Биатлонные каникулы.

POV Симон Фуркад.

      Утро третьего дня нашего пребывания в деревне Лаердаль началось весьма шумно. Именно шумно. Примерно в десять часов утра из коридора раздался жуткий грохот, от которого мы с Йоханнесом повскакивали со своих кроватей. — Сто процентов этой мой братец и Эмиль, — вздохнул Веснушка, падая обратно на кровать и накрывая голову подушкой и одеялом. — Ранние пташки, — пробурчал я и отправился в коридор. — Будить нас два дня подряд, это уже слишком, — выйдя в коридор, я с удивлением обнаружил, что источником вселенского шума оказалась не наша неразлучная парочка, а биатлонный король, развалившийся в проходе. — Уле, ты там как? Живой? — подойдя ближе, спросил я. — Отчасти, — пробурчал Бьордален. — Что случилось то? — Пришло смс-сообщение, на ходу решил открыть, в результате наступил на развязавшийся шнурок, и вот я здесь. — А чего не встаёшь? Помочь? — Не хочу. Оставь меня здесь.       Я рассмеялся и протянул товарищу руку помощи, которую он с радостью принял. — Похоже, ты разбудил только нас. Все спят. — Ещё бы, я же под вашей дверью упал, — ответил друг, отряхиваясь. — Предлагаю спуститься и выпить по чашечке кофе, пока стены этого дома снова не наполнились громогласными басами наших ребят.       Мы спустились на кухню и, сварив себе кофе, сели за маленький столик, стоящий возле окна. — Ты посмотри, что за окном творится, — покачал головой Уле. — И в Норвегию пришла весна.       И правда, за окном светило ослепительное солнце, которое являлось редкостью в этих местах. Повсюду таял снег, звенела капель, а воздух наполнился необычайной свежестью. — Да уж, — ответил я. — Скоро улицы наполняться слякотью и грязью, — я не был большим поклонником этого времени года, особенно ранней весны, когда на улице творилось невесть что. — Нужно успеть посетить местную горнолыжную базу, пока снег полностью не растаял. — Так давайте завтра и съездием. — Надо с ребятами поговорить по этому поводу, ну а на сегодня у нас запланирован поход в баню, - я мечтательно улыбнулся.       Стоило нам только вспомнить про друзей, как послышались шаги по лестнице. Легки на помине. — Доброе утро, — на кухню вошёл слегка помятый младший Бё, который очень любил поспать, а его разбудили в такую рань. — Доброе, — ответили мы хором.       Взяв из шкафчика овсяное печенье и налив себе кофе, Йоханнес присоединился к нашей утренней трапезе. — Остальные не проснулись? — Нет, хотя из комнаты Мартена и Димы уже слышны первые шорохи. — Кстати, как я вчера оказался в своей комнате? — спросил я. Последнее, что я помню со вчерашнего вечера, это как Дима и Веснушка смотрели мультики по телевизору, а потом словно воспоминания вырезали огромными ножницами. — Как… как… донесли мы тебя. Разбудить не смогли. Тебе похудеть бы не помешало, — пробурчал сонный Бё. — Ого, оставили бы на диване и не мучились бы. — Ага, конечно, наш маленький рыжий друг заявил, что без твоего мирного похрапывания он не уснёт, и нам пришлось тащить твою тушку на второй этаж. Но похрапываешь ты действительно чудесно, — засмеялся Уле, продолжая пить кофе.       Я почувствовал, как к моим щекам приливает краска. Господи, как неудобно получилось. — Всем доброе утро, — на кухню зашёл весьма довольный Тарьей. — Судя по всему, примирение с Эмилем прошло весьма феерично, — засмеялся младший брат только что пришедшего спортсмена, и тут же получил в свою сторону косой взгляд. — Ругались они вчера ну очень уж мило, — засмеялся я. — О, и вы туда же. Сделали из нас голубков, — Тарьей улыбнулся, отпивая только что налитый им в кружку чай. — Там мой брат вообще собирается вставать? — спросил я и, словно слыша наш разговор, на горизонте показался Мартен.       