It's not much of a life you're living, It's not just something you take, it's given, Round, and around, and around, and around we go, Oh, now tell me now, tell me now tell me now, you know. The reason I hold on ‘Cause I need this hole gone, Funny you're the broken one But I'm the only one who needed saving. ‘Cause when you never see the light It's hard to know which one of is caving. Not really sure how to feel about it, Something in the way you move Makes me feel like I can't live without you, And it take me out the way, I want you to stay, I want you to stay.
***
Вторая неделя октября была щедра на дожди и пасмурное небо, которое мрачным саваном окутывало город подобно защитному куполу, у которого стояла единственная задача – отобрать у ньюйоркцев последние теплые солнечные дни и погрузить их в тоску и уныние. Темные краски расписывали и самих жителей Большого яблока, пряча их в черную обувь и немаркие пальто и плащи, среди которых за редким исключением мелькали яркие пестрые цвета желавших выбиться из общей серой массы. Крупные капли дождя мерно отбивали дробь по карнизу и брызгами разбивались о перила балкона. Небо, низко нависнув над небоскребами, хмурилось, наблюдая за городом, а ветер почти не качал деревья, и только тяжелые капли, монотонно бившие по стремительно желтевшим листьям, слегка раскачивали ветки. Блейн вздохнул, сидя на широком подоконнике и пристроив на согнутых в коленях ногах альбом, и старательно обводил линии рисунка, отчего тот утратил былой лоск. Его лоб приятно холодило стекло, вымораживая из головы все мысли, что роились в его голове взбунтовавшимся осиным роем. Ему хотелось научиться заново дышать и думать, но мозг словно зацементировался в плотную каменную субстанцию, мешая рассуждать здраво. Блейн и рад бы был вырваться из замкнутого круга, но возможностей для этого не находил. Он мог бы вызвонить снова Сэма, чтобы тот приехал к нему, либо самому напроситься в гости, но Блейн не хотел слушать вопросов о Курте, которые могли бы возникнуть у его лучшего друга. А они у него возникнут, в этом можно было не сомневаться. И что потом? Сэм отчитает его за глупость и пустое самобичевание? Да, вероятно. И даже в чем-то будет прав, вот только Блейну не хотелось узнавать, кто лучше разбирается в механизмах жизни, он предпочел бы сейчас просто отключить голову. Он с усилием надавил на карандаш, выделяя изгиб руки, и едва не проткнул лист, когда грифель с глухим хрустом лопнул и обломок отлетел куда-то на пол. Блейн досадливо потер указательным пальцем по смазанной линии, и испортил рисунок окончательно, сделав руку нарисованного Курта темно-серой. Раздраженно взглянув на набросок, Блейн грустно вздохнул и отшвырнул альбом на пол, и тот разлетелся листьями по паркету. Дождь продолжал мерно стучать по карнизу, заглушая непрерывный гул Нью-Йорка, и шум автомобилей тонул в шипении стеной обрушивавшейся с неба воды. Город казался Блейну сейчас непостижимо далеким от него, со своей непрерывной жизнью, которой больше не хотелось дышать, не было ни сил, ни желания впитывать ее в себя. Блейн даже со смешком подумал о том, что было бы неплохо сейчас посидеть в тишине кабинета доктора Гилберта, наблюдая за его работой и не нарушая молчания. Так бы у него была хоть какая-то компания, которая не стала бы намеренно вытягивать из него какие-то бессмысленные факты и пытаться направить его. Вот только Блейн ни за что никому бы не признался, что согласился бы на подобное. Нет, лучше уж он будет травить себя до долгожданного звонка Курта, уже который день даже не писавшего ему. Всякий раз, как Блейн звонил ему, – нарывался на автоответчик. Блейн не понимал, почему это происходило, и пытался оправдать ситуацию тем, что у Курта была слишком сложная неделя. Должно быть, он уставал настолько, что не находил себе возможности ответить на звонок или написать, пока ехал в метро и не чем было себя занять. Скорее всего, он дремал, прислонившись затылком к стеклу, чтобы, выходя на улицу, раздраженно поправлять прическу. Или когда сидел в ванне – его руки были слишком мокрыми, чтобы можно было удержать телефон. А когда он ложился спать, то не мог набрать Блейну, потому что не знал, спит ли он, и боялся разбудить. — Конечно, ведь я каждое утро просыпаюсь в шесть утра, чтобы поехать на работу на другой конец Нью-Йорка! — пробурчал Блейн себе под нос и неловко слез с подоконника, разминая затекшие ноги. — Ведь я же так занят, что не смогу ответить! Затравленный взгляд не мог ни за что зацепиться, впиваясь в каждую деталь гостиной, но не находил утешения. Готовых глиняных граций