Семейные узы (Family Bonds)

Верная своему слову, Эвелин покинула бал почти ровно через полчаса после их с Северусом танца. Она танцевала еще трижды, по разу с каждым из мужчин-Министров и один раз с Люциусом, который с каждым танцем раздражался все больше, чувствуя себя так, словно его игнорируют. Когда Джинни упоминала о том, что ей пришлось пережить из-за дневника Тома Реддла, она описывала этого человека в лучшем случае высокомерным, и Эви обнаружила, что согласна с ней. Пожелав Фаджу доброй ночи и направившись из помещения в сторону аппарационного зала, она наконец позволила себе обдумать события этого вечера. Бал прошел совершенно не так, как она того ожидала. Все началось довольно предсказуемо. Прошлую неделю она провела, получше знакомясь с Джинни; она была рада увидеть, насколько хорошо они поладили, насколько Джинни походила на ту сестру, какую ей всегда хотелось. После их неожиданной встречи с Морганой – неужели это действительно случилось, а не было ли это самым странным сном в ее жизни? – они всю ночь просидели без сна в ее комнатах, пытаясь понять, что им нужно сделать, чего требовало от них это пророчество. В конце концов Эвелин решила камином связаться с Чарли, попросив у него разрешения для Джинни остаться на ночь и вообще задержаться, как того требуют «ее дела в Сестринстве». Она использовала излюбленный тон своего отца, каким он говорил о государственных делах с Великим Советом – вроде бы тут аналогичный орган называют Визенгамотом, припомнилось ей, – или когда он наказывал ее или ее братьев. Должно быть, получилось похоже, решила она, раз Чарли по всей видимости поддался, позволив своей единственной сестре остаться в Доме, после заверений, что тут ей было безопаснее, чем где либо еще в мире. После разговоров и мозгового штурма до самого рассвета Джинни и Эви решили, что, во-первых, для каких-либо выводов им не хватает данных, а во-вторых, единственным способом узнать побольше о том, что от них требуется, было связаться с Гарри Поттером и Северусом Снейпом. Легче сказать, чем сделать, посчитали они. Джинни сообщила ей, что Северус – и, насколько ей известно, Гарри тоже – постоянно проживали в ненаносимом замке где-то в Шотландии. Кое-что понимая в ненаносимых замках, Эви знала, что единственный способ найти его – это получить разрешение войти от одного из владельцев. А чтобы владелец разрешил войти, с ним для начала нужно встретиться. Джинни, конечно, знала Гарри, но в Силбриф ее никогда не приглашали. Как девушка объяснила, в последние школьные годы она была не особо близка с Гарри, не зная, как к нему подойти, и не желая предлагать ему дружбу только потому, что ей хотелось выяснить, что же произошло в Тайной Комнате под Хогвартсом три года назад. – Я знаю, что он умный, – сказала Джинни. – Это всем известно. И я знаю, что он хороший парень; даже если забыть о такой очевидной вещи как спасение моей жизни, мне кажется, что он как-то помог двум моим братьям, Фреду и Джорджу, с их планами начать собственное дело; несколько недель назад Рон сказал нечто достаточно неприятное по поводу Гарри, который заводит дружбу с богатенькими, и они встали на его защиту; они сказали, что Гарри деньги ничуть не заботят и что он оказался настоящим другом, когда они в этом нуждались, и назвали Рона ревнивым ушлепком. – После этого фрагмента своих объяснений Джинни глубоко вдохнула и заговорила быстро и живо, желая передать свое отношение к случившемуся. – Не пойми меня неправильно, я люблю Рона, как и всех моих братьев, но он и правда может быть ревнивым ушлепком. – Мало кто достаточно знает о Гарри, верно? Может такое быть, что твои братья, которые близнецы, знают больше других? – спросила Эви, размышляя о том, что она недавно узнала об этом подростке. – Не уверена, – ответила Джинни. – Я в курсе, что его лучшие друзья – это Невилл Лонгботтом и Драко Малфой. С Невиллом я уже несколько лет знакома, и он скромный, честный парень. – Тут она широко улыбнулась, прежде чем продолжить. – Он вроде как встречается с Луной, моей лучшей подругой, и он заставляет ее улыбаться. В связи с чем сильно вырос в моих глазах. – Эви улыбнулась и кивнула в знак согласия. – А вот Драко Малфой... Если бы ты спросила меня год назад, я бы тебе сказала, что он плохая компания, зеркальное отражение своего отца. Но вот такой, каким я его увидела в прошлом учебном году... – Она прервалась, на несколько мгновений повисла задумчивая тишина. – Правда, я никогда не знала Драко достаточно хорошо; он никогда никого к себе не подпускал; думаю, до недавнего времени у него были скорее приятели, чем друзья. Не думаю, что до этого года я когда-нибудь видела его улыбку. Но он был со мной весьма вежлив, хотя прежде вывалил бы на меня все уничижительные клички, какие смог бы придумать, а Луна сказала, что во время Святочного Бала на Рождество он позволил ей почувствовать себя принятой, точно так же, как и Гарри. И он все-таки не спал всю ночь у дверей лазарета, ожидая, когда Гарри очнется. Я правда не знаю, – покачала она головой. – Полагаю, по-настоящему эти трое дружат только друг с другом; так что если кто-то и может знать о Гарри побольше, так это Невилл и Драко. Понимающе кивнув, Эви предложила как следует сосредоточиться на том, чтобы придумать для нее способ остаться рядом с Джинни на следующий учебный год. Если у нее будет доступ в Хогвартс, то, предположила она, они все-таки найдут возможность подойти к Гарри и Северусу. – А в Хогвартсе, случаем, нет вакансии профессора по Истории Магии? – в шутку спросила Эви, но ответом ей стал лишь Джиннин стон. – Не говори мне об Истории Магии! – воскликнула Джинни. – Ты хоть знаешь, что наш профессор – привидение? – Ваш профессор что? – переспросила Эви, подумав, что, возможно, она что-то не поняла в английском жаргоне; ну, не могли же они позволить преподавать привидению! – Привидение, – повторила Джинни. – Профессор Биннс; уже сто лет как мертв, а все преподает. – Будет ли глупо с моей стороны спросить, знаком ли он с историческими событиями последнего века? – спросила Эвелин, уже догадываясь об ответе. – Учитывая, как он преподает, вообще чудо, что мы помним хоть что-то о гоблинских восстаниях, о которых, кстати, он постоянно и твердит, – признала Джинни. – Только гоблинские восстания? – переспросила Эви, историк в ней пребывал в шоке. – Ничего другого, скажем, о русалоидах? – В Черном озере у школы есть несколько, – отозвалась Джинни с кривой улыбкой, – и все, что я о них знаю, я прочитала по собственному почину. – Что, никакой истории древней магии? – откровенно потрясенно спросила она. – Первые магические поселения? Сравнительная теория происхождения магических народов? – Сравнительная что? – откровенно озадачилась Джинни. – Великие Феодальные Войны? Изменения Темной Магии? Мифология для младших курсов? – тут она явно хваталась за соломинку, и Джинни не знала, ей ужасаться, насколько у нее отвратительное образование, или веселиться по поводу выражения лица новой подруги. – Не в курсе? – произнесла она, наблюдая за побледневшей Эви. – Формирование современных магических сообществ и Международный Пакт Тайны? Это очень важно! Это даже не история! Мы этим живем! – воскликнула Эвелин. – По большей части не в курсе, – отозвалась рыжая. – Профессионал во мне рыдает, – только и выдала Эви и рухнула обратно на кровать. Когда через два дня они прочитали, что Фадж готовит реформу образования, начали появляться первые наметки плана. Эви уже решила, что в любом случае пойдет на бал, и теперь ее решение лишь окрепло. Все, что им нужно, это посеять семена, которые, возможно, позволят Эви завуалированно предложить устроиться в Хогвартсе; если это не сработает, она всегда может заявить, что хочет поработать над статьей, и посещать библиотеку Хогвартса для проведения своих исследований. Вот так все и обстояло в тот вечер за сутки до бала, когда Джинни и Эвелин покинули Дом и переехали в родовое имение Эви. Семья Эвелин совершенно не оправдала ожиданий Джинни; не было никаких жестких рамок устаревших формальностей и обсуждений слухов. Вместо этого ее встретили четверо дико высоких шумных мужчин – настоящие король с принцами, – светловолосые и веселые, до последней мелочи похожие на викингов, какими были их предки, и крошечная, такая светловолосая женщина, королева Элейн, казавшаяся рядом со своими сыновьями и мужем карлицей; приятная, с прекрасным чувством юмора, она очень походила на свою единственную дочь. Когда Эви представила ее как свою подопечную, а Джинни рассказала, что сама родом из многодетной семьи в девять человек и у нее тоже только братья, королева Элейн широко улыбнулась и провозгласила, что таким женщинам – ей самой, Джинни и Эви – нужно держаться вместе, дабы противостоять неизбежной коллективной глупости, которая их окружает. Спустя четыре громких протеста Джинни уже чувствовала себя как дома. Эви приготовила ей комнату рядом с собственной, и они обе потратили немало времени на выбор платья для бала, который должен был состояться следующим вечером. Эви прямо призналась, что редко посещает подобные мероприятия, так что требуется ее помощь, особенно если там не будет ее знакомых. – Я не люблю выставлять себя напоказ и становиться мишенью для пересудов, – сказала она, и Джинни решительно кивнула, понимая ее чувства. Ей уже приходилось находиться в центре нежелательного внимания, хоть и по совершенно иным причинам, и она никому бы не пожелала пережить подобного. Однако то, что Эви не посещала множества официальных мероприятий, вовсе не означало, что у нее не было гардероба, способного прийти на выручку, если она когда-нибудь решит таковое посетить, и они весело провели время, выбирая наиболее