В рабочие будни Мартен всегда вставал намного раньше меня, но когда дело доходило до выходных, то младшего брата было просто нереально оттащить от кровати. Он словно старался выспаться на неделю вперед и вставал часа в два-три дня.       На кухню он зашёл весьма сонным и со взъерошенными волосами, потирая глаза, которые самопроизвольно старались закрыться.       Перед собой в такие моменты я видел не двадцатипятилетнего парня, а маленького мальчика. Я всю жизнь относился к брату с трепетом. Радовался его победам, огорчался поражениям, поддерживал в трудные минуты. Когда Мартену нужна была поддержка, он знал, что двери моего номера, дома, всегда для него открыты. Перед каждой ответственной гонкой брат всегда заходил ко мне в номер и рассказывал про то, что его беспокоит. Я всегда старался найти нужные слова, чтобы подбодрить близкого мне человека. Наши ссоры давались трудно обоим, и, конечно, это сказывалось и на спортивных результатах.       Следом за братом спустились и остальные парни.       Уже после завтрака мы собрались в уютной гостиной, чтобы обсудить предстоящий день. — Мы идём за дровами, — громко воскликнул Эмиль, показав на себя и Бьордалена.       Мы не стали спорить. Они у нас самые крепкие по телосложению и, думаю, эта задача как раз для них. — Я тогда истоплю баню и подготовлю веники, — отозвался Тарьей. — А в помощь себе на всякий случай возьму Диму. — Ну получается, что я, Антон, Йоханнес и Мартен проведём сегодняшний день на кухне, — заключил я. — Днём поедим что-нибудь из фаст-фуда, а на вечер нам хотелось бы чего-нибудь поаппетитней, — сказали ребята. — Хорошо. Думаю, после бани из спиртного лучше всего подойдёт разливное пиво. — Да. — Тогда я сейчас переоденусь, схожу в душ, и приступим к готовке.       Проведя все необходимые процедуры, я быстро спустился на кухню, дел на сегодня предстояло великое множество, а во времени мы были весьма ограничены. На ходу я пытался прикинуть чем можно порадовать парней. Эмиль и Тарьей любили рыбу, Дима и Антон больше предпочитали мясо, мы с Мартеном склонялись к супам и закускам, Уле обожал различные салаты, а Йоханнес жить не мог без тортов и конфет. — Ну что, поварята, готовы к работе? — спросил я, зайдя на кухню. — Одеваем передники, и вперёд.       Парни стали надевать поверх повседневной одежды яркие передники с различными рисунками. Антону достался передник с нарисованными подсолнухами, Йоханнесу с грудью весьма внушительных размеров, а вот нас с Мартеном с какими–то мультяшными медведями. — Бё, а ты горячая штучка, как я погляжу. Какой бюст! — протянул, присвистнув, Антон, поглядывая на друга в заманчивом переднике. — А ты что думал, настоящая норвежская красавица, — засмеялся Веснушка. — Так ,красавцы и красавицы, нельзя терять ни минуты. Рыба тушёная с овощами в кокосовом соусе будет задачей Мартена, ты, Антон, займёшься приготовлением свинины с яблоками, только умоляю, не передержи её в духовке. Йоханнесу достанется варка сырного супа. Рецепты я вам сейчас напишу. — А ты что будешь делать? — спросили ребята хором. Я уж было хотел сказать, что буду командовать парадом, но одумался. — А я постараюсь испечь вам вкусный сладкий торт, — после последних двух слов глаза у младшего Бё загорелись нездоровым блеском. — А можно я тортиком займусь? — с жалобным лицом произнёс Йоханнес. — Нет-нет, тебе это дело доверять нельзя. Ты нам одни коржи оставишь, и то навряд ли. — Ну Симон… — Нет. — Симош, — в следующую секунду в Йоханнеса полетело полотенце, и парню повезло, что мне под руку попалась не сковорода. Веснушка был большим любителем придумывать клички, и меня называл как только можно: Симоша, Симон-великолепный, Симон-мен, Симка, Сим-Сим. — Так, всё, давайте начинать, а то к вечеру не успеем.       