Слезы Пустыни

В отличие от пустыни, ледяные земли не подступали деликатно, поначалу едва касаясь кожи вихрем теплых песчинок в нагревающемся воздухе. С холодом все обстояло иначе. В один день вокруг простиралось мерно шепчущее море, зелено-голубой безмятежностью ласкающее борта небольшого быстроходного корабля. В другой – словно из ниоткуда возникли льдины, а вода сменила цвет на темно-синий, словно кто-то пролил пузырек чернил в ранее солнечные волны. Температура упала резко, благо Ваор-Энг, предвидевший избранный Карифой путь, снабдил судно зимней одеждой, так что маг теперь не покидал каюты без своего плаща из белоснежного меха с черными вкраплениями пятен. Джон понятия не имел, шкуры каких животных были пущены на эту одежду, но грела она лучше любого огня. И куда больше его поражал тот факт, что маг льда оказался настолько восприимчив к холоду. Зато на матросах низкие температуры почти не отразились, и они работали так же исправно, как и раньше, будто вокруг ничего не изменилось. Морской путь от Благостных Островов до одинокой гавани ледяных земель занял всего четыре дня благодаря быстроходности судна и попутному ветру, и, хотя Карифа не подавал виду, Джон прекрасно осознавал, насколько маг расстроен. Все его мысли сейчас сводились к возможному нападению Господ на практически беззащитный Сэнд-Арент. Небольшой армии песков удастся сдерживать атаки наемников, но долго им не продержаться. Противник обладал бесчисленными богатствами, и взамен павших солдат будут вставать все новые и новые, и армия будет пополняться с каждым днем. Карифа поделился предположениями о возможных бойцах, которых легко купить за золото, и даже Джон понял, что у Сэнд-Арента без поддержки со стороны нет возможности выстоять. Наемники были не похожи друг на друга, и готовы были порвать глотки соседей за крохотную золотую песчинку. В этой армии не было дисциплины, лишь грубая сила. Такая армия брала количеством. Первыми шли горные воины, в нарядах из бурых шкур больших кошек, украшенные костями убитых противников. Во время особо тяжелых походов эти солдаты промышляли каннибализмом, и их шаманы проводили обряды на крови. Падкими на золото были жители крохотных островов Закатного моря, славящиеся тем, что их общество состоит лишь из мужчин – женщин использовали лишь для рождения детей, а затем приносили в жертву богам войны наряду с козами. Легко заключали соглашения кочевые племена Аскании, жестокие и озлобленные, просто убивающие своих собственных соплеменников за малейшую провинность – их бритые головы покрывала алая краска, и ими управлял совет ведьм. Все эти солдаты были лишь малой частью, самой дешевой из армии Благостных Господ. Существовали воины и более сильные, более искусные, оставленные напоследок, способные вырезать всех жителей Сэнд-Арента за несколько мгновений. Больше всего Карифа беспокоился об обитателях зыбучих песков, населяющих Тонущий город, о котором он уже рассказывал Джону. Маг был уверен в том, что враг решится заключить с ними перемирие, чтобы перетянуть их на свою сторону. Эти люди были не в пример выносливее наемников, они жили среди песков сотни лет и превосходно приспособились к пустыне. Но самой большой проблемой могло стать оружие, которым пользовались возможные противники: яды, хитроумные ловушки и прочие разнообразные ухищрения. Воины Сэнд-Арента не привыкли к подобным битвам. Им легче было сражаться лицом к лицу, и их сильной стороной была конница и конные лучники. Но что может сделать даже самый сильный жеребец против игл с ядом, пронзающих его тонкую кожу? А оказавшись на земле, по щиколотки увязая в песках, всадник становился легкой добычей варваров, которых Острова выдавали за свою армию. Карифе оставалось лишь надеяться на то, что Ваор-Энг сдержит свое обещание и задержит выступление войска в поход. Последние два дня усилился ветер, сменив теплый бриз на снег и крохотные острые льдинки, норовящие впиться в незащищенные части тела. Корабль легко маневрировал между армадами сверкающих на солнце глыб льда и черными скалами, вырастающими из самых глубин чернильно-синих вод. Рабы-матросы оказались мастерами