увезли в поместье Джун Долловэй еще в среду, оставив Блейна почти в одиночестве, если бы не бюст, который он все же закончил в субботу почти под вечер, после того как они поужинали с Куртом и даже распечатали бутылку вина, отмечая завершенную скульптуру. А потом Блейн долго и с упоением целовал его губы, на которых застыл завораживающий привкус винного букета. И тогда он почти позволил себе забыть, кем он был, чего стоила его жизнь, потому что было слишком хорошо. — Твое «слишком хорошо» подошло к концу, Блейн Андерсон, — сказал он себе хрипловатым голосом, которым не пользовался с раннего утра. — Ты же знал, что твое счастье ненадолго. За все надо платить. Вот, наслаждайся своим забвением. Вчера, после того как грузчики увезли граций, Блейн всерьез задумывался о том, чтобы поехать на Таймс Сквер и нанести визит в Конде-Наст Билдинг в офис Vogue и узнать, что, черт возьми, происходит? Жив ли Курт вообще и что с ним могло случиться? Вот только Блейн прекрасно отдавал себе отчет, что ничего не могло произойти, а он просто треплет себе нервы. Приехать в офис к Курту было бы слишком унизительным, а Блейн и так слишком много унижался и играл в дурачка, чтобы скатиться еще ниже. Все же у него осталось еще какое-то чувство собственного достоинства. И наверняка Курт чуть позже все прояснит. Может, на выходных? Может, он просто не хочет нервировать Блейна своим сумбурным настроением, и, когда все закончится… Закончится и это молчание. — Ты сказал, что мы вместе, — обиженно воскликнул Блейн, уставившись на неподвижный бюст, который с вселенским спокойствием взирал на него в ответ. — Разве это не значит, что теперь мы можем делиться нашими проблемами, а не решать их в одиночестве? Блейн кривил душой. Он прекрасно понимал, что сам еще не был до конца готов к тому, чтобы делиться всем, что у него было, с Куртом. Только если тот не начнет выдирать из него информацию клещами. Ох, сейчас бы Блейн предпочел любые пытки, физические, нравственные, только бы не чувствовать внутри эту засасывающую пустоту. Он сильно сжал кулак, что ногти впились в мягкую плоть ладони, а на глаза выступили слезы. Но не от боли, а от досады, что все это происходит с ним прямо сейчас. Они не общались с понедельника. В обед ему позвонил Курт и поделился тем, как прошла их воскресная прогулка с Финном, прежде чем тот улетел. Они с братом почти никуда не ходили, зато проболтали весь день, ловя такую редкую возможность провести время вместе. Также Курт рассказал ему, что прежде Финн собирается наведаться в Лайму, чтобы повидать их родителей, и только через пару дней отправится на западное побережье. Вечером в понедельник он уже не звонил ему больше. А на следующий день ему написал Блейн, пока занимался в музее статуей Шугар, но Курт только извинился в ответ и написал, что у него много дел. Блейн терпеливо ждал до вечера, а потом и до утра среды, надеясь, что дела успеют немного подождать, потому что ему не терпелось хотя бы услышать голос Курта, чтобы прикрыть глаза и с упоением вздохнуть, вслушиваясь в его мягкие высокие интонации. И даже неважно, что бы он ему говорил. Блейн бы все равно слушал. Но он не звонил и даже больше не отвечал на смс, а каждый звонок Блейна встречал автоответчик. И он бы был готов даже слушать его, если бы вместо этого ему не отвечал механический женский голос, что абонент не может ответить в данный момент. Вот только голос не отвечал, когда же, наконец, настанет этот момент. Блейн признавал свое оглушительное поражение, такое очевидное и неминуемое, но никак не мог понять, где же промахнулся, потому что все оправдания, которые он находил для Курта, казались слишком мелкими и недостойными внимания. Он закончил Шугар еще вчера, а днем ранее и долгожданных граций мадам Долловэй, подтянув все хвосты, которые у него образовались, пока носился со своими чувствами. Вот только от граций уже подташнивало, а дождь за окном был слишком сильным, чтобы можно было начать работать на улице, ваяя Любовь, Красоту и Невинность из камня. Новых заказов еще не было на горизонте, и Блейн медленно убивал себя, вытравливая ядовитый ожог на душе. Устало повалившись на диван, Блейн взглянул на часы, которые показывали около трех, и тяжело вздохнул, обняв подушку. Он пытался найти себе занятие, чтобы не заниматься самоедством, как ему посоветовал Курт, и даже полез в интернет, чтобы поискать какую-нибудь работу. Но вспомнив, кто дал ему этот совет, сразу бросил эту идею. О Рейчел Блейн вообще не хотел слышать, потому что помимо того, что она начала бы жужжать про то, как у них продвигаются отношения с Броди, более