Тьма в его сердце

Сонмин не заметил, в какой момент пребывания в доме скатился вниз по стене и, уперевшись лбом в колени, успел задремать, убаюкиваемый тихими звуками льющейся за дверью воды. За те пол часа, что Кюхён провел в душе, блондин осмотрел всё пространство маленькой квартирки. Прихожая переходила в небольшую комнату с единственным окном, небольшим столиком, аккуратно заставленным книгами, парой стульев, шкафом и простенькой кроватью. Рядом располагалась кухня, отделенная от остального пространства стенкой и небольшой аркой взамен двери. Из техники дома был только один ноутбук, простенькая рисоварка и маленький холодильник. Ни телевизора, ни стерео системы, ни банального очистителя воздуха - таких привычных глазу Сонмина в этом доме не оказалось. В общем, обычная квартира самостоятельного студента с небольшим доходом и ярым желанием жить отдельно от родителей. И все бы складывалось, если бы Сонмин не знал, кто такой Чо Кюхён на самом деле. В голове не укладывалось, что сын столь известного человека, перенесший сложнейшую операцию, живет в подобном месте. В этой истории явно не хватало одного большого пазла, способного соединить между собой две совершенно разные жизни. Дверь в ванну тихо скрипнула и буквально через секунду в небольшое пространство прохода, соединяющего комнату и прихожую, клубами ворвался белый пар. Дремота, забравшая блондина в свои сети, лениво разжала объятия, первые мгновения не давая ощутить где заканчивается сон и начинается реальность. Сонмин услышал шуршание полотенца и тихий скрип половиц. С трудом разлепив глаза, он не сразу различил фигуру Кюхёна в паре шагов, медленно вытирающего мокрые после душа волосы. С кончиков сорвалась одинокая капля, проделывая замысловатый путь по шее, небольшому участку груди, видневшемуся из под свободной футболки, и скрылась за воротом. Сонмин невольно сглотнул, представляя, как дальше этот путь пролегает вдоль подкаченной груди, впалого живота и скрывается под резинкой легких спортивных штанов. Сумасшедшая мысль исчезает буквально через секунду, стоит блондину встретиться взглядом с подозрительно внимательным взглядом Кюхёна. В глубине темных глаз загорается малюсенький огонёк, нечто столь незаметное, что возможно было бы упустить в любой другой ситуации, но опасное. Сонмин понимает это лишь тогда, когда чужая рука тянется к его волосам, зарываясь длинными пальцами в светлые пряди. Парень не знает, как ему стоит реагировать, а тем временем второй рукой Кюхён тянет хёна наверх, почти насильно заставляя встать на ноги. Слишком быстро события сменяют друг друга, и все еще сонный мозг блондина не реагирует на опасность. Старший не удерживает равновесие и неловко приваливается к груди брюнета, чтобы не встретиться лицом с полом. Но то, что растянуться на полу куда лучше, он понимает слишком поздно. Длинные пальцы, секунду назад сжимающие его запястье, перемещаются вверх по руке и обвивают шею. Сам Кюхён утыкается лицом в плечо хёна, с силой выдыхая раскаленный воздух в шею Сонмина. Блондин чувствует, как по телу проходит волна мурашек и старается отодвинуться от горячего тела тонсена, но брюнет напрягается, не давая старшему спокойно отстранится, и ведет правой рукой вниз. Не логично ледяные пальчики проходят по шее, спине, с нажимом пересчитывая позвонки, и осторожно ложатся на талию, ненавязчиво стараясь задрать края белой рубашки. Сонмин чувствует отвратительное дежавю и в мгновение ока полностью просыпается, упираясь руками в грудь Кюхёна. Тот лишь самодовольно хмыкает, не обращая внимания на явные попытки хёна выбраться. - Кюхён, прекрати немедленно, - холодно приказывает блондин, сжимая ворот серой футболки. Но младший молча продолжает, игнорируя любые действия со стороны «жертвы». Вторая рука медленно спускается на талию, так же забираясь под пиджак. – Чо Кюхён, лучше остановись… - цедит сквозь зубы Сонмин, сдерживая гнев из