***
Василиса стояла на верхней палубе, опираясь руками на борт корабля и наблюдая за тем, как плещутся вокруг бескрайние солёные воды. Если честно, ей было не по себе вглядываться в толщу воды под дриадэрой и не видеть дна. А ещё было так странно осознавать, что она больше не под опекой строгого отца, а родной дом остался в десятках километров отсюда. Никогда прежде Василиса не была так далеко от родового поместья. Что сказал бы отец, узнай он о том, что она была похищена одним бандитом, потом перепохищена другим бандитом, а после оказалась в плену у пиратов? Что ж, если он действительно узнает об этом, он не станет ничего говорить, Нортон Огнев-старший просто никогда больше не выпустит её за стены замка. Василиса чуть качнула головой и слабо улыбнулась своим мыслям. Как отреагирует Дейла на рассказ Василисы о дороге через Сизый лес, своенравной пиратской бригантине Мендейре и путешествии по Поющему морю? Что Дейла скажет ей про Чёрного Треугла? Скорее всего, подумала Василиса, она не поверит ни единому слову, но мысленно всё равно удавится от зависти. А ещё не забудет прочитать длинную и нудную лекцию о том, как должны жить и что чувствовать настоящие леди. «Замковые неженки», — поправило ехидное подсознание голосом Чёрного Треугла. А Норт? Ну, братец изогнёт губы в тонкой ухмылке, скажет что-то лениво и насмешливо, возможно, закатит глаза, но тоже вряд ли примет рассказ сестры за чистую монету. Ох, а что насчёт Мортиновой? Леди Огнева прыснула и рассмеялась, представив выпученные глаза и отвисшую челюсть вышеупомянутой дамы. Ещё бы, дочь её обожаемого Нортона наплевала на данные ей бесценные уроки этикета, сбежала и связалась с шайкой разбойников и авантюристов! — Чего веселимся, леди? — тихий голос Треугла с урчащими интонациями и вечной насмешкой прозвучал неожиданно, и Огнева чуть не упала за борт, резко оборачиваясь. Похититель красноречиво закатил глаза, но ухмылку не сдержал, из-за чего Василисе мгновенно захотелось макнуть его головой в солёные волны. Он действительно ужасно на неё влияет. — Есть какие-то возражения? — фыркнула юная леди, слегка прищурив синие глаза. — Ну что вы, — оскорбился Треугл, сверкнув ещё более наглой усмешкой, и невинно добавил: — Может, я хочу присоединиться? — Пожалуйста, не надо. Веселье у вас какое-то специфическое, — с намёком произнесла Василиса, чуть выгнув рыжую бровь. — Ах, излишки профессии, что поделать, — деланно посетовал Драгоций и вдруг достал что-то из кармана, уже чуть серьёзнее и вместе с тем мягче продолжив: — На, возьми. Пытка разложившейся овсянкой на сегодня закончилась. Василиса растерянно протянула руку и приняла неожиданный дар. Это оказалась горсть чёрствых и явно подгоревших сухарей. Ещё неделю назад Огнева поворотила бы нос, но сейчас, будучи голодной чуть ли не с начала своего импровизированного путешествия, и чувствуя, как грудную клетку буквально разрывает от дикого свежего воздуха, уймы впечатлений и странных, ранее не испытанных эмоций, Василиса набросилась на эту скудную пищу с нескрываемым удовольствием. Некоторое время они просто стояли у борта, задумчиво и усиленно хрустя окаменелыми сухарями. Палуба мерно покачивалась, лазурные воды с золотыми искрами солнечного света лениво обнимали бока бригантины, скрип просоленного дерева успокаивал. Время было послеобеденное, самое жаркое и тихое на корабле. — Куда направляется Мендейра прямо сейчас? — решилась нарушить странно убаюкивающую тишину Василиса, — Где мы высадимся? Треугл смерил её быстрым оценивающим взглядом, коротко вздохнул и соизволил ответить: — Нас ждёт один прибрежный портовой городишка, он почти у подножия Серебряной горы. Путь туда займёт от двух до четырёх дней в зависимости от ветра и подводных течений. — Захарра и Маар дальше отправятся с нами? Я заметила, они не слишком заинтересованы в общении с нами, — Василиса попыталась прочитать что-то по лицу своего похитителя, но тот оставался невозмутимым. Казалось, ситуация с сестрой его ничуть не напрягала. — Конечно они пойдут с нами, — дёрнул плечом Фэш и позволил себе слабо ухмыльнуться: — Сестричка, скорее, Мааровым клинком отрубит себе голову, чем останется с нашим бравым Капитаном дольше, чем необходимо. — А что помешает ей