толковую информацию из нее сейчас вытащить было бы просто невозможно. Это было чистой воды эгоизмом, но Блейн не находил в себе сил сейчас радоваться за них, медленно сгорая в собственном огне, а действовать на нервы подруге просто не мог, это было еще хуже, чем невежество, которое он бы мог проявить по отношению к ее чувствам. По всему выходило, что решение у него было только одно. И Блейн старательно бежал от него всю первую половину недели. Нет, он не собирался кончать с собой, это было слишком трусливо и недостойно. Блейн вот уже который день размышлял о том, чтобы позвонить Себастиану и обоюдно обменяться с ним желчью, которой слишком много скопилось на душе. И был уверен, что Себастиан, в силу грядущей помолвки, не отказался бы от подобной беседы со своим ни другом, ни врагом, ни любовником. Со своим никем. — Будь я проклят, неужели сам Блейн Андерсон почтил меня своим звонком? — насмешливо протянул Себастиан вместо приветствия, шурша какими-то бумагами. — И тебе привет, — тускло отозвался Блейн и поежился от охватившего его тела холода. Все же не следовало столько времени сидеть у окна… — Чем порадуешь? — лениво спросил Себастиан, и до Блейна донесся звук, как будто тот стучал ручкой по столешнице. — Я доделал статую, и она ждет своего часа в музее, — сказал Блейн первое, что пришло ему на ум. — Ты это подразумеваешь под радостью, Блейн? — усмехнулся Себастиан, и его смешок отдавал терпкой горечью. — Неужели у тебя в жизни нет ничего хорошего? Вон, у тебя парень появился. Неужели общение с ним не идет ни в какое сравнение с тем, что ты доделал статую этой… мисс. — Ох, давай только не об этом, — усталым голосом взмолился Блейн, укладываясь на диване поудобнее, словно Себастиан обещал ему сейчас рассказать сказку, чтобы он быстрее уснул. — О чем угодно, только не о… Можешь даже оскорбить меня. Себастиан не выдержал и громко рассмеялся над словами Блейна, даже не пытаясь скрывать этого. — Ох, Блейн, ты такой остолоп, — резко прекратив свой истеричный смех, сказал Себастиан. — Что у тебя там опять произошло? Боже, такое чувство, что я проклял тебя в Далтоне, и теперь ты обречен. — Может, так оно и есть, — шумно вдохнув, согласился Блейн. — Теперь я буду мучиться от своих чувств и звонить тебе, словно появляющийся мстительный призрак. — Тогда я сменю номер телефона, — пообещал Себастиан строгим голосом, но все равно усмехнулся. — Так что будешь искать себе другую жертву. — Я узнаю твой новый номер у Кларингтона, — ляпнул Блейн и тут же прикусил себе язык, понимая, что сморозил лишнее. — О, в этом я сильно сомневаюсь, — серьезно ответил Себастиан. — Я намерен уволиться, эта работа… — Ты что?.. — выпалил Блейн и возмущенно сел на диване. — Нет, ты не можешь, ты же… — Я могу и хочу, Блейн, — произнес Себастиан, и Блейну показалось, что он видит его грустную и даже немного нежную улыбку. — Ни ты, ни Хантер не сможете меня переубедить. Я уже решил. В понедельник… я принесу ему заявление, потому что не хочу быть в его офисе ненужной мебелью. — Он любит тебя? — серьезно спросил Блейн и прикусил губу. — Тебя это не касается, Блейн, — устало ответил Себастиан, который, казалось, уже истратил все силы, чтобы продолжать возмущаться. — Но находиться рядом с ним я больше не смогу. Так будет лучше для него. И для меня. И это не обсуждается. — Но вы могли бы… Встречаться тайно, если вы любите друг друга, — зачем-то сказал Блейн, начиная жалеть, что вообще позвонил Себастиану, который вовсе не собирался играть в агрессивную перепалку, и это начинало тяготить Блейна все сильнее. — И к чему все это приведет? — фыркнул Себастиан. — Рано или поздно об этом кто-то узнает, потом начнет шантажировать Хантера фотографиями, которые возьмутся неизвестно откуда… Зачем все это нужно, Блейн? — Ты любишь его, — уверенно произнес Блейн, улыбнувшись. Все, наконец, вставало на места у него в голове. — И ты боишься за него. Это очень смелый и одновременно глупый шаг. Но это… благородно. — Ох, заткни свои потоки благожелательности, Блейн! — выпалил Себастиан, внезапно разозлившись, но Блейн только продолжал улыбаться, не реагируя на помрачневший тон собеседника. — Я без тебя разберусь в том, что плохо, а что хорошо, умник. — Постой, — поразмыслив, медленно проговорил Блейн. — Ты не можешь уволиться прямо сейчас. — Да ладно? И кто же меня остановит? — передразнил Себастиан. — Если ты уволишься прямо сейчас, это будет выглядеть слишком подозрительно, идиот. Прямо после помолвки, — серьезно и уверенно озвучил мысль Блейн. — Предлагаешь дождаться свадьбы? — горько рассмеялся Себастиан. — Предлагаю не связывать эти события с твоим увольнением, — терпеливо ответил Блейн. — Это может вызвать нежелательные вопросы. Обсудите все вдвоем, и через месяц можешь делать все, что пожелаешь. Но только не сейчас. — Я… — выдохнул Себастиан и замолчал. — Я подумаю над твоими словами. Спасибо. — Не стоит благодарностей, — с улыбкой произнес Блейн и впервые за весь день почувствовал себя не так паршиво. — Хэй, Блейн, — опомнившись, сказал Себастиан. — Завтра в пять, не забудь. — Можешь не сомневаться, — хмыкнул Блейн в трубку.***
