Бисквит

Он поднимался в пять утра, доставал из холодильника яйца, из тумбочки – сахар и муку. В половине шестого миссис Хадсон просыпалась от шума миксера. Спустя семь минут он утихал, и вновь наступала тишина. Ненадолго. Извлекая из духовки очередной блин, Джон вытряхивал его на тарелку и снова принимался за тесто. Четыре белка взбить со стаканом сахара. Просеять муку. Вмешать в белок ложкой. Смазать форму маслом. Вылить тесто. Поставить в горячую духовку. Спустя некоторое время бисквит подымался, вздувался горбом и опадал, превращаясь в тонкий корж. Джон безжалостно отправлял его к таким же предшественникам и снова брался за дело. Это все повторялось до того момента, пока хватало ингредиентов. Когда в квартире не оставалось даже щепоти муки, Ватсон, казалось, немного приходил в себя и садился в кресло, где проводил следующие несколько часов, не двигаясь. Миссис Хадсон вздыхала, выбрасывала заплесневевшие коржи. Некоторые свежие забирала себе. Джон все равно их не ел. После смерти Шерлока он был сам не свой. *** - У меня ужасный характер, я могу молчать неделями и играть на скрипке ночью. А еще вам не стоит требовать от меня морального… кхм… участия. Так сказал Шерлок Холмс в их первую встречу. Джон еще тогда удивленно посмотрел на возможного соседа в надежде понять, что тот имеет в виду под этим заявлением, но ответом ему было абсолютно бесстрастное лицо. Впрочем, мало ли у кого какие заморочки. У Джона их тоже было предостаточно, и не ему судить кому какие странности иметь. - У меня кошмары. Надеюсь, на скрипке вы играете сносно. - Вполне. В плане техники, во всяком случае. - Тогда отлично. Если бы скрипка была самой большой проблемой. *** Читать смс от Шерлока было той еще морокой. В коротких сообщениях Холмс всегда присылал смайлики, которые Джон встречал не на всех сайтах и форумах. «Купи молока! >< ШХ». Зачем это делать взрослому и вроде как серьезному (даже слишком) человеку, Ватсон не знал. - Я привык уже, - сказал на это Лестрейд. – Это единственные эмоции, которых от него вообще можно добиться. Пусть хоть такие. После этого разговора Джон принялся присматриваться к другу внимательнее. Шерлок не выражал ничего. Ни радости, ни злости, ни раздражения. Ничего. Его логика была безупречна и безучастна. Любую новость он воспринимал спокойно и холодно, будто слушал выпуск прогноза погоды. Если у Шерлока и были смены настроения, то определить их можно было только по тому, как он ел. Во время расследований, если дело заходило в тупик, холодильник опустошался в рекордные строки, и даже когда съедался последний завалящий с той недели бутерброд и на полках оставались лишь глаза да пальцы, Холмс не прекращал походы к оному, надеясь, что там что-то появится. - Джон, я не отравлюсь этими сырыми яйцами? - Э-эй! – Джон вскочил. – Что ты задумал? - Я хочу есть. Ватсон выдохнул. Сначала Шерлок не ест с неделю, а теперь вот «я хочу есть». - Там были макароны. - Были. Уже нет. - Отлично, Шерлок, - Джон задумчиво посмотрел на лоток с яйцами. – Дай мне тридцать минут. Бисквиты – единственное, чему научила его Гарри. Точное количество ингредиентов и некая интрига в конечном результате заставили его запомнить рецепт наизусть. Бисквиты были такими же логичными и непредсказуемыми, как и Холмс. Заварив чаю, Джон поставил перед соседом его кусок, и, увидев, с каким рвением тот накинулся на еду, вдруг понял, что рад такой реакции. Мягкое тепло разлилось внутри Джона; удовольствие от того, что бисквит получился пышным и что Шерлок оценил его по достоинству. Холмс отпил чаю и вдруг улыбнулся. *** «Бегом в Ярд! *0* ШХ.» Джон представил, как могло выглядеть «*0*» в исполнении самого Шерлока, и фыркнул. После внезапной улыбки Шерлок больше не проявлял эмоций. Поймав такси, он назвал адрес и устало потер виски. Вскоре телефон снова разразился трелью. «Я жду! == ШХ.» - У тебя что, все эмоции в текст ушли? – спросил Джон у телефона, набирая ответ из одного слова: «Пробки. ДВ». «Не повод г.