Осада Темного Замка, или Нашествие фанаток Румпельштильцхена-2

Белфайер и Белль, стоя за деревьями, молча наблюдали за безобразием, которое творилось в лесу. Договор никак не предусматривал, что они не могут проследить за его точным соблюдением. И в случае надобности вмешаться. В руках у Бэя красовался лук, не знавший промаха, которым он намеревался припугнуть фанаток, если те решат причинить вред его отцу. Белль же намертво стиснула тот кинжальчик, с которым ходила на яогуая. Ее горящие глаза не отрывались от фанаток, окружавших Румпельштильцхена — казалось, дай тем возможность, они ему на плечи залезут. Когда раздался истошный вопль Гортензии, Белль и Бэй синхронно вздрогнули и переглянулись. — Может, с ними там беда? — первой ожила Белль и неуверенно прибавила: — Может, помочь надо… Белфайер пожал плечами, удивительно напомнив отца своим безразличием к чужой беде. — Бэй, почему ты стоишь, как ни в чем не бывало?! — возмутилась Белль. В голове у нее произошли следующие процессы — девушка напомнила себе, что герои не бросают в беде даже злодеев; что фанатки, при всей своей дурости, всего лишь незрелые девчонки; что раз уж она все прощает Румпельштильцхену, то может и этих несчастных пожалеть. Все это за несколько мгновений промелькнуло в уме Белль, и она преисполнилась намерения отправить Белфайера на помощь Гортензии, Элли и остальным. — Остынь, Белль, — тихонько вздохнул сын Темного, — в нашем лесу… в папином лесу нет диких зверей. Уверен, что это очередной план. — Хмм… думаешь? — Белль закусила губу и отвлеклась на фанаток рядом с Темным — беспокойно смотрела, как бы они не нарушили контракт и не сотворили что-нибудь непотребное. Дальнейшее происходило словно в кино, как шепотом охарактеризовал все это Белфайер. Все фанатки, кроме одной, ушли разбираться, что случилось, а в итоге к оставшейся вышли коварные Гортензия и Элли с камнями в руках. Фанатка была оглушена ударом, свалилась в траву, а Гортензия с Элли кинулись обнимать и целовать Румпельштильцхена. Белль едва не задохнулась от ревности. — Интересно, скоро очнутся те, которых они в лесу связанными бросили? — прошептал Бэй, ничуть не смущенный. Белль, не отвечая, решительно двинулась к наглым девицам, взвесив в руке ножик и позабыв все свои гуманистические соображения. Бэй едва успел поймать ее за руку прежде, чем их могли заметить: — Ты с ума сошла, Белль?! Они пока ничего не нарушили! Стой на месте! Поглядим, что будет дальше, — успокаивал он разъяренную девушку, — уверен, что папа что-то задумал. Белль опомнилась и угрюмо вернулась на свой наблюдательный пункт. А тем временем Румпельштильцхен, обнимая обеих девиц, сладко проворковал: — Вот каких я люблю женщин — сообразительных! Гортензия, душа моя, поаккуратнее, ты меня задушишь! — Ты такой усипулечный! — захлебывалась от восторга Гортензия. — Такой милый, такой… и ты мой! Вот эта твоя тонкая талия, и милые ножки, и золотые ручки — все мое! — Наше! — высокой октавой взвыла Элли, целуя Румпельштильцхена куда-то в шею и гладя его ладошкой пониже пояса. — Наш штиленочек! — Наш? — Гортензия вдруг усмехнулась. Элли потеряла бдительность и повернулась спиной, а рядом еще лежал камень, такой удобный в руке… Несколько мгновений — и Элли, выпустив Темного, оглушенная лежала на земле. Гортензия кинулась вязать ей руки и ноги, а «штиленочек» тем временем потянулся за камнем, брошенным обезумевшей фанаткой. Несколько мгновений — и Гортензия свалилась вслед за Элли на траву. — Вот и все, дорогие мои, — заключил Румпельштильцхен, распутывая веревку на своих сапогах, а из-за деревьев выбежали Белль и Белфайер, немного ошеломленные разыгравшейся перед ними драматической сценой, но счастливые. Белль спрятала свой кинжальчик и помогла любимому освободиться. А затем стиснула в объятиях, пока Бэй, положив на землю уже ненужный лук, деловито вязал лежавших в беспамятстве Гортензию и Элли, а также ту фанатку, которая кормила Румпельштильцхена ягодками. — Пап, а когда ты успел с ними сговориться? — полюбопытствовал сын Темного, покончив с этим делом. Румпельштильцхен с превосходством хмыкнул. — Пока они тащили меня к выходу из замка. Тем не менее, Гортензия хотела, чтобы в итоге я принадлежал только ей, а Элли она использовала в качестве марионетки. Так что исход всей операции я предвидел заранее. Только боялся, что сорвется. — Хорошо, что все хорошо закончилось, — счастливо выдохнула Белль, уткнувшись к нему в плечо. И тут же встревожилась: — Ты же не убьешь этих несчастных девчонок, Румпи? Ответом было молчание. Белль в поисках поддержки оглянулась на Белфайера. — Бэй, мы же не… мы же не можем допустить… — Мне кажется, что начала возвращаться магия. Надо придумать, как поинтереснее наказать мерзавок, — зловеще сообщил Румпельштильцхен, и Белль расстроенно покачала головой: — Не надо, ты же не чудовище! Бэй, скажи ему… — И скажу. Я кое-что придумал, получше убийств и прочего, — сын Темного, до того задумчиво созерцавший связанную Гортензию, перевел взгляд на отца. — Что, если мы отправим их семейству Прекрасных в подарок?