Равнодушие

Во время ужина мы с Розой пару раз переглянулись. Я с нетерпением ждал окончания трапезы, чтобы пойти в библиотеку вместе с ней. Но тут проходящая мимо МакГонагалл подошла ко мне и коснулась плеча: - Мистер Малфой, ваш отец прибыл. Я поспешил за профессором, сожалея о том, что приехала не мама. Отец ждал меня в кабинете директора. Теперь эта обстановка казалось дружелюбной и теплой, нежели при моем первом визите. Мы с папой крепко обнялись. Я был счастлив его видеть: мне была необходима его поддержка. - А ты вырос, - сказал он, оглядывая меня. Папа все равно был выше, хотя я действительно его догонял. А еще папа был красивым. Таким спокойным и невозмутимым, в хорошей форме, с чувством стиля. Да, немного полысевший, но статный и выглядящий моложе своих лет. - Мистер Малфой, - сказала профессор МакГонагалл, и мы оба на нее посмотрели. – Старший, - исправилась она. Папа внимательно ждал ее слов: - Я оставлю вас ненадолго. Думаю, мы поговорим позже, - сказала она и удалилась. Теперь можно было поговорить с папой начистоту. - Пап, я пил в первый раз, честно. Он недоверчиво посмотрел на меня. - Клянусь. И это ужасно невкусно. Больше не буду. Обещаю. - Далее. - После отбоя в Хогсмиде я был не первый раз, но мы никогда не попадались! И всегда были в безопасном месте. Нас никто не трогал, там же был старший брат Джерома! – ответил я, приврав. - Продолжай. - Я не предавал своих друзей. - А с дочкой Грейнджер что? – неожиданно спросил он. - С Розой все хорошо, - заверил его я. – Папа, из-за меня с работы выгнали брата Джерома, а затем его самого вместе с Герни исключили! Папа сел в мягкое кресло у камина, а я подошел к нему. - При чем здесь ты? - Я помог Розе, а хозяин паба узнал, что с ней чуть не сделали страшные вещи, а еще что Адрио пустил несовершеннолетних и предоставил им алкоголь. - Я считаю, что это справедливо, - ответил папа, глядя на огонь. - Но семье Джерома теперь не на что жить из-за меня! - Что? – спросил он и обернулся. - Его брат болеет. Теперь его больше никуда не возьмут. - Но у него есть отчим. - Что? - У Макнейера есть отчим. Впрочем, его мать никогда не бывает одна. Ты даже не представляешь, какие денежные махинации они совершают вместе с матерью. - Но этого не может быть! Папа, нам нужно им помочь, потому что Джером сказал, что теперь у них нет денег. - Думаю, что он лишь просто рассчитывал на твои деньги. - Но тогда он просто бы попросил денег или начал угрожать… я не знаю, что-нибудь такое! - Скорпиус. Не все люди честные. Мать Джерома – скверная женщина. Одного своего любовника она отравила ради денег. Сынок, - папа встал и взял меня за плечи. – Ты никому ничего не должен. Тем более таким, как Макнейер. Уж его мамаша найдет способ обогатиться. - Папа, ты не врешь? - Конечно, нет. Больше не общайся ни с ним, ни с Долишем. - Я и не собирался, - рассеянно ответил я. - Маме я лучше ничего не буду говорить. Она расстроится, если узнает, что ты пьешь. - Но я не пью! Это был первый и последний раз. - Хорошо, я понял тебя. - Пап, ты знаешь,за что Герни и Джерома исключили? - За что? - Они выпустили фейерверк в нападающего Когтеврана. У него повреждены глаза. - Теперь я еще больше удивлен тому, что ты с ними дружил. Скорпиус, я не раз тебе говорил, что в их семье не очень хорошие люди. - Да, пап. Но мне казалось, что они другие. - Хорошо, что жизнь разделила ваши дороги. А как дела в школе, в общем? - Все отлично, вот… собираюсь в библиотеку. А еще сегодня я познакомился с Гермионой Грейнджер, - постарался я сказать без восторга, который на самом деле испытывал. Папа приподнял бровь: - Она тоже здесь была? - Да, утром. Вместе с мужем. Отец усмехнулся: - Ну, и как тебе Вислый? Я улыбнулся такому ребячеству со стороны отца, но был рад, что наши мнения о нем совпадают: - Болван, как мне показалось. - Тебе не показалось, - улыбнулся отец. – Но лучше оставим наше мнение при себе. Я кивнул, но, вспомнив про Розу, засуетился. - Пап, я спешу. Правда, извини, я очень рад был тебя увидеть, но мне еще нужно сделать много