Блейн почувствовал цепкую хватку Рейчел на своем плече и обернулся, посмотрев на сосредоточенное лицо девушки. Она с любопытством разглядывала большой зал музея, где были выставлены работы различных мастеров, от скульптуры до живописи. Ее взгляд блуждал по гостям: деятелям кино и шоу-бизнеса, а также влиятельным магнатам и нуворишам*, которые пришли, чтобы провести полезный и приятный вечер, заводя новые знакомства. Их опутывала приятная легкая музыка, пока фотографы щелкали своими камерами, чтобы запечатлеть этот момент, пока гости медленно расхаживали с бокалами шампанского и рассматривали представленные работы. «Скукота», подумал Блейн и перехватил у проходившего мимо официанта два бокала. Отдав один Рейчел, он сделал большой глоток, пытаясь заприметить знакомые лица, пусть даже он видел их по телевизору или на обложках журналов. Его взгляд сразу отыскал Хантера, за спиной которого покорно маячил Себастиан, прикусив язык, потому что Кларингтона под руку держала Шугар Мотта собственной персоной и о чем-то жизнерадостно вещала, а рядом перед ними внушительно возвышался мужчина, в котором Блейн мигом признал мистера Мотта. Блейн решил не привлекать внимание Рейчел к Смайту, и потому слегка толкнул ее плечом, указывая бокалом несколько левее от Хантера и его окружения. — Там Эд Ширан, — одними губами прошептал Блейн, и Рейчел взволнованно вцепилась в его руку алыми ногтями, словно крупные зернышки спелого граната. — Где? — ее глаза тут же с нетерпеливым энтузиазмом загорелись. — Ох, вижу! Может, скажем ему «привет»?.. — О нет, я точно пас, — усмехнулся Блейн, чувствуя на языке приятную кислинку шампанского. — Ты прав, — твердым голосом сказала Рейчел и сделала непроницаемое лицо. — Мы имеем такое же право находиться здесь, как и все остальные. Кстати, а где твоя статуя? Я думала, она будет здесь. — О, — опомнившись, встрепенулся Блейн, и его взгляд вновь скользнул по Себастиану, который как раз очень красноречиво закатил глаза. — Ее вывезут потом, отдельно от всего… мероприятия. А тут экспонаты для аукциона. — Что, твоя работа не продается? — игриво подмигнув, сказала Рейчел и широко улыбнулась. Она зачем-то разгладила несуществующие складки на своем вечернем кроваво-красном платье и терпеливо вздохнула. — Каблуки. Господи, они такие высокие. Скоро я не буду чувствовать ног. — Зачем ты тогда их надела? — удивился Блейн. — Потому что они подходят к платью. И еще они красивые, — объяснила Рейчел, хотя для Блейна это являлось не сильно убедительным оправданием. — Но тебе же неудобно в них, — насупившись, произнес Блейн и взглянул на ноги девушки. — В чем смысл? — Отстань, — шикнула Рейчел. — Кто сказал, что они неудобные? Просто у них высокие каблуки. — Ладно, я не буду больше спрашивать. Тогда стой и мучайся, — поддел Блейн и сделал небольшой глоток шампанского. Он лениво смотрел на гостей, пока не заметил знакомую копну вьющихся волос и не попытался машинально пригладить свои кудряшки, которые были тщательно уложены гелем, чтобы придать более-менее серьезный вид его образу. Женщина поправила ремешок клатча и, отбросив с плеча волосы, вполоборота повернулась в их с Рейчел сторону, и у Блейна перехватило дыхание. В элегантном зефирно-розовом платье, беседуя с каким-то неизвестным мужчиной, стояла Изабель Райт и широко улыбалась собеседнику. Изабель была здесь. И она должна была пойти на какую-то Гала-вечеринку… и взять с собой Курта… Вот же глупец! Блейн отцепил от себя Рейчел и нервно оглянулся по сторонам, пытаясь найти в большой толпе присутствовавших высоко уложенную челку и гордую осанку человека, который продолжал занимать его мысли и пробуждать в нем чувства, которые пугали, но без них было еще хуже. Без них было никак. И действительность начинала терять смысл и суть, смазываясь на глазах, как густая грифельная линия. — Дамы и господа, мистер Эд Ширан! — объявили на весь зал, и Блейн закусил губу, чувствуя, как сердце потерянно мечется в груди. — Блейн, все хорошо? — обеспокоенно спросила Рейчел, но Блейн лишь отрицательно покачал головой, чувствуя, как