Рейчил

Глава получилась малопонятной, да и небольшой) Следущая будет намного больше и насыщенна сюжетными действиями, обещаю) И, если я не буду ленивой жопой, то она выйдет завтра) Глава 6.       Уже около трех дней в замке царила немая, какая-то отрешенная тишина. Солдаты ходили притихшие, и разговаривали совсем мало, да и то только по надобности. Вечерами уже никто не собирался в столовой, что бы выпить чаю и поиграть в карты. Нет, теперь солдаты, закончив ужинать, стремительно расходились по своим комнатам, и не показывались оттуда до подъема. Уборка проходила в поразительной тишине, и если кто-нибудь ронял ведро или громко чихал, он тут же втягивал голову в плечи и старательно сливался со стенами. Тренировок не было, просто потому, что проводить их было некому. Ирвин уехал обратно в столицу, а остальные офицеры заперлись в своих комнатах. За исключением троих, разумеется. Ханжи и Петра проводили все свое время в лазарете, буквально вытаскивая Рейчил с того света. Что происходит с девочкой, «новобранцы» не знали. Их в госпиталь не пускали, а отвечать на вопросы ни Ханжи, ни Петра не стремились. Более того, с каждым днем Рал становилась все мрачнее и мрачнее. С солдатами она здоровалась сухо и отстраненно, и не было той дружелюбности в ее словах, которая была так дорога развед-отряду. Петра превращалась во второго капрала Ривая, причем еще более жестокого. Она ходила по замку натянутая, как струнка, и старалась не пересекаться со знакомыми. Остальные члены спец.отряда понимали чувства девушки, и тоже старались ее не трогать. Но… Жить в замке стало совершенно невозможно. А причиной тому был капрал Ривай.       Он был мрачнее тучи, и стоило ему где-то появиться, как тут же воцарялась гнетущая атмосфера безысходности. Да и выглядел он ужасно. Синяки под глазами стали еще больше, губы потрескались, а дыхание стало хриплым. Как тогда, когда он несколько лет назад свалился в лихорадке. Но сейчас капрал был абсолютно здоров. Капрал ходил задумчивый, на редкие вопросы отвечал невпопад, и очень много времени проводил не в стен замка. Эрен видел, как Ривай на самом рассвете седлал лошадь и до полуночи носился по полям и степям. Пару раз Йагер хотел составить ему компанию, но красноречивый взгляд Ривая заставил его одуматься. - Не трогай его, - как-то раз сказал Эрену Ауро, - Да и к Петре не лезь. У них сейчас проблемы поважней тебя.       Эрен не знал, что ответить. Раньше бы он пошел за советом к Петре, которая всегда помогала ему. Вообще-то, Рал никого и никогда не бросала в беде. Это могла быть заноза в пальце, недоделанный отчет, сломанная нога, или пасть титана на расстоянии двадцати сантиметров. Петра приходила на помощь любому, кто в ней только нуждался. Раньше Петру не заботили свои проблемы, он первым делом решала чужие. Именно за это качество в развед-отряде она была человеком, которому можно доверить все. Но так было раньше.       Теперь же с Рал стало тяжело разговаривать. Петра не плакала, нет. Она не срывалась на своих товарищах, не била посуду. Она не кромсала титанов, но это только потому, что их в округе не было (Эрен не в счет). Она выпускала пар по-другому. Каждое ее движение было наполнено болью и ненавистью, а глаза горели огнем мщения. Но вот кому – вопрос.       На Эрена она, как на виновника преступления, не смотрела. По твердому убеждению Рал, в том, что ее дочь сейчас на грани смерти, был виноват один человек. Ее начальник, ее любимый, отец ее детей. Теперь, стоило капралу оказаться с Петрой в одной комнате, как между этими двумя происходило что-то необъяснимое. Они вели себя так, как будто видят друг друга в первый раз. Уважительно, холодное обращение, минимум слов и никаких посторонних тем. По примерным подсчетам Эрена, за все эти три дня капрал с Петрой обменялись лишь десятком слов. Конечно, капрал и раньше был не особо общительным, но сейчас вообще рта не открывал. Петра была единственным человеком, который мог заставить капрала улыбнуться, хоть и ненадолго. Но сейчас…

