***
- Никогда не любил Глубинные тропы… Мерзкое местечко. И на голову давит будь здоров, – Андерс негромко ворчал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Где-то неподалеку, в одном из ответвлений скалистого коридора, рыскал небольшой отряд Порождений. Маг не питал иллюзий насчет возвращения на поверхность, он прекрасно знал, на что шел, но и умирать глупой смертью не стремился. Чем больше он заберет с собой на тот свет мерзких тварей, тем, возможно, спокойнее будет на его душе. Медленно бредя по сумеречному коридору, он выискивал маленькую группу Порождений тьмы, с которой им вдвоем было бы под силу справиться. - Ты сам это решил, так что не жалуйся, – эльф с кислой миной поправил за спиной верный двуручный меч; после нескольких спокойных лет он даже почти отвык от приятной тяжести за плечами. Увы, приятной эта тяжесть была недолго: с горечью Фенрис отметил, что через пол дня пути спину начало ломить, а клейма на плечах словно шипели и скребли ноющей, пульсирующей болью. - Ты не обязан был идти со мной. Скверна – это мое проклятие, не твое. - Даже не начинай, одержимый! – Фенрис злобно зыркнул на Андерса и полыхнул клеймами, от чего тут же скривился – это было больно. Целитель моментально изменился в лице, протягивая к любовнику руку, но тот отшатнулся от него. – Ты и сам все прекрасно знаешь. Не заставляй меня это озвучивать. Андерс вздохнул. И вправду, он и так все прекрасно знал: кому они еще нужны, кроме друг друга? Вспыльчивый, раздражительный, порой совершенно неуправляемый эльф, нуждающийся в постоянном целительском уходе, и седеющий, иссохший, с запавшими глазами маг со скверной, пожирающей его изнутри. Но мысль о том, что он идет на свидание со Смертью под руку с любимым, который мог бы жить еще много лет, не давала Андерсу покоя, сворачиваясь в сознании тугим комком вины. - Ты мог бы найти хорошего целителя и... Фенрис фыркнул и покачал головой. - Я... - он вздохнул и отвел взгляд, - я без тебя не смогу. Ты это хотел услышать? Доволен? Эгоист несчастный. - Ссутулившись, бывалый воин ускорил шаг - так, что Андерсу пришлось спешно его догонять. - Это я-то эгоист? - Тихо! Слышишь? Фенрис шикнул на Андерса, вытаскивая из-за спины оружие. Что-то прошуршало вдоль стены и затаилось неподалеку от напрягшихся мага и воина. - Я чувствую, Порождения близко. Двое или трое. – Целитель понизил голос до шепота. – Но обычно их слышно за несколько метров. - Может, это была мышь? - Сомневаюсь. Скорее это… Крикун! – огонек посоха мага выхватил из сумрака движущуюся тень в тот момент, когда тварь уже была в прыжке. Андерс не успел среагировать на нападение и лишь инстинктивно попытался оттолкнуть от себя клыкастое, когтистое Порождение, но промахнулся. Крикун опрокинул целителя на спину и с душераздирающим воплем полоснул ему по лицу кривыми зазубренными когтями-лезвиями. Андерс, придавленный искореженной скверной фигурой, вскрикнул, выпустил из рук посох и схватился за правый глаз. Порез оказался размашистым и глубоким, и боль была нестерпимой. Через секунду от оглушения очнулся Фенрис: видя целителя лежащим навзничь на полу с окровавленным лицом и тварь, пытающуюся добраться до его шеи, эльф пришел в бешенство; одним ударом меча он разрубил Крикуна напополам вместе с его нехитрым доспехом. Черная скверная кровь брызнула из мертвого тела, орошая собой неровные стены коридора. - Андерс! – эльф скинул мертвую тушу с лежащего на земле целителя и усадил его спиной к ближайшей стене. Целитель судорожно закрывал половину лица, с которой текла кровь. Дрожащими руками эльф нашарил в своей походной сумке лечебную припарку и принялся осторожно обрабатывать разодранную щеку мужчины. - Фернис… что там? – прошептал едва слушающимися губами Андерс, отнимая от лица окровавленную руку. - Пресвятая Андрасте! - глаза воина, за свою жизнь повидавшего всякое, стали похожи на два блюдца. Из кровавого месива, из пустой, зияющей провалом глазницы, из места, где буквально несколько минут назад был глаз, пробивался до боли знакомый, неземной голубоватый свет.***