последних сил. Ему до трясучки обидно, что на помощь тонсен отвечает таким образом, совершенно позабыв о малейших нормах приличия. Но брюнет снова пропускает все мимо ушей, продолжая горячо дышать в шею хёна и гладить уже оголенный кусок поясницы. Губы парня медленно приближаются к пульсирующей жилке на шее блондина и прокладывают небольшую дорожку из поцелуев до края пиджака. Для Сонмина это последняя капля, злость переливается за края чаши и парень гневно шепчет: - Я предупреждал. Дальше события слишком быстро сменяют друг друга. Старший хватает Кюхёна за руку и, резко развернувшись, перекидывает через себя, со всей силы бросая на пол. Глухой стук, и секундную тишину разрывает болезненный полу-стон полу-вскрик. Сонмин тяжело дышит, его глаза все еще застилает злоба, но этот белый туман медленно начинает рассеивается. Некоторое время уходит на то, чтобы полностью осознать случившееся. Старший ищет в искаженном болью лице хоть намек на игру, но, к своему ужасу, все указывает на реальную боль. - Кю.. – голос не слушается. – Кю, что с тобой? В голове что-то щелкает и блондин вспоминает про аварию. Холодок проходит по телу, а руки атакует неконтролируемая дрожь. Сонмин падает на колени возле парня и хватает того за запястье. Брюнет заламывает руки и глухо стонет, сотрясаясь всем телом от дикой боли в ногах. Перед глазами все плывет, кажется еще секунда, и разум накроет спасительный купол забвения. Но надежды звонко разбиваются о волны боли, одна за другой накатывающие на тело. Хочется кричать, раздирая горло в клочья, чтобы хоть как-то заглушить эти ужасные ощущения. Боль почти такая же, как в тот проклятый день… «Нет, тогда было хуже…» - Кюхён, - Сонмин сжимает руку парня, ругая себя, на чем свет стоит. В экстремальной ситуации мозг работает в ускоренном режиме, а тело, словно на автомате выполняет нужные действия. Блондин осторожно приподнимает верхнюю часть туловища тонсена и, поднявшись с колен, на дрожащих ногах тащит парня к кровати. Кюхён почти кричит, когда его ноги сдвигаются с мертвой точки, и Сонмин готов поклясться, что собственная истерика почти захватила его тело. Осторожно подняв брюнета на кровать, старший в ужасе замер, не представляя, что нужно делать дальше. - Шкаф… - слабо простонал Кюхён, жмурясь от нестерпимой боли. – Лекарства.. в шкафу... Блондин метнулся к шкафу и резко раскрыл деревянные дверцы. Дрожащими руками обшарив все полки, он скинул на пол несколько футболок, опрокинул какую-то бутылку и вытащил, наконец, небольшой чемоданчик с таблетками. Рассыпая добрую половину пачек по полу, Сонмин вернулся к кровати и поставил коробку около тонсена. Кюхён слабо прохрипел название лекарства и на пальцах показал, сколько таблеток ему требуется. Блондин схватил нужную пластинку и, на негнущихся ногах, побежал на кухню, через пару секунд возвращаясь с кружкой воды. Брюнет, морщась от любого движения, с помощью старшего приподнялся на локтях и приоткрыл рот. Сонмин выдавил из пластинки две маленькие таблетки и, замявшись на долю секунды, положил лекарство на язык младшего, сразу поднося кружку к губам пострадавшего. Кюхён сделал несколько глотков и откинулся на спину, кусая губы, чтобы не застонать в голос. Тело ужасно гудело, а ноги пульсировали, словно по ним на протяжении долгого времени били молотком, переломав все кости. Сердце стучало в ушах, сдавливая виски и заставляя жмурится до боли в глазах, легкие словно пламенем выжигали. Пальцы на руках и ногах онемели, а дыхание рваными хрипами вырывалось из прикрытого рта. Давно у него не было таких сильных приступов. Приступов почти лишающих разума. Обычно это была легкая боль, проходящая сразу после приема небольшой дозы обезболивающего, но сегодня день явно не задался с момента, как Кюхён открыл глаза. Тело уже днем ныло, а после «ледяного душа» и инцидента с разозленным Сонмином вернулась такая редкая, но от того не менее ужасная