жжет глаза. По ушам ударили гитарные аккорды, и Блейн сглотнул ком, силясь разглядеть Курта, но безуспешно. — Кого ты ищешь? — не успокаивалась Рейчел, и в этот момент Эд Ширан надломленно подпел своей гитаре. — Курт. Рейчел, здесь Курт, — сбивчивым шепотом пробормотал Блейн, держа ее за плечи, но не смотря в глаза, потому что его взгляд продолжал искать Его. — Five drinks in on Friday night. We only came to dry your eyes and get you out of your room, — печально запел Эд, и Блейн шумно и нервно вздохнул. — У вас все хорошо? — осторожно спросила Рейчел, взяв Блейна за руку. — Хорошо? — язвительно спросил Блейн. — Мы не разговаривали с понедельника. Жизнь за что-то наказывает меня. Только я не могу понять, за что. — Ох, дорогой, это моя вина, — прошептала Рейчел и закрыла рот ладонью. Блейн бросил на нее разраженный взгляд и вновь посмотрел на гостей, которые увлеченно слушали Эда Ширана, прикрывшего глаза и на память перебиравшего струны. — Maybe we should take a ride. Through the night. And sing along to every song that's on the radio in the back of the taxi cab in Brooklyn, oh no-no. The sun can rise, burning all the street lamps out at 3AM, so DJ, play it again. — Ты-то тут причем? — отмахнулся Блейн и залпом допил шампанское, вновь ощущая отвратительное жжение в глазах, как будто он сейчас разревется как глупый мальчишка. — Я взяла номер Курта, — ответила она, боясь смотреть Блейну в глаза. — И в понедельник мы с ним пошли… Он захотел посмотреть салон. — Салон? — переспросил Блейн, тут же думая о том, что мог увидеть там Курт. Что могло зацепить его настолько, что он стал делать вид, будто Блейн и вовсе не существует. Как и не существовал все те два года, пока сам он отчаянно метался по Нью-Йорку. Кажется, искать Курта стало входить у него в закореневшую, разрывающую душу привычку. — В салоне же ничего такого нет. — It's just the start of everything if you want. A new love in New York. — Нет, — согласилась Рейчел и посмотрела на него полными боли глазами. — Мне позвонил Броди, и… Курт смотрел каталог работ на ресепшне. — Каталог? — тупо переспросил Блейн. — Но… Он лихорадочно соображал, что же вызвало густой непроглядный туман между ними с Куртом, внезапно сделав их слишком далекими. И ему на ум приходил только один разумный ответ. — Ты не убрала статую Курта из каталога?! — возмущенно воскликнул Блейн, отшатнувшись в сторону и привлекая к ним с Рейчел лишнее неодобрительное внимание гостей. — Как… как ты вообще могла такое допустить? Рейчел! Это… — и из груди Блейна вырвался глухой рык. — Мне очень жаль, Блейн, — едва сдерживая себя, зашептала Рейчел, попытавшись дотронуться до него, но Блейн брезгливо отдернул плечо и скрипнул зубами от бессильной злости. — Курт сказал, что все в порядке, и… вы сами со всем разберетесь. Поговорите об этом. — Я хотел сказать ему сам, — с расстановкой ответил Блейн. — Сам. О боже, что же он мог себе надумать… Я должен найти его и поговорить. — Блейн, — позвала Рейчел надломленным голосом. — Я не хочу тебя сейчас видеть. Хорошо? Рейчел хотела еще что-то добавить, но Блейн уже не обращал на нее внимание. Он пошел в другой конец внушительного зала, чтобы отыскать Курта и объяснить ему все. Дать понять, что это не всякие ужасы или… Что еще ему могло прийти в голову? — From window that looks upon the Manhattan skyline now, — отбивая пальцы о струны, пел Эд, и Блейна охватило ощущение всепоглощающей тоски. — It's just the way that life goes and you live it in every song you know, so DJ, play it again. Он был в растерянности, мечась среди шикарно одетых мужчин и женщин, словно раненый зверь, загнанный в ловушку. Лица перед ним смазывались в безликую массу, а грудь сдавило от боли и разочарования. «Я все исправлю», убеждал себя Блейн, проталкиваясь между двумя плотными группами людей, которые не обратили на него никакого внимания, продолжая слушать песню. «Самое главное – это не поддаваться панике». Подойти и спросить у Изабель, куда пропал ее личный помощник, было слишком рискованно, потому что объясняться еще и перед ней совершенно не входило в его планы. Лучше, если он уговорит Курта выйти из зала, и тогда им удастся спокойно обо всем поговорить, оставшись наедине, потому что случайные лишние люди были совершенно не к месту. Блейн слышал эту песню прежде и интуитивно знал, что она близится к концу… И каким-то необъяснимым шестым или, черт его знает, каким еще чувством он понимал, чтоб обязан найти Курта до того момента, пока она не кончится, иначе все окончательно разрушится. Это казалось полнейшим идиотизмом, но Блейн твердо