Через пару дней стало получше – насколько могло быть лучше человеку, заживо пожираемому скверной. Царапины и ссадины затянулись, оставив после себя тонкую сеточку свежих шрамов: Андерс очень старался, залечивая свое лицо. Хоть он уже не красавец, но становиться для Фенриса натуральным уродом ему не хотелось совершенно. По той же причине он повязал на отсутствующий глаз темно-зеленую ленту, скрывая светящийся провал глазницы. Все то время, что целитель восстанавливал силы, они оставались на одном месте, не решаясь двигаться в глубь Троп; Фенрис почти ни на минуту не отходил от раненого мага, держал его за руку, гладил по длинным, золотистым с проседью волосам. То, как много волосинок оставалось на его исчерченных лириумом пальцах, приводило эльфа в еще большее уныние. Андерс медленно угасал с каждым днем, и воин невольно задумывался о том, что, возможно вскоре ему придется собственными руками убить любимого, чтобы тот избежал преображения в полубезумное, искаженное скверной существо. «Нет… я смогу. Не допущу. Если мы и умрем, то вместе.» К середине третьего дня они снялись со своей вынужденной стоянки и углубились в мрачные коридоры. Андерс был еще слаб, но настоял на том, чтобы двигаться дальше; по пути им попалась лишь пара гарлоков, как видно, отбившихся от общей стаи, с которыми они справились без труда. Ближе к вечеру воин и маг набрели на небольшую залу, украшенную древними полурассыпавшимися гномьими статуями. По старой пыльной комнате разливался приглушенный свет: корни какого-то огромного растения с поверхности пробились сюда, разрушив потолок и впустив в многовековой сумрак лучи заходящего солнца. Андерс влез на толстые корни, пробуравившие каменный пол и уходящие куда-то еще глубже, и задрал голову вверх, слегка щурясь на закат единственным глазом. - Солнце заходит… Хорошо, что можно его увидеть еще раз. Смотрящий на целителя снизу вверх Фенрис пожал плечами. Густо-золотистые пыльные лучи бликовали на волосах Андерса, пробуждая в памяти эльфа картины прошлого: рассвет каменистого побережья Рваного берега, красно-рыжие всполохи камина в их первую ночь… И многие, многие ночи после того. - Это не важно. Главное, что мое солнце все еще со мной. Брови целителя взметнулись вверх, и он заулыбался. - Да ты, оказывается, романтик! Фенрис, кряхтя и мысленно кляня клейма, лириум и давным-давно мертвого Данариуса, полез на корни вслед за Андерсом. - Разве что совсем немного, – он устроился на толстом шершавом отростке рядом с магом, снял со спины мешающий двуручный меч и принялся копаться в сумке. Сидеть на сухих, нагретых солнцем корнях было однозначно лучше, чем на холодном, сыром каменистом полу Глубинных троп. - Бутербродик? Андерс заулыбался еще шире, усаживаясь рядышком с жующим эльфом и беря у него закуску. Солнце на удивление быстро клонилось к горизонту, и его прощальные лучи все скуднее освещали комнату, охраняемую изваяниями древних гномьих Совершенных - каменными, холодными, безмолвными. Во взгляд Андерса закралась грусть; медовая глубина радужки блеснула рыжеватым огоньком, когда он повернулся к Фенрису и нежным движением убрал крошку из уголка его губ. Грудь эльфа вдруг сжало нестерпимой болью – то были не проклятые клейма, нет. В порыве, во внезапном желании остановить время, заморозить этот момент и остаться в нем навеки, он рывком притянул к себе целителя и крепко обнял, зарываясь лицом в длинные золотистые волосы, вдыхая их чуть душный запах с отголосками трав и лириума. Маг уже привык к этим внезапным вспышкам то нежности, то злости, и потому просто крепче прижался к любимому поджарому телу, отдаваясь приятному моменту. Сильные руки заскользили по походной мантии, ища способ пробраться под плотную ткань, острые зубы нежно прихватили тонкую кожу на шее целителя, заставляя того выгнуться и чуть слышно застонать. Сплетение