Весь оставшийся день с кухни был слышен грохот кастрюль, звон тарелок, шипение масла на сковороде, мат аж на трех языках и, конечно, дикий смех. Пространство кухни было окутано лёгким туманом пара, стёкла немного запотели, а мы с парнями давно распрощались с футболками, и передники у нас были одеты на голые торсы. — Ого, многомиллионная эротическая мечта на одной кухне, — засмеялся Эмиль, который зашёл на кухню в опилках после колки дров. — Ахаха да, ты посмотри на Мартена, он ещё и в креме перемазался, сотни девушек так и съели бы его, — вторил ему Антон.       А я действительно настолько увлёкся работой, что и не замечал происходящего вокруг. Я необычайно любил готовить. Эту страсть ещё в раннем детстве мне привила бабушка, которая слыла отменным поваром. В детстве мы частенько проводили летние каникулы у неё в деревне, и она всегда брала нас себе в подмогу на кухне.       Ребята уже переделали все свои дела и спокойно отдыхали в комнатах перед телевизором, когда мы всё ещё продолжали возиться с едой, понемногу помогая друг другу. Йоханнесу таки перепала часть оставшегося крема от торта, и после этого его словно подменили, он начал летать по кухне как торпеда.       К шести часам вечера мы полностью закончили готовку и припрятали все блюда подальше от ребят, чтобы те не съели всё ещё до бани. А то я их знаю, им бы только поесть да поспать. Баня нам досталась внушительных размеров, и мы решили пойти туда сразу, все вместе. Внутри было довольно уютно, видно было, что постройка совсем новая. Жару для нас Бё не пожалел, стоило нам только войти, как лицо обдало горячим воздухом. — Ууу банька, сто лет в ней не был, — радостно сказал Антон. — О да, — засмеялся Дима. — Баня это вещь.       То, что творилось в последующий час, не описать словами. Эмиль с Антоном вызвались всех попарить веником, никто не знал, что они настолько увлекутся этим процессом. Бедные наши спины. К Веснушке прилипло много листочков, и он, весь красный как рак, сидел пел песню про какую-то берёзу, причём на русском языке. Чувствую, это опять проделки Малышко: — Во поле берёза стояла, выпила сто грамм и упала, — и так раз сто, словно на повторе. Его брату стало казаться, что младшему пора топать домой, и кто-то похоже перегрелся.       Мартена тоже слегка повело, и глаза у него слегка затуманились, зато остальным всё было ни по чём, русские так вообще с полки не слазили, и сидели там до самого конца. — Ох, хорошо, — постоянно слышалось после каждого удара веником.       Горячий пар и кипяток расслабляли кожу и придавали ощущение некой лёгкости и расслабленности, которой нам очень не хватало.       Мы с Мартеном ушли из бани немного раньше остальных и занялись сервировкой стола к приходу ребят. Получилось довольно неплохо, и мы сами удивились тому, сколько же мы умудрились наготовить. Этой еды хватит ещё на пару дней так точно. — Ого, ничего себе вы постарались, — воскликнул Эмиль, зайдя в столовую вперёд остальных.       Пока мы возились со столом, ребята успели переодеться и привести себя в божеский вид для ужина, но щёки у всех до сих пор пылали после бани.       