подходящее платье. То, на котором они в конце концов остановились, было старательно расшитым, светлым, ниспадающим на пол серо-голубыми покровами, как лепестками большого цветка. Тщательно убрав волосы в прическу и подобрав подходящую обувь, Эви только скрыла свою эмблему и покинула замок, приготовившись провести вечер в компании скучных политиков и полная решимости выдержать это ради успешного выполнения поставленной перед ней задачи. Она не ожидала, что желанную работу ей преподнесут на серебряном блюде. И, безусловно, не ожидала увидеть там одного из двух людей, встречи с которыми намеревалась искать. Когда Министр послал ей и ее семье приглашение на бал, он не упоминал, что там будет присутствовать Северус Снейп. Он упоминал о присутствии двух других Министров Магии, но на этом и все, и Эви чуть не запуталась в собственных ногах, когда Фадж указал на свой постоянный круг и входящих в него людей; как будто это недостаточно выбило ее из колеи, Мойры* явно посчитали, что нужно добавить еще. Осторожно поддерживая вежливую маску, которую она практиковала всю жизнь, она позволила Фаджу повести ее по залу в сторону единственного человека, знакомства с которым она желала. И вот она подошла ближе. Затем он обернулся и посмотрел на нее, и она почти проглотила свой язык. Мужчина был высок – а при наличии такой семьи, как у нее, назвать кого-то высоким уже не просто – и безупречно одет, с сужающимся от широких плеч к тонкой талии телом и с густыми, элегантно рассыпавшимися волосами цвета воронова крыла, свободными от всего, что могло бы их удержать. Он обладал орлиным носом, волевым подбородком, высокими скулами и большими темными глазами. Моргана, помоги ей, мужчина был красив. Да, она видела его фотографии, но не была готова ни к его росту, ни к тому, как его присутствие привлекало к себе внимание всех в этом помещении. И она не была готова к его голосу, глубокому и темному, как же нелепо, ведь она была сиреной, это ее голос должен пленять людей. Хорошо, что еще добрых пол часа с момента их знакомства он не обращался к ней напрямую, иначе, она была уверена, она бы оконфузилась с невероятной легкостью. Как бы то ни было, ей было даровано тридцать минут, чтобы собраться с мыслями и постараться добиться успеха в том, для чего, собственно, она и пришла на бал. Приглашение на танец, хоть и решало вопрос о переходе к более приватной беседе, стало прискорбным дополнением к, ну, собственно танцу. Эвелин учили танцевать с самого раннего возраста, и все ее учителя настаивали, что она была в этом довольно хороша. Она частенько танцевала по своей комнате и коридорам своего дома, па вальса и фокстрота и прочие движения приходились ей по душе. Когда она была одна. Когда никто не смотрел. А если в помещении почти сотня человек и все глазеют на нее? Вот уж чего она точно не желала. А если тот самый Северус Снейп тоже сосредоточил на ней свой темный взгляд? Моргана помилуй! Она сделала все возможное, чтобы мысленно подготовить себя к разговору, который, несомненно, должен был последовать; судя по всему, мастер зелий стремился поговорить с ней – знал ли он, что она имела некое отношение к пророчеству, или подозревал в союзе с Фаджем? – и она позволила ему повести ее в центр зала, несмотря на собственное волнение. Эвелин считала себя готовой ко всему, что он мог пожелать спросить; и все же этот человек сумел удивить ее. – Итак, Ваша Светлость, – произнесла она, заговорив первой, стремясь сказать ему то, что должна, – чему я обязана удовольствием быть приглашенной на этот танец? – А не мог я пригласить Вас на танец просто потому, что хотел этого? – спросил он у нее в свою очередь; ей понадобилось какое-то время – и несколько неловкая пауза, будь все проклято, – чтобы осознать, что сказанное им имело целью попытаться – при том успешно – разбить ее маску отстраненности. Рассердившись на себя, Эвелин попробовала подступиться к своим вопросам, стараясь найти способ аккуратно подвести его к теме пророчества, но безуспешно. Их танец почти закончился, и все, что она смогла сделать, это ляпнуть строчку пророчества, надеясь, что он поймет ее значение. Естественно, так и получилось; она догадывалась, что пророчество было вытравлено в его мозгу так же, как в ее собственном. Назначить ему встречу через два часа было спонтанным решением, но лучшим, какое она смогла так быстро придумать. Ей вспомнился паб, который служил переходом между волшебным торговым районом и сопредельной областью Лондона. Она была почти уверена, что Джинни называла его Дырявым Котлом, и после того, как Северус заверил ее, что да, у него есть безопасное место, где они смогли бы поговорить о пророчестве, она договорилась встретиться с ним там в полночь. Где-то примерно через полтора часа. – О чем я вообще думаю? – спросила она себя, прежде чем уйти камином в Министерство, где ее ждал портключ, готовый вернуть ее в Норвегию. Пытаясь точно вычислить, за сколько ниточек ей придется потянуть, чтобы организовать для них с Джинни новый портключ, и быстро решив, что намного лучше будет сделать такой самостоятельно, как минимум из соображений безопасности, Эвелин отправилась вниз по полуосвещенным коридорам Министерства. Она знала, что ее прибытия должен был ждать с портключом наизготовку чиновник из Управления по Внешним Связям, но его не будет на месте еще около часа; она думала, что придется общаться с Фаджем гораздо дольше получившегося, и принимая решение, она не учла Северуса. Как бы там ни было, ей предложили немного вернуться, сказав, что предназначенный ей портключ она найдет в первом кабинете справа вниз по коридору. Камин в Стоунхолд Мэнор располагался в изолированной части Министерства, кабинеты там встречались редко, зарезервированные исключительно для ближайших сотрудников Министра Магии. Обычно в этот час ночи особый сектор Министерства пустовал; сегодня же, когда двум иностранным Министрам и ей самой нужно было уйти портключом, один из кабинетов оказался по-прежнему обитаем. Подходя, Эвелин услышала голоса, доносившиеся из открытой двери. – ...и, естественно, я сказал ему, что хотел бы я попробовать что-то придумать, – эхом разнесся по пустому коридору мужской голос. – Но не существует такого прецедента, чтобы Министерство надзирало за Хогвартсом, так что, в конце концов, ему, видимо, придется таковой создать. – Я знаю, что Дамблдор в последнее время болтает глупости, – произнес другой голос, на этот раз женский, – но отправлять в Хогвартс Амбридж все-таки жестоко и... Появление в дверях Эвелин прервало их разговор. В комнате обнаружились ведьма среднего возраста с каштановыми волосами с проседью и волшебник постарше, с темной кожей и густой белой бородой. – Ваше Высочество! – воскликнул мужчина, поднимаясь со своего места и подходя к Эвелин. Женщина последовала его примеру, но держалась позади, глядя на вошедшую в комнату Эви огромными глазами. – Мы не ждали Вас еще час! – Я знаю и прошу прощения за причиненные неудобства, – сказала Эвелин, выставив свою прекрасно натренированную маску спокойной и вежливой принцессы, которую оттачивала с детства. – Я достаточно быстро устала. Надеюсь, использование портключа сейчас не вызовет у Вас затруднений, мистер..? – Тадеуш Гаспар, к Вашим услугам, Ваше Высочество, – представился мужчина. – И нет, совершенно никаких затруднений! – добавил он, извиняясь за несколько мгновений, которые были ему необходимы, чтобы добраться до своего стола и вытащить одну из трех находившихся там коробочек; открыв ее, он достал хрустальную статуэтку, точную копию фонтана, располагавшегося под куполом Министерства. Как предположила Эвелин, это было прощальным подарком в честь бала, последним штрихом чрезмерности вечера. Ей никогда не нравился этот фонтан, отстраненно подумала Эви, когда волшебник подошел к ней, прижав палочку к статуэтке, прежде чем поставить ту на подставку у двери. – Портключ активируется через пятнадцать секунд; не будете ли Вы так любезны, Ваше Высочество? Эви кивнула и прикоснулась к статуэтке. – Доброй ночи, мистер Гаспар, и спасибо за помощь, – сказала она, кивнув волшебнику; она едва успела увидеть, как тот кивнул ей в ответ, прежде чем почувствовала знакомый рывок в районе пупка, когда портключ понес ее домой. Едва Эвелин отметила, что ее ноги коснулись мраморных полов ее дома, как она сорвалась, торопясь переходами и коридорами в направлении комнаты Джинни. Благо, она не налетела ни на кого из членов своей семьи, ибо была убеждена, что показалась бы им полоумной, и была при этом совершенно не способна на конструктивный диалог, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Все так же сжимая в левой руке хрустальную фигурку, Эви ворвалась в комнату Джинни, даже не постучавшись. Ей навстречу взметнулась пара всполошенных сиреневых глаз; Джинни лежала на кровати, читая одну из книг по основам русалочьего языка, которую ей пожертвовали. По словам Эвелин, русалочьи песни в исполнении сирены были весьма эффективны, но для должного исполнения требовалось знать сам язык. – Эви? – спросила Джинни и, избавившись от одеяла и бросив книгу на кровать, поспешила к взбудораженной принцессе. Ей хватило единственного взгляда на подругу, чтобы понять, что все прошло как угодно, но только не так, как они планировали. Эвелин что-то крепко сжимала в кулаке, все еще не сняв платье, которое надевала на бал. Глаза у нее были огромными, рот приоткрыт, как будто она хотела сказать что-то, но не могла найти слов. – Эви? – снова окликнула она. – Ты в порядке? – Я... – выговорила Эвелин, ее взгляд был слегка расфокусирован. – Я не знаю? – Что случилось? – спросила Джинни, ее беспокойство становилось все сильнее. Эви помотала