Дневник

19.11.2011 Джон Я сегодня случайно встретил Майкрофта. Представляю, как бы ты сейчас скривился, скажи я это тебе. Любое упоминание о нем вызывало у тебя раздражение. Хотел бы я знать, почему. Он ведь не самый худший брат, как мне кажется. Хотя, Шерлок, твой брат и случайность - несовместимые вещи, не так ли? Где он и где я. Мы не ходим с ним по одним и тем же улицам. Точнее, теоретически мы может быть и оказываемся на них, но, как мне думается, он-то просто проезжает по ним на машине. А сегодня я столкнулся с ним прямо возле выхода из метро. Шерлок, твой брат ездит на метро? Глупый вопрос. Конечно же нет. Я просто теряюсь в догадках, что же он там делал. Ты бы уже точно знал ответ. Мы не разговаривали. Только поздоровались. А я бы хотел поговорить с ним о тебе. Понимаю, дурацкое желание. Я вообще не представляю, что он может вести обычные беседы за чашкой чая, например. Но он твой брат. И мне бы очень хотелось. 01.12.2011 Шерлок Меня не было две недели, Джон, и они показались мне вечностью. Там где я был, у меня не было возможности хоть что-то узнать о тебе, а уж тем более заглянуть в твой дневник. Я соскучился. Жутко соскучился. Это я жалуюсь, между прочим. Шучу. Наверное. Серьезно, Джон, мне тебя не хватает. И чем дальше, тем больше. Ты бы удивился таким словам. Тебе ведь часто казалось, что ты меня раздражаешь. Не отнекивайся, Джон! Я знаю, что ты так думал. Ты ошибался. Впрочем, как в большинстве случаев. Ты никогда меня не раздражал. Это другое. Ты не понимал причин. Я их и сам не понимал. А они оказались так очевидны. Впрочем, не важно. Ты говоришь про Майкрофта. Ты прав. Мой брат и случайность - вещи полярные. И он не ездит на метро. Конечно, он оказался там не случайно. И мне еще предстоит выяснить, что же он там делал. Спасибо, кстати, что рассказал. Мой братец затеял какую-то свою игру? Очень интересно. Хотя у меня есть кое-какие догадки. Берегись, братец! И ради Бога, Джон! Почему Майкрофт?! Почему из всех людей, которые меня знают, ты хочешь поговорить именно с ним? Только потому, что он мой брат? Поверь, Джон, это не аргумент. Совсем не аргумент. Если уж тебе так необходимо с кем-то поговорить, возьми мой череп. Он расскажет тебе больше и правдивее. А еще лучше - оставь эту идею. Просто пиши дневник. Я обещал рассказать про свое детство. Это будет сложно. Я не люблю его вспоминать. Ты, наверное, думаешь, что оно было особенным? В какой-то мере... да. У ребенка, рожденного недоношенным и захлебнувшимся околоплодными водами, в принципе не может быть обычного детства. Со мной носились как с драгоценным яйцом. Как рассказывала мама, до двух лет я жил на руках, сначала потому, что из-за маленького веса и недоразвитого пищевода после каждого кормления, чтобы пища усваивалась и не вылетала обратно, необходимо было вертикальное положение, а потом просто потому, что я категорически отказывался сидеть или лежать где бы то ни было. Вот знаешь, Джон, я могу удалить любую информацию, но эту мамочка вдолбила мне настолько прочно, что как бы я ни старался, у меня не получается. Она каждый раз когда видит меня, ударяется в воспоминания о том, как трудно я им достался. Родительская любовь. Ничего не поделаешь. Поэтому я стараюсь как можно реже бывать дома. Думаю, не я один такой. Ну это и не важно. После двух лет мало что изменилось, постепенно меня отучили от рук, но я много времени провел в кровати. Болезненный ребенок, пьющий по часам лекарства и при малейшем сквозняке обвешивающийся соплями. Так что, Джон, зря ты думаешь, что я с самого рождения был каким-то особенным. Вечно сопливый мальчишка, возле которого устраивали пляски с бубном, лишь бы заставить его поесть или успокоить истерику. Я бы себя убил, честно! Так что родителям стоит, наверное, поставить памятник при жизни. Я рано начал говорить, в четыре научился читать. Я читал много, очень много. Думаю, я бы сильно тебя удивил, Джон, лет так в десять. Да и не только тебя, а еще какого-нибудь профессора астрономии своими знаниями солнечной системы. Ты же не думаешь, что я умел удалять информацию сразу, как только родился? Так что этого хлама в моем мозгу было предостаточно, пока я не начал искать способы от него избавиться. Впрочем, грех жаловаться. По крайней мере, мне легко давалась учеба. Я просто доставал из памяти нужную мне информацию, даже если совершенно ничего не знал по предмету. Я не знаю, как так получалось, что порой, не слушая учителя и думая совершенно на отвлеченные темы, в моем мозгу откладывалось то, что он говорил. И в итоге это все всплывало в нужный момент, стоило только мысленно вернуть