боль. Но брюнет не винил хёна, он сам напросился, и сейчас было совершенно не важно, что послужило причиной нового приступа. Самым главным было то, что боль из его кошмаров вернулась, и вместе с ней пришли когда-то неудачно похороненные воспоминания. Кюхён закрыл глаза, с трудом сглатывая вязкую слюну. Он не хотел вспоминать об этом, ни сейчас, ни потом, никогда... В комнате стояла необычная для молодого жильца тишина, нарушаемая лишь частым дыханием Сонмина, нервно крутившего полу-пустую пластинку в руках. По подсчетам парня прошло около пятнадцати минут с того момента, как лекарство попало в организм брюнета и уже должно было подействовать, но младший все еще хмурился, еле заметно сжимая в кулаках простынь. На языке крутилось множество слов, преимущественно направленных на извинение, но блондин продолжал молчать, скрипя несчастным лекарством. Нервы, накаленные до продела, словно оголенные края провода, искрили и грозились в любой момент превратиться в смертельное пламя. Скрип, скрип, скрип... - Может хватить? - раздраженно произнес Кюхён, с трудом открывая глаза. Ноги медленно перестали гудеть, кислород в нужном объеме стал поступать в легкие, а голова, наконец, прояснилась. - Тебе уже лучше? - глухо спросил Сонмин, поднимая на тонсена затравленный взгляд. Брюнет хотел было съязвить, но взглянув на хёна, одним своим видом полностью раскаивающегося в содеянном, лишь кивнул, отпуская несчастную простынь и разминая затекшие руки. Двигаться все еще было не комфортно, но сильные боли потихоньку сошли на нет, оставляя после себя лишь мелкие неприятности в виде гудящего тела и покалывания на подушечках пальцев. Отведя взгляд от блондина, Кюхён стеклянными глазами уставился в потолок. Сейчас его почти не волновало, насколько сильный был приступ или что стало причиной, хотелось просто раствориться в ночи, исчезая из этого мира. И он почти сделал это, но этот раздражающий хён нашел его, снова вытаскивая из непроглядной тьмы. Зачем ему это? Что преследует этот парень со светлой душой? Или же Кюхён сам хотел быть найденным? Как маленький ребенок, добиваясь внимания, поверил в то, что добрый самаритянин найдет и спасет его. - Зачем ты это сделал? – глухо подал голос брюнет, все еще сверля подернутый паутиной потолок взглядом. - Ч.. что? – запинаясь, уточнил Сонмин. Какая-та часть парня надеялась, что младший уснул сразу после принятия лекарства. - Приехал за мной. Зачем? - Но… это… - блондин и сам затруднялся найти ответ на этот вопрос. Потому что попросил Шивон? Потому что сам захотел этого? - Ясно… - горько усмехнулся Кюхён, закрывая глаза. Он наивный дурак, рассчитывающий на некую взаимность со стороны хёна. Самый настоящий дурак… - Дверь можешь не закрывать. Спасибо за помощь, – брюнет попытался развернуться на бок, но разряд боли тут же пронесся по телу, заставляя вновь кусать губы что бы не издать лишнего звука. Сонмин удивленно проследил за действиями тонсена, на полном серьезе не понимая, почему парень не злится. Почему просто отворачивается, указывая на дверь? В голове снова всплыл отрывок разговора с Шивоном: «Его голос дрожал, а слова были больше похожи на прощание … Он сказал, что устал от всего и хочет больше не просыпаться…». Блондин почувствовал неприятное покалывание на кончиках пальцев. Почему все это происходит? Что случилось с Кюхёном сегодня днем, и почему, черт возьми, он сидел у берега реки Хан под проливным дождем и даже не старался пошевелиться? Сонмин устало вздохнул и поднялся с деревянного пола, отряхивая джинсы от пыли и грязи, которой в этой квартире было предостаточно. Брюнет зажмуривался, стараясь унять бешеный ритм сердца. Сейчас он уйдет… сейчас… сейчас… Вдруг Кюхён почувствовал, как кровать прогнулась под тяжестью чужого тела и теплое дыхание, опалившее затылок. Сонмин осторожно обнял тонсена, кладя подбородок чуть ниже плеча брюнета. - Расскажи мне, Кю-а, расскажи мне