* * *
Они с батей возвращались с дачи. Лето было в самом разгаре, по июльски жаркое и ласковое, оно заигрывало с людьми теплым сухим ветерком. И о школе ни думать, ни вспоминать не хотелось. Каникулы и точка! Потому, когда Димка на въезде во двор заметил смутно знакомую фигуру, лениво бредущую из булочной, не сразу узнал одноклассника. Из магнитолы раздавался ехидный голос Малежика: «Лилипутик, лилигном, Леденец большой как дом. А у лили-лилипутика Ручки меньше лютика…» И Димка неожиданно для самого себя рявкнул в открытое окно «шестерки»: — Лилипутиков, здорОво! Одноклассник, конечно же, не был ни Лилипутиковым, ни даже просто Лилипутовым. Он был Липатовым, но это дела не меняло. Это после уже Димка во всем обвинил Малежика, а в тот момент ему показалась очень забавной собственная шутка. Липатов недоуменно обернулся на крик, но ничего не ответил, лишь провожая взглядом, приветственно махнул рукой в сторону проезжающей «шахи». Казалось бы, мелочь какая, но Малежик оказался настырным. Он ворвался в сознание Димки хрупкой невысокой фигуркой Липатова Мишки и основательно там осел. «Лилипучий лилипутик Леденец лизал лиловый, Кисло-сладкий, сладко-кислый, В общем, очень леденцовый…» Казалось, Липатов вообще не подрос за лето, в отличие от сильно вытянувшегося и окрепшего в огородно-трудовых боях Димки. Тоненький, хрупкий, светленький… Лилипутик, одним словом. Малежик тоже так считал и не уставал напоминать об этом с экрана старенького телека, из динамиков радио и даже маминым мурлыкающим пением с кухни: «А у лили-лилипутика ручки меньше лютика…» Сумасшествие какое-то. Вообще, Димка любил музыку, и петь любил. Когда на пятнадцатилетие батя ему вручил гитару, счастью не было предела. Пускай это была маленькая «Ленинградка», а не какой-нибудь «Хонор», зато своя собственная. По-началу, даже от нейлона пальцы кровили, а уж когда Миха поставил металл, так и вовсе стер их в мясо. Но не успели ещё нарасти на пальцах мозоли, как местные дворы ознакомились с репертуаром новоявленного гитариста. Он мог и без музыкального образования на лету «схватить» любую мелодию и сбряцать на гитаре. И подпеть, сразу уловив мотив, для него было плевым делом. Но подпевать злополучного «Лилипутика» — это было уже чересчур. А ведь Димка уже не раз себя на этом ловил и с нарастающим раздражением отгонял лилипучий образ Липатова. Чертов Малежик!* * *
С этим надо было что-то делать, и решительный по натуре Димка следующим же вечером отправился во двор к Липатову. Они не были закадычными друзьями, но с малолетства неплохо приятельствовали, гоняя в казаки и футбол на площадке. А поскольку в младших классах много раз бегали друг к другу приносили домашку во время болезней, то и квартиру найти по памяти не составило для Димки труда. Дверь ему открыл сам Липатов. Стоя в проеме двери в одних шортах, он воззрился на неожиданного визитера как на чудо света. Димка же в свою очередь уставился на почти не загоревшее нагое тело приятеля. — Бля, Мих, тебя че, голодом морили все лето? Замерший было в дверях Липатов отмер и буркнул в ответ: — И тебе здорОво, Димон. Не всем же быть дылдами как ты. Чё хотел-то? — Ну, купаться позвать, жара же. Пошли на речку, тебе вон, даже переодеваться не нужно. — Неохота. — Ты чё, Мих, сваришься в квартире сидеть! Погнали, не ссы, захочешь утонуть — не дам, спасу. Первую помощь окажу. — Пфф! Пиздобол ты, Димон, — скривился Миха. — Лан, ща полотенце найду какое-нибудь и выползу. — Ты совсем ахуел, Липатов? На улице плюс тридцать, так высохнешь! Погнали! И они погнали. И гоняли все оставшееся лето. Каникулы и активный, немного взбалмошный Димон сделали своё дело — ребята все чаще вместе шастали по поселку, валялись на берегу речушки и совершали прочие мальчишечьи дела. Поначалу, Миха неохотно отвечал на Димкины попытки сдружиться и растормошить его, ему было не до гуляний и подгитарных песен на лавочках. У него оказалось какое-то гипертрофированное чувство ответственности и робости, ранее не замечаемое Димкой. Кроме Мишки у его мамы была ещё дочка, а поскольку их отца по какой-то причине не наблюдалось уже года три-четыре, если Димка правильно помнил, то все обязанности главы семьи тащил на своих плечах этот лилипутик. Димка даже удивлялся сам с себя, как он раньше не замечал, что Липатов давно уже не гулял со всеми, а после школы сразу сваливал домой. Он ведь даже не заметил когда их детская дружба сошла на нет, когда они перестали общаться и звать друг друга на улицу. Это получилось как-то само собой, совсем незаметно для Димона. Просто Мишка из друга стал обычным одноклассником. А ведь он никуда не делся, и виделись они каждый учебный день, но НЕ ВИДЕЛИ друг друга. Маленький тихий Липатов для Димки стал «сливаться с кустами». Так и дальше продолжалось, если бы в Димкину башку навязчивым летне-расслабленным наваждением не влился чертов Малежик. А у лили лилипутика Ручки меньше лютика.