Мы расселись на свои места, как вдруг Дима с Антоном хищно переглянулись и попросили сказать пару слов: — Коли наш вечер начался с бани, мы решили дать ему русский ход и достали из собственных закромов кое-какие припасы, — с этими словами парни вытащили из-под стола не пойми откуда взявшиеся пять бутылок водки. И тут мы поняли, что вечер обещает быть весёлым. — О боги, мы же вам говорили не привозить этот адский напиток, — со страхом в глазах прошептал СуперСвендсен. — Так, Эмиль, молчал бы, ты то как раз пьёшь у нас его больше всех, — заткнул его Малышко. — В том то вся и проблема, — протянул великий спортсмен. — Не бойтесь, двери закрыты, и Йоханнес не уйдёт гулять. Острые предметы спрятаны.       Все засмеялись. Утром нам будет обязательно больно и стыдно.       Вечер пошёл примерно по тому плану, как я и предполагал. Уже спустя два часа мы перенеслись из столовой в гостиную. Выпивка была почти уничтожена, оставалась только водка, и нам пришлось спускаться в погреб за добавкой. Тарьей включил музыку, и начались великие пляски. Именно пляски, потому что эти покачивания и подпрыгивания слонов танцем назвать было трудно.       В перерывах между песнями Антон орал что-то на своём языке: Забирай меня скорей, увози за сто морей И целуй меня везде, 18 мне уже. Забирай меня скорей, увози за сто морей И целуй меня везде, я ведь взрослая уже. Забирай меня скорей, увози за сто морей И целуй меня везде 18 мне уже. Забирай меня скорей, увози за сто морей И целуй меня везде я ведь взрослая уже.       Малышко почему-то с этого дико ржал и просил продолжения банкета, но когда к нему спустя полчаса полчаса с обнимашками полез Веснушка, он вдруг запел: Я не дам, я не дам, я не дам, и не проси, Я не дам, я не дам, лучше ноги уноси, Я не дам, я не дам, позвоню сейчас друзьям, Ну и что, что ты красив, всё равно тебе не дам.       Настал черёд его друга по команде угорать над ним и снимать провокационное видео на телефон. Бьордален, который умудрился в одиночку выхлестать две бутылки водки, и это при том, что он утверждает всей планете, что не пьёт и полощет ей только горло, добрался до телефона и стал усердно искать в нём номер Домрачевой. Вопреки всем слухам они были просто очень хорошими друзьями и поддерживали друг друга во всех начинаниях, на всех соревнованиях, иногда гуляли вместе, но не более. Уле включил громкую связь, и мы все сели вокруг него и стали слушать их разговор. — Даша, Дашенька, привет, это ты? — заплетающимся языком промедлил биатлонный король. — Да, Уле, это я. Что-то случилось? — спортсменка ещё не поняла с какой целю мы ей звоним. А точнее, цели не было совсем. — А как у тебя дела? — спросил ласковым голоском Эйнер. — Всё хорошо. — Даш, а Даш, приезжай в Норвегию, ко мне, у нас тут такие горы, — протянул спортсмен.       До Домрачевой, похоже, стало доходить, что её друг сейчас находится в весьма неустойчивом состоянии. — Прости, Уле, не могу, сборы, — оправдывалась она, смеясь. — Ты что, не можешь выкроить для меня пару деньков свободного времени? Не любишь ты меня…       Даша совсем перешла на хохот: — Что ты, Уле, очень даже люблю, но думаю, об этом стоит поговорить утром. — А я хочу сейчас!       И тут русские парни запели ещё одну русскую песню, после которой белорусская спортсменка забилась в истерике: Я тебя никогда не увижу Я тебя никогда не забуду.       В телефоне послышались гудки, и Уле обречённо протянул: — Все вы бабы стервы.       Дальше веселье продолжилось. Эмиль старательно пытался показать нам танец живота, но это было больше похоже на конвульсии, Йоханнес разговаривал с кактусом и вырезал для него одежду из хозяйских штор, а Тарьей носился за мной по дому, пытаясь одеть на меня женский лифчик, который он нашёл в своей ванной в корзине с бельём.       После этого последовала ещё пара бутылок виски, и моё сознание окончательно помутилось. Последним, что я помнил, было то, как ребята учили меня материться по-русски. Всё остальное нам предстояло вспомнить утром.