Осада Темного Замка, или Нашествие фанаток Румпельштильцхена-2

В Темном Замке царила напряженная тишина. Белль сидела в кресле и делала вид, что вышивает, но судя по тому, что вместо крестиков получались миниатюрные черепа, дело шло как-то не так. Белфайер копался в груде книг о военном деле, увлеченный идеей сидения в осажденном замке. Сам же виновник произошедшего угрюмо сидел у прялки и вместо золотой нити производил шерстяную — магия пока не работала (что и понятно). Фанатки пока звуков не подавали — Бэй мудро предположил, что пытаются усыпить бдительность. Спорить с ним никто не стал. Однако ближе к району обеда кто-то деликатно постучал в окно — и кашлянул. — Меня дома нет, — не оборачиваясь от прялки, отозвался Темный. И тут же услышал вдохновенный голос, читающий следующие, без сомнения, носившие отпечаток индивидуальности стихи: — Словно солнца его карие глаза, И блестит в них умиленная слеза, А я просто хочу сказать, Что хочу тебя получше узнать. — Поверь, дорогуша, лучше бы не надо, — проникновенно произнес Румпельштильцхен, гипнотизируя взглядом нить в своих руках, но та упорно не желала превращаться в золотую. Девушка смутилась, судя по голосу, но храбро продолжала дальше: — А ты пусть и не храбрый герой, Но все же я за тебя горой, Пусть непонимание между нами стеной, Но я останусь с тобой! За окном прочувствованно высморкались в платочек. — Может, хватит? Слишком много прекрасного может быть вредным, — проворковал Темный таким сиропным тоном, что Белль прыснула в свое вышивание. — А ты меня не наградишь за стихи? — робко пискнула девица. — Открой окошко и высунь свои милые желтые пальчики! — Чтобы ты их ножом отчекрыжила? — подозрительно поинтересовался Румпельштильцхен. — Как ты можешь! — дрожащим голосом взвизгнула фанатка. — Я просто посчитал — каждой по пальцу, — объяснил Румпельштильцхен деловым тоном и вернулся к своему занятию, а девица, судя по шуму, с рыданиями унеслась прочь. Следующая атака на нервы дружной семьи случилась, когда все трое обедали наверху. Румпельштильцхен осторожно намекнул, что внизу им спокойно посидеть не дадут полные обожания лица фанаток в окне, поэтому всем троим пришлось подняться в башню. Белль убрала со стола множество загадочных склянок, баночек, несколько высушенных змей, лягушек и пучков трав, мертвого младенца мандрагоры («Самоубился при опыте», — равнодушно пояснил любимый мужчина), кошачий хвост и подозрительную красную жидкость в пробирке. — Румпель, это кровь? — с содроганием спросила Белль, пока Бэй неодобрительно покачивал головой. Темный с преувеличенным интересом поправлял пышные манжеты на рукавах и разглядывал свои длинные черные ногти так, будто видел первый раз в жизни. Белль тяжело вздохнула, вытерла пыль со стола (на это потребовалось пять тряпок — обычно Румпельштильцхен не пускал ее в свою лабораторию), и принялась расставлять столовые приборы. Белфайер счел нужным ей помочь, и вскоре все уже сидели за столом и без особенного аппетита ковырялись вилками в полных тарелках. — Румпи, тебе кофеечку налить? — Белль решила веселым щебетом прервать напряженную атмосферу. — Не возражаю, — нарочито благодушно отозвался маг, потихоньку спуская под стол не замеченный Белль скелетик летучей мыши, затесавшийся под скатертью. Белль улыбнулась, встала и приблизилась к нему с кофейником… и тут раздался душераздирающий вопль. Белль, нервно дернувшись, пролила добрых две чашки прямо на своего возлюбленного. Румпельштильцхен взвыл и потряс рукой. Белль охнула и выронила кофейник на пол, где тот разбился и остался лежать фарфоровыми осколками в темной лужице. — Твоего ж дракона Коре в зубы, — с чувством произнес колдун, разглядывая урон, нанесенный его рубашке. — Прости, милый, — запричитала Белль, но тут ее прервал недовольный девичий голос: — Вы прервали мою песню! Румпельштильцхен, Белль и неловко застывший на месте Бэй синхронно повернулись к окошку — за ним маячила круглая физиономия фанатки. — Но за окном же нет деревьев, — наконец, выдавил из себя Темный. — Это… песня была? Не похоже, — буркнул себе под нос Белфайер. — А зачем деревья? — укоризненно откликнулась девица, буравя Румпельштильцхена полными любви глазками-пуговками. Это была уже известная нам Мария-Сюзанна. — Мы и так справимся! Я стою на плечах у Элли, Элли стоит на плечах у Кайры и Сары! — Вашу ж Регину через пятьсот Гастонов, — простонала Белль.