толстых корней оказалось достаточно широким и вполне удобным для того, чтобы опрокинуть на него разомлевшего Андерса и даже нависнуть над мужчиной, не боясь свалиться. Фенрис терпеливо расстегивал застежки, стараясь не повредить мантию – вряд ли Андерсу в ближайшее время представится возможность поменять одежду. Вряд ли она представится ему когда-либо вообще… Эльф тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и с удвоенным упорством продолжил избавлять любовника от одежды. Худые руки целителя притянули Фенриса, нашаривая ремешки его нагрудника и ловко расстегивая их отточенными за многие года движениями. Через минуту доспех рухнул на пол, и металлический звук прокатился эхом по пустым коридорам. Фенрис раздосадовано зашипел на мага: - Сумасшедший! А если Порождения тьмы…? Но Андерс его перебил: - Не волнуйся, их здесь нет – я бы почувствовал. Впрочем, даже если бы и были – я никому не позволю нам мешать. Фенрис хмыкнул, притягивая к себе Андерса, заставляя его выскользнуть из расстегнутой мантии и прильнуть к любимому всем телом. - И что бы ты сделал против орды Порождений тьмы, ворвись она сейчас сюда? – проворчал ему на ухо эльф. Целитель обожал, когда Фенрис говорил с ним, как сейчас – приглушенным, низким хриплым голосом, от которого по телу табуном носились мурашки и возбуждение накатывало душной, перехватывающей дыхание волной. - Заключил бы в «дробящую темницу»… Или заморозил… Или просто размазал по стене, - Андерс шумно, глубоко дышал; воздух со свистом выходил из пораженных скверной легких. Фенрис тихонько зарычал, выцеловывая шею и ключицы мага и выгибаясь от его ласкающих прикосновений к своей спине. - Ненавижу, когда ты применяешь свою магию. Ненавижу, когда ты о ней говоришь… - одна рука воина зарылась в растрепанные волосы целителя, придерживая того за затылок, тогда как другая скользнула между их телами, устремляясь к паху любовника. – Ненавижу магов! На этих словах эльф ощутимо укусил Андерса за плечо, слегка сжав при этом промежность мужчины. От удовольствия и внезапной боли тот коротко вскрикнул, дернувшись в сильных руках бывшего раба. - Ах ненавидишь, значит, - карий глаз целителя озорно блеснул в последних лучах заходящего солнца, когда он с силой надавил Фенрису на грудь, вынуждая того откинуться на спину, и сам уселся ему на бедра. Стянув черную плотную рубаху с мускулистого тела, над которым словно были не властны годы, он в сотый, в тысячный раз восхитился изяществом лириумных линий, тем, как гармонично вплетаются они в изгибы торса, очерчивают бока, ныряют во впадинку между ключиц, подчеркивают красоту шеи и переходят на острый подбородок, ведут прямо к приоткрытым, желанным губам. - И как сильно ты ненавидишь магов? Как сильно ты ненавидишь… меня? – промурлыкал целитель на ухо своему любовнику, склонившись и слегка прикусывая его острый кончик. Фенрис зажмурился, по его телу пробежала легкая дрожь; руки беспорядочно оглаживали обнаженные острые плечи исхудавшего целителя, его впалый живот, выпирающие ребра… Андерс теперь сам был похож на раба – недокормленного, нездорового, горящего ненормальным, лихорадочным жаром. - Я ненавижу тебя всем сердцем. Всей… душой… М-м-м… - эльф сдавленно, глухо застонал, когда на его последних словах целитель потерся о его бедра своими, вызывая волну наслаждения. Андерс сполз чуть ниже, избавляя разомлевшего любовника – а заодно и себя – от остатков одежды, после чего принялся покрывать поцелуями тонкие лодыжки раскрасневшегося эльфа. - Знаешь, из твоих уст это звучит как признание в любви. Маг хитро улыбнулся, когда Фенрис что-то проворчал на провокационную фразу, и слегка прикусил нежную кожу на внутренней стороне бедра, от чего недовольство сразу же прекратилось, сменяясь рваными вздохами. Покрывая поцелуями чуть смуглую, бархатистую кожу, Андерс добрался до налившегося, возбужденного члена своего любовника и с наслаждением провел влажным языком от основания до самого