головой, сглотнула и несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем снова смогла отыскать свой голос. А когда ей это удалось, ее словно прорвало. Она говорила о том, что произошло на балу, о своей новой работе и знакомстве с Северусом, а так же о встрече, теперь уже через час, о которой для них договорилась. – А еще я, несомненно, полная идиотка! – воскликнула Эви, принявшись расхаживать перед камином. – В смысле, я пыталась придумать тихий-спокойный способ плавно подвести его к теме пророчества, и что я в результате сделала? – вопросила она, глядя на Джинни все еще широко распахнутыми глазами. – Я выложила строчку пророчества, молясь, чтобы он догадался, о чем я говорю! Клянусь, это чудо, что мы вот так закончили наш танец! – Она в отчаянии закрыла руками глаза, на лице отчетливо вспыхнул румянец. – И клянусь, я стала заикаться, как последняя идиотка, когда он всего лишь попытался поддеть меня, желая выяснить, что у меня на уме! А эта договоренность о встрече, как будто я знаю, что делаю? Я такая идиотка! – Ну, я не думаю, что ты смогла бы придумать способ аккуратно подвести его к теме пророчества, даже будь у тебя на подготовку все время мира, – решила Джинни. – И я думаю, что профессора Снейпа эта встреча должна была застать врасплох точно так же, как и тебя. – Она покачала головой и сама себе улыбнулась. – Ого, это будет довольно интересная встреча. И тут она совершила ошибку, встретившись взглядом с Эви. Последовавший краткий миг тишины был быстро разрушен фырком от Эви, а потом они обе засмеялись. – Я даже не знаю, что мы только скажем, когда туда придем, – призналась Эви, утирая слезу со щеки. – И я не знаю, – призналась Джинни, ее лицо приняло растерянное выражение. – И как именно мы туда попадем? – спросила она. – Ой, точно, – сказала Эвелин, посчитав нужным решить этот вопрос раз и навсегда. – Я собираюсь сделать портключ в дом моей семьи в Лондоне... – Она с некоторым отвращением посмотрела на статуэтку, которую все еще держала в руке, подумав, что и это сойдет. – Несколько незаконно, надеюсь, ты не возражаешь. В ответ Джинни подняла бровь и помотала головой. – Сколько у нас есть времени до выхода? – спросила рыжая. – Сорок минут, плюс-минус, – ответила Эви, их глаза расширились от понимания. – Возьми с собой сменную одежду, предметы первой необходимости и захвати свой плащ Сестринства; я собираюсь сделать то же самое. Мы заночуем либо там, либо в моем доме в Лондоне. Джинни кивнула и поспешила именно так и сделать. Она еще толком не распаковалась, так что процесс отнял не особо много времени. Она кое-как побросала актуальные туалетные принадлежности в маленький сундучок, которым пользовалась в прошедшую неделю, вместе с пижамой и несколькими захваченными из Дома книгами. Поспешно переодевшись в джинсы и рубашку Гарпий Гервена, она постаралась со всей возможной скоростью зашнуровать ботинки и дотянуться до расчески. Пять минут спустя, распутав волосы зубцами щетки и закрепив на плечах зеленый плащ, Джинни бросилась из комнаты на поиски Эви, только чтобы столкнуться с ней в дверях. – Готова? – спросила Эвелин, ухватившись для устойчивости за косяк. Она все еще была в своем платье, но – в той руке, которой не цеплялась за дверь – держала сумку с собственной одеждой на ночь. – Да, – ответила Джинни. – А ты? Эви вздохнула и указала на свое платье. – Я люблю платья, но мне потребовалось пол часа, чтобы его надеть. Снять его займет столько же времени, если я не избавлюсь от него заклинанием. Сейчас нет времени на переодевания. – Джинни кивнула и вышла из комнаты, волоча за собой свой сундук. Эви вытащила палочку и стукнула по зажатой в руке хрустальной статуэтке. – Десять секунд, – сказала она, и Джинни коснулась статуэтки; вскоре она почувствовала знакомый рывок активированного портала. На долгое мгновение мир вокруг завертелся, и вскоре ее ноги коснулись деревянного пола. Комната вокруг них оказалась темной, но просторной, насколько Джинни могла сказать. – А не погорячилась ли я... – пробормотала Эви, вытащила палочку и наколдовала маленькое облачко ярких шаров, отправив их парить под потолком. – Ну, что, в Дырявый Котел? – спросила Джинни, подходя к камину. – Да, – сказала Эви. – Только дай мне минутку. Джор! – позвала она, и появился домовой эльф, который почтительно ей поклонился. Она улыбнулась и быстро заговорила с ним по-норвежски, а потом вернулась к Джинни. – Нужно, чтобы кто-то затушил огонь после нашего ухода, – сказала она и натянула капюшон на голову, скрывая в его тени свое лицо. Джинни сделала то же самое, дожидаясь, пока Эви разожжет камин и примет у домового эльфа Джора тарелку с летучим порохом. Пламя окрасилось зеленым, и Эви шагнула первой, четко произнеся название конечной точки. Джинни, глубоко вдохнув и понадеявшись на лучшее, последовала за ней в пламя. В то же время Северус готовился отправляться из Силбрифа в Дырявый Котел. От волнения он чуть сам себя не довел до инфаркта, стоило Эвелин покинуть бал в тот самый момент, когда он и сам мог бы уйти; когда Министр Франции решил, что пришло время откланяться, поскольку он почувствовал, что хлебнул этим вечером лишку шампанского, Северус был только рад составить ему компанию. Пожелав ему доброй ночи, он метнулся к Каминному Залу, почти не заметив пути до замка. – Минни! – позвал он домового эльфа, едва только ступил в главный холл. Эльф сразу же появилась. – Хозяин Северус уже вернулся? – спросила она, мельком осмотрев своего хозяина. – Хозяин в порядке? – Да, Минни, – отстраненно ответил он. Он бросил взгляд на ближайшие часы. Одиннадцать ночи; у него был максимум час, чтобы добраться до Дырявого Котла. Я что, всерьез согласился на тайную полуночную встречу с принцессой? – подумал он и помотал головой, стараясь избавиться от подобных мыслей. – Не могла бы ты подготовить две комнаты на ночь, Минни? Через час у нас будут гости. Голубые глаза домового эльфа расширились. – Конечно, хозяин Северус! – воскликнула она с долей волнения; этим летом Силбриф уже увидел больше гостей, чем за все последнее десятилетие разом, а теперь сообщается о еще двоих. – Еще что-нибудь? – Почти. Мой сын еще не спит? – спросил он. – Молодой хозяин находится в библиотеке вместе с мистерами Невиллом и Драко, сэр, – сказала Минни. Северус кивнул. – Тогда это все, Минни. Спасибо. Эльф поклонилась и исчезла, собираясь подготовить все к появлению новичков. Северус свернул к лестнице и бросился в библиотеку, пытаясь придумать, как объяснить все произошедшее сыну. Как можно вот так походя сказать, что встретил другую часть пророчества, которое вот уже более десяти лет во многом определяло их жизнь? Тем не менее, думая о наилучших способах подступиться к этой теме, Северус направился прямо в библиотеку, остановившись только тогда, когда дошел до стола, за которым Гарри, Драко и Невилл все еще читали добытые им документы. Неужели он посетил Архивы только сегодня утром? Трое подростков, услышав, как он вошел в библиотеку, посмотрели на него с непониманием и интересом. Северус, заметив кружки с чаем, предположил, что они с самого его ухода так и не отходили от стола. – Папа? – спросил Гарри, поднимаясь навстречу отцу. – Что-то случилось? – Я не знаю, с чего бы начать отвечать на эт... – И тут его глаза округлились, стоило ему получше присмотреться к Гарри. – Почему у тебя левая рука в перьях? – спросил мастер зелий, отчего его сын тоже посмотрел на собственную руку. Конечность выглядела чем-то средним между крылом и рукой, от закатанного Гарриного рукава и ниже ее покрывали темно-коричневые перья. – Ой, извини, – пробормотал он, рука дрогнула и перья исчезли. – Я тренировался во вторичном анимагическом превращении. Пытаюсь привыкнуть к ощущениям, убедиться, что могу это делать рефлекторно. – Он расправил рукав рубашки, прикрывая локоть, как на правой руке. – А теперь, почему ты мчался сюда так, будто за тобой гналась Рита Скитер? – Она ведь не... – отважился Невилл, опасливо глянув в сторону входа; виденного им от этой журналистки хватало для предположения, что она может на это осмелиться. В конце концов, Гарри разрешил ей работать в обычном режиме. – Она не посмеет, – заверил его Гарри. Он все-таки надеялся, что она не настолько сдвинулась. – Нет, просто... – начал Северус, пытаясь подобрать слова. – Просто... – Да? – нервно подтолкнул Драко. – Что, чертов черт возьми, Фадж натворил? – спросил Невилл. – Это не Фадж, просто... дайте мне минутку, пожалуйста, – попросил мастер зелий. – Я еще не оправился от этого танца. – Какого танца? – беззвучно произнес Гарри, растерянно посмотрев на своих братьев. Получив два непонимающих – что вполне ожидаемо – пожатий плечами в ответ, он переключился на отца; Северус зажмурился и сжал пальцами переносицу, делая глубокие вдохи и выдохи. – Тут не походишь вокруг да около, – пробормотал он, по мнению Гарри в основном для укрепления собственной решимости сказать то, что должен был сказать, чем зачем-то еще. – Мне просто придется... ну, так. – Он открыл глаза и посмотрел на сына. – Помнишь пророчество Морганы Ля Фей про нас? Ай, конечно, помнишь, о чем я вообще? – выговорил он себе, не успел Гарри вставить хоть слово. – Я нашел еще двух людей, которых оно касается. Или точнее сказать, скорее одна из них нашла меня. Его сообщение встретила полная тишина. – Что? – наконец воскликнул Гарри, расширив глаза, его лицо побледнело, он пошатнулся и, чтобы не рухнуть, сел на угол стола. – Да, я... – Северус сделал глубокий успокоительный вдох успокоиться и продолжил: – Я – нет, не я, это не правильно, – она подошла ко мне во время бала. Она назвала себя «сестрой, которая не сестра» и сказала, что хочет поговорить. Она и ее