расстаться с нами, когда мы окажемся на берегу? — То же, что и всех: жажда наживы, — Василиса сморщила нос, и Драгоций сузил свои голубые, невозможные глаза: — Да-да, леди, ты не ослышалась, тебя это тоже касается, ведь и ты ищешь выгоду от нашего маленького путешествия. Пусть это не деньги и золото, — примирительно добавил Треугл, глядя на возмущённое лицо Василисы, — но ты тоже получаешь кое-что в итоге: приключения, о которых, я уверен, ты мечтала, мою защиту на время... экспедиции и, конечно, свободу от Чаклоша, который хочет сдать тебя врагу твоего отца. — Возможно, ты в чём-то прав, — неохотно согласилась Василиса. Слова Треугла почему-то заставили чувствовать себя виноватой. Иррациональный стыд выразился слабым румянцем на щеках, и Фэш, наблюдая за этим, фыркнул и насмешливо поднял брови: — Да неужели? Рад, что ты это поняла. Вновь повисла тишина, на этот раз совсем не такая уютная. Василиса перевела взгляд на подвижные, переливающиеся волны и вдруг замерла. — Смотри, что это? — напряжённо спросила она, неосознанно хватая Драгоция за рукав куртки и притягивая к себе. Разбойник чуть покачнулся от неожиданного напора и послушно прищурился, приглядываясь к сверкающей воде. Несколько отчётливых тёмных пятен сопровождали дриадэру под водой. — Русалки, — безразлично пожал плечами Фэш, но быстрый взгляд, украдкой брошенный на застывшую совсем рядом Василису, блеснул лукавством. — Русалки?.. Настоящие? Они действительно существуют? — Василиса не на шутку взволновалась и, очевидно, решила завалить своего спутника вопросами: — Девушки с рыбьими хвостами? И у них есть жабры? Они поют, да? — поежившись, вдруг спросила юная леди, — Поэтому это море так называется? Поют и утаскивают на дно моряков, да? — Огнева, что за странные книги ты читаешь? — неподдельно изумился Фэш, переводя взгляд с русалок на неё, — Если бы эти дамочки запели, они бы навсегда лишились любой человеческой публики и передохли бы от скуки и скудости рациона. Поверь, от их немузыкальных воплей у любого морского гада завянут уши! — Но чем они тогда питаются? — в недоумении спросила Василиса. Страшилка себя не оправдала. — Рыбой, — пожал плечами Фэш и недобро усмехнулся: — Впрочем, от человечины тоже не отказываются. Говорят, поверженная команда Мендейры была поровну разделена между русалками и акулами. Привлечённые возбуждённым голосом Василисы русалки наконец показались на поверхности, и Василиса потрясённо охнула: в этих существах было мало чего человеческого. Тонкие, гибкие, наделённые недюжинной силой девичьи тела были обнажены до пояса, далее шёл огромный подвижный хвост с крупной и острой чешуёй и сильным плавником. Всего Василиса насчитала пять русалок. Они кругами плавали возле дриадэры, периодически выныривали на поверхность, скалясь и неприятно шипя. Они явно видели Василису и Фэша и совершенно точно принимали их за добычу. Ну, или за очень нежелательных соседей. Одна из русалок показалась над водой, и Василиса попыталась разглядеть её получше. Лицо русалки было смертельно-бледным с синюшным оттенком, как у утопленницы, и покрыто редкой мелкой чешуёй, как у некоторых рыб на брюшке. Редкие спутанные волосы на голове были неопределённого серо-коричневого цвета, тонкие губы были бескровны и едва прикрывали мелкие и острые, как иглы, зубы. Но больше всего неприятно поражали глаза: огромные, тусклые, как у дохлой рыбины, они смотрели на Василису непроглядной подводной бездной, отчего по спине у юной леди ползли мурашки, словно за шиворот ей вылили ведро ледяной, морской воды. — Не думала, что они действительно существуют, — слабым голосом проговорила Василиса, чувствуя, как в животе сворачивается холодный узел: от русалок так и веяло аурой подводных хищников, и то, что они окружили корабль, казалось ей плохим знаком. — Тем не менее, они существуют, — Треугл тоже не спускал с русалок настороженного взгляда, однако вёл себя на порядок спокойнее. Он стоял, опираясь локтями на борт корабля, следил за передвижением хищниц, но голос его звучал так же твёрдо, как и всегда: — Хотя, лично я не вижу ничего удивительного в их существовании, — Огнева послала ему недоверчивый взгляд, и Треугл с лёгкой усмешкой пояснил: — У них нет никаких магических