Семейные узы (Family Bonds)

Спроси кто Гарри Поттера, он бы сказал, что создание мифрила было самым утомительным алхимическим процессом из всех. Фактически, он был почти готов сочинить эссе, дабы оно послужило предупреждением любому другому алхимику, который может решиться последовать его примеру. Названием, скорее всего, станет: «Искусство Создания Мифрила: Как Утратить Разум Слиток за Слитком», думал он, повторяя шаги, необходимые для превращения выбранного им металла-основы – железа, если точнее – в сияющий мифрил. Ну, сначала он должен был превратить его в серебро – и не обычное, что гораздо более простой процесс, о нет, потому что, судя по всему, единственным металлом, который может стать основой для мифрила, был уже преобразованный, обогащенный волшебством кусок чистейшего серебра, – и только потом хотя бы задуматься над достижением своей конечной цели. – Лучше б я профинансировал экспедицию по поиску нового месторождения мифрила, – пробормотал Гарри, нанося палочкой на пол и потолок необходимые для процесса сигилы. Четырнадцатый раз за день. – Тогда б хоть с мозгами все было бы в порядке, – добавил он, осторожно опуская железо в каменный резервуар. Если эта первая фаза не удастся, если в серебре останется даже самый незначительный след примеси, второй шаг в жизни не получится. В общем-то, неудача выглядит довольно эффектно, подумал Гарри, вспоминая разные свои провальные попытки. Нечистое серебро растает в мгновение ока и все может взорваться, даже скорее всего окажется на потолке, к досаде юного алхимика. Технически, проверить полученный металл на любые примеси было не сложно. Но тут и крылась очередная проблема. Помимо собственно последующего процесса трансмутации, слитков серебра не должна коснуться никакая магия, пока ему не удастся успешно преобразовать их в мифрил. А пропустить серебро через этот процесс следовало сразу же, пока не исчезли магические составляющие, перешедшие к нему при первой трансмутации. Что, ко всему прочему, происходило в течение четверти часа, что едва давало Гарри время, за которое он должен был сформировать сигилы для второй части процесса. Кто б сомневался. И, наконец, такая маленькая подробность, что на выходе мифрила получается только пять процентов от массы металла-основы. Зеленоглазый волшебник чуть не заплакал, когда понял, что металл-основа уйдет сам в себя, становясь плотнее и ярче, пока не останется только крошечная часть от первоначального объема. Можно было бы предположить, что если приняться за больший кусок основного металла, это сгладит данный недостаток; если бы все было так просто, думал Гарри, безнадежно вздыхая. Чем больше основы для любой трансмутации, будь то металл или драгоценный камень, тем выше вероятность примесей в конечном продукте. Если бы Гарри просто делал золото, он бы, конечно, потом его доработал, вот и все. Но нет, при создании мифрила не может быть никаких доработок. По крайней мере, на выходе мифрил получался чистым и во всех смыслах совершенным. Гарри проверил: он провел каждый тест, какой только можно себе представить, на том самом первом созданном им слитке, убеждаясь в успешности своей попытки, прежде чем повторить этот процесс. В самом начале у него была мысль сделать кольцо. Оно все равно будет бесценным, а сковать его гораздо проще, чем любое другое ювелирное изделие. Что, конечно, сократило бы время повторений того же адского процесса. Но по ходу дела вылезла его гриффиндорская сторона, преобразуя его разочарование в решимость. После всех этих усилий на поприще изобретения процесса создания мифрила, он не хотел идти легким путем. Нет, он решился на кулон. А это означало, что помимо самой цепочки и застежки ему нужно сотворить камень, достойный мифрила. Ну, этот мост он пересечет в свой час. В следующие полтора часа он завершил процесс, взял получившийся слиток мифрила и положил его в неуклонно растущую кучку на столе кузницы. Маленькая кучка сверкала и сияла, омывая угол комнаты мягким светом. Гарри с хрустом потянулся, возвращая кости по местам, тупая боль в мышцах свидетельствовала о достаточно долгом времени, проведенном в лаборатории. Всю прошедшую неделю он работал практически без остановки. Определенно, настало время прерваться. Он потушил факелы в комнате, оставляя только свет, исходящий от сияющего металла в дальнем углу лаборатории, и, уходя, закрыл за собой дверь. Посмотрел на часы: он снова пропустил обед. Братья его убьют. Или, может быть, скрутят и будут держать, а Минни силой кормить и его, и отца. Потому что Северус, как и Гарри, был занят, ломая голову над тайной воскрешения Волдеморта. В своем кабинете он пролистывал вынесенные из библиотеки книги одну за