убеждал себя, что сможет, что он где-то рядом, что… — О, простите, — на автомате произнес Блейн, с кем-то столкнувшись и не обращая внимания, кто это был, но все-таки бегло взглянул на человека, которого задел, и почувствовал себя так, словно над ним наконец-то сжалились и его решили убить после мучительных пыток. — Курт. — Блейн, — в тон ему тут же прозвучал ответ, и Курт взглянул на него, широко распахнув глаза, словно был очень сосредоточен и ему нельзя отвлечься ни на секунду. — На тебе сегодня нет галстука. — Я… — протянул Блейн, растеряв все слова. Он машинально взглянул на свой смокинг и поправил в тон к нему бабочку. — Галстук можно расслабить, а бабочку нет. А сегодня я должен выглядеть достойно. — Ясно, — кивнул Курт, побарабанив пальцами по бедру, как будто не знал, куда деть руки. — Тебе идет, — все таким же тусклым бесцветным голосом проговорил он, и Блейн ощутил острое желание провалиться сквозь землю, чтобы только не чувствовать эту подступающую к горлу неловкость, от которой начинало подташнивать. — Ты не отвечал на звонки, — сказал Блейн, стараясь сделать голос сухим, чтобы в нем не было ни малейшего подозрения на упрек. Он больше не замечал никого вокруг и пропустил тот момент, когда Эд успел закончить песню и уйти со сцены. Оглянувшись по сторонам, Блейн заметил взволнованную вдалеке Рейчел, которая стояла на том же самом месте, где он ее оставил. Все гости, освобождая в центре свободный круг, расступились под нескончаемые вспышки фотоаппаратов, и Блейн краем глаза заметил вышедшего к микрофону, у которого пел Эд Ширан, Хантера Кларингтона, ускользающим сознанием понимая, к чему все идет. — Я был занят, — ровным голосом ответил Курт, и на его лице не дрогнул ни один мускул. «Какого черта вообще происходит?» в сердцах подумал Блейн, и он на пару шагов подступил ближе. Курт не шелохнулся. — Ох, ты не можешь сказать мне прямо? — прошептал Блейн, борясь с желанием взять его за руку. — Скажи, что тебя так взволновало, и мы поговорим об этом. Пожалуйста, Курт. — Нам не о чем говорить, — колко бросил Курт и попытался скрыться, но Блейн крепко схватил его за руку. — Пусти, мне больно. — Черта с два, — раздельно произнес Блейн, склонившись к нему. — Ты увидел в каталоге фото статуи, да? Это тебя напугало? Думаешь, я псих, который преследует тебя? Курт взглянул на него полными боли глазами, и Блейн увидел, как слетает с него маска хладнокровия, давая волю эмоциям. Дернув рукой, он вырвался из рук Блейна и стал стремительно проталкиваться через толпу. — Курт! Курт, постой! — теряя надежду и терпение, воскликнул Блейн, сорвавшись с места вслед за Куртом, который перешел на бег, устремляясь в сторону выхода. Со всех сторон Блейна окружали улыбающиеся люди, они почему-то аплодировали и о чем-то перешептывались, пока зал не прорезал усиленный динамиками голос Хантера. — Мисс Шугар Мотта, перед лицом собравшихся здесь друзей и гостей, я хочу спросить. Ты выйдешь за меня?***
Расталкивая всех на своем пути, Блейн, наконец, достиг парадного выхода и выбежал на ступеньки. — Курт! — выкрикнул он вновь, пока не заметил хрупкую фигуру, бегущую под проливным дождем к обочине дороги. Подняв воротник пиджака, Блейн быстро сбежал по ступеням вниз, чтобы догнать Курта и не позволить ему уехать. — Дьявол, — пробормотал он, вжимая голову в плечи, чтобы как-то спрятаться от пронизывающего осеннего ветра. — Да стой же ты! Выслушай меня! Курт обернулся, укоризненно на него посмотрев, и снова повернулся к дороге, махнув рукой. — Такси! — выкрикнул он, когда метрах в ста заметил желтый автомобиль. — Курт, я… — Блейн подлетел к нему, схватив за плечи, и развернул к себе. Желтое такси пронеслось мимо них, не сбавляя скорости. Дождь усиливался, а небо чернело от густых туч, которые заволокли его. Челка Курта намокла и свисала на лоб неаккуратными прядями, губы дрожали… от гнева или холода. Блейн не знал, ему только хотелось увести его подальше отсюда и отогреть. — Отпусти меня, — возмутился Курт, попытавшись вырваться. Он извернулся в руках Блейна, но тот сумел его удержать и не дать сбежать. — Что тебе от меня нужно? — Боже, Курт, мне очень жаль, — выдохнул Блейн. Ему нестерпимо захотелось крепко обнять Курта и уткнуться ему в шею… и никогда не отпускать. Стереть с его лица маску холодного презрения и окружить своим теплом. — Я даже не подразумевал, что Рейчел… она не убрала это фото из каталога. — Ох, ты не знал! — фыркнул Курт, не оставляя попытки выбраться из объятий Блейна. — И когда, черт возьми, ты успел ее сделать? Ты преследовал меня раньше?! — Ты хочешь правду? Вот тебе