кончика, на что эльф отозвался тихим стоном и скрипом ногтей по корням, волею судьбы ставшим на сегодня их ложем. «Как хорошо, что я все-таки заставил его избавиться от этих проклятых перчаток. Вот стыдоба-то была, когда Эллис свою комнату тогда увидела…» От забавных воспоминаний целитель повеселел, принимаясь игриво водить кончиком языка по набухшей головке и доводя Фенриса до помрачения рассудка. Когда эльфа уже начало потряхивать, а руки его непроизвольно сжались в кулаки, Андерс приостановил свою незатейливую игру и перебрался чуть выше, уделяя внимание темным напрягшимся соскам любовника, украшенным завитками татуировки. Лириум слегка пощипывал язык, вливая в изможденное тело Серого Стража силы. Целитель впился в приоткрытые сухие губы воина, ненавязчиво раздвигая его ноги коленом, заставляя пустить себя еще ближе, прижаться еще теснее. Фенрис дернулся, когда пылающая, словно в лихорадке, чуть влажная грудь любовника вдавила его в шершавую поверхность; ощущая, как напрягся мнительный эльф, Андерс ласково провел по его щеке рукой и, заглядывая в потемневшие глаза эльфа, тихо сказал: - Позволь мне… прошу. Бывший раб очень редко разрешал целителю взять над собой верх и весьма неохотно отдавался на милость ненавистному, но в то же время любимому до скрежета зубов магу. Однако просьба прозвучала столь страстно и многообещающе, что воин сдался без боя: чувствуя, как робко ласкают его влажные, тонкие пальцы, он расслабился и развел ноги чуть шире, давая понять, что согласен. Андерс был осторожен и нетороплив, словно это был их первый раз: едва ощутимо он касался нежной кожи, чуть проникая кончиками пальцев в сжатое колечко мышц. Не выдержав столь изощренных, нарочито медленных ласк, эльф сам подался навстречу жаждущему, горячему телу любовника. Увлажнив собственный, уже давно просивший внимания член, Андерс навис над распластавшимся, горящим под ним телом, медленно и мягко погружаясь в теплое нутро. На несколько секунд Фенрис перестал дышать, ощущая, как осторожно, боясь причинить боль, проникает в него любовник. Когда целитель вошел полностью и легонько толкнулся внутри изнывающего от желания тела, столетнюю тишину гномьих катакомб прорезал сдавленный хриплый вскрик. Маг коварно улыбнулся и облизнул губы, повторяя движение и получая тот же результат; двигаясь плавно и глубоко, он наслаждался несдержанными стонами, слетавшими с губ его любимого, изогнувшегося, закатившего глаза и потерявшегося в мучительно-сладких ощущениях. Нескольких минут хватило для того, чтобы Фенрис вцепился целителю в ребра и с искаженным, словно мукой, лицом, с отчаянием в голосе просипел: - Я не могу… больше… Андерс оборвал его жадным, влажным поцелуем – он и сам был уже на пределе; лаская рукой твердый, сочащийся смазкой член эльфа, он принялся двигаться быстрее и размашистей. Импровизированная повязка-лента слетела с его лица, и Андерс испугался, что вид его пустой глазницы, светящейся голубоватым светом духа Тени, испортит Фенрису все настроение. Однако эльфу было совершенно не до того: изгибаясь от наслаждения, стремясь еще сильнее податься навстречу желанному любовнику, он уже почти рычал, впиваясь ногтями в плотные корни. Еще несколько движений, и остроухий забился в руках Андерса, обхватывая его своими красивыми, сильными ногами будто в попытке стать с ним одним целым; мышцы эльфа сжались особенно сильно, и целитель охнул: волна жгучего наслаждения окатила низ живота, опустошая и выплескиваясь в гостеприимное, дрожащее тело под ним. Фенрис еще раз протяжно вскрикнул и обмяк; Андерс ощутил на взмокшей ладони его липкое, горячее семя. Едва отдышавшись, он нашарил в сумраке слетевшую повязку и вернул ее на место: ни к чему лишний раз раздражать воина и портить момент. После этого целитель прилег к умиротворенному, усталому любовнику, накрывая его собственной мантией и обнимая такое любимое, такое родное тело… Как ни странно, в эту ночь он спал спокойно и без пугающих сновидений, словно не было вокруг холодных, безмолвных камней, словно не бродили по мрачным коридорам Порождения тьмы и не смотрели на него своими бесцветными, пустыми глазами древние статуи гномьих Совершенных.***