***

      Четвертый день затишья. Словно под настроение, царившее в развед-отряде, погода на улице разразилась грозой. Холодные капли дождя барабанили по крыше замка, и их гул был слышен даже в его самых отдаленных частях. Лошади в конюшнях мирно дремали, начисто игнорируя грохот грома и блеск молний. Еще бы, раз они повидали титанов. Солдаты тоже спят. Сегодня на завтрак пришло лишь семеро человек, а потом и они ушли обратно к себе. Сейчас, в совершенно пустой столовой, где еле-еле теплился камин и догорала последняя свеча, сидел лишь один человек. Он поставил стул к темному маленькому окошку и теперь бездумно выводил рукой по стеклу какие-то линии. Иногда они приобретали очертания то лошадей, то солнца, то деревьев, но ладонь, плавно скользящая по тому самому стеклу начисто стирала эти очертания, снова превращая их в простые линии. Эрен никогда не был художником, но у каждого человека есть моменты, когда ему просто необходимо проявить какую-то творческую активность.       Йагер сам не понимал, почему он, подобно остальным, не сидит в своей комнате. Да, именно комнате. Когда в замке только появились новобранцы, капрал позволил Эрену жить вместе с ними в общей казарме. А через пару лет, убедившись, что от новобранцев ему не отделаться, капрал окончательно расщедрился и выделил каждому отдельную комнату. Но сейчас это небольшое, скудно обставленное помещение давило на Йагера. Он просто уже не мог там находиться. Именно поэтому Эрен сейчас просиживал штаны в столовой, смутно надеясь, что сюда никто не зайдет. С тех самых пор, как он ранил Рейчил, Йагеру нравилось проводить время в одиночестве. Он просто не мог выносить сочувствующих взглядов друзей, утверждающих, что он ни в чем не виноват. «Они не правы, - вертелось в голове Йагера, пока он устало выводил вертикальную черточку на стекле, - Во всем виноват я. Капрал… Он хотел лишь проверить ее способности, он надеялся, что я смогу себя сдержать. Но я не смог, и теперь Рейчил лежит в больнице. Из-за меня, только из-за меня! Из-за того, что мне стало больно, я причинил боль другому. Я причинил боль другу, нет, многим друзьям! Они сейчас тоже переживают за нее, да и капрал с Петрой… Когда они так вели себя в последний раз? Когда не разговаривали так долго? Ведь с тех самых пор, как капрал признался, они всегда были вместе… Они поссорились из-за меня. Я идиот! Нужно было подыграть Рейчил, стоять и вообще не двигаться! Тогда бы все было по-другому! Ее бы взяли на вылазку, и она была бы счастлива. А если что-то случилось бы, мы были бы рядом… Но теперь… Господи, я кретин! Идиот! Подонок! Я даже хуже, чем титан! Черт, черт, черт!!!». Эрен прекратил рисовать, и сжал свою голову руками. Корить себя можно долго, но это не поможет решить проблему. Эрен просто не знал, как ему быть. Он мог рыдать, стоять на коленях и извиняться, мог наказать себя сам, но так он все равно никому не поможет. Эта дурацкая беспомощность бесила его. « Почему Ханжи даже Берта не пускает помочь? – мысли бешеным роем метались в голове Эрена, - Ведь есди бы она пустила, мы бы хотя бы не волновались так сильно! Берт бы обязательно нам все рассказал! Хотя, возможно, по этой причине и не пускает…»       Вдруг за спиной Эрена хлопнула дверь. Йагер даже не повернулся. Ему было все равно, кто пришел разделить с ним участь одиночества. Эрен знал, что простому солдату сейчас не захочется искать чьей-либо компании. Значит, это кто-то из его друзей. Скорее всего, Микаса.       За спиной раздались шаги, и еще один огонек осветил темную столовую. Вошедший принес с собой свечу, и Эрен отчетливо слышал, как шипит ее фитиль. Судя по звукам, человек сначала подошел к камину и немного постоял там. С тех самых пор, как Йагер стал превращаться в титана, у него заметно улучшился слух. И сейчас он прекрасно слышал, как с этого бедолаги капает вода. « Интересно, кто этот сумасшедший, который поперся в такой дождь на улицу?» - любопытство взыграло в Эрене, и он немного повернулся. Теперь ему был хорошо виден силуэт внезапного гостя, но огонь из камина слепил глаза, и узнать вошедшего было невозможно. Человек протянул руки прямо к огню, и стоял не шевелясь. Эрен немного отклонился назад, и тут его стул оглушительно скрипнул. Вошедший вздрогнул, и стремительно обернулся к Йанеру. Досадливо поморщившись, Эрен вновь повернулся к окну. Теперь его присутствие скрыть не удастся.       