правда, — вздохнул Блейн. Меньше всего ему хотелось стоять сейчас под проливным дождем в ожидании, пока кто-нибудь из них заболеет или их обольет проносящаяся мимо машина. Если бы Курт только позволил увести себя отсюда, в какое-нибудь уютное кафе, где можно будет заказать кофе и обо всем поговорить… То, на что Блейн не решался раньше, в то время как само осознание чувств, которые он испытывал к Курту, пугали его. Его совершенно не волновало, что в музее сейчас Хантер Кларингтон сделал Шугар предложение, и с минуты на минуту должны выкатить статую в качестве подарка. И, возможно, необходимо непосредственное присутствие самого Блейна. Но Рейчел справится. Как-нибудь справится без него. Теперь они квиты. — Два года назад, — крепко держа Курта, начал Блейн. — Два года назад в Бруклине, это было… в двадцатых числах сентября. Мы сидели с Сэмом в Outpost Lounge. И ты сидел там. Ты, Курт! — громко и отчетливо произнес Блейн, вжимая голову в плечи под непрекращающимся ливнем. — Я… я не мог не смотреть на тебя. — И с тех пор начал преследовать, да? — сердито отозвался Курт, но перестал вырываться. — Выслушай меня, это все, что я прошу, — взмолился Блейн. — Сначала я думал о том, чтобы попросить тебя позировать мне… но просто не нашел в себе сил. Да, я рассматривал тебя, это было невежественно! Но я… Мне, правда, жаль, что ты узнал это так. Я должен был сам тебе все объяснить. — Продолжай, — терпеливо подстегнул его Курт. — Да, — сказал Блейн, склонив голову к плечу и пытаясь стереть с лица воду. — Когда я проходил мимо тебя… Ты поднял глаза. Ты видел меня, смотрел на меня. Неужели ты не помнишь? — но Курт в ответ лишь отрицательно покачал головой. — Ладно, я… И я сделал наброски, запомнив твое лицо. Дома, в тот же вечер. На следующий день я поехал назад в кафе. Я надеялся узнать, вдруг ты часто появляешься там, — Блейн чувствовал, как сдавившее эмоциями горло мешает говорить, но, начав сумбурные объяснения, он понимал, что уже не в силах заставить себя замолчать. — Но я ничего не узнал. Я пытался… я искал тебя по всему городу, Курт, надеялся встретить в парке или где-нибудь еще… Я надеялся, что ты тогда обратил на меня внимание и тоже будешь искать меня. Но… видимо, я ошибался. И кто бы мог подумать! Ты работаешь рядом с Таймс Сквер! Блейн по взгляду Курта понял, что опять сильно отвлекся от темы, и оттого хватка его стала еще крепче, как будто если он отпустит Курта, то отпустит уже навсегда. — Все это время я не находил себе места, пытаясь встретить тебя на улицах, в кафе, но… И сходил из-за этого с ума, поэтому сделал эти статуи, — смотря Курту в глаза, почти прошептал Блейн. — Я хотел, чтобы ты был ближе ко мне. Хотя бы так. Но… их больше нет, я уничтожил их. Все до единой. Потому что они не нужны мне больше, Курт! Курт тяжело вздохнул и склонил голову. Его ресницы слиплись от дождя, а челка прилипла ко лбу. Он ежился, кутаясь в насквозь промокший пиджак, и зябко переступал с ноги на ногу. Не задумываясь, Блейн стащил с себя свой не менее мокрый пиджак и набросил его на плечи Курта, оставшись в одной рубашке, которая вмиг намокла и прилипла к телу. — Прошу, не уезжай, — громко и отчетливо произнес Блейн, стараясь перекричать шум дождя, который отбивал мерную дробь о почерневший от воды асфальт. — Тебе надо назад, — тяжело вздохнул Курт, прижимаясь щекой к плечу, и потерся о намокшую ткань пиджака Блейна. — Пойдем со мной, — попросил Блейн, взяв Курта за холодную ладонь и делая шаг назад в сторону музея. — Я не могу… Блейн зачарованно смотрел, как Курт часто моргает, пытаясь стряхнуть капли дождя с ресниц. Кончик и крылья носа немного покраснели, а челка окончательно намокла и облепила лоб неровными прядями. Полные губы немного дрожали, и Курт время от времени облизывал их, пытаясь смотреть куда угодно, но только не на Блейна. Он переступил с ноги на ногу в своих намокших дизайнерских ботинках и тяжело вздохнул, мотнув головой, чтобы убрать волосы, которые лезли в глаза. — Тебя ждут, — настойчиво повторил Курт, оглядываясь назад, словно высматривал очередное такси. — К черту их, — выдохнул Блейн, резко подавшись вперед и прижимая опешившего парня к себе. — Я не хочу к ним. Мне нужен только ты, — прошептал Блейн, с восхищением пристально смотря в испуганные глаза Курта, прежде чем придвинуться чуть ближе, накрывая его губы своими. Курт задрожал в его объятиях, и Блейн уверенно обхватил его за плечи, не давая возможности вырваться и мягко целуя, ощущая под пальцами влажную материю и немилосердный дождь, который продолжал неустанно лить. Нетерпеливо ответив на поцелуй, Курт