себя в нужный день и время. Я помню себя лет с пяти. И несмотря на сопли, на то, что я большую часть времени проводил в постели с книгами, ты не поверишь, Джон, у меня были друзья! Тогда они действительно были. Два соседских мальчика-близнеца и девочка, их кузина, часто приезжавшая к ним в гости. Они приходили ко мне поиграть. Не веришь? Я тоже играл в игрушки, Джон. У меня всегда были самые последние модели всего. Неоправданное потакание капризам со стороны родителей, я считаю. Впрочем, единственный, долгожданный ребенок - чего ж я хочу от них. Так вот, ко мне приходили дети. И мне даже было с ними интересно. Не только наблюдать за ними, делать выводы. Да, я и тогда уже умел наблюдать. Но мне было интересно просто играть с ними. Веришь? А потом… потом у нас появился Майкрофт. Не думаю, что ты сильно удивишься, узнав, что он мне сводный брат. Его мать умерла от передозировки, когда ему было двенадцать. И родители забрали его к нам. У мамы не было никаких сомнений на этот счет. Это она сразу сказала отцу, что его сын должен жить с нами. Вообще удивительно, насколько чудно все происходит в жизни. Ты знаешь, я поклонник логики и дедукции. Ко всему можно прийти логическим путем. Но исключения бывают. Не могу с этим спорить. Скорее уж я должен был быть сыном наркоманки, умершей от передоза, которого взяли в семью. Это было бы логично. А Майкрофт – родным сыном обоих моих родителей. Думаю, Джон, ты понимаешь, почему. Мне было шесть, когда появился Майкрофт. И очень быстро у меня не стало друзей. Они все для него были глупы, невоспитанны и раздражительны. Майкрофт заполнил собой все. Но тогда я просто этого не понимал. Я восхищался им. Правда, Джон. Ходил за ним как хвост. Я тоже всегда казался ему туповатым, но ко мне он имел снисхождение. Но только ко мне. А не к моим друзьям. Знаешь, я ведь только недавно понял, почему. Я был его любимой игрушкой. Что самое интересное, действительно любимой. И он ни с кем не хотел ею делиться. Я ведь и не возражал тогда. Мне было интересно с ним. И на его фоне я и в самом деле выглядел недоразвитым идиотом. Кто бы мне тогда объяснил, что это нормально – шестилетнему ребенку быть не таким умным, как двенадцатилетний. Впрочем, скорее всего, я бы не стал слушать. А тогда я искал способы быть ему равным. Иногда он снисходительно что-то мне объяснял, упиваясь просто моим восхищением, но чаще просто говорил: «Ты такой глупый, Шерлок, ты все равно не поймешь». И я действительно верил, что я глупый и ничего никогда не пойму. А когда осознал, что я могу понимать, и не только понимать, но делать выводы иногда раньше, чем Майкрофт, было поздно. Я, как наркоман от дозы, зависел от него, от его мнения. Я знал, что сделал правильные выводы, проанализировал ситуацию, но боялся сказать это. Потому что в ответ получил бы подробный разбор ситуации, и ведь что самое интересное, моими же словами и выводами, но так виртуозно, как только умеет Майкрофт, чтобы почувствовать себя при этом идиотом, упустившим кучу деталей, но случайно пришедшим к правильному выводу. Поэтому я молчал и внимал ему. А ему это нравилось. Показывать младшему тупому братишке элементарные вещи. Слушай, Джон, а я точно так же веду себя с тобой? Прости! Но когда я подрос, это уже стало просто невыносимым. Я пытался что-то изменить. Я ссорился с ним, не разговаривал, но это было бесполезно. Майкрофт как сейчас, так и тогда, умел манипулировать людьми. Он был просто образцом идеального сына. И конечно же я должен был брать с него пример во всем. Меня бесило, что даже мама всегда приводила мне его в пример. МОЯ мама! Впрочем, она никогда нас не разделяла. Она любила и любит нас с Майкрофтом абсолютно одинаково. Но тогда, в детстве, для меня это было ужасно. Я - родной сын! Мама должна быть всегда на моей стороне! А получалось, что она всегда была на стороне приемного ребенка. И сейчас я понимаю почему. Майкрофт был просто идеален. Да он и сейчас такой. Сейчас мне все равно. Но тогда я чувствовал себя преданным своими же родителями. Ну и брат, конечно же, укреплял меня в этом мнении. «Шерлок, будешь таким тупым, мама в тебе окончательно разочаруется». «Шерлок, не пытайся умничать, ты все равно выглядишь как идиот, не расстраивай мамочку». Знаешь, Джон, почему я ненавижу Рождество, да и вообще все семейные праздники? Потому что каждый раз, в каждое Рождество, мне дарили неизменно дорогой подарок, сопровождая его неизменной фразой: «Будь умным, хорошим мальчиком, таким, как Майкрофт». В школе было то же самое. Я ведь и правда был идиотом! Потому что вместо того, чтобы хотя бы попытаться дружить с кем-то, я