г ШХ» Спустя тридцать минут Джон все же оказался у Ярда, где его уже ждал Шерлок. - Слишком долго. Ты мог бы поторопиться. Ватсон громко выдохнул. - Ты предлагаешь мне выйти из машины и бежать? - Хоть бы и так, - тон Холмса был привычно ровный. - Знаешь ли! – Джон вспылил. – У меня вообще другие планы были! - Ну и что?! Ты понимаешь, что это куда важнее любых планов! Я почти раскрыл это дело, и мне нужна твоя помощь! Какие планы?! - Ну как же! Бросай все, Джон Ватсон, и беги к Ярду! Плевать на пробки! - Есть метро! - Не кричи на меня! Шерлок резко закрыл рот руками, и лишь после этого Джон понял, что произошло. Поняли, кажется, и Лестрейд с Донован, что стояли на стоянке: их лица были донельзя красноречивы. - Не такой уж ты и железобетонный, Холмс, - от удивления Салли даже не добавила в фразу яду. Шерлок глубоко вдохнул и снова стал привычным. Ничто в нем не говорило будто пару минут назад он, подумать только, кричал на кого-то. Джон молчал, ожидая чего-то. Вспыхнувшая в нем злость утихла. Шерлок выглядел прежним. Что-то не давало Джону покоя. *** Подозреваемый сидел за столом со скованными руками, и весь его вид говорил о том, что он уверен в том, что не виновен – приподнятый подбородок, прямая спина. Джон бы ему даже поверил. Шерлок – нет. - Он врет, - сказал он из своего угла. – Его трясет от страха. Он знает, что виноват. Даже очень виноват. Это давит на него очень сильно. Но не все так просто, ведь так, мистер Йенс? Вместе с тем вы надеетесь на что-то, но не на освобождение точно. Ради кого вы это сделали? Джон удивленно уставился на Шерлока. То, что он говорил, не сходилось с тем, что он утверждал раньше. - Это… моя сестра. Она начала все это. Я… я только закончил. Но пожалуйста, не сажайте её! – Йенс переменился в лице. – У нее трое детей! Я все искуплю сам! - Это решать не мне, - Шерлок поднялся и отряхнул пальто. – Грег, я бы на суде свидетельствовал бы за то, чтобы он отдувался сам. Его можно понять, - Холмс вышел. Джон поспешил за ним. - Понять? Не слишком ли странное слово из твоих уст? - Я знаю, о чем говорю. - И какая же дедукция помогла тебе определить, что у него на душе? – голос Джона был полон скепсиса. - Неважно. *** О том, насколько это «неважно», Джон вскоре определился сам, когда, блуждая по интернету, наткнулся на историю про полицейского, который приехал с инспекцией к фермеру. Глупость ситуации и фантазия, которая поставила на место полицейского Лестрейда, заставила Джона затрястись от смеха. Его отвлек странный звук. Сидящий в соседнем кресле с газетой Шерлок, искривив губы, давился смехом. Что было причиной его внезапного веселья, Джон не знал, но сам вид детектива развеселил его еще больше. Они захохотали почти одновременно и смеялись минут пять, пока у Джона не начал болеть живот, а у Шерлока по щекам не потекли слезы и он не принялся вытирать их рукавом рубашки. - Ну и… что это… было? – выдавил Джон. - Не знаю… - покачал головой Шерлок. И, что бы это ни было, одно Ватсон понял точно – таким, живым, Шерлок нравится ему больше. Даже слишком нравится. *** То, что влюбился, Джон осознал, заглядывая в духовку сквозь закопченное стекло. Фонариком подсвечивая поднявшийся бисквит, он вдруг понял, что ради Шерлока согласен печь их хоть до конца жизни. Тем более что с момента самого первого бисквита он не испортил ни одного. Будто что-то вдохновляло его на них, и коржи получались высокие и вкусные. В конце концов, Шерлок их любил. Отказываясь от еды, он никогда не отказывался от торта с чаем, и Джон хитрил, подсовывая ему тарелку с чем-то другим. «Сладкое на потом». В этот раз они просто пили чай, и Джон со смесью ужаса и восторга ощущал, как колотится его сердце. В последний раз он влюблялся лет в двадцать и уже успел порядком забыть это глупое, возвышенное ощущение, когда мир приобретает абсолютно другой вид. Шерлок выглядел не менее потерянно. Несколько минут он механически размешивал сахар в чае, после чего вдруг поднялся и, пробормотав что-то о неотложных делах, почти