В отличие от Андерса, Фенрис той ночью спал не так спокойно. Ближе к утру, когда холодное пасмурное небо посветлело, сознание эльфа наполнилось мрачными видениями. Серо-голубые стальные цвета, лязг оружия, слышный словно издалека… Он в бою. Он дерется с кем-то, с темно-серой тенью, у которой нет лица – лишь горящие неземным светло-голубым светом глаза… И наконец побеждает: несмотря на замедленные сном движения, он успевает неимоверным усилием воли вонзить меч в полубесплотную грудь. Вскрик, хриплое дыхание, и черная липкая кровь заливает его руки… В нарастающем ужасе воин пытается стряхнуть ее, внезапно осознавая, что совершил нечто ужасное, нечто непоправимое. А существо уже смотрит на него глазами Андерса, такими неуместно яркими на сером лице, живыми и теплыми, полными боли и непонимания. Существо заходится кашлем, и кровь идет у него изо рта… Паника переполняет эльфа, и он подскакивает, сбегает из пугающего сна, едва не свалившись на пол. Рядом, содрогаясь худым телом, действительно кашлял, зажимая рот рукой, еще до конца не проснувшийся Андерс. Едва отдышавшись и тряхнув головой, встревоженный эльф приподнял сонного целителя и облокотил спиной на корни, не зная, что еще можно предпринять. Кое-как откашлявшись, маг наконец открыл единственный заспанный глаз и отнял руку ото рта. Краем глаза Фенрис успел заметить мелкие капли темной, почти черной крови на его ладони. - Доброе утро. Ответ погрузившегося в мрачные раздумья эльфа можно было предугадать с точностью до слова: - Утро добрым не бывает, Андерс. - Вот тут я с тобой не соглашусь. Впрочем, сегодняшнее утро и вправду особо добрым не назовешь. Целитель взглянул наверх, в далекую расщелину между камнями, через которую в тейг пробивался дневной свет. Солнца не было… Только затянутый сероватыми тучами, бледный кусочек неба. Потянувшись и хрустнув костями, эльф спустился с их импровизированной постели и, не выходя из тревожных раздумий, принялся подбирать разбросанные вчера вещи. Молчаливо позавтракав, они нехотя покинули большую пыльную комнату, углубляясь в мрачные коридоры, кишащие кровожадными тварями. В плутании по извилистым тропам, едва освещаемым магическим огоньком, часы бежали незаметно: за время пути маг и воин уже дважды сцепились с мелкими группами Порождений тьмы, и Андерс предположил, что скоро они могут наткнуться на большой отряд - либо на кого-то посерьезнее обычных гарлоков и генлоков. Практически весь день молчавший, в ответ на это эльф лишь крепче сжал оружие. Ночной кошмар никак не шел из головы, заставляя мысли вертеться вокруг увиденных образов. Андерс же к нему особо не приставал, не желая провоцировать возможную вспышку агрессии – он достаточно хорошо изучил характер своего любовника за проведенные бок о бок годы. Неизвестно, сколько они еще прошли, сосредоточенные каждый на своем, когда Андерс внезапно замер и насторожился. - Что такое? – недовольно буркнул эльф. – Опять эти твари? - Возможно, но… Ты слышишь? Воин отрицательно покачал головой. - Что я должен услышать? Тут тихо, как в могиле. Впрочем, мы и так практически в могиле, – Фенрис горько усмехнулся своей черной шутке. - Вот и я о том же. Тут слишком тихо. Но Порождения где-то рядом… Будь настороже. Через три осторожных шага маг, ведший рукой по каменной стене, внезапно провалился в укрытое тьмой ответвление коридора, идущее под большим наклоном вниз, в некое помещение. Не удержав равновесия, чертыхнувшись, он кубарем скатился вниз. И, поднявшись на ноги уже внизу, в, судя по ощущениям, достаточно большом зале, маг, отряхиваясь, зажег магический огонек… прямо перед оскаленной мордой огра. Тварь оглушительно зарычала, ослепленная внезапной вспышкой света, и замахнулась страшной когтистой