способностей, так что тебя так поражает? Хвост? Обычное приспособление, чтобы жить в море. Вид, как у покойниц? Низкая температура тела, которая напрямую связана с температурой воды. Пугающее сходство с людьми? Ну, я не сказал бы, что у нас с ними много сходства. Это просто морские хищники, представители собственного вида, и в их существовании нет ничего сверхъестественного. — Что ж, если смотреть с твоей точки зрения, — Василиса неуверенно пожала плечами, — тогда они перестают так пугать... и завораживать. Они точно до нас не доберутся? — Только не паникуй, леди. Кстати, вон та чем-то тебя напоминает, — неожиданно произнес Фэш, качнув головой. Василиса пригляделась к вынырнувшей и подозрительно застывшей русалке, и её рыжие брови возмущенно поползли вверх. В огромных чёрных глазах указанной особи сверкал интеллект уровня чистокровного карася, а тёмно-зелёные волосы были похожи на повисший комок морской капусты. Чуть приоткрыв узкий рот, украшенный рядами острых зубов, русалка как-то неоправданно злобно зыркнула на человеческую парочку и молниеносно ушла под воду, создав фонтан брызг, долетевший аж до кормы. Огнева вытерла лицо рукавом платья, откинула назад намокшие волосы и, резко повернувшись, максимально грозно уставилась на успевшего отпрыгнуть разбойника, прорычав многозначительное: «Треугл!..» Во всю разухмылявшийся Драгоций быстренько оценил обстановку и великодушно пустился наутёк. Знает он, чем кончаются нападения этой рыжей леди. Грохнется опять, лови её потом...***
К концу подходили третьи сутки пути. Пиратская дриадэра Мендейра практически неслышно плыла по спокойным чёрным водам. Её тёмные глаза бесстрастно вглядывались во мрак, а алые губы, как всегда, кривились в еле заметной усмешке. Сидя на верхней палубе, Василиса огляделась по сторонам и невольно поёжилась: ночи в открытом море были неестественно чёрными. Обсидиановая тьма со всех сторон обнимала пиратскую бригантину, отчего казалось, что за бортом есть только ледяное, бездонное и равнодушное ничто. За три дня, проведённые на корабле, Василиса узнала больше нового, чем за месяц, прожитый в родном Черноводе. Она услышала о Свирепых пиратах и их дриадэрах, лично познакомилась с одной из них и увидела настоящих русалок. За эти два дня она воочию увидела, как управляют кораблём, как слаженно и быстро работают члены команды, стоит лишь капитану отдать чёткий приказ. Она узнала с десяток новых морских терминов, погрузилась в пиратскую жизнь, научилась худо-бедно справляться с морской болезнью, отведала, пусть не по своей воле, настоящего местного пойла, а также выяснила несколько фактов о Чёрном Треугле. Факт номер один: на этом корабле её похититель не доверяет никому. Вразвалочку разгуливая по кораблю, он улыбается и шутит, ведёт себя, словно он как минимум первый помощник капитана, если не сам капитан, но на деле ни разу не присоединился к общему вечернему веселью и не выпил за весь день больше, чем четверть кружки разведённого водой рома. Не расстаётся со своим кинжалом. Типичная паранойя разбойника или предчувствие чего-то нехорошего? Просто манера поведения? Факт номер два: он всячески поддерживает отношения с Мендейрой, рядовыми членами команды и самой Василисой, но капитана, свою сестру и Маара откровенно избегает. Вечером первого дня Броннер попытался выловить Треугла и о чём-то с ним переговорить, однако тот изящно уклонился от разговора и с победной ухмылкой ускользнул к себе в трюм. И да, каюты им никто не выделил, поэтому Василиса со своим похитителем спали на ледяном полу того трюма, в котором изначально были заперты. Факт номер три: Чёрный Треугл терпеть не может солёную рыбу, которая у пиратов составляет большую часть рациона. Отсюда вытекает факт номер четыре: даже в окружении отпетых мошенников и мастеров грабежа, Чёрный Треугл способен достать всё, что ему нужно, обойдя все правила и квоты, установленные на судне. Таким образом, он снабжал себя и Василису особым провиантом: сухарями, кислыми, недозрелыми яблоками, варёными яйцами и, конечно, главным сокровищем в морских путешествиях — пресной водой. Василиса с досадой вздохнула: конечно, больше всего ей хотелось услышать настоящее имя Чёрного Треугла. Ей было интересно узнавать