другой – Невилл и Драко по большей части таскали их, пока мастер зелий набрасывал заметки и идеи, бурча под нос в откровенном раздражении, – пытаясь додуматься до реально осуществимого варианта, по которому Темный Лорд смог бы остаться в живых даже после попадания смертельного проклятия. Гарри вздохнул и пошел к оружейной; он уже пропустил обед, что значит, в ближайшее время либо Драко, либо Невилл принесет ему поднос, к тому же ему хотелось спустить пар, прежде чем появляться на люди. Пока он был занят созданием мифрила, его мысли были целиком и полностью сосредоточены на выполнении этой и только этой задачи, он прекрасно понимал, что любая оплошность обернется взрывом. Однако теперь, вдали от лаборатории, он почувствовал, как все напряжение последнего месяца возвращается, тяжким бременем давя ему на плечи. Вечером он написал Флер, спрашивал, как она собиралась провести свои каникулы; судя по всему, она уже устроилась в Гринготтс на испытательный срок и ждала их решения. Гарри был уверен, что она сможет получить эту работу, о чем и написал ей в своем последнем письме, надеясь этим ее поддержать. Он занимался с братьями квиддичными тренировками и работал над своим летним домашним заданием, желая побыстрее с ним расправиться. И все это время его мысли отягощал Волдеморт. Он был уверен, что Темный Лорд готовит свой следующий шаг, и на этот раз твердо собирался его опередить; больше никаких ожиданий первого удара со стороны Волдеморта. Он вошел в оружейную и сразу потянулся за длинным мечом. Ощутив в руках знакомый вес, он несколько раз ловко взмахнул клинком, а потом перешел в тренировочный зал, чтобы немного попрактиковаться. С тех пор как он вернулся домой, он так и не смог выделить ни минуты времени на фехтование, и раз уж ему впервые удалось сюда попасть, лучше начать с простой разминки, прежде чем перейти к сложным движениям, решил он, как же ему этого не хватало. Физические упражнения всегда помогали ему сосредоточиться – вот одна из причин, почему он никак не мог дождаться, пока создаст весь мифрил, необходимый, чтобы приступить к настоящей работе с металлом, – а со всеми этими проблемами, которыми забита его голова, концентрация очень даже необходима. Он раздумывал над тем, какие ему следует предпринять дальнейшие шаги, как он может подготовиться к войне. Министерство не собирается особо тут помогать, это он понимал. Фадж уже публично дискредитировал Дамблдора и делал все возможное, чтобы лишить Дамблдора всякого политического влияния, покушаясь даже на его пост председателя Визенгамота. Ему нужно как-то узнавать о том, что происходит в Министерстве, понял Гарри, без того, чтобы эта информация сперва прошла через Дамблдора. Если он верно разыграет свои карты, надеялся зеленоглазый волшебник, то сможет остаться с Фаджем в хороших отношениях; этот человек явно ненормальный, думал Гарри, отрабатывая довольно жесткий косой удар снизу вверх, но он все еще Министр. Еще вопрос насчет его личности как мальчика, который выжил. Несколько последних учебных дней Адриан относился к нему ужасно – с мыслью о своем близнеце Гарри быстрым взмахом палочки активировал учебные манекены, – но он находился в опасности. Если Гарри раскроет себя как мальчика, который выжил, это может принести его близнецу как пользу, так и вред, в зависимости от того, как Адриан воспримет эту новость. До прошлого месяца Гарри надеялся, что его близнец испытает облегчение; он ожидал, что близнец позлится, может быть, швырнет проклятие-другое, но в конечном итоге будет рад сбросить с плеч этот груз. Однако теперь он боялся, что раскрытие окажет обратный эффект. Что делать, если Адриан поспешит устроить что-нибудь абсолютно идиотское, лишь бы доказать, что как волшебник он лучше? Гарри хотел бы, чтобы его близнец получил несколько уроков смирения, что правда, то правда, но как бы он на него ни злился, он никогда не желал ему смерти. А Волдеморт его убьет, и глазом не моргнув. Еще сам Волдеморт, думал Гарри, со всей силы пнув слишком близко подошедший к нему тренировочный манекен, а потом набросился на него. Темный Лорд держался нехарактерно тихо; для человека, который приказал своим последователям во время нападений вывешивать на всеобщее обозрение Темную Метку, выбор не предпринимать ничего в открытую выглядел странно. Это могло означать только то, что этот человек что-то планировал, пока перегруппировывал свои силы; у Гарри было ощущение, что результат этого всего ему ни капли не понравится. И как бы он ни хотел объявить новость, что это он мальчик, который выжил, но Северус был уверен – как и он сам, – что все, что удерживало Волдеморта на этом свете, может стать ключом к его окончательному