Тьма в его сердце

Темно. Вокруг сплошная черная завеса. Двигаться не дает дикий холод, просачивающийся под легкую одежду. Сердце болезненно бьется в грудной клетке, желудок от чего-то сжимается в тугой комок, ноги и руки дрожат… Идешь вперед, а вокруг все та же тьма. Ноги режет то ли лед, то ли стекло, которым усыпана шершавая поверхность пола. Откуда-то слабыми хрипами доносится чужое дыхание, все тише и тише… *** Реук сонно провел рукой по еще теплой простыне и окончательно проснулся от понимания, что вторая половина кровати пуста. Перед глазами все еще стояла свежая картинка вступающего в силу кошмара, от чего по оголенным участкам кожи прокатился легкий холодок. Все же Реук слишком быстро привык к горячим объятиям, которые прогоняли все плохие мысли и надоедливых монстров из шкафов. Несмотря на все неловкие ситуации, которые парень любезно создавал себе сам, он был полностью удовлетворен той действительностью, в которой своими силами смог побороть внутренние барьеры и полностью открыться любимому человеку. Реук перевернулся на спину и немигающим взглядом уставился в потолок. Какой глупостью еще несколько месяцев назад могло показаться то чувство, которое теплилось где-то внутри. Любовь к парню, на удивление, почти ни чем не отличалась от любви к девушке. Те же объятия по утрам, те же глупые ошибки и заминки, неправильно истолкованные слова... Только вот роли спутались, иной раз играя злую шутку с ребятами. Размышления брюнета были прерваны приглушенным шорохом, доносившимся из-за приоткрытой двери. Чонун должен был быть в кровати с тонсеном, прижимать худое тело к своей груди и тихо сопеть своему парню прямо в макушку, но... Тонкая полоска света на потолке так же не ускользнула от внимания Реука, поднимая в душе парня сильное чувство любопытства. Неловко соскользнув с кровати и придерживая все еще саднящую поясницу, он преодолел небольшое расстояние до двери и прильнул к тонкой щелке. Яркий свет резко ударил в глаза, из-за чего в первые секунды Реук ничего не увидел, кроме ярких пятен на бледно-белом фоне. Шорохи повторились, но в этот раз звук был отчетливее, словно кто-то шел из... На пороге кухни возник женский силуэт. Густые, темно-каштановые волосы широкими локонами спускались на плечи, черное блестящее платье явно дорогой марки открывало худые, длинные ножки, заключенные в дорогие лакированные туфли на высокой шпильке. На плечах у девушки была пушистая накидка из светлого меха, узор на котором Реук не смог разобрать, но больше всего парня удивило то, что незнакомка тащила за собой Чонуна. Слегка помятый после сна, с растрепанными волосами, хён выглядел обворожительно, если не считать недовольной гримасы на лице. Ему явно не нравилась сложившаяся ситуация и... - Я же уже говорила, - девушка отпустила рукав черноволосого и скрестила руки на груди. Выражения её лица Реук не смог разглядеть, так как незваная гостья стояла спиной к спальне, но по явно не дружелюбному тону голоса понял, что ничего хорошего на симпатичном личике отражаться не может. - Мои родители купили эту квартиру, чтобы мы с тобой могли спокойно обустроиться на новом месте после свадьбы, - кажется, выражение лица Чонуна стало еще мрачнее. Глаза Реука расширились от удивления. "После свадьбы..." - эти слова будто выжгли раскаленным железом в его сознание, лишая возможности здраво рассуждать. - ...не появляешься... - брюнет попытался затеряться в спокойном, ровном голосе хёна, уловить нить развивающегося разговора, но... - ...зависаешь в клубах... - предложения сплошным набором слов пролетали мимо его ушей, будто и вовсе не несли никакого смысла. - ...сидеть дома... - снова женский голос. - ... меняешь парней... Вдруг, девушка замерла, вглядываясь куда-то вниз, на дорогой деревянный пол, потом её взгляд переместился на вешалку и, наконец, повернулся к раздраженному, тоже замолчавшему, парню. - Ты ведь не один, так? - с нажимом уточнила девушка, словно бы это был и не вопрос вовсе. - Тебя это не касается, - Чонун стоял неподвижно, на его лице все так же красноречиво читалось раздражение вперемешку с усталостью, но от настойчивого взгляда тонсена не ускользнула слегка ощутимая настороженность. - Еще как касается, - парировала брюнетка, зачесывая вьющуюся прядь за ухо. - Я все же твоя девушка, - она хитро прищурилась и, развернувшись на высоких шпильках, неспешным шагом направилась в сторону спальни. У Реука перехватило дыхание, по телу прошла дрожь, но сдвинуться с места не получилось. Паника, неожиданно заставшая врасплох, вызвала полную дезориентацию и ступор. "Девушка", - думал Реук, все еще не сводя взгляда с приближающейся брюнетки, - "девушка хёна...". Чонун недоверчивым взглядом проводил её, медленно бредущую к спальной комнате. Что-то внутри сжималось и болело, непонятная