Как он и ожидал, человек направился к нему. Шаги неизвестного глухо отражались от стен, и их звук перекрывал треск одинокого полена в камине. Настроения говорить не с кем не было, и Эрен продолжал тупо пялиться в окно. Вдруг, раздался странный скрип; Йангер догадался, что неизвестный взял стул для себя. И действительно, через пару секунд он услышал, как неизвестный солдат, гремя снаряжением, уселся рядом.       Эрен ждал. Он ждал, когда этот солдат начнет разговор. Когда скажет какую-нибудь глупую фразу, из-за которой потечет плавная, но бессмысленная беседа. Но солдат молчал. Эрен не поворачивал головы, но видел, что солдат внимательно следит за каждым его движением. С него продолжала капать вода, и Йагеру стало интересно, не замерз ли он. Но в столовой было довольно тепло, и вскоре парень перестал об этом думать.       Его рука двигалась самостоятельно. Просто Йагер вдруг обнаружил, что уже не следит, что рисует. Мыслями он был очень-очень далеко, в родной Шиганшине. Именно сейчас ему почему-то вспомнилась улыбка матери, смех отца, теплые вечера рядом с Микасой и Армином, блеск речки, протекающей около дома, веселые ребята с соседнего двора… Почему сейчас? Почему он вспоминает минуты счастья, когда ему плохо? Он не знает. «А ведь это и была свобода, - вдруг осенило Эрена, - Я был окружен дорогими мне людьми, мог пойти куда угодно, ни о чем не беспокоился, и не нес ни за кого ответственность… Почему я не ценил всего этого?». Перед глазами встала картина, почти забытая картина. Он наблюдал ее со стороны, всего за полгода до падения Шиганшины. Тогда была хорошая погода, на улице светило солнце, и легкий ветерок трепал юбку мамы. Она смеялась, идя по внутреннему двору и держа в руках белье. А смеялась над отцом, тихо подкрадывающемся сзади к Микасе, которая уже вешала белье. Вдруг мужчина подхватил девочку на руки и усадил к себе на шею. Микаса испуганно ойкнула и вцепилась руками в шею отца. Григорий засмеялся и стал тихонько подпрыгивать. Сначала Микаса ошалело смотрела на приемного отца, а потом начала негромко смеяться. Затем, все сильнее и сильнее улыбаясь, девочка подняла руки над головой и ее счастливый, веселый хохот огласил все улицу. Эрен прекрасно помнил, как они тогда смеялись. Как тогда сияли глаза его сестры, и как она счастливо смотрела на этот мир. Этот момент навсегда запечалился в его памяти, как хорошая семейная фотография. Ничего, кроме воспоминаний, у него не осталось. Его отец пропал, а мать погибла. И у него остались только воспоминания.       Рука остановилась, и Эрен с удивлением заметил, что его рисунок был похож на эмблему Крыльев свободы. Дождь продолжал барабанить по стеклу, а свечки давно погасли. Они сидели в темноте, и только слабый свет с улицы освещал помещение. Но Эрен смотрел только на свой рисунок. Сколько раз он рисовал этот знак на полях тетрадки, сидя на скучных лекциях! Он все дни напролет мечтал только о том, как будет кромсать титанов и освобождать человечество! Но.… В итоге он сам стал тем, кого ненавидел всю жизнь. И теперь сам приносит беды своим друзьям… - Ты ненавидишь меня, Эрен? – глухой, тихий голос прорезал тишину столовой. Йагер вздрогнул от неожиданности услышать тот вопрос, который ему задавали 10 лет назад, - Или боишься? - Я… Нет, капрал, - тихо ответил Йагер, - Я понимаю, что так было нужно. Но теперь Рейчил… - Это я во всем виноват, - вдруг сказал капрал, - Если бы не я, она сейчас была бы с нами. Я – самовлюбленный эгоистичный придурок. - Нет, капрал! Если кто и виноват, то это я! - они словно поменялись ролями, и теперь Эрен вынужден был успокаивать Ривая, а не наоборот, - Я должен был подыграть ей, не двигаться! И… - Ни в коем случае, - неожиданно отрезал Ривай, - Если бы поддался, я бы тебе кишки выпустил. Она и так слишком упряма и самонадеянна, а ты бы только усилил эти качества. Нет, она должна была проиграть. Но не так… - Капрал? – Эрена вдруг осенила внезапная догадка. Страшная догадка, - Что вы сделали с ее трос-маневрами? - Ничего, - устало вздохнул Ривай, встряхивая головой. Капли воды полетели с его головы, - Как ты заметил, твое снаряжение в порядке. Тогда я просто переключил ремни на ее рост. - А я подумал… - Эрен залился краской и отвернулся, стараясь не натыкаться на взгляд капрала. - Ты что, действительно думал, что я способен убить собственного ребенка? – И, не дождавшись от Эрена никакой реакции, хмыкнул, - Да, невысокого ты обо мне мнения… - Капрал, - после некоторого молчания сказал Эрен, - Вы не должны себя винить. Я знаю, вы хотели как лучше. И теперь… - Ривай! – в столовую влетела Петра, и, не обращая внимания на Эрена, подлетела к мужу, - Срочно, иди за мной!       