падению. Так не лучше ли им сначала найти это что-то и тихо поработать из тени, пока не придет время нанести удар? С разочарованным рыком на губах бросившись в сторону ближайшего манекена, он совершенно не заметил три фигуры, которые молча наблюдали за ним из коридора. Драко и Невилл решили вытащить Северуса из его кабинета, а затем выковырять Гарри из лаборатории, если будет необходимо. Им обоим требовался перерыв, и маловероятно, что они остановятся по собственному желанию. – Гарри так нужно было помахать мечом именно сейчас? – спросил Невилл, глядя на своего младшего брата с выражением лица где-то между легким весельем и тревогой. – В общем-то, он и правда выглядит немного расстроенным, – отметил Северус с понимающей улыбкой: он-то обычно так же реагировал на стресс, и, похоже, Гарри перенял у него эту черту. – Кроме того, вот ты хочешь подойти к нему и спросить, не желает ли он перенести тренировку с мечом на другой раз? – спросил Драко, наблюдая, как Гарри радостно засветил в голову тренировочному манекену. – Я в жизни и близко к нему не пойду, пока он держит этот меч, – покачал головой Невилл. – А ты можешь попытаться, если так хочешь! – Нет уж, обойдусь, – отозвался Драко. – Мы всегда можем... – пробормотал Северус, вытаскивая палочку и отключая тренировочные манекены. Манекены мгновенно застыли, и Гарри, которого это застало на полушаге, когда его меч рубил по косой сверху, напоролся прямо на ближайшего, потому что считал, что тот сейчас отступит. – Что? – растерялся он, обернулся к двери и смущенно улыбнулся, увидев на пороге свою семью. – Работал с манекенами в своей манере? – спросил мастер зелий, взмахнув палочкой в сторону упавшего доспеха, тем самым его ремонтируя. – Чтоб ты знал, – сказал Гарри, вернув меч на место, – алхимия может быть очень сложной. – Поверю тебе на слово, – согласился Невилл, ухмыльнувшись брату. – Значит, это алхимия тебя так сильно расстроила, – сказал Северус, сложив руки на груди, ясно показывая, что не верит в истинность данного заявления. – И алхимия тоже, – отозвался Гарри, утирая пот со лба. – Просто я тут задумался обо всем, что произошло с возвращения Волдеморта, и просто почувствовал, что мне... – Надо снести несколько голов, – закончил за него Невилл, Драко рядом с ним прыснул. – Ну, да, – признался Гарри, небрежно поведя плечами. – И почему у меня такое ощущение, что это происходит не в первый раз? – спросил блондинистый слизеринец. – Потому что так и есть, – подсказал Северус, а Гарри в ответ закатил глаза. – Можно ли меня в этом винить? – вопросил Гарри с улыбкой, несмотря на послевкусие своих последних мыслей. – В любом случае, я собираюсь принять душ. – А потом обед, – указал Драко, приняв грозную позу и решительно на него уставившись. – Я думал, что пропустил обед, – признался Гарри, снова сверяясь с часами. – Технически, так и есть, – согласился Невилл. – Но так как твой отец тоже не обедал, мы с Драко решили сначала забрать вас, а только потом пообедать самим. – А это значит, что мы голодны, поэтому если вы потратите на душ больше десяти минут, я за себя не ручаюсь, – предупредил Драко. – Ладно, ладно, – сказал Гарри, чуть улыбаясь, и вышел к ним из тренировочного зала. – Я буду на кухне через двадцать минут. И не желая, чтобы Драко сглазами выгонял его из душа, обещание он сдержал. – Так, Гарри, – сказал Северус за десертом, – Нагнок уже связался с тобой по поводу информации по Орбейну, которую ты запрашивал? – Он сказал, что передаст мне детали завтра утром, – ответил Гарри. – Но я могу поделиться с вами некоторыми историческими фактами про замок, если хотите. – Конечно! – ответил Невилл за всех троих. – Итак, Орбейн, как всякий замок, построили не сразу. Возводить его начали в конце двенадцатого века, а последующие два столетия замок продолжал стремительно расширяться. Семья, которой он принадлежал, была темной... – объяснял Гарри. – Какой-какой? – переспросил Невилл, это его заинтересовало. – Да, – подтвердил Гарри. – Но имейте в виду, что то, что мы сегодня принимаем за темную магию, и то, что было темной магией восемьсот лет назад – это совершенно разные вещи, – продолжил зеленоглазый волшебника, заметив непонимающие взгляды своих братьев. – Я имею в виду, что как дисциплина, защита от темной магии технически тоже считается частью Темных Искусств. Тот факт, что позже Министерство классифицировало защиту отдельной статьей правонарушений – это уже другое дело. Строго говоря, любая защита от проклятий, которой мы учимся в Хогвартсе, тоже считается темными заклинаниями. Собственно, в основном по этой причине я получил отметку подмастерья по темной магии. – Я про это забыл, – покачал головой