все. Пожалуйста, - тихо попросил блондин, левой рукой похлопывая парня по тыльной стороне ладони, которую младший прижал к груди. - Зачем тебе это? – Кюхён хотел, чтобы его голос звучал сухо и безэмоционально, но дрожь все равно тонкими нитями прокралась в тихий шепот. - Потому, что я твой друг, Кю-а. Ты можешь мне довериться, - Сонмин постарался поймать ладонь младшего, которую тот старательно отодвигал. – Я переживаю… По правде говоря, блондин и сам с трудом осознавал, что творит. Буквально полчаса назад этот парень снова к нему приставал, а сейчас, сидя на кровати, он сам обнимает тонсена и ждет откровений. Кюхён сглотнул, открывая глаза и непроизвольно прислушиваясь в размеренному дыханию хёна. - Ты не боишься меня? - А должен? Брюнет снова закрывает глаза, позволяя пальцам Сонмина переплестись со своими. С одной стороны он безмерно благодарен старшему за эти небольшие проявления заботы, но внутри все еще бушует всепоглощающее пламя, горечь, ядом выжигающая душу. Как она могла явится после всего, что случилось? Кто давал ей право? Зачем, черт возьми!? Кюхён сжал руку Сонмина в своей руке и постарался спокойно выдохнуть ставший вдруг свинцовым воздух. Не хотелось вспоминать обо всем, что было так давно и так недавно одновременно. Мысли путались, имена менялись местами, образы перемешивались между собой, образовывая один тугой узел. Ненависть и боль, никогда не засыпавшие в сердце брюнета, с новой силой полоснули по израненной душе. Чжоу Ми…. - Ты ведь уже знаешь, кто я? – глухо начал Кюхён, силясь не потерять голос окончательно. Сонмин долго собирался с мыслями, не зная, как ответить на вопрос. Если он ответит честно, брюнет догадается, что Шивон все рассказал своему хёну, а если соврет… - Ты Чо Кюхён, парень, с которым я случайно познакомился в США … - Значит, не знаешь, - усмехнулся младший, перебивая блондина. - О чем? – напряженно уточнил Сонмин. Хорошо, что Кюхён не видел его лица в этот момент. Все же из блондина выходил ужасно неправдоподобный лгун… - Мой отец… Чо Ёнхван. - Чо Ёнхван… Ёнхван… - пробормотал Мин. - Эээ? Да ты шутишь... – воскликнул парень. Кюхен горько улыбнулся, легко качая головой. Блондин резко замолчал, привставая от "удивления", и попытался что-то спросить, но вовремя передумал. Риск выдать себя был велик, да и Кюхён вряд ли горел желанием отвечать на лишние вопросы. - Та авария… Это был я, - слова давались брюнету очень тяжело. Он весь напрягся, превращаясь в сплошной комок твердых мышц. Сонмин прикусил щеку с внутренней стороны, чтобы не зашипеть от того, что Кюхён сильно сжал его ладонь. – Не уверен, с чего стоит начать… - С самого начала. - Я с рождения рос в обеспеченной семье, - со вздохом начал брюнет. – Лучшая школа, лучшие вещи, лучшая еда… Еще до моего рождения было решено, кем я стану и чем буду заниматься в будущем. Отец всегда ждал наследника, и был ужасно расстроен, когда первой родилась моя сестра, - Кюхён криво усмехнулся, все еще невидящим взглядом прожигая стену. – Поэтому, узнав, что вторым родился мальчик, у него сразу отлегло от сердца. Не плохой лицей ждал меня, наверное, с недельного возраста. И снова постарался отец… Не скажу, что выделялся на общем фоне учащихся, просто воспринимал материал быстрее остальных. В школе таких, как я, было немного, поэтому некое уважение присутствовало, а девчонки постоянно приставали с вопросами и глупыми предложениями. Я не был против той жизни, в которую меня вписали родители, наоборот, хотелось, чтобы так продолжалось и дальше. Когда у тебя есть все, что хочется, разве есть нужда что-то менять? Но моей страстью всегда была музыка, - на лице Кюхёна проступила легкая тень улыбки. – Но она же и погубила всё, - тень так и растаяла, скрываясь в печально опущенных уголках губ. – На календаре был конец весны, погода за окнами была знойная. Учиться было лень и я прогуливал последние уроки. Гуляя по спортивному полю, я