обхватил холодными пальцами скулы Блейна, прижавшись к нему и прикрыв глаза. Губы Блейна настойчиво и бережно исследовали его рот, стараясь не стряхнуть наваждение и не испортить миг, в который они окунулись с головой, позабыв обо всем. Блейн попытался отстраниться, но Курт недовольно застонал, не выпуская его из своих объятий, мазнув кончиком горячего языка по губам и посылая электрический заряд по всему телу. Наконец, прервав поцелуй, Блейн блаженно улыбнулся, не отпуская его. Глаза Курта сияли, отчего на душе сразу потеплело, и Блейн счастливо рассмеялся, прижимаясь лбом ко лбу Курта и заглядывая ему в глаза. Хмыкнув, Курт притворно нахмурился и погладил щеки Блейна кончиками пальцев. — Ты безумец, — прошептал Курт ему в губы, опаляя их жарким и сбивчивым дыханием. — Я влюблен в тебя, — продолжил Блейн, коротко поцеловав его, и уткнулся носом в мокрый лацкан пиджака. — Ты точно безумец, — повторил Курт, засмеявшись, и прижался губами к виску Блейна. — Я скучал. — Я тоже скучал, — ответил Блейн, поднимая голову. Его глаза встретились с глазами Курта, и он счастливо вздохнул, а губы сами собой растянулись в очередную улыбку, по-мальчишески хитрую. Резкая вспышка, осветившая небо, заставила прижавшихся друг к другу парней вздрогнуть, и спустя пару секунд последовал оглушающий гром. Словно это послужило сигналом, на землю обрушился мощный ливень, барабаня по дороге, что казалось, будто асфальт кипит. — Кажется, нам говорят, что пора уходить, — крикнул Курт, едва перекрывая шум дождя и бросая кроткий взгляд на небо, которое прорезала новая золотистая ветвистая вспышка, осветив вечернюю мглу, будто на короткое мгновение наступил день. И следом тут же пророкотал гром, отчего завопили сигнализации припаркованных машин, вливаясь в какофонию звуков. — Так пошли, — весело крикнул ему в ответ Блейн, лицо которого заливали струи дождя, больно ударяя каплями сквозь намокшую рубашку. Он отстранился и схватил Курта за руку, потащив его к обочине. — Но вечеринка… — на грани между восхищением и возмущением воскликнул Курт, прежде чем Блейн обхватил его лицо своими широкими ладонями. — К черту вечеринку. Изабель справится без тебя. И Рейчел тоже. Я… напишу ей. Из такси. Если смогу хоть на секунду перестать целовать тебя, — выдохнул Блейн в его губы, едва сдерживая себя оттого, чтобы вновь запечатлеть на них поцелуй. — Куда мы поедем? — До Бушвика мы будем ехать слишком долго, — разведя руки в стороны, рассмеялся Курт. — Слишком долго, Блейн. — Тогда ко мне, — прошептал Блейн ему на ухо, улыбаясь и освещая своей улыбкой все вокруг, словно это была очередная вспышка молнии. — Сейчас не лучшая погода для прогулки через парк. _____________________ Нувориш* – nouveau riche [нуво́ риш] – новый богач) быстро разбогатевший человек из низкого сословия. The Metropolitan Museum of Art http://cs624922.vk.me/v624922361/1c555/eU8ncTTrBBU.jpg http://viewoftheblue.com/artphotos/newyork/f22.jpg Перевод New York в исполнении Эда Ширана: amalgama-lab.com/songs/e/ed_sheeran/new_york.html Эпиграф — кавер на песню Stay в исполнении группы 30 Seconds To Mars. Перевод: Вряд ли это жизнь, которой ты живёшь, Это не то, что ты взял, это дар, Снова и снова, опять и опять, О, скажи же мне теперь, скажи мне теперь, скажи мне теперь, что знаешь. Я креплюсь, Потому что мне нужно прогнать эту пустоту. Забавно: ты сломлен, Хотя это я нуждался в спасении. Потому что, сложно понять, кто из нас погружается, Когда ты никогда не видел света. Не уверен, как к этому относиться, Но в твоих движениях есть нечто, Из-за чего мне кажется, будто я не смогу прожить без тебя, Это сбивает меня с толку, Я хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты остался. amalgama-lab.com/songs/3/30_seconds_to_mars/stay.html_____________________________________________________ Вот и подошла к финалу наша история. Расставаться с персонажами крайне больно. Дописывая эпилог, автор расчувствовался настолько, проживая минувшее и будущее, что пустил слезу (только тсс! :D). Это был путь длиною в год для автора, два года для Блейна в поиске того единственного человека, который волновал его, и в 5 недель, пока он познавал себя и свои чувства. Спасибо, что были вместе с героями и со мной на протяжении этого времени. Надеюсь, когда-нибудь мы станем свидетелями того, к чему же пришли Курт и Блейн, немного забежав вперед и встретившись с ними в бонусе-послесловии. Хочется верить, что каждый нашел в этой истории что-то лично для себя, где-то сделал выводы и понял, что в этом мире никогда не надо отчаиваться и плыть по течению. С любовью, ваш автор