Скала

Брунгильда отшатнулась ещё дальше: – Ты о чём? Вальтраута повторила то, что передал ей Вотан. Потом добавила: – Мы увидели, что Фафнер потерял драконий облик, а сокровища разметало по лесу. Поэтому стало безопасным... – Так! – перебила её сестра. – В здравом ли ты уме? Предлагать мне – мне! – истреблять нибелунгов и возвращать кольцо! Кольцо принадлежит, Вальтраута, дочерям Рейна, и им мы его вернём, как только разыщем. Сокровища, кстати, тоже принадлежат по всем законам Нибельхейму, но ими, так и быть, поделиться можно, если вам так приспичило. – Отец сказал... что главное – кольцо... Ах, сестричка! Неужели ты хочешь, чтобы он отказался от тебя на веки вечные и запретил нам видеться с тобой? У Брунгильды засосало под ложечкой. Даже после той ужасной сцены десять лет назад она ещё лелеяла надежду, что отец когда-нибудь восстановит с ней отношения. Сознавать же, что этого не произойдёт никогда... – Посмотри на себя! – недовольно продолжала Вальтраута. – Как ты опустилась, будучи отверженной от нашей семьи! Ты лишилась волшебной силы, твоя кожа огрубела, у тебя под ногтями грязь... И ты подчиняешься этому мерзкому, отвратительному, гаденькому нибф-ф... Брунгильда наотмашь влепила ей затрещину. Не такую, какими они с Миме обменивались по сто раз на неделе в шутку, а настоящую. Теперь уже отступила валькирия. – Не смей так его называть! – прошипела Брунгильда. – Знай: я счастлива, совершенно счастлива, счастливее, чем была когда-либо в Валгалле. Я вас всех сейчас насквозь вижу: вы прячетесь за своим пафосом, за своими велеречиями, как за каменной стеной. Но если всё это заметить, то заметно и то, что, кроме этого, у вас ничего нет! Её сестра безмолвно смотрела на неё, облизывая разбитые губы. Брунгильде самой было тошно, но она чувствовала, что, если не выскажет всего этого, будет ещё тошнее. Она распалялась всё сильнее: – Вся эта ваша надменность и болтовня о геройстве не приводят решительно ни к чему, кроме страданий. Это видно любому – кроме вас самих! И ты предлагаешь мне опять присоединиться к сонму напыщенных гордецов!.. Она разрыдалась, прижавшись к шее Гране – и услышала чириканье. Стайка белых пташек, покружив над ними, разделилась – одна половина бросилась в сторону лесного домика, другая в сторону замка Гибиха. – Н-н-но отец же будет править миром, если получит кольцо, – выдавила из себя Вальтраута, не слишком разобравшаяся в истеричных выкриках сестры. – Он сам видел, как правят при помощи кольца. Это должно бы любому внушить отвращение, – отрезала Брунгильда. – Ох, сестрица, боюсь, я наговорила тут много такого, что сложно простить... Но и ты пойми меня. На такие условия я не соглашусь, пока жива. К слову сказать, Миме я не подчиняюсь. Он мне тоже, – она улыбнулась сквозь слёзы. Лёгок на помине, Миме появился впереди на тропинке. Он зевал и замахивался кулаками на щебетавших ему что-то птичек. – Поспать не дают! – пожаловался он Брунгильде. – Ну и в какую историю ты на сей раз вляпалась? Его жена спрыгнула с коня: – Миме, познакомься. Моя сестра Вальтраута. По выражению лица валькирии на чёрном коне Миме сразу сообразил, что Вальтраута уже настроена отнюдь не дружески. Он крепко сжал руку Брунгильды и ободряюще кивнул. Потемнев, Вальтраута пришпорила свою Эрли и исчезла в небесах. – Чует моё сердце, что она сейчас вернётся, – прошептала Брунгильда. – А у нас – никакого оружия!.. Гране, которому одна из птичек уселась на морду и что-то просвистела, вдруг рванулся в обратном направлении. Хозяева даже удивиться не успели. – Что они ему сказали? – воскликнул Миме. – Никогда он таким не был. Спустя некоторое время Брунгильда встрепенулась: – Он возвращается! Да, и вправду был слышен топот копыт. По земле. Но всадников было несколько, и они пронеслись другой дорогой. Зато очень скоро сверху спустилась целая армия. Валькирии на крылатых конях, вороны, павшие