Невилл. – Вроде припоминаю, что это произошло где-то в пятнадцатом веке, – пробормотал Драко. – Или как-то так. Я почти уверен, что Биннс упоминал нечто подобное в последнем семестре. – Классификация защиты от темных искусств как ветви нейтральной магии была частью законов, принятых во время образовательной реформы 1496 года, – улыбнулся Северус. – Напомни мне начислить пять баллов Слизерину в следующем семестре, сейчас редко можно найти ученика, хоть иногда не засыпающего на уроках Биннса. – Я считаю, что в волшебной истории есть места гораздо интереснее гоблинских восстаний, – высказался Невилл. – Удивительно просто, почему профессор Биннс до сих пор преподает, – пробормотал Гарри. – Я больше узнал от папы и на уроках Древневедения, чем за четыре года на уроках Биннса. – Я думаю, Дамблдор к нему привязался, – сказал Северус, раздраженно качая головой. – Биннс был и его учителем, когда он сам учился. В смысле, живой Биннс. – То есть, мы страдаем, как он страдал? – спросил Гарри, уронив голову на стол. – Да, в принципе, – задорно ухмыльнувшись, согласился с ним отец. – Как бы там ни было, вернемся к замку, – сказал Невилл, посмеиваясь над своим бормочущим проклятья в адрес директора младшим братом. – Да, ладно, на чем я остановился... – задумался Гарри, припоминая, что хотел сказать перед обсуждением темной магии. – О, вспомнил! Семья Остелер, люди, которые владели замком, которые считались темной семьей; в то время это означало, что они были искусны в дуэлинге и магических сражениях. В противовес семьям со светлой магией, которые включали в себя целителей и мастеров чар. – Какой-то смысл в этом есть, полагаю, – прокомментировал Драко. – Это было в средние века; классификация светлой и темной магии была гораздо менее четкой, – сообщил Северус, переходя в режим учителя. – Спасибо, профессор папа, – чуть улыбнулся Гарри и продолжил: – Как я уже сказал, после смерти последнего из Остелеров и в связи с условием защищать дом от попадания в руки дальних родственников, Орбейн перешел в руки Министерства. Как мне сказал Нагнок, с увеличением спроса на мэноры вместо замков среди волшебных семей страны, замок оставался во владении Министерства последующие двести лет. Вплоть до, собственно, пятого гоблинского восстания. – Мерлин, – пробормотал Драко, устало потирая глаза. – Снова гоблинские восстания. – Одно последнее, – заверил блондина Гарри. – В любом случае, пятое гоблинское восстание, хоть и принесло значительно меньше смертей, почти привело экономику страны к краху. Министерству было необходимо золото, и оно начало продавать свои активы; замки вроде Орбейна ушли в первую очередь. – А кто купил права на эти замки? – заинтригованно спросил Северус. – Единственные, у кого было свободное золото. Гоблины, – ответил Гарри с лукавой усмешкой. – Ну, конечно же, – прыснул Невилл. – Значит, Орбейн сейчас... – Собственность Гринготтса? – спросил Гарри, завершив фразу отца. – Да, именно. И он считается собственностью Гринготтса с тех пор, как его купили. Отношения между волшебниками и гоблинами оставались в лучшем случае настороженными еще по меньшей мере двести лет после того, как Гринготтс приобрел Орбейн, и в наше время мало кто помнит, что такой замок вообще когда-либо существовал, чтобы хоть кто-то заинтересовался его покупкой. – Пока не появился ты, – добавил Драко. – Да, – согласился Гарри. – И если верить Нагноку, в замке все еще могут находиться многие семейные реликвии. Нет никаких записей, чтобы родственники требовали их возвращения – за исключением некоторых предметов мебели, которые были отданы после прочтения изначального завещания. Конечно, трудно судить о состоянии замка, пока не сняты фрагменты защиты, – объяснил он. – Какие, например? – спросил Невилл. – Часть щитов в любом случае маскирует замок под груду камней, – разъяснил зеленоглазый волшебник. – В теории, замки, принадлежавшие магическим семьям, несут в себе заклинания, предотвращающие любые серьезные повреждения, наносимые временем. Но учитывая, сколько времени прошло с того момента, когда заклинания обновлялись в последний раз, Орбейн может нуждаться в некотором серьезном ремонте. – По крайней мере, он все еще стоит, верно? – спросил Драко. – Защита рухнула бы вместе с замком, к которому она привязана, если бы Орбейна не стало, – заверил его Гарри. – Но это не значит, что часть крыши не прохудилась. – И ты это узнаешь только после того, как пробьешь щиты? – надавил Невилл. – Да. После того, как сначала его куплю; я не имею права пытаться изменить или снять щиты с любого магического имущества, если не являюсь при этом его владельцем, – уточнил Гарри. – Ну, тогда давайте надеяться, что крыша по-прежнему