сестра, кем бы та ни была, скоро придут, – выложил он, нажав пальцами на сомкнутые веки. – Потому что я договорился забрать их из Дырявого Котла через, ох, уже через пол часа? – Он посмотрел через всю комнату на часы с маятником. – Да, именно так, – пробормотал он себе под нос. – Что? – повторил Гарри. Невилл смотрел в пространство с ошеломленным выражением лица, все еще держа в руках отчет, в то время как Драко быстро переводил взгляд с Гарри на мастера зелий и обратно. – Она просто подошла к тебе и сказала, что знает о пророчестве? Вот так просто? И кто она? – Она тоже была приглашена на бал, – поделился Северус. – И она знала, что в пророчестве упоминался именно я, не могла точно сказать, откуда она это знала, не посреди же зала! Потому и встреча. – Он недоверчиво усмехнулся. – И ее зовут Эвелин. – Эвелин? – спросил Гарри. – И все? Он ошалело прижал руку по лбу; да что ж у него сегодня за день-то такой? – О, нет, – возразил Северус, снова начиная нервно посмеиваться, даже когда отрицательно покачал головой. – Эвелин Норвежская, – сказал он, за его словами последовали три резких вздоха. – Эвелин, настоящая, блин, принцесса Норвегии. – Кто? – переспросил Драко срывающимся голосом. – Ты правильно расслышал! – воскликнул Северус, разведя руками, и начал расхаживать из стороны в сторону. – Всего за пол часа она вплыла в зал, пообщалась с Фаджем, устроилась новым профессором Истории Магии... – Что? – воскликнул Гарри. – О, да, именно так, – сказал Северус, снова разводя руками, тем самым демонстрируя, насколько он сам не знал, как на такое реагировать. – А потом мы танцевали, и она сказала, что давно хотела поговорить со мной, потому что она была одной из двух упомянутых в пророчестве женщин... – Тут он остановился как вкопанный, глядя на трех ошарашенных подростков. – Ну, она, конечно, сказала не совсем так, но дала понять, кто она такая, и сказала, что нам нужно встретиться в более уединенном месте, и я согласился. – Он посмотрел на сына. – Я не знаю, что еще тут сказать, – признался он. – Не мог бы ты пересказать ваш разговор, пожалуйста? – тихо спросил Гарри, помещение вокруг него кружилось. И Северус повторил, так быстро, как только мог. – Я не знаю, что тут еще можно сделать до встречи с ними, – заключил мастер зелий. – У них могут быть некоторые ответы, которые мы ищем, а кроме того, Мерлин сам сказал, что они должны нам помочь. – И мы вот-вот должны с ними встретиться, – продолжил Гарри, посмотрев на время. – Мне пора, – решил Северус. – Мы пойдем с тобой к камину, – сказал Гарри, его братья согласно кивнули, – и подождем тебя там. Четверо волшебников молча спускались по этажам, остановившись только достигнув холла. Северус направил палочку на себя и как мог изменил свой внешний вид: светлые волосы, голубые глаза и другие черты лица скрыли его личность. Он надел длинный дорожный плащ поверх обычной одежды, ныне зачарованной казаться какой-то повседневной мантией густого красного цвета, и бросил в огонь горсть летучего пороха. – Обратно я аппарирую, – сказал мастер зелий. – На всякий случай. – Трое подростков кивнули; никто, кроме членов семьи хозяина замка не мог аппарировать на территории Силбрифа. – Все, пошел, – пробормотал он и направился к камину, на мгновение рука сына сжала его ладонь. – Папа? – окликнул Гарри; Северус обернулся и с беспокойством посмотрел на него. – Если ты не вернешься через пять минут, я иду за тобой. – Он слегка улыбнулся. – Ты знаешь, что делать. Северус кивнул и шагнул в огонь, переносясь в Дырявый Котел. Он вышел из камина в паб, взглядом выискивая полуночных посетителей, его сердце учащенно билось. Народу в этот час ночи – полночь, напомнил он сам себе, Мерлин, как он до такого докатился? – было мало, пара волшебников у бара да компания ведьм, смеющихся в дальнем углу помещения. С его места было легко найти тех, кого он искал. Там, сидя в стороне ото всех прочих посетителей и закутанные в зеленые плащи Сестринства, скрыв лица в тени капюшонов, обнаружились две ведьмы. Глубоко вздохнув и состроив нейтральное выражение лица, он пошел к ним. – Добрый вечер, – уверенно произнес он, вежливо склонив голову в приветственном жесте. Две закутанные фигуры повернулись на звук его голоса, посмотрев на него из-под капюшонов. Одна из них ростом напоминала принцессу. Другая была ниже и незаметнее, насколько он мог определить, но больше он ничего о ней сказать не смог. – Простите меня за мой вид. Понимаете, я только что закончил танец и у меня не было времени переодеться. На что фигура повыше кивнула и встала. – Вполне объяснимо, сэр, – сказала она, подняв лежавшую на полу у ее ног сумку. – Если Вы не возражаете, думаю, нам пора идти. Путешествие нас с сестрой достаточно утомило. Мастер зелий кивнул, не зная, что еще сказать; он указал на заднюю дверь паба, ту, которая вела ко входу в Косой Переулок. Он вышел за дверь, две ведьмы последовали сразу за ним. Как только они покинули паб, он снова заговорил. – Я не хочу, чтобы место нашего прибытия подслушали, – пояснил он. – Вам придется воспользоваться парной аппарацией. – Два согласных кивка, и Северус протянул им левую руку, правой крепко сжимая палочку. – Там, куда мы отправляемся, присутствуют еще два человека, которых вы, вероятно, не ожидали увидеть, – предостерег их мастер зелий, – но они достойны доверия и уже все знают. – Мы... – сказала Эвелин и посмотрела на Джинни, которая кивнула. – Мы предвидели такое развитие событий. Один из этих двоих людей, должно быть, Невилл, предположила Эви. Другой, возможно, юный Малфой? Джинни сказала, что эти двое были очень близки с Гарри, и рыжая думала, что, скорее всего, они знают больше, чем показывают. Скоро выяснится, права ли она в своем предположении. Северус только вскинул бровь, на его лице ничего не отразилось. Как они могли такое предвидеть? – удивился он, велев себя не паниковать. Не став заново обдумывать ситуацию и убежденный, что еще минута, и, если немедленно не вернуться, сын явится сюда, он аппарировал. Трио очутилось перед воротами Силбрифа, замок возвышался над ними в свете летней луны. Две ведьмы обменялись взглядами – и как они вообще могут что-то видеть в этих плащах, не понял Северус, прежде чем к нему пришел очевидный ответ: магия – и последовали за ним вверх по лестнице. – Миледи, не будете ли Вы столь любезны следовать за мной, – сказал Северус, направляя палочку на себя, чтобы избавиться от маскировочных чар, скрывавших его лицо. Двери замка распахнулись перед хозяином, и вот так Эви и Джинни впервые переступили порог залов Силбрифа. Мастер зелий привел их в главный холл, где их ожидали трое подростков. Между двумя невероятными компаниями воцарилась тишина, и в конце концов Северус взял на себя труд познакомить Эвелин с прочими присутствующими. – Позвольте представить вам ее королевское высочество, Эвелин Норвежскую, – сказал мастер зелий, и названная женщина выступила вперед, снимая плащ. – Приятно с вами со всеми познакомиться, – сказала она, улыбкой прося прощения. Трое расположившихся напротив парней смотрели на нее с разной степенью растерянности. – Простите меня за то, как была организована эта встреча, и, пожалуйста, зовите меня Эвелин. – Она улыбнулась всем четверым волшебникам. – Мои друзья называют меня Эви, – добавила она в заключении. – Что ж, Эви, – сказал Гарри, краем глаза следя за другой ведьмой; он понимал, что у принцессы не было времени переодеться, но почему вторая ведьма все еще не сняла плащ? – Я Гарри, – сказал он, склонив голову в вежливом поклоне. – И позволь мне представить тебе... – Мистеры Драко Малфой и Невилл Лонгботтом, я полагаю? – спросила Эви, вызвав ошеломленное молчание четырех волшебников. Гарри согласно кивнул. – Приятно с вами встретиться. – Откуда ты знаешь, кто они? – спросил Северус, глядя на Эвелин. – Ты сказала, что подозревала, что здесь будут еще люди, кроме меня и моего сына, – продолжил мастер зелий, шагнув к принцессе, – но я никогда не называл тебе никаких имен. – Вам и не нужно было, профессор, – наконец произнесла вторая ведьма очень знакомым голосом. Вообще-то, настолько знакомым, что Гарри не смог сдержать вздоха. Он узнал этот голос; но как такое может быть? – Это сделала я, – сказала ведьма и избавилась от собственного плаща, подтверждая подозрения Гарри, но ничуть не уменьшая его замешательства. Как минимум, он оказался полностью сбит с толку. Прямо здесь, перед ним, посреди каминного зала его дома, одетая в зеленый наряд Гарпий Гервена, стояла Джинни Уизли. – Джинни? – наконец спросил Гарри после долгого мгновения полной тишины, в его голосе звучало недоверие; она виновато улыбнулась и чуть покраснела, почувствовав, как на ней скрестились взгляды четырех пар растерянных глаз. Это действительно Джинни, заключил Гарри, наблюдая, как она прикусила нижнюю губу, признак нервозности, который он заметил у нее много лет назад, когда семилетняя Джинни набралась смелости спросить у Сохатого, можно ли ей взять его Нимбус 1500, чтобы полетать на Квиддичном поле мэнора Поттеров. Ее длинные рыжие волосы были все теми же, выражение лица такими же, как и ее веснушки, и ее карие глаза были сиреневыми... секунду, что? Сиреневыми? – Привет, Гарри, – наконец сказала она. – Профессор Снейп, Невилл, Драко, – кивнула она каждому из них и сглотнула, когда никто не ответил; понятно, подумала она. Она расправила плечи и прежде, чем снова заговорить, глубоко вздохнула и украдкой бросила взгляд на Эвелин, которая ободряюще кивнула. – Я думаю, у вас всех есть вопросы; мы с Эви будем рады ответить на любой из них, если это будет в наших силах, – предложила Джинни. – Мисс Уизли? – снова спросил Северус, его взгляд быстро метался