своего дела, и судно было в надежных руках. Джон почти все время проводил в каюте Карифы, с большим удовольствием беседуя с ним на разные темы. Маг рассказывал ему о своем мире, и чаще всего его слова напоминали мужчине сказки, и все еще сложно было привыкнуть к тому, что множество вещей, которые на Земле были невозможны и переходили в разряд небылиц, здесь был совершенно нормальным явлением. Карифа обычно кутался в свой белый меховой плащ и читал собеседнику толстые книги с пожелтевшими страницами, обнаруженными на корабле, или забрасывал Джона вопросами о жизни за пределами врат, стремясь узнать как можно больше о неизведанном для него мире. И старые вещи, образы и привычные события вставали перед мужчиной в совершенно новом свете благодаря чистому неопытному взгляду мага. С ним вместе он словно бы открывал свою собственную историю заново, переосмысливая некоторые моменты. Поначалу это обескураживало, и Джон словно бы ломал какую-то стену внутри себя, злился, когда юноша не мог что-то понять, даже совершенно простое, вроде зажигалки – Карифа был убежден, что без помощи магии подобное невозможно – но, в конце концов, мужчина поймал себя на том, что начинает по-настоящему получать удовольствие от этих бесед. Странным образом они помогали ему выплеснуть наружу мысли и эмоции, которые когда-то он держал в узде, и спокойно систематизировать их. С этим беловолосым магом на редкость легко было общаться. И часто, в мерцающем пламени свечей Джон замечал на себе его взгляд, притягательный и мягко выжидающий, внимательно изучающий собеседника. От этого становилось неловко, и каждый раз мужчина вспоминал о той ночи неудачного покушения на жизнь мага, хотя старательно гнал от себя подобные мысли. Но над снами он был не властен. И после каждого сна общаться с Карифой в реальности ему становилось сложнее. Мысли об отце, о солдатах, с которыми Джон служил, о Ребекке сковывали его по рукам и ногам цепями, куда тяжелее стальных. Но маг вел себя так, словно ничего никогда не было, и мужчина был ему за это очень благодарен. В последнее время уверенность в том, что он хочет вернуться в свой мир, у него сильно поблекла. К концу четвертого дня корабль причалил к ледяной гавани – он был единственным гостем у промерзших насквозь доков. Лишь пара лодочек, обтянутых кожей, лежали на заснеженном берегу. Вновь прибывших никто даже не собирался встречать, но Карифа, кажется, нисколько не был этому удивлен. - У нас с братом всегда были натянутые отношения, - пояснил он, когда вместе с Джоном, наконец, ступил на покрытую снегом землю. Мужчине очень хотелось поинтересоваться, почему же в таком случае маг так уверен в том, что этот брат решит помочь ему в войне, но решил, что Карифе и без этого хватает волнений – взгляд его янтарных глаз все еще был замутнен тревогой за судьбу родного города. Рабы остались на судне – они были полностью выкуплены Ваор-Энгом для определенного корабля и обучались управляться с морской снастью с детства. Едва ли когда-либо они ступали на твердую землю без разрешения высоких господ, и едва ли больше, чем на неделю. У большинства рабов Островов была своя специализация, передающаяся поколениями в семьях невольников. Правда, бывали и такие, что сами выбирали свой путь, подобно Сабире, хотя вряд ли это приносило им счастье. Джон еще помнил глаза Цинты, когда она всего лишь уронила чашу с фруктами – рабы здесь, как и когда-то на Земле, не часто превышали ценности некоторых вещей. Ввязываться в ход событий для Джона сейчас было бы неразумным и неосмотрительным. Он все равно оставался здесь чужаком, и, скорее всего, когда-нибудь покинул бы это место. Вернулся бы в свой мир, с привычными законами и порядками, которые ему были понятны. Где нет никакой магии. И никаких магов. Там не было Карифы с его ярким провокационным поведением. И жить там становилось легче. И в разы скучнее. Гавань, где пришвартовался корабль, располагалась на самом краю ледяных земель, в той единственной части, куда приходила весна, и земля отмерзала настолько, что была способна вырастить травы, целые леса хвойных деревьев, и поляны здесь были покрыты