тревога, мучащая парня последние несколько дней, напомнила о себе с двойным энтузиазмом. Реук смотрел, кажется, прямо в холодные карие глаза приближающейся брюнетке, он видел её надменное выражение лица с насмешливо изогнутыми губами, но никак не мог сдвинуться с места. Что-то словно заставляло его стоять на одном месте и продолжать ждать, нечто темное вновь заволакивало податливый разум. И вот, когда тонкие пальчики с ярким маникюром почти дотронулись до резной ручки, а взгляды пересеклись, рождая яркие искры, Чонун резко сорвался со своего места. Словно в замедленной съемке Реук наблюдал, как хён подбежал к брюнетке и, схватив за руку, резко прижал её к себе, крепко обхватив талию правой рукой... Младший не поверил своим глазам. Сердце предательски ёкнуло и ухнуло куда-то вниз, удушающее неверие поднялось к горлу, не давая набрать полные легкие воздуха. "Нет, нет, это не может быть правдой", - твердил он себе, не в силах отвести взгляд. Но жестокая реальность превратила в сущий кошмар, ломая хрупкий мостик надежды между настоящим и счастливым будущем. Чонун настойчиво целовал хрупкую брюнетку, до побеления костяшек сжимая тонкую талию, обтянутую дорогой черной тканью. Реук почувствовал, как стал задыхаться, перед глазами замерцали яркие круги. Девушка, последние несколько секунд с завидной страстью отвечавшая на яростный поцелуй, звонко вскрикнула и с трудом оторвалась от губ черноволосого. - Урод, больно же! - воскликнула брюнетка, вытирая губы тыльной стороной ладони. Реук почувствовал, как подкашиваются ноги. Он попытался опереться обо что-то, но, к горькому сожалению, под руку попалась лишь дверная ручка, и, вместо того, чтобы успокоиться и остаться незамеченным, брюнет случайно шагнул вперед, полностью показываясь в прихожей. Чонун повернулся на звук и в ужасе застыл на месте, встречаясь взглядом с потерянным тонсеном. В глазах обоих читались страх и разочарование, сердце сильно забилось в грудной клетке, словно желая вырваться из оков тела. - Вукки… Из небольшой ранки на губе появилась пара больших красных капель и девушка в ужасе воскликнула: - Это что, кровь? – кажется, её совершенно не волновало, что из спальни вышел незнакомый парень. Кровь от укуса на собственных губах заботила её намного сильнее. Реук почувствовал, как в уголках глаз стала собираться влага. Он все еще отказывался верить в происходящее, сжимал кулаки до отметил на ладонях, лишь бы проснуться в объятиях хёна и понять, что все случившееся – очередной кошмар. Но девушка в черном платье была слишком реальна, а раскаяние в глазах Чонуна граничило с молитвой. Черные полутона сгущались вокруг парня, застилая сознание непроглядной тьмой. На языке крутился лишь один вопрос: «Почему?» - Ааа, так вот, значит, с кем ты развлекаешься, - протянула девушка, кинув придирчивый взгляд на Реука. – Жалкое зрелище, оппа, - она совершенно не замечала гнетущую атмосферу, заполнившую, кажется, все пространство небольшой прихожей. - Вукки, - брюнет дернулся от того, с каким надломом звучало его имя из уст Чонуна. Слезы обжигающими дорожками скатились по щекам и Реук, не чувствуя собственных ног, бросился к входной двери, отталкивая теплую руку хёна. Сознание отключилось, не в силах перенести столь жестокой правды, все вокруг закружилось, замелькало пятнами под прикрытыми веками. Дверь оказалась открытой и парень выскочил босиком на холодный каменный пол коридора. В голове билась лишь одна мысль, малюсеньким молоточком отбивая неровный ритм где-то в висках: «Хён - предатель». Чонун не сразу понял, что произошло секунду назад. Место, по которому тонсен ударил ладонью, болело, словно при добротном ожоге. Ужасное предчувствие, мучавшее его несколько дней, воплотилось в самый отвратительный кошмар наяву. В очередной раз Чонун почувствовал, как хрупкое счастье рушится на мелкие осколки холодного стекла, впиваясь в пол, образуя изрезанные дороги раскаяния. Почему? Ну почему Реук вышел именно в этот момент? Почему она пришла именно сегодня ночью? Страшная мысль обожгла заторможенное сознание парня. Тонсен выбежал в коридор в одной пижаме, ни ботинок, ни куртки. Чонун почувствовал, как по коже побежал мерзкий холодок. Быстро натянув кроссовки и накинув на плечи куртку, он взял в охапку вещи младшего и выбежал из дома, гонимый лишь одним желанием – найти своего мальчика и все ему объяснить. Холодный ветер ударил в лицо, ледяной настил из снега острыми иглами впился в голые ступни, но Реук не обратил на это внимание. Адреналин плескался в крови, голова болела от накатывающей истерики, слезы тонкими дорожками спадали по щекам, почти замерзая и превращаясь в сосульки. Молодая парочка, единственные прохожие в тихом спальном районе, в ужасе шарахнулись в сторону от странного парня, бегущего в одной пижаме среди зимней