от слишком синих глаз Эвелин к аметистовым у Джинни и обратно, пытаясь связать концы с концами. Вроде бы все члены Сестринства считаются сестрами друг другу? – Полагаю, Вы вступили в Сестринство? – спросил он, отчего Невилл и Драко задохнулись. Гарри, который отметил, как отец растерянно всматривался в глаза двух ведьм, сам увязал все поразительные факты воедино, лишь на секунду раньше мастера зелий придя к определенному выводу. Магию ведьм Сестринства можно было отчетливо увидеть в их глазах, так гласила легенда. И пускай легенды и быль редко совпадают, тут, похоже, был тот самый случай. – Да, именно так, – подтвердила Джинни, кивнув и указывая на свои глазах. – Сама еще привыкаю к этому цвету, – призналась она, правильно догадавшись, что именно ее глаза, как ни что другое, подсказали мастеру зелий верный вывод. Зеленый плащ может быть всего лишь зеленым плащом, но ее радужка всегда скажет о принадлежности к Сестринству; тут уж без вариантов. – Как? – спросил Драко. – Когда? – одновременно спросил Невилл. – Значит, когда пророчество говорило о сестре, которая не сестра... – Гарри замолк и Эвелин закончила за него. – Мы с Джинни входим в Сестринство; в этом смысле мы сестры. Просто не по рождению, – объяснила она. – Нам стоит поговорить об этом в другом месте, – произнес Северус, глядя на троих парней и новоприбывших. – Как насчет библиотеки? – предложил Гарри. – Нам, возможно, потребуется кое-что им показать... И он снова замолчал, а спустя мгновение тихого раздумья его отец согласно кивнул. Эви и Джинни переглянулись: что такого им надо показать? – Следуйте за мной, если вы не против, – буркнул Северус, все еще несколько дезориентированный. Так его не сбивали с толку с самой первой встречи Гарри с Мерлином. Он шел рядом с сыном, затем Джинни с Эвелин, а замыкали Невилл с Драко. Их путь до библиотеки проходил быстро и безмолвно, обе женщины рассматривали достопримечательности Силбрифа, пока их вели по коридорам замка. Снова войдя в двери библиотеки, Северус подвел их к столу, находившемуся на другом конце помещения от того, где располагались их находки по поводу хоркруксов; он был согласен с Гарри, что им, вероятно, следует поделиться своими исследованиями, но не сейчас. Для начала ведьмы должны были дать удовлетворительные ответы на его вопросы и предоставить доказательства своих утверждений. Пускай присутствие Джинни Уизли на несколько мгновений выбило его из колеи, он не так-то легко кому-то доверял, особенно если дело касалось его сына. – Разреши предложить тебе сесть, – с застывшей улыбкой вежливо обратился Гарри к Джинни, которая с благодарностью приняла его предложение; еще немного, и ноги бы ее подвели. Она знала, что этот момент был неизбежен, но как можно приступить к разговору о пророчестве тысячелетней давности? Неловко, решила она, глядя на окружившие стол лица. И даже очень. – Ну, – заговорила Эви, пытаясь завязать беседу, – вы хотите, чтобы мы объяснили, как мы узнали о пророчестве, или хотите сначала спросить что-то конкретное? Гарри и Северус переглянулись и кивнули. – Сначала только один вопрос, – сказал Гарри, решив принять еще одну меру предосторожности. – На первом курсе, – обратился он к Джинни, – прежде, чем ты попала в Тайную Комнату, ты подошла ко мне за столом Гриффиндора; можешь повторить, о чем был разговор? – Проверяешь, что я это я? – спросила Джинни, адресуя Гарри печальную улыбку. Он пожал плечами без малейшего раскаяния; улыбка Джинни стала шире. Здесь и сейчас предосторожности были совсем не лишними. – Ты сказал, что я выгляжу усталой и встревоженной и спросил меня, что не так; я хотела рассказать тебе о дневнике Реддла. Ты сказал, что я знала тебя и Адриана практически с младенчества, что я могу доверять вам. – От этого воспоминания она вскинула бровь, в который раз задумавшись, как бы все сложилось, если бы она раньше поговорила с кем-нибудь об этом дневнике; совершенно не так, как было сейчас, отчитала она себя. – Я собиралась все вам рассказать, когда Перси нас перебил, и я сбежала. Она поморщилась от той своей реакции, но Гарри кивнул, довольный ее ответом. – Нужно было убедиться, – сказал он, улыбнувшись чуть шире, чуть более искренне. Джинни кивнула. – Да, ты прав, – согласилась она. – И прежде, чем мы начнем, есть кое-что, что я давно хотела тебе сказать, с самого конца моего первого курса, – произнесла Джинни, улыбка исчезла, взгляд стал совершенно серьезным. – В тот день в Комнате ты спас мне жизнь, а я так никогда тебя и не поблагодарила, – сказала она; глаза Гарри ошарашенно распахнулись. – Ты знала, что это был я? – спросил он, все четыре волшебника снова уставились на нее; она почувствовала, что от их пристального внимания снова краснеет, но взгляда от Гарри не отвела; она много лет хотела поблагодарить его за то, что он спас ей жизнь, и, ей-Моргана, она сделает это как должно! – Ты знала, и все же ничего не сказала? Северус чуть склонил голову к левому плечу, ожидая ее ответа. – Я видела тебя, в тот день, в Комнате, – призналась Джинни. – Я была в шоке и растерялась, но даже тогда я понимала, что, наверное, у тебя были причины не говорить, что это ты сражался с василиском. И, Гарри, ты тогда только что спас мне жизнь. – Она пожала плечами. – Это был твой секрет, ты должен был решать, сохранить его или открыться, не я; я сама себе поклялась не рассказывать и никогда не спрашивать, а просто быть благодарной. Но теперь, когда мне выпал такой шанс... – Она снова улыбнулась, на этот раз шире и спокойнее. – Теперь, когда мне выпал такой шанс, я хочу тебе сказать: спасибо, Гарри. Гарри, со своей стороны, смотрел на нее как громом пораженный; он до сих пор не привык к благодарностям за свои дела, в основном потому, что мало кто знал, что именно он так долго тайком их защищал. Единственный, кто когда-либо говорил ему такое вне семьи, это только... Джинни, осознал он, изумившись еще сильнее, когда вспомнил, как девочка подошла к нему два года назад поблагодарить за то, что он спас жизнь ее брату во время заварушки с Петтигрю. Он открыто улыбнулся ей. – Не за что, Джинни. Девушка кивнула, отвечая улыбкой на улыбку. – И прежде, чем мы начнем, – сказала Эви, гордо улыбнувшись своей сестре и имея целью немного поднять настроение, – дайте-ка мне немного времени, чтобы... – Она наклонилась и избавилась от своих высоких каблуков, взяла их в руках и изучающе на них уставилась. – Так-то лучше, – пробормотала она себе под нос, немного вытянув ноги. Четыре волшебника удивленно на нее посмотрели. – Что? – спросила Эви, пожимая плечами. – Попробуйте потанцевать и побегать из одной страны в другую в такой паре, – продемонстрировала она свисающую с пальцев обувь, – а потом мы с вами поговорим! Дурацкие туфли... – пробормотала она. – Но все же туфли симпатичные, – указала Джинни. Эви согласно кивнула. – Сила есть – ума обуви не надо? – заключила принцесса, на мгновение сцепившись взглядами со своей, во всех смыслах, сестрой, а потом обе девушки засмеялись. Четыре волшебника по другую сторону стола обменялись непонимающими и слегка обеспокоенными взглядами. – Хм, ладно... – произнес Северус, не совсем понимая смысла всего этого. – Думаю, мы готовы услышать вашу часть истории. Две ведьмы посмотрели друг на друга и кивнули. – Мы расскажем вам все, что можем, но, пожалуйста, имейте в виду, что мы принесли обет и не можем распространяться о Сестринстве. – На это высказывание Северус приподнял бровь, предлагая Эви уточнить. – Мы узнали о пророчестве после посвящения Джинни; наши клятвы мешают нам делиться определенной информацией о Сестринстве. Думайте об этом обете как о Фиделиусе; даже не желай мы защищать тайны ордена, выдать их мы все равно не сможем. Пророчество – совершенно другое дело, но из-за наших клятв мы не можем сказать вам, где мы его услышали, например. Все четыре волшебника понимающе кивнули. – Но вы не будете скрывать информацию, связанную с вашими знаниями касательно самого пророчества, – сказал Северус. Это был не вопрос; просто констатация того, чего он ожидал от дальнейшего разговора. – Когда в зеркале является Моргана Ля Фей, дабы рассказать о пророчестве, которое касается конкретно тебя, и настоятельно призывает искать других относящихся к этому пророчеству людей, то именно так и следует поступить. Какой смысл скрывать какую-либо информацию, когда у вас ответов может быть больше, чем у нас? – спросила Эвелин. Северус кивнул, признавая логичность вывода. Потом Эви заговорила о том, как прошла их встреча с Морганой, Джинни время от времени вставляла свои комментарии относительно того, как она вывела, что пророчество так же касается Гарри и Северуса. Вскоре в помещении появился Думосбор – вместе с чаем, любезность Минни, – и ближайшая пара часов была посвящена обмену воспоминаниями. Обе ведьмы охотно согласились подвергнуться Легилименции, и мастер зелий потратил больше часа, чтобы констатировать, что у них не было скрытых мотивов; они даже предложили допросить их с Веритасерумом, если это будет сочтено необходимым. На что мастер зелий отрицательно покачал головой; не было особого смысла подвергать их побочным эффектам такого токсичного зелья, как Веритасерум, только чтобы услышать все то же самое, что он увидел в их головах и воспоминаниях. – Значит, ты узнал о пророчестве, когда тебе было семь? – спросила Джинни у Гарри, у нее голова шла кругом от всего только что увиденного и услышанного: алхимия, сражения с Волдемортом и хоркруксы – Моргана помилуй всех нас! – еще пророчества, замки и все такое, и никто обо всем этом не в курсе. Она никогда не думала, что знание того, что стоит за пророчеством, может открыть столь многое! – Да, в принципе, – сказал