал вокруг Айбы. Он даже невольно задерживал дыхание, будто пытаясь уловить это сияние, впитать, перенести на себя. Эта атмосфера, что сгущалась вокруг них, была непривычной, но удивительно манящей. – Выбор только за вами, – повторил Масаки. – Подумай для начала сам, что ты готов сделать ради ваших отношений, что из внутренней жизни ты отдашь на суд, доверишь Сакураю. С его стороны – что он доверит тебе. На самом деле доверие поистине интимный процесс, когда тебе не нужно бояться, так как ты можешь в полной мере быть собой рядом с кем-то другим. Ты, наверное, уже почувствовал, что это такое, правда? – лукаво улыбнувшись, Масаки глянул на Мацу. Последний лишь моргнул, смущенно отворачиваясь. – Я открываюсь тебе сейчас совсем с иной стороны и тебе верно хочется подарить мне то же самое взамен, но это лишь малая часть того чувства, что может возникнуть между двумя близкими людьми. Ты только подумай! В самом деле, не высшая ли это ценность - быть абсолютно нагим и свободным рядом с тем, кого любишь, кто в ответ принимает тебя и открывается сам? Не это ли называется любовью? – Масаки был счастлив, что смог, наконец, поговорить с Джуном так открыто. Было видно, Мацумото всерьез задумался над его словами, и казалось, все дальше и дальше погружался вглубь себя. Думы Мацу прервал вкусный запах, и он вдруг заметил перед собой ее источник – открытая коробка «Шоколадного изобилия», его любимого. – Я собственно, зачем сюда пришел... Вот, твои любимые конфеты, – смущенно протягивая подарок, Айба начинал постепенно возвращаться в свое привычное состояние. – ... спасибо, – неуверенно проговорил Джун, принимая коробку и глядя на вновь беззаботное выражение лица своего собеседника. Он не сразу нашел подходящих слов, таково было его удивление от этих сменяющих друг друга личностей Айбы Масаки. – Попробуй, – заговорщицки прошептал Айба, счастливо улыбаясь в ответ на недоуменный взгляд Мацу. – Это все идея Шо, он правда помнит о тебе. Джун подчинился, отправляя в рот ближайшую конфету. В темноте не было возможности рассмотреть, какую же он выбрал, но вкус его никогда не обманывал. Мацу тепло улыбнулся, чувствуя на языке привкус темного шоколада с цельным ягодами черники внутри, и мысленно благодаря Небо за друзей в его жизни. – Ну что, там гости ждут! Ты готов еще немного поиграть роль радушного хозяина? – воодушевленно произнес Айба, приобнимая друга за плечи. – Только если немного, – отозвался Джун, легко улыбаясь. Понемногу, но силы к нему возвращались и льдинки, что невыносимо резали по сердцу, как будто чуть подтаяли, облегчая его ношу. – Тогда вперед! – пропел Масаки, направляясь к выходу из кухни. – Да... я и не думал, что ты столько замечаешь, друг, – как бы невзначай напомнил Джун о происходящем минуты назад, будто пытаясь удостовериться, а было ли оно на самом деле или это лишь видение его расстроенного разума. – Тсс, только никому не говори, – приложив палец к губам, весело подмигнул Айба. Он действительно был рад – Джун впервые признал его своим другом так открыто. – Пойдем, – поманил он Мацу за собой. Тем временем Сатоши и Гакт, уже изрядно выпившие и развеселившиеся, развлекали себя – и по чистой случайности гостей рядом с собой – как только могли, пока Джуна не было в поле зрения. Гакт гадал по руке всем желающим, приводя в восторг как молоденьких девушек, так и более зрелых дам (лишь сдержанность их реакций была различной), а Сатоши играл роль красивой помощницы при великом маэстро. В их крови играл алкоголь, а в глазах отражалась игривость и страсть, с которыми они то и дело поглядывали друг на друга. Временами они вдруг срывались в пляс, поддавшись волшебному действию музыки. Кружились в танцах со случайными гостями, изящно переходя от одного к другому, словно они были на балу. Однако нужно отдать им должное – они всегда возвращались друг к другу и заканчивали танец вместе, кланяясь под бурные овации зрителей. – Ты посмотри, что вытворяют, – с наигранным безразличием заметил Айба, вернувшись в зал под ручку с Мацумото. – Пусть, лишь бы меня больше никто не дергал, – устало