ночи. Улица мелькала размытыми белыми пятнами, звуки будто и вовсе исчезли, оставляя чистый вакуум. Хотелось сбежать подальше, обогнать собственные мысли, картинки, всплывающие в воспаленном сознании. Холод железными тисками сковывал нутро, ноги отказывались двигаться вперед, все тело сотрясала крупная дрожь. Физическая и душевная боли смешались в одно зловещее зелье, концентрируясь где-то в области сердца. Все внутри парня сжималось, глухие полу-всхлипы и полу-вскрики застревали у самого горла, не давая возможности выпустить хоть каплю накопившейся истерики. Еще чуть-чуть и взрыв был неизбежен. «Нет, нет, нет!» Реук остановился посреди улицы, не чувствуя ноги ниже колен, остатки слез на щеках образовали застывшие ледяные дорожки, впиваясь в кожу обжигающими печатями. Легкий ночной ветерок лизнул дрожащие руки, игриво проносясь мимо. Ужасное чувство одиночества свило уютное гнездышко в покрытой новыми ранами душе. Странно знакомый свет замаячил где-то в боковом зрение… - Вукки! – еле различимым эхо донесся встревоженный крик хёна до ушей брюнета, а потом был сильный толчок. Оглушительный звук удара и Реук отлетел на несколько метров в сторону, приземляясь спиной на заледенелый асфальт. Мир резко приобрел краски, белая пелена спала с глаз, обнажая страшную картину на белом полотне заснеженной дороги. «Нет, это не может быть правдой…» Посреди проезжей части лежал Чонун, щекой прислоняясь к грязному асфальту. В руках он сжимал теплую куртку, а буквально в пяти метрах лежали зимние ботинки тонсена. Изо рта тянулась тонкая струйка крови, волосы неестественно спутанными пучками падали на бледное лицо, а глаза, эти бездонные колодцы со вселенными внутри, были неестественно прикрыты. Позади, примерно метрах в десяти, стояла черная машина со включенными фарами… «Нет!» - Хён… – Реук почувствовал, как легкие сжались, не пропуская достаточное количество кислорода. На не слушающихся ногах он подполз к Чонуну, вокруг которого уже начинала растекаться ярко алая лужица крови. – Чонун-хён… - Брюнет осторожно тронул плече старшего, чувствуя, как по крупицам просачивается сквозь пальцы измученное сознание. – Нет… - прошептал парень, притягивая Чонуна к своей груди. – Нет… - Ву… кки, - тихо, со свистящими хрипами произнес черноволосый не своим голосом. Темные глаза, задернутые белой пеленой, с трудом открылись. – Т..ы… - Одинокая слеза скатилась по замерзшему лицу Реука, падая на окровавленную щеку Чонуна. Все тело младшего тряслось то ли от холода, то ли от сдающих позиции нервов. Старший попытался дотянуться правой рукой до лица тонсена. – Жив… - надломлено выдавил из себя Чонун и, не в силах больше держаться за ускользающее сознание, закрыл глаза, роняя окровавленную руку на заснеженный асфальт. «Нет!» Реук почувствовал что-то теплое на ладони и отнял одну руку от затылка хёна. На бледной коже ярко выделялись алые пятна крови вперемешку с землей. Что-то внутри окончательно оборвалось, разлетаясь на миллионы и миллиарды острых игл, каждая из которых впилась изнутри в некогда сияющую душу. - Нет! – забормотал брюнет, сжимая и разжимая окровавленную руку. – Нет, нет, нет! – Слезы с новой силой хлынули из покрасневших глаз. – Йесон… Йесон-хён! – Все вокруг превратилось в ничто, и машина, и встревоженный водитель, лихорадочно звонивший в скорую, и холодный зимний ветер – все испарилось, стерлось из сознание, оставляя лишь грязный снег вперемешку с кровью. *** Все происходящее дальше прошло мимо Реука, словно на старых картинках. Две кареты скорой помощи приехали буквально через пять минут, благодаря взявшему себя в руки водителю черного автомобиля. Все это время брюнет прижимал к себе почти переставшего дышать Чонуна, роняя горячие слезы на окровавленное лицо. Пальцы на руках и ногах отказывались слушаться, но парень не замечал этого, словно весь мир застыл, остановился на бесконечно длинное мгновение. Лишь когда хёна переложили на носилки, Реук понял, что не может сделать ровным счетом ничего. Тело совершенно не слушалось своего хозяина, хотя холода не было, лишь черная звенящая пустота. Но несмотря на ужасное состояние, брюнет умудрился остаться в одной машине с хёном и всю дорогу прижимать холодную руку к своей груди. Видимо, врачи поняли, что в таком состоянии будет гораздо быстрее доставить обоих больных на одной машине. Все события, происходившие в больнице, так же пронеслись мимо Реука. Он помнил лишь клочки каких-то картинок, обрывки чужих фраз и холодную руку Чонуна, которого увозили в реанимацию. Реук кричал, плакал, брыкался из последних сил в руках врачей. Он упал прямо там, перед полупрозрачной дверью, в которую минуту назад увезли его хёна, свалился ничком на холодный пол и почувствовал, как сердце медленно затихает в скованной льдом груди. А дальше – пустота.