Гарри, кругами потирая виски. – Но... – Эви посмотрела на зеленоглазого волшебника, а затем на его отца. – Как вы думаете, в чем мы призваны помочь? Они с Джинни переглянулись, тем самым выдавая свою растерянность. Гарри был невероятным волшебником, как она поняла, и для нее было бы большой честью помочь ему, даже не будь этого пророчества, которое обязывало ее это сделать; Волдеморт, в конце концов, никогда не сдерживал свои завоевательские амбиции границами своей страны, и она не думала, что он сделает это теперь, когда он снова вернулся. – Тут, конечно, надо посмотреть, – задумался Северус. – На что? – уточнила Джинни. – Пророчество говорит о той, что видит, и ее сестре, которая не ее сестра, хранительницах старой магии, – пояснил мастер зелий. – Та, кто видит что? Каждая ведьма Сестринства обладает определенным магическим даром, как многим известно; возможно, нам могут помочь именно эти дары? – Вы можете говорить о ваших дарах? – спросил Невилл. – Мы можем сказать вам о наших дарах, потому что они проявились до нашего вступления в Сестринство, – ответила Эвелин. – Мы не можем рассказать вам, как мы их развиваем, и мы не можем сказать, где мы их развиваем, – пояснила она. – Мы не сможем ничего вам рассказать о внутренней структуре Сестринства или о дарах других членов. И несмотря на то, как нам доведется использовать наши дары в личной жизни, мы не можем использовать их для войны. А про глаза даже и не спрашивайте, – добавила она в заключение с кривой ухмылкой. – Сестринство не вмешивается ни в какие войны, если его не спровоцировать. Северус читал про этот один из немногих известных фактов об Ордене Морганы. – Точно, – подтвердила Джинни. – А под спровоцировать мы имеем в виду непосредственное нападение. Оценив эти ограничения, Гарри ухмыльнулся. – Я знаю этот взгляд, – округлил глаза Драко, указывая на брата. – Какой взгляд? – спросил Невилл, сам посмотрев на Гарри. – Ах, этот взгляд. – И что же этот взгляд значит? – вслух удивилась Эви. – Обычно, что он что-то задумал, – объяснил Северус, с надеждой глядя на своего сына. – Разве ты не говорил, что имбецилы тоже на что-то годны, папа? – спросил Гарри, глядя на мастера зелий. Джинни откровенно не догнала, все еще не сумев полностью переварить поток поступившей информации, а Северус кивнул. – О Министерстве, да, – подтвердил Северус. – Я тоже имею в виду Министерство, – сообщил Гарри. – Благодаря Фаджу, война у нас пока не объявлена, – пояснил он, посмотрел через стол на двух ведьм. – Что, если вы используете свои дары, чтобы помочь нам до начала войны? Из-за этого у вас будут проблемы? В ответ Эви и Джинни ухмыльнулись. – Если хотите знать, мистер Поттер, членам Сестринства рекомендуется совершенствоваться в своих возможностях, – сказала Эви. – Помогать другу в нужде, в мирное время, вполне приемлемый для этого способ. – Судя по всему, у нас пока мир, – заметил Северус. – И у нас нужда, давайте не будем об этом забывать, – продолжил Драко. – Ну, что ж, тогда мы могли бы вам помочь, – заключила Джинни, широко улыбнувшись. – Извините, что перебиваю, – вклинился Невилл, нахмурившись от какой-то мысли, – но что именно у вас за дары? Прочие ведьмы и волшебники в комнате ошарашенно посмотрели друг на друга. – А мы что, еще не рассказали? – спросила Джинни. – Нет, – подтвердила Эви, уголки ее губ весело приподнялись. – Не объяснили. – Она указала на себя. – Для начала, я оракул, – сказала она; глаза Северуса расширились; он слышал о таком даре, но думал, что он уже давно исчез. Ну, это уж точно старая магия, решил он. – Значит, ты та, которая видит, – сказал мастер зелий; Эви кивнула. – Эм, простите меня, – вклинился Драко, – но что такое оракул? – Высокопарное именование для предсказателя, в основном, – пошутила Эвелин, опередив с ответом. – Я определенно предвижу, чем такой дар может нам помочь, – высказался Гарри, раздумывая, насколько полезно одно только ясновидение, даже без возможности видеть будущее. – Каламбур не преднамеренный, – добавил он, подумав над своей формулировкой. – Я тоже, – согласился Северус. – Даже если с началом войны вам придется прекратить нам помогать, просто подумать, какие возможности... – Он посмотрел на Эви с вежливой улыбкой. – Ваше присутствие доставит нам большое удовольствие. – Будет удовольствием находиться здесь, – ответила она. – Даже если это означает поставить себя в опасность? – спросил мастер зелий; он был более чем рад ее помощи, но не позволит ей вот так слепо шагнуть в эту пропасть. Он должен знать, что она не сбежит, едва появятся трудности, а так вскоре и будет; она превратится в мишень, если о ее участии станет известно. И если быть честным с самим собой, он также хотел бы знать, что заставило ее столь легко предложить свою помощь. Пророчество? Даже если оно сделано самой Морганой, будет ли это достаточно сильным стимулом, чтобы рискнуть всем ради дела, которое ее не касалось? – Вы знаете, многие забывают, что у Волдеморта есть сторонники и за границей; во время войны я потеряла тетю и дядю, – объяснила она; на несколько мгновений мастер зелий нахмурился, его взгляд посмурнел, когда он вспомнил, что читал об этой истории, просто похоронил ее под воспоминаниями о собственных потерях; это произошло через несколько дней после падения Волдеморта, в созданном его исчезновением хаосе, когда его сторонники были все еще растеряны падением своего хозяина. Его Пожиратели Смерти пытались вербовать за границей новых последователей, когда их армии в Британии развалились. Они не ждали появления добровольцев; они пытались террором загнать людей в свои ряды. Убийство младшего брата короля с женой они посчитали прекрасным способом передать свое сообщение. Никто не застрахован, кричало это убийство. Присоединяйтесь к нам или умрите. Что все равно оказалось напрасным. Основная часть последователей Темного Лорда в Британии разбежалась, и когда вести их стало некому, их силы за границей тоже развалились. Но за эти несколько дней неразберихи был нанесен значительный ущерб, многие погибли в странах по всей Европе. Джинни грустно улыбнулась своей сестре и взяла ее за руку, пытаясь успокоить. – Я хочу помочь, – решительно заявила Эвелин. Мастер зелий понимающе кивнул. – Могу ли я спросить тебя кое о чем, Эви? – произнес Невилл, нарушив тишину. – Конечно, мистер Лонгботтом, – ответила она. – Если я могу называть тебя Эви, то ты можешь называть меня Невилл, – указал подросток, распахнув глаза на официальное обращение. – Ты сказала, что для начала ты оракул? Это быстро вернуло внимание к предыдущей теме. Эви утвердительно кивнула. – Для членов Сестринства иметь больше одного дара не совсем обычно, – пояснила она. – Еще я сирена, – поделилась она, на каковое заявление Северус вскинул бровь; он слышал мифы о сиренах, в основном связанные с русалоидами. Но если этот дар был тем, о чем он подумал, он мог придумать ему пару применений. Проблема в том, что все они касались ситуаций, которые могли возникнуть в процессе войны; он тут же отодвинул такие мысли, чтобы обдумать их попозже, и вместо этого прислушался к объяснениям Эви по поводу того, что такое сирена. – Я считал, эта способность проявляется исключительно у русалоидов? – спросил Гарри, его любопытство ученого моментально вспыхнуло, стоило ему высказать вслух мысль своего отца. На что Эвелин пояснила, что хотя у многих русалоидов присутствовала разновидность этого дара, он также был и у ведьм Сестринства. – А что насчет тебя, Джинни? – спросил Гарри, изумленно качая головой; много в его жизни было трудных дней, много счастливых и сколько-то безумно интересных, но он не мог припомнить ни одного более странного, чем этот. – Частью, я тоже сирена, – поделилась она. – Значит, у тебя тоже есть второй дар? – спросил Драко. – Да, – кивнула она. – В Сестринстве мы называем ведьм с моей способностью укротителями, – сказала она и начала объяснять, что означает этот термин. – Вот почему ты зажимала руками рот на первой задаче! – вдруг воскликнул Невилл, ошарашив всех окружающих. – Да, именно поэтому, – согласилась Джинни с взволнованной улыбкой. – Ты знаешь, я тогда подумал, что ты боялась потерять свой завтрак, если откроешь рот, – с полуулыбкой поделился Невилл. – Уж я-то знаю, я чувствовал примерно то же самое. – Не напоминай мне, – пробормотал Драко, заметно бледнея при одном воспоминании о Хвостороге, а Северус решительно кивнул. – Я даже комментировать не буду, – удивленно покачал головой на выходки своей семьи Гарри. – Ну, и это тоже, – призналась Джинни, – но больше я боялась, что если открою рот, то скажу что-то не то, и, при моей-то удаче, обижу дракона до такой степени, что она впадет в буйство. – От этой мысли девушка вздрогнула, а потом прыснула. – Так что я мудро решила заткнуться и молча молиться вместе со всей школой. – Вот и все, – сказала Эвелин, глядя на четырех волшебников. – Есть идеи, как наши дары могут вам помочь? – спросила она. – Если б только пророчество что-то подсказало, – задумчиво пробормотал Северус. – Я думаю, тогда вам пока стоит задержаться? – предложил Гарри, пожимая плечами. – Нам-то точно нужна помощь со всем этим... – Он замолчал и указал на груды груд документов на столе в другом конце помещения. – Я предполагаю, что тут нет никаких тайн, – согласился мастер зелий, устало потирая глаза, – нам нужная вся возможная помощь, какую мы сможем получить. – А с учетом того, что Судьба практически послала вас в помощь... – вставил Невилл, качая головой. – Ах, да, теперь мне все понятно, – покивала Эви с умным видом, ее взгляд зацепился за витражи в дальнем конце библиотеки. С некоторым трепетом находившиеся в помещении пятерка затаила дыхание, глядя на ее