соглашался с братом, что там все тупые, и что на их фоне я просто гений. Я, наверное, упивался этим ощущением. Я мог что угодно сделать, лишь бы он признал меня равным себе. Я дурак. Правда, Джон. Я нажил себе массу врагов. Конечно, кому понравится, когда про него у всех на глазах рассказывают такое, о чем не то что знать не полагается посторонним, но даже просто думать. Меня били регулярно. И я уже ходил не с соплями, сопли к тому времени все-таки прошли, а с синяками. Иногда, правда, Майкрофт меня защищал. Когда становилось действительно опасно. Естественно, я был ему благодарен, и это тешило его эго. А потом я стал осознавать, что вовсе не такое тупое ничтожество. И направил весь свой ум против Майкрофта. Чтобы вырваться из этой зависимости. И попал в другую… Джон, я бы никогда не рассказал тебе этого. Но здесь могу. Мне было почти пятнадцать, когда только назло Майкрофту я стал уходить из дома. Я лазил по коммуникациям Лондона с диггерами, поднимался по зданиям с билдеристами, носился на мотоциклах с байкерами. И старался ни о чем не думать. Хотел быть как все. А что может лучше наркотиков, чтобы не думать? Это было неизбежно. Мне нравилось не думать. Тогда я познакомился с Лестрейдом. Он только пришел работать в полицию. Первым его делом был я. Псих-подросток, накачанный наркотиками, взявший в заложники собственного брата. Я, правда, не знаю, как не убил его тогда. Я ничего не соображал. А потом были два года лечения. Закрытая клиника, но по сути тюрьма. У Майкрофта как раз развивалась карьера. И ее нужно было обезопасить от посягательств ненормального братца. Я хотел его видеть. Но он не приходил никогда. А потом вдруг пришел и забрал меня домой. И нянчился со мной сутками. От цивилизованного человека тогда у меня мало что осталось. Я и сейчас не знаю, почему он это делал. Именно в это время я увлекся криминалистикой. А Лестрейду нужна была помощь. Получился неплохой тандем. Майкрофта это устраивало. Психопат-подросток-младший брат был занят, и при нем еще и был полицейский. В общем, наверное, все-таки стоит сказать «спасибо» при случае Лестрейду. Вот такое оно, мое детство, Джон. Спасибо, что спросил про него. Я не люблю вспоминать о нем, но иногда стоит это делать. Вот как сейчас. Иногда нужно возвращаться в прошлое, чтобы не делать ошибок в будущем. А я сейчас, кажется, совершил чудовищную ошибку. Если бы я раньше покопался в своей памяти, то сейчас, возможно, все было бы иначе. В очередной раз я подтверждаю, ты был прав, Джон! Я идиот! 22.11.2011 Джон Шерлок, сегодня ты мне приснился. Спасибо. Это был странный сон. А что вообще было не странным с тобой? Это вообще было бы странно, если бы с тобой было не странно. Вот такой каламбур. Ты был ангелом. На елке. Маленькая игрушка на рождественской елке. Я взял ее в руки, и она рассыпалась в пыль. Я проклинал себя за то, что дотронулся до нее. Всю ночь просидел возле маленькой кучки пыли, а наутро обнаружил вновь эту игрушку на том же самом месте. Я точно знал, что это ты. Твоя душа, что ли. Но больше не прикасался к ней. Дурацкий сон. Спасает его только то, что я все это время ощущал твое присутствие. Это было… Я хочу, чтобы это было! Пусть даже ты был бы игрушкой на елке! 01.12.2011 Шерлок Фу, Джон! Игрушка, пыль. Я не хочу быть игрушкой, а уж тем более пылью! Рановато как-то. Предпочитаю пока еще побыть из плоти и крови. Уверен, и ты бы предпочел именно это. Джон! Я хочу тебя обнять! 27.11.2011 Джон Ничего не происходит. Работа-дом, дом-работа. Кладбище. Шерлок, я не хочу так жить! Знаешь, я бы вновь отправился в Афганистан. Но сейчас меня не возьмут. Возможно, через год. Что ж, я подожду. Но я точно не хочу оставаться здесь, где все напоминает о тебе. Шерлок, скажи, на том свете есть жизнь? 01.12.2011 Шерлок Какой Афганистан, Джон?! Даже не думай! Прости меня, Джон. Тебе больно. Я не думал, что тебе будет так больно. Я просто слепой идиот, раз не смог понять, просчитать это. Я думал, что ты, конечно, будешь расстроен, конечно, тебе будет жаль, тебе будет плохо, но… но не так. Прости меня! Я не могу ничего изменить сейчас. В этой операции с моей смертью задействовано очень много людей, жизнь которых зависит сейчас только от меня. Внедренные агенты, завербованные члены его огромной сети, все они сейчас зависят от моей жизни. А точнее - смерти. Но, Джон, я уже говорил. Одна единственная жизнь для меня имеет значение. Твоя! И если ты вдруг решишь подставить ее под удар, очередным Афганистаном или еще чем-либо, я наплюю на все. Я не позволю тебе умереть! И я не знаю, есть ли жизнь на том свете. И не хочу знать, Джон!