встретил одного человека, - брюнет горько выдохнул, собирая последние силы в кулак. – Его звали Чжоу Ми. Сонмин непроизвольно напрягся, услышав знакомое имя. В голову стукнула шальная мысль прекратить этот разговор и перестать выворачивать душу Кюхёна наизнанку, но она растворилась в бархатном голосе парня: -Это был парень, поступивший к нам по обмену. На момент нашей встречи в корейском он был слабоват, поэтому я не сразу понял, о чем он говорит. Оказалось, что он опоздал на пару из-за того, что не смог найти кабинет и, в конечном итоге, заблудился. Я еще посмеялся, мол «дурак какой-то». Но… Знаешь, все изменилось. Он оказался хорошим парнем, очень добрым, отзывчивым, ярким… До него я не встречал подобных людей, - плечи Кюхёна почти незаметно задрожали. - Все хорошо, - кладя руку на голову брюнета, прошептал Сонмин. - Оказалось, что мы в одной группе. Как сейчас помню, что влетело нам обоим за не удавшийся прогул. Первое время мы общались на китайском, благо с этим у меня проблем не было, а корейский Чжоу Ми учил у меня, как у носителя. Он как магнит притягивал к себе людей, и первым стал я. В тот день он… - Кюхён запнулся, глотая выступившие слезы. Сонмин всем своим существом ощущал, как сложно было брюнету вспоминать об этом милом парне, но тонсен не переставал. – Зачем? Зачем он сел за руль автомобиля? Если бы не это, возможно все обернулось бы иначе… Зачем…? – по щекам Кюхёна крупными каплями стекали слезы. Он уже потерял контроль над телом, сотрясаясь в крупной дрожи. Сонмин попытался развернуть брюнета к себе лицом, но парень весь сжался, сопротивляясь любым движениям хёна. - Ты не виноват. Что бы не случилось в тот день, ты в этом не виноват, - спокойным голос зашептал блондин, проводя рукой по жестким прядям. - Нет, это моя вина! Если бы я не настоял на том, что ему стоит сесть за руль, Чжоу Ми был бы жив! Если бы только я послушал его… Если бы я хоть раз послушал его… Мой отец, он бы не поступил так… - Кюхён сделал последнюю попытку вырваться, и обмяк, позволяя Сонмину перевернуть себя. – Он дал ему умереть, - безжизненно выдохнул брюнет в грудь шокированного хёна. Слезы прозрачными каплями стекали по щекам парня, падая на покрывало и запечатывая рвущую на куски грусть. Блондин прижал парня к себе, ощущая мокрые следы на белой рубашке. - Почему ты…? - Его еще можно было спасти, - Кюхён поднял взгляд на хёна, и блондин почувствовал, как земля уходит и под ног. Глаза парня были до краев наполнены грустью, печалью, усталостью и ненавистью, слишком заметно выделяющейся из общего спектра эмоций. – Его сердце билось… Я отчетливо это помню. Перед глазами непонятная дымка, каждый вздох мучительно больно отдается в области груди, разрывая постепенно приходящего в себя парня. Из глаз непроизвольно льются редкие слезы, а тело ниже таза совершенно не ощущается. Медленно боль во всем теле возрастает, и уже хочется кричать от этого ужаса. Что произашло? - Куйсянь, - такой знакомый голос, где-то совсем близко. – Куйсянь! Брюнет поворачивает голову на звук и с трудом фокусирует взгляд на фигуре рядом с собой. Растрепанный, черноволосый, перепачканный в крови парень, занимал место водителя в покореженном изнутри автомобиле. Его рука потянулась к брюнету, кончики пальцев нежно прошлись по щекам и зарылись в жесткие пряди… Последний раз. - Живой… - выдохнул водитель, подаваясь вперед и накрывая губы парня своими. Черноволосый болезненно простонал, чувствуя, как внутри что-то рвет органы, но, не теряя своей нежности, оторвался от пассажира, вновь проводя рукой по щеке парня. – Прости меня, Куйсянь… - На щеке остался кровавый след, словно бы ставя жирную точку в спектакле жизни, доказывая людям, что хороший конец бывает только в сказке. А дальше были чужие голоса, собственные крики, смешивающиеся с шумом работающих машин, а еще глаза в глаза, и чужая улыбка со следами крови на губах. А еще смерть. Его смерть…