на месте, – предложил Северус, ободряюще улыбнувшись. – Давайте, – согласился Гарри. – Я правда еще какое-то время не собираюсь снова делать мифрил, как только закончу кулон; не думаю, что тренировочные манекены это выдержат, – поделился Гарри ровным голосом, от его слов по кухне пролетел смех. Следующие четыре дня прошли спокойно. Гарри начал работать на цепочкой, наконец найдя нормальное применение своему молоту и наковальне – к большому облегчению тренировочных манекенов, – оставив лишь маленькую часть сияющего металла для крепления того драгоценного камня, который он выберет для кулона. И вот к концу четвертого дня семья из четырех человек собралась в лаборатории Гарри, с разной степенью благоговения глядя на созданную им цепочку. Каждое отдельное звено цепочки было тонко выполнено, не несло никаких следов или видимых вмятин. Цепочка вышла довольно длинной, так что камень, когда он займет свое место, будет висеть чуть ниже уровня сердца. – Ну, что? – спросил Гарри, выжидательно глядя на своего отца и братьев. Он серьезно волновался, и тишина, с которой его семья рассматривала цепочку, ничуть не помогала. – Что вы думаете? – Это удивительно, Гарри, – высказался мастер зелий, подходя к столу, на котором лежала цепочка, и его сын с облегчением выдохнул. – Я уже много раз это говорил, но все равно – у тебя настоящий талант в алхимии. И в кузнечном деле, насколько я вижу, – улыбнулся он и обнял своего сына. – Это зашибенно здорово, точно! – воскликнул Невилл, осторожно касаясь цепочки, как будто боялся ее сломать. – Это самое прекрасное украшение, какое я видел, – сказал Драко, его реакция оказалась не такой громкой, как у Невилла, но выдавала точно те же чувства. Слизеринец улыбнулся своему младшему брату. – А я могу сравнить с коллекцией моей матери, так что, поверь мне, я в этом разбираюсь. Поздравляю, Гарри! – сказал он и тоже обнял брата, когда Северус, отпустив его, подошел к мифриловой цепочке. – Ага, поздравляю, брат! – добавил Невилл, на несколько мгновений обхватив руками обоих братьев. – Ты уже думал, какой будешь использовать камень? – спросил Северус, улыбнувшись получившейся сцене. – Нет, пока нет, – признался Гарри, сияя улыбкой. – Я хочу, чтобы это было что-то, достойное цепочки, но я понимаю, что добиться такого довольно сложно. И не хочу, чтобы он нарушал соразмерность, – скривившись, добавил зеленоглазый волшебник. – Я уже решил добавить несколько рун на креплении: совсем легкое усиление удачи к кулону. – Ты можешь это сделать? – спросил Драко, распахнув глаза. – После того, как закончу это украшение, – сказал Гарри, – я планирую разработать несколько алхимических чар для всех нас. Легкое усиление удачи – самое меньшее, что нам нужно, чтобы пережить эту войну. Северус согласно кивнул, вспоминая чары, которые Гарри подарил ему на Рождество четыре года назад. – Прекрасная идея, – согласился мастер зелий, подивившись, сколько его сын придумал за это время. – И я хотел бы, чтобы ты поработал над вторым анимагическим превращением, если найдешь время; я еще планирую научить тебя чарам самолевитации, но птица далеко не так приметна, как летающий волшебник. – Тут ты прав, – с улыбкой согласился Гарри. – Извините? – спросил Драко, смешно расширив глаза. – Второе анимагическое превращение? – Ой, ага, – сказал Невилл и поделился тем, что Гарри рассказал ему год назад, тогда он тоже был в тихом шоке от мысли о втором анимагическом превращении. – И, может быть, шанс испытать свои силы в анимагии вас двоих тоже заинтересует? – спросил Гарри, улыбаясь двум своим братьям. – Как думаешь, ты сможешь сделать зелье, папа? – Конечно, смогу, – сказал Северус. – Просто помните, ребята, что с такой областью магии как анимагия шутки плохи. Трудно заставить ее работать. – Вы думаете, мы можем попробовать? – спросил Драко, пока не смея надеяться. – Правда? – вторил Невилл, переводя взгляд с Гарри на Северуса и обратно. – Почему бы и нет. Гарри упоминал, что вы хотели попробовать, да и я бы все равно вам это предложил, не опереди он меня, – заверил их мастер зелий. Он знал, что в свои пятнадцать лет оба подростка уже были в состоянии достаточно хорошо справиться с трансформацией, если того захотят. По их изумленным и радостным взглядам Северус понял, что за желанием учиться дело не станет. – Я закончу зелье через несколько дней, если вы захотите попробовать. Оба мальчика посмотрели друг на друга, а потом повернулись к мастеру зелий. – Хотим! – выпалили они хором, заставив Северуса и Гарри рассмеяться. – Замечательно! – воскликнул Гарри, глядя на страницы большого тома, посвященного различным драгоценным камням. Его взгляд пробежался по комнате, остановившись на