необычайно вкусными и питательными ягодами, которые становились еще слаще под снегом. Это было единственное место, где берега не были созданы из обманчиво твердого льда, а под водой не торчали пиками скрытые чернильными волнами черные осколки скал. Только здесь можно было причалить к берегу, и именно здесь, в маленькой деревушке у гавани, велась торговля с теми кораблями, чьи мореходы были настолько искусны, чтобы добраться сюда. Поселение окружало гавань, и в основном состояло из пустующих домов, а также складов, где обычно хранились товары для торговли с чужеземцами. Сюда снежные люди приезжали весной, чтобы собрать урожай на всю долгую зиму, а сейчас в деревушке оставалось лишь несколько заселенных жилищ. Солнце уже заходило, и мороз неприятно покалывал кожу, покрывая ее алыми пятнами и стремясь забраться под одежду. Теплые плащи из шкур неизвестных Джону животных превосходно справлялись со своим назначением. Чей это был мягкий мех, мужчина узнал, лишь только впереди показался первый дом. За косой оградой из темного дерева бродили лохматые низкорослые лошадки, и от их носов в небо поднимался белесый пар дыхания. Разноцветная шерсть полностью покрывала их шкуры, отчего они становилось похожими на меховые стожки, и за пушистыми челками почти не видно было глаз. Одна из пятнистых лошадей жевала темные куски древесной коры, лениво взмахивая хвостом, почти касающимся земли. Ни снег, замерзающий на гривах, ни холод, ни ветер совершенно не волновали животных, и ни одно не стремилось уйти в сарайчик в конце загона. - Это главная гордость ледяных земель, - пояснил Карифа, и его слова растворились паром в морозном воздухе, - они неприхотливые, питаются травой, мхом, корой деревьев, иногда даже рыбой и медом. Зато это лучшая рабочая сила, которую тут можно найти, а также самый теплый мех, который только способен существовать, мясо и весьма полезное молоко. - Твой брат тоже живет здесь? – поинтересовался Джон, оторвавшись, наконец, от созерцания неторопливых лохматых лошадок. За загоном находился невысокий бревенчатый дом, утепленный и наполовину занесенный снегом. Было бы забавно, если бы предположение мужчины оказалось правдой. Тогда эти два брата были бы очень непохожи друг на друга – Джон прекрасно помнил обиталище Карифы в Сэнд-Аренте и окружающую его роскошь, трудно было поверить, что его близкий родственник может спокойно жить в лесной избушке. Карифа с улыбкой покачал головой. - До него полдня пути, - ответил он, - мой брат занял Архаон, ледяную крепость, сердце этих земель. Здешние жители приняли его как своего правителя, потому что он слишком похож на них. И именно поэтому мы с ним так редко находим общий язык. Маг преодолел небольшой сугроб и подошел к дому, темным пятном выделяющемуся на фоне белоснежного пейзажа. Джон услышал лай собак, доносящийся из-за двери. Звякнул засов, и до гостей донесся громогласный крик хозяина, не очень приличными словами призывающий воющих сук успокоиться. Человек, распахнувший кажущуюся хлипкой в его руках дверь, оказался под стать своему голосу – высокий, крепкий мужчина с густой бородой темно-русого цвета и такими же волосами, собранными на затылке в косы металлическими кольцами. У незнакомца были яркие голубые глаза, словно небо в морозный солнечный день, веселые, но в то же время жесткие. Позади него, взволнованно поскуливая, топтались две большие пушистые собаки с закрученными в рог хвостами. - Карифа-гара! – воскликнул мужчина, хлопая мага по плечу. Джону показалось, что этим ударом вполне можно было бы сбить с ног лошадь, но Карифа лишь пошатнулся, вымученно, но вполне искренне улыбнувшись. - Здравствуй, Брелл, - сказал юноша, поправляя сползший плащ, - отвезешь нас к Эллиору? - На ночь глядя? Ты совсем засиделся в своей пустыне, гара, - голос Брелла казался громом посреди ясного неба, его взгляд уперся в спутника Карифы, - кто это с тобой? Твой новый харван? Кто такой харван, Джон не имел ни малейшего понятия, но слово ему все равно не понравилось. И почему, интересно, он был «новым»? - Нет, я просто помогаю ему, - Джон протянул руку мужчине, и она почти утонула в широкой ладони