своего похитителя, как бы странно это ни звучало, но он не расставался ни с одной из своих тайн так просто. Любопытство в отношении Треугла проигрывало лишь любопытству в отношении пиратов на дриадэре. Жизнь моряков была во многом грязной, тяжёлой, неблагодарной и чаще всего смертельно опасной. Эта жизнь пахла солью, рыбой, йодом, крепким алкоголем, мокрым деревом, а ещё — смертью. И до самого конца эта жизнь сопровождалась шумом волн, криком морских птиц, скрипом канатов и воем разгулявшегося ветра. Но пиратская жизнь имеет также другую сторону, и именно за эту сторону, поняла Василиса, так отчаянно сражается Ник. Это сторона приключений, новых открытий, лазури чистейших вод и ласкового бриза в волосах. Это сторона свободы, полная отдача страстной, могучей и неудержимой стихии. В море нет крепостных стен и строгих правил этикета, нет стопроцентно проверенного маршрута и нет никакой уверенности, что ты вообще сможешь добраться до суши. С морем можно стать одним целым, лишь покорившись ему. Василиса видела, Ник Лазарев был страстно влюблён в морскую стихию и отчаянно предан ей. Каждое его слово в адрес моря, каждый известный Василисе поступок подтверждали это. А вечерами все, кроме несущих вахту, собирались на верхней палубе в общий круг, чтобы выпить, расслабиться и потравить байки. Морские волки садили поплотнее, странно сверкали глазами и тихими, гулкими голосами делились своими воспоминаниями, пронизанными солёными ветрами, похороненными среди рифов и навсегда нанесёнными на старинные навигационные карты. К этим историям про таинственные чёрные воды, неизведанные острова и человеческие страдания прислушивалась даже сардоническая Мендейра, чуть склонив гордую голову и прикрыв жестокие глаза. В подобные вечера, кажется, даже море задерживало своё могучее дыхание, лениво шевеля покорными волнами и нежно ластясь к деревянным бортам дриадэры. Но больше всего Василису завораживали истории о буйстве стихии, об ураганах, о шторме. Эти истории моряки рассказывали особенно тихо, напряжённо, и в их надтреснутых голосах без труда угадывалось благоговение перед стихией, которой были посвящены их жизни. Море было гораздо на неистовство и жестокость. Шторм — ужасающее воплощение мощи морских и воздушных стихий каждый раз уносило немало жизней и топило не меньше самых разных кораблей. Опытные пираты, разбойники и головорезы, с дрожью вспоминали, как гигантские волны бросали судно словно щепку, как жестокие порывы ветра рвали измученные паруса и тугие канаты, и как жалобно плакали высокие реи, знаменуя смерть славного судна и его лихого экипажа. Во время шторма, чёрнеющая глубина, под аккомпанемент крепчающего ветра, не раз разевала бездонную пасть, грозясь заглотить пиратскую шхуну. Капли дождя, частички серой морской пены носились в воздухе, сплетаясь с молниями и воплощаясь в самый страшный и одновременно самый захватывающий кошмар. Рассерженная стихия не знала пощады, и те, кто всё-таки пережил шторм, находясь на грани сил, ещё долго вспоминали, как страшно, темно и холодно им было, и как хотелось плакать от счастья, когда море, наконец, успокоилось, вновь являя им свою ветреную милость. Василиса глубоко вдохнула ночную свежесть и снова вгляделась в чёрные волны, что тихо пели что-то за бортом. Сейчас море было спокойным, и Огневой с трудом верилось, что вся эта толща воды, сонная и степенная, — на самом деле, бурлящая смесь силы и ветра, соли и смерти. Внезапно что-то зажглось где-то вдалеке. В непроглядной темноте беззвёздной ночи этот огонёк был особенно ярким, и Василиса, мгновенно вскочив, до побелевших костяшек вцепилась в борт. Это суша или?.. Со стороны вахты послышался неразборчивый, сдавленный окрик, после началось шевеление на нижних палубах, а спустя ещё минуту раздался голос капитана, хриплый со сна, но от этого не менее ясный: — Тушите огни, — резко скомандовал он, легко взбегая на капитанский мостик, — посмотрим, что там за корыто прямо по курсу. Ник Лазарев был явно не в духе, и что-то подсказывало Василисе, что таинственное судно, чьи огни в настоящий момент безуспешно сражались с темнотой ночи, не сулило Мендейре и её экипажу ничего хорошего. В следующее мгновение пиратская бригантина погрузилась во тьму.