подарке Драко на последнее Рождество. Как он отметил, сегодня было полнолуние; превосходная ночь для некоторых очень специфических разновидностей драгоценных камней... Ну, подумал он, листая страницы в поисках пришедшего в голову драгоценного камня, раз он все равно задумал нечто грандиозное... – Ага! – Что? – удивленно спросил Северус на восклицание сына. – Я нашел подходящий камень, – объяснил Гарри с явным блеском в глазах. – И мне нужно, чтобы вы все ушли на ближайшие, ну, скажем, шесть-семь часов? – Уже десять, Гарри, – напомнил сыну Северус. – Камень не может подождать до утра? – Если ждать, то тогда придется отложить дело почти на месяц, – сказал Гарри, потягиваясь и потирая правое плечо. – Полнолуние? – спросил мастер зелий, понимая, что Гарри имел в виду, пускай и не знал, какое конкретно значение могла иметь луна в алхимии. – Точно, – подтвердил Гарри, выискивая взглядом по лаборатории необходимые ему ингредиенты, и забормотал, двигаясь по комнате. – Латунная посуда, латунная посуда, куда я тебя дел? – На книжном шкафу слева от тебя, – подсказал мастер зелий, выводя растерявшихся Невилла и Драко из комнаты. – Завтра я уложу тебя спать на весь день. И он закрыл за собой дверь, не оставив сыну возможности на протест. Гарри, со своей стороны, покачал головой, тепло улыбаясь, пока собирал все, что нужно будет соединить с куском угля для основы камня. Он знал, что ночь будет длинной. Юный алхимик усердно работал всю ночь, едва успев завершить трансмутацию к тому времени, когда скрылась луна. Устало улыбнувшись, он рухнул в кресло перед камином и посмотрел на камень в резервуаре. Вздохнув, он задвинулся поглубже в кресло, греясь в тепле огня, которое шло не только от кузницы, но и из резервуара тоже. Он позволил себе лишь несколько минут отдыха, прежде чем поднялся и продолжил работу над камнем, подумав, что все-таки примет предложение отца и проспит целый день. Пять часов спустя, когда отец постучал в дверь, Гарри почти спал на ходу. Зеленоглазый волшебник снова улыбнулся, устраивая кулон в приготовленной для него шкатулке, прежде чем приступить к работе над самой цепочкой. Тщательно завернув ее в ткань глубокого красного цвета, он поместил ее в ту же шкатулку и, закрыв, направился к двери. – Доброе утро, Гарри, – сказал мастер зелий, переводя взгляд с усталых глаз сына на украшенную аккуратным узором шкатулку в его руках. – Утра, папа, – зевнув, сказал Гарри. – Я его закончил! – воскликнул он, поднимая шкатулку повыше. – Невилл и Драко на кухне, если хочешь показать сначала им. Гарри кивнул, но не сдвинулся с места. – Ты хочешь... хочешь сначала на него посмотреть? – тихо спросил зеленоглазый волшебник, положив руку на крышку шкатулки. Северус широко улыбнулся и кивнул; с раннего детства и по сей день, что бы Гарри ни сделал, он всегда сначала показывал это ему, и только потом кому-нибудь еще. Мастер зелий улыбнулся еще шире, понимая, что как бы там ни было, но вот эта часть их взаимоотношений, скорее всего, останется со временем более-менее неизменной. – Конечно, Гарри, – сказал он, и Гарри повел его обратно в свою лабораторию, где поставил шкатулку на стол. Робко улыбнувшись от вдруг охватившей его нервозности, Гарри поднял крышку шкатулки, открывая завернутый в плотную ткань кулон. По внезапно сбившемуся дыханию отца Гарри понял, что волноваться ему не о чем. – Это... – Огненный алмаз, – сказал Северус, загипнотизированно глядя на камень. Там, свисая с сияющей мифриловой цепочки, находился драгоценный камень глубокого красного цвета. Он был размером с голубиное яйцо и такой же формы, его многочисленные грани не просто отражали серебряное сияние цепочки. Потому что, в полном соответствии со своим именем, камень мягко сиял сам по себе; это был свет пламени, алмаз светился, как тлеющий уголек, но более глубокого малинового оттенка. – Как... – Полная луна, – объяснил Гарри. – И адаптация трансмутационных процессов, которые используются для красных алмазов. Помимо некоторых довольно тяжелых заклинаний, – сообщил подросток, в очередной раз широко зевнув. – Мерлин, мне нужно поспать! – Да, конечно, – сказал Северус, переводя заботливый взгляд с камня на своего сына. – Ты знаешь, я давно отказался от мысли придумать, как мне понимать хотя бы половину того, что ты делаешь, – признался он, укутывая сына в объятья. – Но, Гарри, это гениально. Мифрил, алмаз... все. – А теперь обменяем это на замок, – весело сказал Гарри, и на секунду Северус задумался, так ли уж им необходим этот замок. – Я всегда смогу сделать еще мифрила, – тихонько посмеиваясь, указал Гарри, верно прочитав по лицу отца. – А война ждать не будет. Мастер зелий хмыкнул. – Ты всегда сможешь