Капрал, не говоря ни слова, вылетел из помещения. Эрен с беспокойством вскочил на ноги, но вспомнил, что на этом празднике жизни он нежеланный гость. Та атмосфера одиночества бесследно пропала, и Эрен, тихо вздохнув, вышел из столовой. Ноги сами несли его в сторону бывших бараков. Несмотря на то, что теперь каждый солдат получил свою собственную комнату, они часто встречались в этой темной, небольшой комнате насквозь пропахшей плесенью. Это было что-то вроде традиции, которую соблюдали все члены 104 кадетного корпуса. Поэтому Эрен совершенно не удивился, когда вместо пустых коробок и тараканов увидел друзей, сидящих на полу и разговаривающих о чем-то. Стараясь не привлекать внимания, Йагер уселся рядом с Микасой. Естественно, его тут же заметили. - Ты где был? – приказной тон Жана было легко узнать. Эрен поморщился. - В столовой, с капралом болтал, - в комнате повисла тишина. Микаса озабоченно потрогала лоб друга. - Температуры вроде нет… - растерянно пробормотала она, поднимая глаза на остальных. Эрен раздраженно скинул ее руку. - Да все со мной нормально! Неужели я просто не могу поговорить с капралом? - Эрен, - серьезно сказал Конни, - Поболтать с капралом. Ты вслушайся, как это звучит?! Это просто невозможно! Может, ты имел ввиду, что он пнул тебя, или заставил убираться? - Нет, - спокойно заметил Йагер, - Мы просто поговорили. Он же тоже человек и… - Ребята! – в комнату, запыхаясь, влетела Криста, - Там… Капрал… Нас зовет! – она махнула рукой в сторону улицы. Реакция последовала незамедлительно.       Новобранцы, как один, вскочили на ноги и бросились к выходу, по пути чуть не сметя Кристу( угадайте, кто ее спас?). Пока Эрен плелся в хвосте, он раздумывал, зачем это они так резко понадобились капралу? «Уж не связанно ли это с Петрой?» - вспомнив, как бесцеремонно перебила его Рал, подумал Эрен.       Вылетев на улицу, «новобранцы» увидели, что капрал позвал не только их. Практически весь спец.отряд месил грязь сапогами, пытаясь открыть ворота. Столетние ржавые створки опять заело, и теперь Ауро, зажимая прокушенный язык и тихо мыча, махал рукой «новобранцам», подзывая их к себе. - Помогите нам! – перевел на общедоступный Гюнтер, смахивая пот со лба. Эрд же просто толкал изо всех сил, пытаясь сдвинуть с места неподатливую створку. - Жан, бегом запряги лошадь! – продолжал командовать Шульц, и Кирштайн бодрым галопом ломанулся к конюшне. Пока он уговаривал лошадь хоть как-то его послушать, из замка вылетел взбешенный капрал. Он тяжело дышал, а вместо зеленого непромокаемого плаща на нем была лишь рубашка. Разбрызгивая вокруг себя грязь, он с размаху врезался в ворота плечом. Створки заскрипели и отъехали немного в сторону, но места хватало ровно настолько, что бы сквозь дыру проехал один всадник. Тем временем Жан кое-как закрепил седло и нацепил уздечку. Он потянул лошадь за собой, но испуганная кобыла не слушалась. Тогда взбешенный Кирштайн со всей дури ударил ее по крупу, и кобыла, испуганно заржав, кинулась к выходу. Она пулей пролетела по двору, и остановилась только у самых ворот. Ривай, не медля ни секунды, вскочил на нее и собрался трогаться, когда из замка вылетела Петра. - Ривай! – закричала девушка, подбегая к капралу, - Погоди немного, Ривай! - Прости, Петра, - негромко сказал капрал, не смотря на жену, - Я слишком много натворил. Так я смогу хоть чем-то помочь. - Но… - Пошла!!! – заорал капрал, и стукнул лошадь сапогами по бокам. Кобыла заржала и встала на дыбы. Судорожно вцепившись в уздечку, и стараясь не свалиться с ползающего сиденья, капрал еще раз бросил на Петру взгляд, и, что-то крича, унесся по грязной, слякотной дороге в сторону города…