серьезное лицо. – Судьба послала нас сюда, чтобы мы помогли вам справиться с бумажной работой, – торжественно провозгласила она и, поднявшись со своего места, решительно направилась к указанным бумагам. На секунду все, что слышалось в помещении, это только шелест платья Эви по плисовому ковру библиотеки. Первым молчание нарушил Гарри своим растерянным: – А? Тут Северус ухмыльнулся, а Драко с громким стуком уронил голову на стол. – Не могу поверить, что купился на это, – пробормотал он, наконец заставив все еще сидевших за столом четырех человек расхохотаться. Все так же стоя спиной к пятерке смеющихся людей, Эви тоже позволила себе улыбнуться, наконец почувствовав, как уходят остатки охватившего их всех напряжения. Доверие не приходит мгновенно, она это знала. Но она была готова сделать все, что в ее силах, чтобы облегчить им всем этот процесс; Судьба подтолкнула их друг к другу, пророчество велело объединить силы, но для чего? Избавить мир от Волдеморта? Это казалось очевидной причиной, даже если пророчество – по крайней мере, то, которое касалось их четверых – о нем не упоминало. Почему же тогда, спрашивала она себя, то второе пророчество, которое Северус и Гарри показали им в Думосборе, было так откровенно в этом вопросе? Она не знала, и на данный момент не видела смысла задумываться об этом. Пророчество найдет, как объяснить себя, рано или поздно, так или иначе. Поморщившись от этой мысли, она понадеялась, что им понравится путь, начертанный для них пророчеством; здесь и сейчас она пообещала себе не допустить другого исхода. Сев за стол, она со здравой долей опасения посмотрела на представшие перед ней документы. Она слышала, для чего были эти исследования, но принять такую мысль оказалось трудновато. Калечить душу подобным образом... Это было не просто ненормально, это было несомненным безумием. Она тряхнула головой и вздохнула, оглянувшись через плечо на все еще смеющуюся компанию. – Так что, вы собираетесь мне помогать или нет? – спросила Эви, выгнув бровь. Первым поднялся Гарри, в свою очередь покачав головой и закатив глаза, подходя к ней. Когда бы он ни думал о второй половине пророчества Морганы – в основном до своего первого курса в Хогвартсе, когда все в его жизни было немного проще, – он пытался найти ответ, кем могут быть эти две «сестры». И все равно он никогда не предполагал, что ответом на его вопрос окажутся Джинни Уизли и принцесса Норвегии. Занимая свое место рядом с этой самой норвежской принцессой, он подождал, пока подтянется остальная часть компании. – Это странно, – прокомментировал Невилл, глядя на двух новичков. Эви виновато улыбнулась, а Джинни пожала плечами. – Без обид, – поспешно добавил он. – Мы знаем, что мы странные, так что все в порядке, – отмахнулась рыжая как ни в чем не бывало, Эви решительно кивнула, а волшебники усмехнулись, их общее настроение поднялось еще на чуть-чуть. – Я понимаю, то, что мы тут, немного необычно, – сказала Эвелин, глядя в основном на Гарри, понимая, что решение в основном за ним с Северусом. – Я думаю, что выражусь за нас обеих, – продолжила она, – когда скажу, что мы могли бы уйти на некоторое время. Настала очередь Джинни кивать. – Это ведь все довольно внезапно, и Эви права; мы не будем против, если вам нужно время, чтобы привыкнуть. – Она снова пожала плечами. – Моргана свидетель, я до сих пор почти жду, что в любой момент проснусь. – Вы пытаетесь сберечь силы, которые иначе придется потратить на изучение всех этих документов, мисс Уизли? – спросил Гарри, изгибом брови намекая на кипы бумаг и груды книг, хоть отдаленно касавшихся хоркруксов, которые они набрали и которые теперь, не поместившись на заваленном столе, громоздились на полу. – О, да, Вы так точно выразились, мистер Поттер, – невозмутимо ответила она и широко улыбнулась. – Мы всегда знали, что будут еще двое, призванных помочь нам довести пророчество до конца, – проговорил Северус, высказываясь спокойно, взвешивая каждое свое слово; доверял ли он всецело этим ведьмам? После нескольких лет осторожности ответом было «нет». Но он заглядывал в их головы, да и сам Мерлин просил его доверять им. Потребуется ли время, чтобы сделать это? Да, потребуется. Но он очень хорошо знал, что в это самое время он не сможет сидеть без дела; им многое предстоит сделать, так что помощь окажется не лишней. Он уже видел в их мыслях намерение помочь, которому мог доверять; и судя по обнаруженным в их разумах непроницаемым стенам, которые окружали все связанное с Сестринством, стенам, которые могут быть только их клятвами, тут он не сомневался, они даже без пророчества никогда не станут сражаться на стороне Волдеморта, если дело дойдет до войны. Мастер зелий мог определить могущественную магию, когда сталкивался с ней, и клятвы Сестринства были именно ею: могущественной и древней цепью. – Это означает, что так просто вам от бумажной работы не отделаться, – лукаво ухмыльнулся Невилл. – Нельзя винить даму за попытку... – пробормотала Эви с мягкой улыбкой. – Итак, – сказала она, указывая на документы перед собой, – что нам с этим делать? Мне просто брать папку и приступать к чтению? – В принципе... – пробормотал Невилл, сердито глядя на пачки. – Те, которые слева, из гоблинских архивов, – объяснил Гарри. – Те, которые справа, – продолжил он, указывая на соответствующие папки, – из Министерства Магии. – Книги на полу – это все, что мы смогли собрать по хоркруксам, – добавил Северус. – Вернее, обо всем, что хоркруксов хоть отдаленно касается, – уточнил он. – Ну, что ж, – сказала Джинни, наливая всем чаю. – Я все равно не планировала поспать. – И все-таки вам необходимо это сделать, – посоветовал Северус, прекрасно зная, что вряд ли последует собственному совету. – При всем уважении, профессор, – чуть поморщилась рыжеволосая девушка, взяв первую папку, до которой дотянулась, – я обещала Чарли, что завтра днем скажу маме, что вступила в Сестринство; одна мысль об этом не позволит мне уснуть, – призналась она. – Как минимум, тут я хотя бы могу попытаться принести пользу. Получив три сочувственных кивка от остальных подростков, Джинни поймала себя на том, что думает о последнем их с Чарли разговоре через камин; пусть ее брат изо всех сил старался проявить понимание по поводу того, что он воспринимал как некий неясный процесс посвящения в Сестринство, и поддержать ее, он остался неумолим по поводу того дня, когда они должны были вернуться в Нору. Нужно сообщить родителям, настаивал он, и даже Сестринство не может считать для себя приличным удерживать почти четырнадцатилетнюю девочку вдали от семьи. Поддавшись чувству вины, на которое Чарли с удовольствием надавил, и признавая необходимость разговора с родителями – даже если она была бы рада откладывать его как можно дольше, гнев матери был не той вещью, к которой можно отнестись легкомысленно, – она согласилась вернуться в Норе вместе с братом, подумав, что наличие рядом кого-то, кто уже знал про Сестринство, может немного облегчить ее участь. Но она все равно была в ужасе. – Уверен, мы сумеем найти что-нибудь, с чем ты сможешь нам помочь, – отозвался Гарри и передал Джинни первую попавшуюся ему под руку папку. – Просто, чтобы вы знали, – добавил он, глядя на обеих ведьм, – мы подготовили для вас две комнаты, если они вам нужны; вы можете оставаться тут столько, сколько захотите. – Вы не обязаны… – начала Эви, но Северус сразу же прервал ее, вскинув руку в знак протеста. – Если вы будете помогать, то вам имеет смысл остановиться в этом же доме. – И он тут же ухмыльнулся. – Я также подозреваю, что вам, возможно, в итоге потребуется избавиться от этого платья, – пожал он плечами, а глаза Эви сузились. – Бесспорно, я мало что знаю о повседневной жизни принцесс, но я бы поставил свой лучший котел, что они не каждый день ходят в подобных платьях. – Нет, я, по крайней мере, нет, – ответила она, притворно и деланно-величественно вскинув голову, пробормотав что-то о стереотипах, а уголки ее губ дрогнули, поднимаясь. – В таком случае, спасибо, Милорд. На такое обращение мастер зелий скривился. – Северус, – произнес он. – Меня зовут Северус, никаких Милордов Снейпов, если возможно. – Конечно, – широко улыбнулась Эви. – Пока я не слышу в свой адрес «Ваше Высочество». Мастер зелий ухмыльнулся и кивнул, указывая на папку, которая, по его мнению, представляла интерес, поскольку в ней содержалась переписка между Гринготтсом и Главой семьи Гонтов где-то начала девятнадцатого века. Следующие четыре часа прошли таким же образом. Читались папки, собирались замечания и сравнения; шел обмен идеями, вперемешку со вспышками бесед, касавшихся то самой охоты на хоркруксы, то некоторых деталей, которыми они не успели поделиться во время их предыдущего разговора и просмотра воспоминаний. Эти вспышки бесед варьировались от: – И ее анимагическая форма действительно водяной жук? Подходит. До: – Вы действительно купили второй замок? И заплатили за это мифрилом? Ого. Спустя всего два часа после восхода солнца и немалой меры кофе, появилась Минни, спрашивая, что они хотели бы на завтрак, глядя на своих хозяев с осуждением и явно борясь со своими инстинктами, чтобы не указать им на их комнаты, поскольку им было откровенно необходимо немного отдохнуть, и только тогда они решили прерваться на некоторое время. Джинни и Эви сразу же отправились в Нору, но только после того, как последняя наконец-то сменила платье на джинсы и простую, угольного цвета рубашку с изображением дракона, выгнув бровь в адрес мастера зелий, когда его увидела, от чего он прыснул. Северусу пришла пора отправляться в штаб на первую официальную встречу Ордена, в то время как Гарри, Невилл и Драко уезжали к Орбейну