сделать еще мифрила, – повторил он, качая головой и размышляя, что, возможно, не было больше отца, который бы когда-нибудь вел со своим сыном подобные разговоры. Он быстро пришел в себя, серьезно посмотрев на сына; он вырос, понял Северус, его мысли на миг метнулись к образу двухлетнего малыша, потом к образу восьмилетнего мальчика после его первого урока алхимии. А теперь – вот он, его сын, мастер-алхимик. – Папа? – окликнул Гарри, обеспокоенно глядя на отца. Но, опять же, подумал Северус, одной рукой обнимая сына за плечи и прижимая его к себе, не важно, насколько он вырос, Гарри всегда будет именно собой: его сыном. Мастер зелий всегда будет видеть в нем маленького мальчика; и это самое главное, решил он. – Я в порядке, – отозвался Северус. – Более чем в порядке, если честно. Итак, почему бы нам не показать это Драко и Невиллу, прежде чем ты пойдешь к себе в комнату и немного поспишь? Уверен, ты успеешь объяснить, что такое огненный алмаз, прежде чем пойти отдохнуть денек. Гарри ухмыльнулся и кивнул, поднимая шкатулку с кулоном и закрывая ее. – Говоришь, они на кухне? Они были именно там, так что туда отец с сыном и направились. Зеленоглазый волшебник с гордостью продемонстрировал своим братьям цепочку и алмаз, подростки в ответ посмотрели благоговейно-неверующе, а потом забросали его вопросами. Гарри только поднял руки, останавливая шквал адресованных ему вопросов, решив прежде всего прочего объяснить, что это за алмаз. Северус протянул ему стакан апельсинового сока, а Минни поставила перед ним полную тарелку оладий, ее взгляд ясно показывал, что если их не съесть, то это повлечет за собой серьезные последствия. – Но что это? – в конце концов спросил Невилл, не отрывая глаз от камня, и чувствуя, что мерцание алмаза его заворожило. – Это огненный алмаз! – воскликнул Драко, глядя на него широко распахнутыми глазами и медленно моргнул, словно думал, что скоро проснется и обнаружит, что это все просто сон. – У моей матери есть серьги с огненными алмазами. Они крошечные, семейная реликвия, и стоят больше, чем все остальные ее драгоценности вместе взятые. – Но почему они такие дорогие? – спросил Невилл, снова улыбаясь, даже если все равно мало что понимал. – Потому что они крайне редкие, вот почему, – объяснил Гарри. – Огненные алмазы являются частью группы драгоценных камней, которые естественным образом переплетаются с магией. Они редки, малы и в настоящее время их добывают только в Африке; в год находят только два или три драгоценных камня, размером чаще по карату. Крупнейший огненный алмаз в мире примерно в два раза больше этого, насколько помню, – сказал Гарри, указывая вилкой на тот, который создал для своего кулона. – Значит, это... Я даже не знаю, как сказать! Восхитительно! Зашибенно! – воскликнул Невилл, осторожно касаясь камня, словно боялся обжечься. – Уж если что и может дать тебе замок, так это оно! – согласился Драко, расползаясь в улыбке, когда снова коснулся мерцающего кулона. – Нам нужно договориться о скорейшей встрече с Нагноком, – добавил Северус, любуясь результатом очевидного мастерства своего сына в кузнечном деле и алхимии. – Он уже прислал тебе финансовые отчеты, касающиеся Орбейна, и я считаю, что этот кулон будет значить для них больше, чем все замки Министерства когда-либо... – голос мастера зелий затих, когда он повернулся посмотреть на сына; Гарри уснул рядом со своей тарелкой, оладьи остались почти нетронутыми. Северус улыбнулся спящему сыну и указал на него двум другим находящимся в помещении подросткам. Невилл и Драко сразу замолчали, а мастер зелий осторожно потряс Гарри, желая разбудить. Сонные зеленые глаза встретились с черными, Гарри выпрямился на своем месте, вяло оглядел комнату, съел немного оладий и отправился из кухни к себе в комнату, практически засыпая на ходу, едва пробормотав тихое: «Спокойной ночи», – своей позабавленной семье. Проспав восемнадцать часов подряд и плотного позавтракав, Гарри связался с Нагноком и попросил, чтобы Гринготтс оценил один кулон. Он не уточнял, что такое он решил продать; он только отметил, что это была очень ценная вещь, которую он надеялся продать, чтобы покрыть часть стоимости Орбейна. Конечно, при этом он забыл уточнить, сколько это будет в золоте. Четыре волшебника пришли в Гринготтс в тот же день, Гарри нес кожаный чемоданчик, в котором лежала плоская деревянная шкатулка с кулоном. Он думал, что расстаться с кулоном будет трудно, и, если честно, при любых других обстоятельствах он был бы рад оставить его себе. Но ни одна драгоценность в мире, даже такой кулон, какой он создал, никогда не будет для него дороже безопасности его семьи в предстоящей войне и защиты залов Силбрифа. Плюс, как