домашней работы. Передавай маме привет, хорошо? Передай, что я очень скучаю и что все хорошо, ладно? - Конечно, спеши жить. Мне, старику, уже некуда бежать. А ты беги, - с грустной улыбкой сказал он, и я крепко его обнял. - Уж кому, а тебе далеко до старика, - мы улыбнулись друг другу, и я стремглав полетел в библиотеку. *** Я очень боялся, что Роза меня не дождется, а еще надеялся на то, что она заметила, как я выходил из Большого Зала вместе с МакГонагалл. Конечно же, библиотека находилась в противоположенной от кабинета директора части замка. Она могла уйти даже за то время, пока я туда бежал, поэтому я ни разу не перешел на ходьбу. Мне удалось проскользнуть мимо мадам Пинс незамеченным. К старости она стала не только плохо видеть, но и слышать, а чаще всего засыпала в кресле, накрывшись какой-нибудь книгой. Библиотека уже опустела. Я метался между стеллажами, бегал туда-сюда, но нигде не мог ее найти. - Ну почему же ты не дождалась меня! – досадно вслух сказал я и услышал, как сзади скрипнула кованая дверца Запретной секции. Я обернулся и увидел спрятавшуюся там Розу, которая звала меня к себе. Убедившись в том, что никто нас не увидит, я забежал в святая святых Хогвартса, и Роза закрыла за мной дверь. - Идем скорее, - шепнула она и повела меня куда-то за собой между темных зловещих шкафов с ухающими, плачущими и ругающимися книгами. Я оглянулся: общий зал библиотеки, а также освещение оставалось позади, а мы двигались в кромешной тьме, я не понимал даже куда. Наконец, мы дошли до огромного окна с широким подоконником, на котором уместилось бы четверо человек. Окно было единственным источником хоть какого-то света. Для меня снова светила луна как тогда, на пустыре и в случайном кабинете. Роза забралась на подоконник с ногами, приглашая меня сесть рядом. Я опасался, что он будет очень холодным, но, видимо, здесь использовались те же чары, что и подземельях Слизерина: подоконник был очень теплым, а с Розой еще и уютным. - Я думал, что ты уже ушла, - сказал я, прислонившись лбом к стеклу: оно тоже не было холодным. - Ты куда-то уходил с МакГонагалл. Это было важно, наверно. Я подумала, что она тебя задержала. Я мысленно поблагодарил Розу за сообразительность. - Папа приезжал. - И как прошло? Ругал тебя? - Ругал? Нет, что ты. Не ругал. Мы просто поговорили. Как мужчина с мужчиной. Роза улыбнулась. - Эй, Скорпиус, - сказал она и замялась. – А ты попробовал пирог? - Да! Я съел весь! Он был очень вкусным, неужели ты сама его приготовила? - Ну, да. Я часто бываю на кухне с эльфами. Там и научилась. - Спасибо, он действительно потрясающий, - мы улыбнулись друг другу, а затем я вдруг спросил: - А почему ты не стала старостой своего факультета? - Потому что отказалась. - Ты отказалась быть старостой?! Но ты же лучшая ученица в классе. - Я отказалась ради Альбуса. Просто профессор МакГонагалл сказала, что может лишь одного из нашей семьи взять на эту должность. Альбус всю жизнь об этом мечтал. Ты себе даже не представляешь, как он обрадовался, когда получил значок! – с улыбкой ответила она. - А он знает о том, что ты отказалась? - Нет. Да какая разница? Он по-настоящему счастлив. И у него очень хорошо получается, кстати. - У тебя получилось бы лучше, - буркнул я. - Скорпиус, я отказалась доб-ро-воль-но. И ничуть не сожалею. - Твой брат подходил ко мне сегодня. - Ал? Он все-таки подходил? И что он сказал? - Просил не общаться с тобой. Роза глубоко вздохнула и отвернулась. Совсем как ее мама сегодня утром. - А я сказал ему не лезть не в свое дело. Роза посмотрела на меня и еле заметно улыбнулась. - Прости. Я просила его не беспокоиться за меня. Эх, братья, - пожала плечами она. - Я не очень понимаю тебя. Этот поступок со значком старосты, со мной, с Герни, Джеромом, с Мидом… почему ты все так просто прощаешь? Роза замешкалась, но затем неуверенно ответила: - Ну, в момент обиды я чувствую злость. А потом даже если и хочу немножко обижаться, у меня не получается. Не знаю, почему. Что взять с Альбуса? Уверена, что мою мечту он тоже не украл для