Брелла. Его пальцы были твердыми и грубыми, с потрескавшейся от мороза кожей. - Сражался, значит? – понимающе поинтересовался хозяин и посторонился, пропуская гостей в дом и попутно отпихивая ногой гарцующих лохматых собак. - Как вы узнали? – Джон с удивлением поднял взгляд на Брелла, сжимая и разжимая пальцы в кулаки. - По хватке, друг гара, - простодушно ответил мужчина, словно это было понятно и пятилетнему, - по рукам это всегда можно понять. И по взгляду. Помещение было маленьким, с низкими потолками и без окон, освещенное лишь коптящими сальными свечами и небольшим костром в очаге. Повсюду висели нити с вяленым мясом и сушеной рыбой, в углу в куче соломы копошились маленькие щенки, напоминающие серых медвежат. Довольные собаки, вдоволь потыкавшись носами в ласковые пальцы Карифы, отправились к детенышам и свернулись рядом с ними в меховые клубки. Рядом с этим своеобразным логовом находилась высокая широкая кровать, заваленная рыжими и пегими шкурами. Здесь было тепло, словно на улице и не бушевал ледяной ветер, и приятный запах поджаренного мяса сладко щекотал ноздри. После сытного ужина, приготовленного Бреллом – густой и слегка солоноватой на вкус мясной похлебки – хозяин дома раздал гостям по горсти мороженных желтых ягод и устроился у очага, разложив рядом с собой ряд поломанных гарпунов. Карифа укутался в свою белоснежную накидку и свернулся на шкурах, сжимая в ладонях глиняную чашу с горячим травяным чаем. Теплый дым паром оседал на рубинах золотого обруча, вплетенного в серебристые волосы. Путешествие его слегка ослабило – он казался бледнее, и выглядел утомленным, хотя и не подавал виду. Брелл вручил Джону подготовленный прочный шест и крепкую бечеву, чтобы он прикрепил костяной наконечник к дереву. Зазубрины на конце были острыми, с крохотными крючками, видимо, они хорошо цеплялись плоти противника, и, чтобы вытащить пронзивший кожу гарпун, пришлось бы приложить немало усилий. - Не слишком надежное оружие, - пояснил Брелл, кидая Джону точильный камень, - но для охоты на дорков подходит идеально. Пробивает толстую шкуру на раз-два, и злит их невозможно. Насколько Джон понял по словам нового знакомого, дорки были похожи на земных моржей, разве что серебристо-серые шкуры были более гладкими, отчего издали они становились похожи на каменные валуны. Люди ледяных земель почти весь свой рацион создавали с помощью охоты. Помимо дорков, всевозможной рыбы и прочих морских обитателей, добычей промысла становились огромные яки, напоминающие стога сена, медленно бредущие по долине, и черные волки, пирующие в соседних лесах. Последние часто становились серьезной угрозой табунам лохматых лошадок, пасущихся на оттаявших лугах и лакомящихся корой деревьев у края леса. Черные волки становились смелее с метелями, и их красные глаза светились сквозь снежную пелену словно кроваво-алые рубины. - Говорят, на самом деле эти звери – демоны, которые только и мечтают вернуть себе пропавшие земли, - сказал Брелл, стягивая веревку вокруг гарпуна одним мощным рывком. Блики от огня зловеще плясали на его лице. - Мне кажется, это всего лишь волки, Брелл, - подал голос Карифа, отхлебывающий чай мелкими глотками. Хозяин дома хмыкнул и провел пальцами по своей бороде. Когда он поднял взгляд, Джон впервые почувствовал себя чужаком в этом месте, на этих землях. Словно этот кусочек карты был совершенно обособленным от всех остальных, и даже Карифа не знал о нем почти ничего. В голосе Брелла зазвучало легкое неодобрение. - Ты их даже не видел никогда, гара, - произнес он тихо, - ты не слышал их мертвый вой в белоснежной пелене метели. Животное не может издавать таких звуков. Это не голоса волков, это крики и плач безумных людей. - Мой брат избавил ваши земли от этих псов, - Карифа отставил чашу на землю и слегка нахмурился. - Только поселения, там, куда теперь приходит весна, - Брелл вновь взял в руки гарпун, и в помещении воцарилась тишина, которую нарушали лишь треск дров в огне и возня щенят в углу. - Мне говорили, что ваш правитель – очень жестокий человек, - Джон нарушил молчание, заинтересованный этим небольшим спором, после которого