он признался Северусу, пока они дожидались одевавшихся Драко и Невилла, часть его хотела посмотреть на лица гоблинов, когда они увидят кулон. – Здравствуйте, мистер Поттер, мистер Снейп, – поприветствовал Нагнок двух волшебников, прежде чем перейти к прочим членам компании. – А так же мистер Лонгботтом и мистер Малфой, как я вижу. Будут ли они сопровождать нас сегодня? – И Вам здравствовать, Нагнок-нур, – приветствовал гоблина Гарри. – И да, сегодня они присоединятся к нам. Я полностью доверяю им обоим, как и Северусу. – Очень хорошо, – сказал гоблин, слегка поклонившись. – Будьте добры следовать за мной. И так они и сделали, в молчании пошагав по коридорам, пока наконец не достигли кабинета гоблина по имени Гудур, который, судя по всему, специализировался на том, что производил для банка оценку дорогих вещей. Гарри уступил Нагноку произносить вступительное слово и занял свое место напротив Гудура. Гоблин оказался старше Нагнока, у него были тонкие серебристые волосы и серьезное лицо. – Приятно встретиться с Вами, Гудур-нур, – сказал Гарри, вежливо кивнув гоблину напротив. – Взаимно, мистер Поттер. – Гудур расправил перед собой документы и бросил на них беглый взгляд, прежде чем снова обратился к Гарри: – Нагнок сказал, что Вы хотите оценить некий имеющийся в вашем распоряжении объект с целью затем его продать. Все верно? – Да, именно так, – согласился Гарри, уголки его губ чуть дернулись вверх. Он прекрасно понимал, что гоблин сначала попытается кое-что вызнать, чтобы определить, как он приобрел объект, который хотел продать, а самое главное, почему он хотел его продать. Гоблинам удалось сохранять Гринготтс процветающим столь долго именно потому, что они умудрялись вести свой бизнес, никогда не подпадая под обвинения в скупке краденого или чего-то подобного. – Насколько я вижу по выпискам со счетов Ваших сейфов, они переполнены золотом, – надавил гоблин. Драко и Невилл нервно переглянулись, а Северус ухмыльнулся, ожидая вопроса и последующего ответа сына. – Это привело меня к мысли, что у вас нет никакой срочной потребности в деньгах, чтобы начать продавать Ваши семейные реликвии. – Положим, я не хочу использовать золото из моих сейфов, – предложил Гарри, уклончиво пожимая плечами. – Очень немногие вещи могут нанести заметный урон Вашему счету, мистер Поттер, – сказал Гудур. – Если, конечно, Вы не думаете о покупке жилья. Было очевидно, что гоблин пытается выяснить, зачем Гарри вдруг понадобилось больше золота; зеленоглазый волшебник знал, что Нагнок был связан клятвой не выдавать причину, по которой его работодателю необходимо больше золота. Так что старший гоблин просто собрал информацию и счел, что, за отсутствием любых актуальных долгов, жилье было наиболее очевидной причиной потребности в золоте; тот факт, что он угадал, являлся чистой случайностью. – Я думаю продать вещь, от которой мне нет никакой пользы, Гудур-нур, – сказал Гарри, тихо посмеиваясь над замешательством гоблина. – Вы поймете, почему, едва ее увидите. – Это не... – Она не была украдена или приобретена любыми другими незаконными способами, – заверил Гарри гоблина, открывая свой чемоданчик и вытаскивая шкатулку с кулоном. – Это даже не семейная реликвия Поттеров, уверяю Вас, – продолжил Гарри, прекрасно зная, что даже при том, что юридически он стал взрослым, если только подобное специально не оговаривалось, все реликвии Поттеров отойдут к его старшему близнецу. – Тогда что же это может... Окончание фразы гоблина потерялось в его вздохе, когда Гарри открыл шкатулку и развернул ткань, скрывавшую от глаз кулон. Нагнок и Гудур оба подались вперед, их ноги двигались сами по себе, ощущая притяжение самой драгоценной вещи из тех, за какими гонялись гоблины. – Мифрил! – воскликнул Нагнок, в совершеннейшем потрясении глядя на своего работодателя. – Как такое возможно? – Он... – Гудур коснулся кулона длинным когтистым пальцем, его рука дрожала. Он пробормотал что-то невразумительное, а затем откинулся в кресле, широко распахнув глаза и тяжело дыша; он выглядел так, словно был на самом пороге сердечного приступа. – Он настоящий! Настоящий мифрил! – Да, думаю, так и есть, – согласился Гарри, откровенно ухмыльнувшись. – Эта вещь... этот кулон бесценен, мистер Поттер! – воскликнул Гудур, прижав руку к сердцу. Он смотрел на юного волшебника перед собой с чем-то, похожим на благоговение. А может, ему просто не хватало воздуха, кто его знает. – И все же, – сказал Гарри, – я готов договориться о цене. Два гоблина сразу же устремили на него свои взгляды, и зеленоглазый волшебник понял, что добился их пристального внимания; Гарри осознал, что только что оказался гораздо ближе к воротам Орбейна.