бегом выскочил из квартиры, на ходу натягивая пальто. По возвращении он был привычно спокоен. *** Предыдущая их с Майкрофтом встреча была не самая приятная, и в этот раз, выходя из автомобиля, Джон ожидал повторения угроз или чего-то вроде них. - Это о моем брате, - начал Майкрофт без предисловий. – И о том, что вы должны быть осторожнее. - В плане? – сердце в груди Джона застучало быстрее. - Ваш эмоциональный фон может быть опасен для него. - Почему? – искренне удивился Ватсон. - Только не говорите, что вы не знаете. - О чем? - Ну как же, Шерлок как всегда скрытен. Уж вам, я думал, он сказал. Джон вопросительно вскинул бровь. Ситуация напоминала трагифарс. - Мой брат, Джон, эмпат. И ваши эмоции могут быть опасными для него. Они слишком сильные. Но это он вам объяснит лучше меня. - То есть вы вот кинули мне в лицо информацию, которую ваш брат не хотел раскрывать, и предлагаете разбираться с вашим братом? - Вообще я бы предложил вам исчезнуть из его жизни для его же блага, но вы ведь не согласитесь, - почти медово улыбнулся Майкрофт. Джон восхитился. - Ну и сволочь же вы. *** Дома его таки ждал разговор. - Майкрофт. Он все рассказал тебе, и ты подавлен и заинтересован одновременно. Джон повесил куртку на вешалку и повернулся к Шерлоку. - Я поискал информацию в интернете, пока добирался сюда. В том, чтобы сопереживать людям, нет ничего ужасного. - Не в моем случае. - Почему это? - Потому что из-за этого своих эмоций у меня нет, - Шерлок шумно выдохнул. – Я паразит, Джон. Паразитирую на чужих эмоциях. Я знаю, кто и когда радуется, кто и когда грустит. Я знаю, когда кто-то хочет рыдать, но в это время улыбается. Я знаю это периферийно, ощущаю какой-то частью себя. А сам я пустой внутри. Не радуюсь Рождеству и не грущу на похоронах. Шерлок замолк, и Джон почти увидел, что, что бы ни говорил Шерлок, это давило на него тяжеленным камнем на душе. - Я видел, как ты улыбаешься. - Это не я. Это не я улыбался. Это ты улыбался, Джон. А я лишь перенял на себя твою улыбку. - Но обычно ты так не делаешь. - Да… твои эмоции сильнее, я не могу их пресекать, как другие. Джон растянул губы в улыбке. - Разве это плохо? *** Шерлок был горячим, и, засыпая, Джон всегда обнимал его как можно крепче. Носом Шерлок утыкался ему в основание шеи, а ноги их спутывались между собой в узел, которому еще не придумали названия. - Я люблю тебя, - сказал Шерлок, когда Джон уже был на грани сна. – Пока ты любишь меня. И перестану в тот же момент, когда ты перестанешь. - Этого никогда не будет. Слова Джона звучат кровной клятвой. *** На похоронах Джон искренне хочет быть таким же, каким был Шерлок. Бесчувственным. Чтобы сердце не разрывалось от боли. Чтобы можно было смотреть, как грустят другие, и периферийно понимать, что окружающие грустят. Где-то там, за пеленой собственной пустоты. Придя домой, первое, за что Джон цепляется взглядом – забытая с той недели на столе мука. *** - Джон, дорогой… Миссис Хадсон больно смотреть, как он изводит себя. - Тебе стоит отдохнуть. Джон поднялся с дивана и прошел к кухонному столу, где на тарелке высилась горка плоских коржей. - Не получаются. - Что? - Бисквиты. Не выходят. Падают все. С того самого дня не получился ни один. - Тебе стоит отвлечься. - Я не могу. - Уже столько времени прошло… - миссис Хадсон коснулась его плеча рукой. – Я думаю, там, где он сейчас, есть достаточно интересных загадок для него. - Загадки, миссис Хадсон. Если бы дело было только в них! Знаете, порой я начинаю верить, что он обманул смерть и что рано или поздно вернется, - Джон вытащил форму из духовки и поставил её на стол. – Это глупо и нелогично, но это… - Джон. - Что? - Джон, - домовладелица пальцем указала на форму, которую он до сих пор держал одетыми в кухонные рукавицы руками. Глядя на румяную поверхность бисквита, который, похоже, не собирался повторять судьбу своих предшественников, Джон почувствовал, как в глубине его души загорается маленькая, но яркая, словно огонек спички, надежда. На что-то.