герои – и впереди всех разгневанный Вотан. – Где кольцо, изменница?! – проревел он, направив копьё на Брунгильду. Между остриём и бывшей валькирией вклинился Миме: – Если бы мы знали, где твоё кольцо, сударь, оно бы было у кого-нибудь из нас на пальце. Вотан замахнулся... – Не тронь их! – раздался слева крик, и на поляну вылетел Зигфрид верхом на Гране. А размахивал он... Брунгильда и Миме обменялись радостными улыбками... размахивал он сверкающим свежевыкованным Нотунгом. – Юнец, тебе не жить, – усмехнулся Вотан. – Ты видишь валькирий? – Валькирию я каждый день вижу, – отпарировал Зигфрид. – И меч у меня твой, кстати говоря. Попробуй его разломить на сей раз! Копьё и меч скрестились. Брунгильда спрятала лицо на плече у Миме – ей показалось, что меч сейчас распадётся, как в прошлый раз. Но звон не оборвался. Зигфрид продолжал атаковать. Валькирии, с сомнением глядевшие на Брунгильду и Зигфрида, стояли в замешательстве и вступать в бой против сестры и племянника всё же явно не решались. Зато Вотану решили помочь герои, тупой массой двинувшиеся вперёд. И тут словно двойная полоса перечеркнула им путь. Присмотревшись, Брунгильда увидела, что это всего-навсего Гунтер и Хаген на конях. – Кольца захотели? Вот, вот, вот вам вместо кольца! – приговаривал Хаген, отшвыривая жителей Валгаллы копьём. Любопытно, промелькнуло в голове Брунгильды, павшие герои могут умереть снова? – За братскую дружбу! – кричал Гунтер. Ничего себе, когда это мальчики уже побрататься успели?.. Будь Вотановы бойцы хоть чуточку соображающими и самостоятельными, они бы смели двух противников за несколько мгновений. Но Брунгильда отлично знала, что собственной воли Вотан, боявшийся восстаний в своём же лагере, им не оставлял ни капли. Вдобавок ко всему, будто было ещё недостаточно сумбурно, справа вышел Фафнер и с чрезвычайно скучающим видом начал пихать назад тех героев, которым удавалось пробиться мимо Гунтера и Хагена. – Вот! А ты его боялся! – торжествующе подтолкнула Брунгильда Миме под локоть. – Лишь бы Зигфрид не взялся его убивать... Но, к счастью, Зигфрид был всецело занят копьём Вотана и к тому же, видимо, не узнал дракона в новом (точнее, старом) облике. – Мне бы ещё этим наглецам немного врезать... – мечтательно изрёк Миме, указав на героев. Брунгильда вытаращила на него глаза. Это Миме? Гордившийся своей, как он это называл, осмотрительностью? Его услышали кружившие над побоищем птички, и минут через десять ему в руки уже упал золотой шлем, о котором Миме благополучно позабыл, когда его вытащили из кровати и он побежал Брунгильде на помощь. Тут же огромный великан с молотом побольше Мьёлльнира бросился на помощь Фафнеру. Брунгильда победно заулыбалась. Ей было неловко, что она сама, безоружная, не могла вступить в бой – но она, в конце концов, почти всегда ограничивалась ролью наблюдательницы. Вообще, если говорить честно, её уже распирало от гордости за мужа, особенно сильной благодаря своей неожиданности. И вдруг она услышала над головой злорадное карканье. Брунгильда подняла голову и похолодела. О воронах все успели забыть – а ведь она с детства знала, какие эти птицы злопамятные... Белые пичужки бросились врассыпную, но на сей раз вожак воронов ими не интересовался. Разинув клюв, он нацелился на Брунгильду. Та в бессилии подняла лежавшую рядом палку, зная, что этим ей не оборониться и пары мгновений. Звать на помощь было бесполезно – стоял такой гам, что её бы никто не расслышал. Всё-таки, не совладав с собой, она слабо взвизгнула: – Спаси-ите!.. Ворон бросился вниз. Брунгильда упала на спину – и тут же на неё упал Миме, снова принявший обличье нибелунга. Шлем, свалившийся из-за быстрого бега у него с головы, валялся в нескольких локтях от них. Последним, что услышала Брунгильда перед тем, как лишиться чувств, были звуки разрывающих ткань когтей и жалобные крики нибелунга.