себя. А Джером и Герни просто еще дети. А Демьян вообще не понимает, что такое хорошо, а что плохо: он рос без родителей, мне так его жаль… - А я? - А ты… мне вообще перед тобой очень стыдно, - сказала она и густо покраснела. - Почему? - Папа мне всегда говорил, что ты и твоя семья – плохие люди. Что я должна всегда обходить тебя в учебе, что ты ненавидишь нас… - Разве что твоего отца, - буркнул я, но она этого не услышала. - И поэтому у нас с самого первого дня как-то… не получилось общаться. Мои щеки тоже покраснели, когда я вспомнил злополучный первый день в Хогвартсе. - А я ведь даже хотел тебя угостить сладостями. А твой брат меня выгнал. - Так ты хотел меня угостить? Я думала, ты издеваешься, - сказала Роза, с трепетом глядя на меня. - Издеваюсь? Нет! Я думал, что так мы подружимся. - Но это выглядело, будто ты смеешься над моей полнотой! - Я никогда над ней не смеялся. Мы снова замолчали. Неужели я тогда ее обидел? Наверно, ее уже тогда дразнили, поэтому мои слова были восприняты в штыки. Какая нелепая ошибка, изменившая мою жизнь. А ведь я хотел как лучше. - Мама просила меня просто меньше есть. Поэтому я не покупала сладостей, - сказала Роза после долгого молчания. - Тебе, наверное, было тяжело? Твои братья набрали полные карманы лакомств. - Они же не думали о том, как я отреагирую. - Вот именно. Кажется, они никогда об этом не думают. - Нет! Не нужно так говорить, - попросила Роза. – Они хорошие ребята. - Не знаю, какие они там ребята, но братья из них не очень. - Ты просто не знаешь. - И хорошо. - Если ты плохо относишься к моей семье, то и ко мне тоже! - Ты – это ты. К тебе я отношусь хорошо. - Но раньше относился плохо,- с грустью сказала она. - Из-за глупости. Я тебя не знал тогда. - Скорпиус, а посмотри, какая луна? Мы оба посмотрели на яркий лунный диск посреди черного неба, так гордо возвышающийся над лесом и горами. В этот раз звезды очень хорошо было видно: миллиардами они рассыпались прямо перед нами. - Видишь, там слева от луны звездочки сложились буквой W? – спросила Роза. - Да. - Это созвездие Кассиопеи. - Почему в честь нее назвали целое созвездие? - На самом деле, не совсем в честь нее. Это вроде как стул, на котором вниз головой она крутилась всю жизнь в качестве наказания. - За что? - За то, что отправила свою более красивую, нежели она, дочь, Андромеду, на съедение чудовищу. - И что стало с ее дочерью? - Ее спас Персей. Они тоже остались на небе в виде созвездий. Вместе. Вот там, правее. К сожалению, я не знаю точных их границ. - Персей и Андромеда, да? - Угу, - ответила Роза, продолжая смотреть на звезды. А я смотрел на нее с не меньшим интересом. – Знаешь, я никогда никому не показывала это место. Я хожу сюда с третьего курса. Чтобы никто не мог меня потревожить. Ни Макнейер, ни Долиш, ни Джеймс, ни Хьюго, ни Лили… Разрешение мне подписал профессор Лонгботтом. Что может быть лучше, чем это? Большое окно с прекрасным видом, тысячи интересных книг и тишина. - Почему тебе нужно оставаться в одиночестве? Ты так чувствуешь себя лучше? - Я здесь отдыхаю. Мне не всегда нравятся разговоры Лили или шутки Джеймса… - А какие у тебя отношения с Хьюго? - Он очень хороший мальчик, - с теплотой ответила она. - И все? – с улыбкой спросил я. - Мы очень разные. Он больше на отца похож. Я неприязненно цокнул: - Тогда понятно. - Скорпиус, скажи честно, почему тебе не понравился мой отец? - Потому что он… ты не обидишься? – Роза отрицательно покачала головой. – Болван. Он создает впечатление недалекого человека. Роза вздохнула. - Честно говоря, у меня не очень хорошие отношения с отцом. - Правда? Я думал, вы очень дружны. - Нет, это не так, - с грустью ответила она. – Это ужасно, но иногда он меня так злит, что я ломаю все в своей комнате. Все подряд. А когда я сдерживаю себя, то вещи все равно ломаются, только сами по себе. Как это бывало до получения палочки, помнишь? И, видя это, папа еще больше меня ругает. И уходит из дома. Иногда. - А что мама? - Мама его и выгоняет. - Они уже не любят друг друга? - Не знаю. Они