лапой… Едва не кувыркнувшись так же, как и целитель, в зал влетел воин – как раз в тот момент, когда могучая рука огромной твари отправила Андерса в полет к противоположной стене. - Андерс! – ошалелый от внезапности, взгляд огромных зеленых глаз с секунду метался от взбешенной твари к скорчившемуся у стены целителю, но, заметив, что маг шевелится, все же сосредоточился на враге. Взревев не хуже самого огра, Фенрис кинулся на обидчика. В это время Андерс пытался прийти в себя: удар был столь сильным, что у него на минуту перехватило дыхание, а позвоночник, казалось, переломился пополам. Силой воли мужчина заставил себя подняться, нашарить в тусклом свете отлетевший посох и, не обращая внимания на боль в ушибленной голове и спине, ринуться в атаку. Тварь попалась сильной и на удивление умной – она умудрялась держать лириумного призрака на расстоянии, периодически ныряя в кромешную темноту, а потом внезапно выскакивать из-за спины, нанося удары неимоверной силы. Фенриса не спасал даже старый верный нагрудник: кровь сочилась из глубоких ран, нанесенных обломанными когтями Порождения тьмы, наливались багрово-синие ушибы… Андерс старался залечивать раны воина, как только мог, но сил у ослабленного скверной мага было немного; очень скоро в ход пошли лириумные настойки, запас которых, впрочем, тоже был невелик. Фенрис без конца оттеснял целителя, пытающегося нанести удар огру, себе за спину – краем глаза он видел, с какой частотой тот принимал лириум, как начали мелко дрожать его руки, выявляя передозировку, и от того злился и психовал все сильнее. - Андерс, прекрати! Ты себя угробишь! – глубокая гневная складка на лбу эльфа, мрачные тени, пляшущие по помещению, сделали его лицо резким и жутким, словно тевинтерская статуя древнего божества. - Если я перестану, эта тварь убьет тебя! «Жаль, что рядом нет Хоук, Варрика или Авелин…» Порождение тьмы вновь нырнуло во тьму, затихнув на мгновенье… Но уже в следующую секунду звук рушащейся каменной стены сотряс воздух: огр выдирал из нее огромный булыжник. - Осторожно! Не сговариваясь, воин и маг рванули в разные стороны, надеясь, что тварь растеряется. Однако чудовище оказалось действительно хитрым. Оглушающе рявкнув в сторону воина, которого посчитало более сильным противником - и тем дезориентировав его на мгновенье - огр метнул огромный булыжник прямо в ошалевшего эльфа. Коротко вскрикнув от ужаса, Андерс тут же рванул к придавленному камнем, задыхающемуся поднявшейся пылью любовнику. - Андерс, нет! – хриплый вопль был наполовину заглушен рыком Порождения тьмы, решившего добить последнего из существ, вторгшихся в его владения. Наклонив голову и выставив вперед кривые острые рога, огр побежал наперерез метнувшемуся к Фенрису магу. Однако в последний момент целитель отпрыгнул в противоположную сторону, резко затормозив – и тварь, вместо того, чтобы насадить на свои кривые рога мягкое человеческое тело, с размаху врезалась в каменную стену, крепко в ней застревая. На секунду по лицу Андерса скользнула победная ухмылка – но лишь на секунду, ибо тут же угасла, сменяясь отчаянием. Добравшись до Фенриса, придавленного камнем к земле, целитель едва не вцепился в волосы, падая рядом с любовником на колени. Нижняя половина тела эльфа была практически раздавлена чудовищных размеров булыжником... Но Фенрис все еще судорожно стискивал меч в руке, дыша хрипло и с усилием. - Андерс, уходи… Ты успеешь… Оставь меня. «Как смешно… Как это забавно, о Создатель! Еще утром я думал о том, что мне придется его убить. Проклятого мага… Ненавистного. Любимого. Моего. А теперь я умираю, а он может уйти… Но ведь не уйдет, демоны его задери…!» - горько размышлял поверженный воин, и глаза его слезились. Боль души оказалась сильнее, чем любая пытка расплавленным лириумом. - Нет! Подожди, я придумаю что-нибудь! – но сил не осталось. Не осталось даже на то, чтобы хоть на сантиметр сдвинуть каменную махину с места, сколько бы он ни