обе стороны остались недовольны, - это правда? На самом деле, он уже был готов услышать возражения. Этот вопрос он задал, вспомнив о Сабире. В отношении Карифы она ошибалась, либо специально настраивала мужчину против него, чтобы выполнить свой план. Мага можно было считать самовлюбленным, гордым, беспечным, но назвать его тираном не поворачивался язык. Мог ли его брат быть кем-то подобным? К большому удивлению Джона, ни маг, ни Брелл ему и не собирались возражать. - Так и есть, - медленно произнес Карифа, - я мог бы сказать, что он жесток. Он был таким с детства. - Я бы скорее сказал, что гара справедлив, - добавил Брелл, - он такой, каким и должен быть правитель наших земель. Он похож на нас, поэтому мы не считаем его чужаком. Это странно было слышать, зная характер Карифы. Хотя в жизни часто бывает, что братья не похожи друг на друга. Джон протянул готовый гарпун Бреллу, и тот одобрительно кивнул, оценивая его работу. Этот человек, напоминающий сошедшего с картинок викинга, все больше нравился мужчине. В нем было нечто такое жесткое, твердое и несгибаемое, он был словно скала, выдержавшая более сотни огромных волн. Но в то же время Брелл казался добрым и справедливым, и поневоле Джон сравнивал его со своим отцом. Может быть, именно поэтому разговор между мужчинами так быстро и просто завязался, и Джону легко было рассказывать собеседнику о своих боевых операциях, о том, что он уже успел пережить и что ему пришлось пройти. С небывалым облегчением он выслушал похвалу по поводу некоторых принятых им решений, о которых он когда-либо жалел, над которыми сомневался. Брелл слушал его с интересом и внимательно, не перебивая, лишь его руки не отрывались от дела, и несколько уже готовых гарпунов лежали рядом с ним, ожидая заточки. И сейчас, впервые после того, как Джон переступил границу аномалии, он почувствовал, что ему возвращается контроль над ситуацией, словно бы открылось второе дыхание, умножая и закаляя уверенность в своих силах. - Вот что я тебе скажу, Джон, - Брелл отложил в сторону точильный камень и провел пальцами по зазубринам на острие оружия, - тихие боги тебя забери, ты один из самых славных воинов, которых я только знал. Там, откуда ты пришел, не спокойно, а здесь я уже засиделся на ложе из шкур и дряхлею с каждым днем. Мой бог, - он хлопнул себя кулаком по груди, - Соргот, был бы счастлив видеть тебя в рядах своего мертвого войска. Дай мне знать, если впереди будет хорошая битва, я встану с тобой плечом к плечу. Джон кивнул, чувствуя себя так спокойно, словно нашел свое место, где его способны понять. Проживая в серой повседневности земных дней, он нить за нитью терял нечто такое, что делает его собой, терял себя в отражении сотен лиц, существующих лишь в ожидании нового утра. Там, в бледных буднях, Джон оживал, лишь когда в него целились из автоматов, когда голос срывался в хрип, отдавая команды, от которых зависели жизни его сослуживцев. Аномалия и Карифа изменили его мироощущение. Исчезли апатия и равнодушие, которое так пугало его раньше, и эмоции словно обрели краски, превращая серость в цвета сверкающих граней Слез. И дышать действительно стало легче. - Гара в надежных руках. Джон поднял голову и, проследив за теплым взглядом Брелла, увидел, что Карифа спит, завернувшись в шкуры. Его серебристые волосы мягко сияли в свете пламени. - Я позабочусь о нем, - как только Джон это произнес, он понял, что это одна из самых искренних фраз, произнесенных им за несколько последних лет. Чертов самодовольный маг за две недели стал ему дороже собственной жены, с которой он прожил почти половину своей жизни. И несмотря на внешнюю силу и волю, Карифа нуждался в его поддержке даже больше, чем Джон в его клятве вновь открыть портал. Это были не просто слова, а скорее обещание, данное самому себе. - Выйдем с рассветом, - неожиданно для себя произнес мужчина, повернувшись к Бреллу, - если помедлить еще хоть немного, Тарвир и Эарран поведут свое войско в пустыню. Вернувшись, мы рискуем застать руины. Брелл кивнул в ответ, и Джон заметил, как в предвкушении загорелись его глаза. Что ж, сейчас он чувствовал то же самое.