не показывают своих чувств при нас с Хьюго. Любили ли они вообще… - А за что он тебя ругает? - Он выпивает. Когда он пьет, он становится абсолютно другим человеком! Это ужасно. Он ругает меня за то, что я читаю, за то, что я ем, за то, что я… не худая, как мама. А потом он ругает за это маму. Я видел, как Роза еле сдерживает слезы. Таких откровений я никак не ожидал, а еще был поражен, что в идеальной, на первый взгляд, семье Уизли, происходит такое. - А Хьюго он всегда что-то покупает. Он его очень любит. Больше, чем меня. Младший ребенок, к тому же мальчик. Когда-то мы действительно были счастливы. Все изменилось уже тогда, когда я приехала на Рождественские каникулы на первом курсе. Папа тогда даже не появился. - Его не было дома все каникулы? - Да. Он был в Румынии. Или еще где-нибудь. Не хочу знать, где он был. Я придвинулся к ней и взял ее за руку. Мне показалось, что ей нужна была поддержка. - Но почему вы миритесь со всем этим? - Мама просто не знает, что делать. У нее опускаются руки, но бросить его она не может, понимаешь? Я бы тоже не смогла бросить отца своих детей. Да и что он без нее будет делать? Совсем пропадет. А еще бабушка, мама папы, умоляет не оставлять его. Говорит, что он исправится. Недавно дядя Джордж выгнал его с работы. Теперь он пьет еще сильнее. - А так с виду и не скажешь… - Ему нравится быть в глазах других неунывающим весельчаком. Когда-то он был таким всегда. Наверное, поэтому я и пригласила Демьяна к себе. В надежде на то, что папа не будет пить при чужом человеке. Будет шутить и веселить всех. - Это неправильно, это нужно прекратить! Это серьезно, Роза! - Я знаю, знаю! – воскликнула она, глядя на меня полными слез глазами и крепче сжимая мою руку. – Мне очень тяжело это держать в себе, прости, что я разоткровенничалась. Ты ведь не предашь меня? Никому не расскажешь? - Нет, конечно, - тихо ответил я. – Никогда. Роза кивнула, а я убрал прилипшую к ее щеке прядь пушистых темно-рыжих волос. - Наверное, нам нужно идти… Хотя я бы осталась здесь навечно, - сказала Роза. Я улыбнулся ей: - Мне тоже очень не хочется уходить. - К сожалению, меня будут искать. Джеймс и Альбус. Я всегда им нужна. А теперь отвернись, - сказала она, доставая что-то из мантии. - Зачем? – в недоумении спросил я. - Пожалуйста! Это секрет! Я тоже отвернусь. Я исполнил ее просьбу и отвернулся к стене. Все же любопытство оказалось сильнее меня, и краем глаза я увидел, что Роза что-то шепчет пергаменту, направляя на него палочкой, а затем долго изучает. Затем она все спрятала под мантию, но я уже успел отвернуться. - Все хорошо, можешь поворачиваться, - весело сказала она. Как странно менялось ее настроение: от грусти не осталось и следа, она вновь сияла улыбкой для меня. - Ну? И что это было? – спросил я, стараясь сделать тон голоса крайне недовольным. - Это? Ничего. Нам лучше поторопиться. И в подземелья спускайся по восточному входу. И иди быстро, не бойся и не останавливайся. - Но в коридоре могут дежурить учителя! – сказал я, спрыгнул с подоконника и подал ей руку. - Поверь мне, все в порядке, - ответила Роза, принимая мою незначительную заботу. Когда настало время прощаться посреди темного, немного зловещего, безлюдного коридора, Роза смотрела на меня как-то по-особенному: в ее глазах сиял огонек, добрый и ласковый, а ее улыбка как всегда не оставляла мне выбора, и я тоже улыбался. - У меня завтра отбор нового загонщика в команду. По квиддичу, - сказал я. - М-м-м, - ответила Роза, краснея. - И я тебя приглашаю. Она недоверчиво посмотрела на меня. - Приглашаешь? - Да, если тебе интересно. Ну, посмотреть. Я буду в это время тренироваться. - А во сколько? - Обычно поле свободно для нас в пять. Придешь? - Я… если не будет много домашней работы, - улыбнулась она. - Хорошо. Я буду все равно ждать. - Ладно! – весело сказала она и побежала к себе в башню. Дойдя до конца коридора, она помахала мне и скрылась за поворотом. Я ясно осознал, что оказанная мною ей помощь в пабе – это только начало. С того момента я был в ответе за эту девочку.