пытался. А неподалеку бесновался застрявший в стене огр, пытаясь высвободиться из плена. Каменная кладка угрожающе трещала, обещая скоро поддаться натиску могучей твари. – Я тебя не оставлю, слышишь!? Андерс вновь рухнул рядом с любимым, оставив камень в покое и теперь пытаясь хоть как-то облегчить страдания Фенриса, пуская слабые лечебные импульсы по израненному телу. - Андерс, прекрати, - прохрипел воин. – Мы оба знали, на что шли. Пойми уже… - Нет! – целителя трясло. - Мы еще можем… - Когда-то давно ты сказал, что лучше быстрая смерть в бою, чем годы бесполезных трепыханий. Маг склонил голову, беря эльфа за прохладную кисть руки. Он знал, на что идет, знал, что рано или поздно все так и случиться… Но почему же так сложно смириться? «Потому что это не в твоем характере. Ты всегда боролся. Боролся до конца, шел против всех. Вопреки всему». Но смерти наплевать на твой характер. Огр молотил ручищами по стене, уже практически освободившись из каменного плена; его яростные вопли оглушали, рождая отголоски боли в тяжелой голове. - Андерс… А куда мы попадаем после смерти? – глаза Фенриса постепенно теряли блеск, а рука становилась все прохладнее. - В Тень. Все после смерти попадают в Тень. Люди и эльфы, маги и храмовники… все, – в пересохшем горле Андерса стоял тяжелый ком, сдавливая гортань, делая голос дрожащим и сиплым. - В таком случае, я обещаю тебе… Нет, клянусь. Я клянусь, что я тебя найду. Там, в Тени, – эльф закашлялся, содрогаясь всем телом. - Я буду ждать, - мужчина провел грязными пальцами по щеке любовника, склоняясь над ним и глубоко целуя, срывая с сухих губ неровное дыхание. В этом последнем выдохе-поцелуе Андерс вобрал еще трепещущие, мерцающие в медленно умирающем теле искры лириума, впитал их, собрал, как драгоценные камни, блестящие во тьме… Чтобы подняться над бездыханным телом воплощением безжалостной Мести. Мужчина, устало встав с колен, вышел в центр зала – за минуту до того, как огромная тварь наконец вырвала кривые рога из стены и принялась оглядываться вокруг налившимися кровью глазами. Взгляд огра привлекло свечение, исходившее от человека, и он ринулся на свет, намереваясь раздавить жалкую букашку, посмевшую его обмануть. Но человек невозмутимо стоял в центре и не думал бежать. Сквозь жуткие трещины в его теле, сквозь пустую глазницу лился неземной, пульсирующий свет. Он бликовал на влажной щеке с той стороны лица, где находился единственный глаз. Справедливость выжидал момент, когда Порождение тьмы подбежит поближе… Чтобы обрушить на свою и его головы тяжелый каменный потолок тейга. В сознании проплывали образы, наполненные теплотой, благодарностью и печалью прощания. Низкий, рокочущий, неземной голос раздался в помещении: - До свидания, Андерс, - и в сторону тела, придавленного камнем, – до свидания, маленький эльф… Фенрис. Мы еще встретимся. В Тени. Тварь была в трех шагах от светящегося неземным светом тела, когда маг воздел руки к потолку и обрушил невероятно мощное заклинание разрушения на каменные своды. Камни с грохотом начали падать вниз, погребая под собой воющее Порождение тьмы и странно, умиротворенно улыбающегося человека.***
Много лет спустя. Две низкорослые фигурки рыскали во мраке старинного тейга, напряженно озираясь по сторонам. Вряд ли им могли попасться Порождения тьмы – практически всех их уже истребили, и теперь опасаться нужно было, в основном, своих собратьев – охотников за легкой наживой, разбойников и мародеров. Молодая рыжеволосая гномка вскрикнула, оступившись и проваливаясь в темноту. Впрочем, падала она недолго: покатая тропинка резко оборвалась, упираясь в огромную груду камней, на которую и налетела разбойница, ударившись коленками. Гном чуть постарше и посерьезней, похожий на девушку лицом – как видно, старший брат - не сразу сообразил, куда делась сестрица, и оттого ее участь постигла и его: разбойник свалился туда же, приземляясь пятой точкой на жесткие булыжники. Со знанием дела оглядев