проговорил Джун. Айба не ответил, для него это не было удачной перспективой. Нино наверняка откуда-то наблюдал все это действо. Наблюдал за своим любимым другом, которого он всегда возносил на немыслимые высоты. Но тот теперь был занят совсем другим, отличным от представлений Казу о нем. Время близилось к рассвету, и гости постепенно начали расходиться. Кто-то спешил продолжить веселье, но уже совсем в другой компании, а кто-то мечтал лишь добраться до желанной постели и успеть хоть ненадолго предаться сну перед тяжелым первым днем года. Айба помогал Мацу провожать всех на выход, умело обрывая затянувшиеся прощальные разговоры, и ловко выпроваживая тех, кому уходить, мягко говоря, не хотелось. Оно и Гакт, к слову, испарились так же неожиданно и быстро, как и появились. В открывшемся просвете людского потока Масаки, наконец, увидел его. Развалившись на диване в полулежащей явно неудобной позе, Казу с отсутствующим взглядом гипнотизировал бокал вина, переливая жидкость с одного края на другой, как будто играя сам с собой в игру «Разолью или нет». Рядом виднелась полупустая бутылка. Его глаза начинали слипаться, тело слабело, бокал в руке опасно накренился, грозя вылить все на ковер, но до сих пор ему как-то удавалось не испортить дорогое убранство чужой квартиры. – Быстро же мы управились, – подошел к Масаки Джун. – Я и не думал, честно говоря, что на тебя и в этом деле можно положиться. Спасибо, – смущенно проговорил он. – Ну, все-таки не зря я владею рестораном! – смеясь, заметил Масаки. – Ты дальше сам справишься? – произнес он, поглядывая на Джуна с некоторой тревогой. – Да... думаю, да, – легко улыбнувшись, ответил Мацу. – Пойду тогда провожу этого растяпу домой, – проговорил Масаки, кивая в сторону Казу, который уже вовсю клевал носом и видимо не собирался никуда уходить. – А то, если он сейчас уснет, то мне придется тащить его на себе, – эта идея забавляла Айбу, но не настолько чтобы сейчас же воплотить ее в жизнь – он тоже чувствовал легкую усталость. Закрыв дверь в последний раз, Мацу остался один. Оглядев сей бардак: тут и там стоявшие пустые бутылки, пол, усыпанный конфетти, посуда, которую можно было найти в самых неожиданных местах, и прочий светский мусор – он понял насколько вымотался за сегодня. Работников он отправил по домам еще с гостями – так ему хотелось остаться в одиночестве. Утром Джун наймет кого-нибудь убрать все это, а сейчас ему безумно хотелось спать. Даже не столько, чтобы отдохнуть, а просто, чтобы забыться, не вспоминать ничего, пережить хоть как-то эту ночь, которая неумолимо грозила перейти в утро. Быстро скинув с себя одежду, не заботясь о ее состоянии, он нырнул под одеяло. Кровать была слишком широкой для одного Мацу. Осознание этого лишь укрепляло чувство одиночества, как и холодные простыни, которые Джун всячески пытался согреть теплом своего тела. Сжавшись в комок и накрывшись с головой, он уснул так быстро, как только смог. * Arashi – Blue Приведены строки: (1) Тусклый голубой небосвод раскинулся над горами, освещенными заходящим солнцем. Я осознал свою беспомощность, может быть вечность – что-то вроде этого? (2) «Когда-нибудь любовь пройдет», – прошептал ты, даже не взглянув на меня. Заметил ли ты, что я предпочел этого не слышать? (3) Я хочу увидеть тебя, так хочу увидеть тебя. В своих мечтах я обнимаю тебя. Я бегу за тобой, бегу за тобой. Я брожу в запутанном лабиринте. Я хочу увидеть тебя, так хочу увидеть тебя, Не в мечтах, а наяву. Но я не могу, не могу увидеть тебя. И я тону в переполняющих меня чувствах. (4) Эти чувства навсегда останутся в моем сердце, им не суждено обратиться в слова. О, как бы я хотел обратить их в свое дыхание... (5) И если, через много лет, я смог бы выдохнуть их все, Воспоминания все равно не смогли бы найти дорогу из прошлого в будущее. (6) Я хочу увидеть тебя, так хочу увидеть тебя. В своих мечтах я обнимаю тебя. Они никогда не потеряют свой цвет, никогда. Еле уловимый аромат витает в воздухе. Я хочу увидеть тебя, так хочу увидеть тебя, Не в мечтах, а наяву. Так больно, больно, Что нежно-голубой, стал темнеть.