пещеру, гномка подметила: - Похоже, тут кто-то устроил обвал. Глянь, Рорик, как потолок порублен! - Значит, покопаем тут. Может, чего и найдем. Заткнув оружие за пояс, закрепив пару факелов в щелях стен, молодые разбойники принялись разгребать завал. По прошествии нескольких часов гномка вытащила из-под обломков странное оружие, которое видела лишь у некоторых приходивших с поверхности людей. - Глянь-ка, Рорик! Это что за палка такая? - Дура ты, Ксана. Это не палка, а боевой посох. Такими люди-маги пользуются. - А-а. И чего делать с ним? - Да кинь его. Посмотри, мятый какой да обшарпанный. Мы его даже слепой бабке-магессе не сбагрим. Пожав плечами и отложив находку в сторону, разбойница принялась ворочать камни дальше… Однако вскоре отпрыгнула в сторону, зажимая рот рукой, чтобы не кричать. - Что такое?... Ох ты. Под булыжниками обнаружилась белая кость. Огромный череп огра с обломанными рогами уставился пустыми глазницами на расхитителей гробниц, щерясь пастью, полной кривых острых зубов. - Ч-что это? Рорик выдохнул, отгоняя страх. И правда, чего бояться-то – тварь ведь мертвая. - Это, Ксана, огр. Раньше такие толпами тут бродили. Одной рукой могли гнома пришибить... Хорошо, что Серые Стражи их извели. - Серые Стражи? Гном аж возмутился от такой неграмотности. - Ксана, ну ты что, совсем у меня дура, что ли? Надо бы тебе хоть книжек купить, как добычу продадим… Серые Стражи - славный Орден людской. Раньше, как Мор наступал, они собирали всех – гномов, остроухих, сами собирались. И шли Порождений бить. Говорят, где-то и сейчас он существует, Орден этот. На случай, если твари вновь полезут. Хоть что-то у людей все-таки хорошего есть. Ксана понимающе закивала, но от черепа все-таки отошла подальше. Гном же вернулся к своей куче камней, из-под которой вскоре извлек погнутый, покрытый ржавчиной двуручный меч. - Ого! И кто ж такой оглоблей размахивать-то мог? – гномка, разинув рот, уставилась на находку, которую брат с трудом держал обеими руками. - Не иначе как Серый Страж. Говорят, они могучие воины были. Поразмыслив с минуту, Рорик отволок меч к посоху и присел отдохнуть. - Знаешь что, Ксанка… Зря мы тут ворошить начали. Похоже, добрые люди здесь свой покой нашли. А их уважать надо. Давай-ка оставим все, как есть, да пойдем дальше. Тем более, что я эту махину не уволоку, – гном ткнул пальцем в сторону двуручника. Девушка присела рядом, разглядывая оружие. Очевидно, что и меч, и посох были некогда очень красивыми: верхушку посоха украшал крупный камень цвета темного меда – Ксана видела такой, его привозят с поверхности - а на лезвии клинка еще виднелся рисунок лириума… Но камень потерся и помутнел, а лириумная вязь почти исчезла, скрылась за ржавчиной. - Давай тогда дальше пойдем… А хотя нет, погоди. Поставь-ка эту оглоблю вот сюда. Сможешь? Ага, вот так. Ничего не понимающий гном, кряхтя, приподнял меч и всунул его в глубокую щель между камней, устанавливая вертикально. - Во-от… А теперь так, - Ксана принялась привязывать к двуручнику погнутый мажеский посох веревкой, выуженной из кармана. - Ты чего это, памятник строишь, что ли? – дошло до Рорика. - Ну да. Ты ж сам сказал, Стражи – люди хорошие были. Отчего ж не построить? Даже имен их никто не узнает, так пусть хоть этот… памятник будет. Гномка закрепила посох рядом с мечом, связав оружие веревкой. Посмотрев с минуту на свое творение, она распустила одну из кос и повязала алую ленточку под потертым темно-медовым камнем. Девушке нравилось думать, что обладателем оружия могла быть красивая магесса… или высокий симпатичный маг с глазами такого же цвета, что и камень на посохе. - Ну ты еще всю одежку свою туда повесь, - усмехнулся Рорик. - Пойдем уже, дура романтичная. Ксана фыркнула, тряхнула растрепанной головой и полезла по склону на основную тропу. Рорик же еще на секунду задержался, глядя на самодельный мемориал. - Кто бы вы там ни были, Серые Стражи или нет… Да примет ваши души камень.