пронаблюдать за работами по его восстановлению. Было решено, что они снова встретятся сегодня в Силбрифе, чтобы перегруппировать свои силы. Во второй половине дня в замок вернулась вконец измученная шестерка ведьм и волшебников. Первым вернулся Северус, собрание по большей части состояло из представления новых членов Ордена и обмена информацией относительно наиболее вероятного текущего местонахождения Волдеморта. Общее мнение склонялось к мысли, что на данный момент он поочередно останавливался в домах своих сторонников. При этом они были не в состоянии совершить набег на любое из указанных мест, поскольку большинство домов принадлежало влиятельным магическим семьям страны. Альбус также отвел Северуса и Минерву в сторонку и проинформировал их о послании, которое получил рано утром из Министерства; Министр велел так или иначе немедленно заменить Биннса, заявив, что дальше Историю Магии станет преподавать Эвелин. Если директор ожидал какого-то возмущения либо от мастера зелий, либо от профессора Трансфигурации, то его постигло жестокое разочарование. Как видно, Минерва, которая сама преподавала Древнюю Магию, прежде уже ходатайствовала за удаление Биннса и читала некоторые из статей Эви; она нашла их безупречными. Северус просто указал, что он практически ничего не помнит из уроков Биннса, поскольку большую часть времени на них провел в полусне. Следующими вернулись Эвелин и Джинни, их забрал из Норы один из домовых эльфов Силбрифа. Они обе выглядели немного потрепанными, но Джинни признала, что все могло быть гораздо хуже, чем вышло. Родители были в шоке, но Эви изо всех сил старалась принять на себя обязанности посредника. Счастье просто, что Молли и Артур были вынуждены уйти на собрание в штаб. После того как Эвелин объяснила, что Джинни может продолжать учиться как прежде и намекнула на дополнительную гарантию безопасности благодаря пребыванию в рядах Сестринства, паниковавшая до этого момента Молли обняла ее, понимая, что это может значить для ее дочери во время войны. Фред и Джордж сначала целый час или около того остолбенело пялились на нее, а потом принялись подшучивать и пытаться обаять Эви своими выходками. Рон обнял сестру и прошептал, как он рад, что она будет в безопасности во время войны, а вскоре после этого ушел в свою комнату и больше не возвращался, пока родителям не пришло время отправиться в штаб, куда он шел вместе с ними навестить Адриана. Родители оба обняли ее и попросили подождать, пока они с Биллом не вернутся с того, что при Эви назвали своей «неотложной встречей». Так они и поступили, сумев уйти только после обеда, сославшись на некоторую незавершенность посвящения Джинни. Из Норы они перешли в квартиру Эвелин в Лондоне, собрали кое-что нужное и проинформировали ее семью о своем текущем местонахождении. Эвелин также сочла благоразумным сообщить своему адвокату, что заняла должность нового профессора Истории Магии в Хогвартсе, и они с ее законным представителем получили соответствующие – притом заметно более вежливые, чем посланное директору – официальные письма от Фаджа. Гарри с братьями вернулись последними и казались вымотанными; Гарри ворошил пальцами свои уже растрепанные вороные пряди, что-то бухтя себе под нос, Невилл, со своей стороны, старательно кивал, а Драко что-то согласно бормотал, путаясь в собственных ногах. – Полагаю, не все тихо на западном фронте? – спросил Северус со своего места за кухонным столом, где рухнул на стул, напротив Джинни и Эвелин; ведьмы уже практически спали, едва подняв головы, чтобы взглянуть на трех волшебников. Гарри покачал головой и шлепнулся рядом с отцом, роняя голову на стол. – Ой, – пробормотал он, вышло приглушенно. – Все хорошо? – спросил Северус, потирая открытые глаза. – Помнишь тот довольно большой пруд у деревни? И ту большую канаву, которая делит деревню пополам и про которую мы, когда ее увидели, подумали, что это результат землетрясения? – спросил Гарри, хватая один из бутербродов, сложенных Минни по центру стола. Мастера зелий нахмурился, у него в голове вяло всплыл образ водоема у реки и указанный ров или канава и утвердительно кивнул. – Да, – произнес он вслух. – А что? – Деревня больше, чем мы думали, – устало сказал Гарри, поднимая голову, чтобы посмотреть на своего отца. – Просто она в пруду. – Да ну, серьезно, – сказала Джинни, уже не выглядя такой сонной. – Ручей, через который мы переправлялись в лесу, тот, который заканчивается в озере Силбрифа? – напомнил Невилл, продолжив с того места, где смолк его усталый брат. – В норме он течет через деревню. Мы видели именно русло ручья. – Однажды случилось землетрясение, мы были на том самом месте, – закончил Драко. – Некоторые из домов, построенных на другой стороне, рухнули в русло ручья и забили его, превратили его в бассейн и поменяли течение. Теперь он размывает фундаменты оставшихся домов, за долгое время их рушилось все больше и больше. – В общем, пруд надо высушить, а поток отвести в исходное русло, тогда можно и восстановлением заняться, – сказал Гарри. – Гоблины предложили еще и мост, но в тот момент я был уже просто на все согласен и только кивал. Укладку водопровода придется отложить до тех пор, пока пруд не высохнет. Я отдал приказ начать все, как только это будет возможно, но... Ай, вот не было печали! – Пока тут нет ничего непоправимого, – высказался Северус и вздохнул. – У нас еще есть какое-то время; Волдеморт, похоже, пока держится в тени. Гарри кивнул, откровенно вздохнув в ответ. Следующие дни для странной компании прошли в библиотеке Силбрифа, за изучением папок и напряженным ожиданием всего, что могла найти Скитер. Когда назначенный день наконец настал, Гарри, Невилл и Драко приготовились снова отправиться в Дырявый Котел, накладывая новую маскировку для дополнительной защиты. Драко и Невилл, как видно, оба прекрасно натренировались в скрывающих чарах, отметила Джинни, а Гарри поправил и добавил кое-что к их заклинаниям. Встреча получилась гораздо короче, чем предыдущая, и вскоре Гарри почувствовал, как портфель с результатами поисков журналистки оттягивает ему руки. – Я надеюсь, Ваши поиски были плодотворны? – спросил Гарри после обмена привычными любезностями, мельком глянув на журналистку новообретенными серыми глазами. Кивнув, женщина подтолкнула к нему стоявший рядом с ней на полу портфель; Гарри чувствовал себя, как будто оказался в плохом детективном романе. – Именно так! – ответила Скитер, теперь она была не так зажата, как в прошлый раз. Она все еще проявляла признаки здравого страха перед Гарри, он довольно кивнул, но будь ему позволено предположить, подросток сказал бы, что она наслаждалась своим заданием больше, чем предполагала. – Кроуфорды, о, чего они только не сделали? – заговорщически вопросила она. – А Гонты? Такой позор! – добавила она, и Гарри мог поклясться, что его сердце пропустило несколько ударов. Он позволил ей еще некоторое время поболтать под защитой установленных им оберегов о различных семьях, дела которых она изучала, дабы не привлекать ее внимания к фамилии Гонт. – Хорошо, – наконец заговорил Гарри. – Очень хорошо, мисс Скитер. – О, спасибо, мистер Эйч! – воскликнула она с самодовольной улыбкой на губах. – Мне, возможно, потребуется, давайте назовем это дополнениями по результатам Ваших исследований, – сказал он, наблюдая, как ее глаза вспыхивают предвкушением. Это можно использовать для усиления своих позиций, подумал зеленоглазый волшебник. – Не сейчас, конечно... Однако в ближайшее время Вы можете получить очередное послание. – Он встал и пожал ей руку. – В любом случае, будем на связи. После этого прощания возвращение в Силбриф было делом считанных секунд. Несколько минут спустя Невилл и Драко присоединились к остальным в библиотеке: они прибыли в Дырявый Котел вместе и ждали, пока Скитер уйдет, прежде чем и самим удалиться. – Ну, что? – спросил Драко, глядя на бумаги в руках Гарри, по пути к брату избавляясь от скрывающих внешность заклинаний. – Что она нашла? – Пока не знаю, – отозвался Гарри; в документах, которые он держал в руках, было все, от финансовых отчетов до слухов и все, что между. – Насколько я могу сказать, все Гонты были известны своей вспыльчивостью. На воре и шапка**... – пробормотал он, пока его братья рассаживались вокруг стола; Гарри раздал всем пятерым части отчетов, оставив себе для работы пятнадцать или около того страниц. Через час Гарри вынужден был согласиться, что Скитер, несмотря на довольно неприятный характер, в своем деле хороша и выполняет его дотошно и аккуратно. Вся история рода Гонт лежала перед ним на столе, не оставляя почти никакого простора для измышлений. И впервые с конца июня Гарри почувствовал, что ему наконец есть на что опереться. – Марволо Гонт, – вслух прочитал Северус, добравшись до последних двух известных потомков мужского пола рода Гонт. – Отец Морфина и Меропы Гонтов. – Марволо Гонт? – переспросил Гарри, сделав акцент на имени. Если у него и оставались какие-то сомнения относительно того, что Волдеморт является потомком рода Гонт, то теперь они рассеялись. – Как в Томе Марволо Реддле? – спросила Джинни, ее пальцы стиснули находившуюся в ее руках папку. – Это же одно из имен Волдеморта, верно? – спросила Эвелин, уточняя, правильно ли она запомнила – не то чтобы она когда-либо забывала это имя, – несмотря на недавний шквал информации. Четыре утвердительных кивка были ей ответом, а Северус продолжил: – Марволо Гонт умер в 1927 году, – сообщил мастер зелий и перевернул страницу. – Морфин Гонт дважды был заключен в Азкабан: в первый раз за незаконное применение магии к магглам, а также за нападение на чиновника Министерства, Роберта Тибериуса Огдена, главу Отряда Обеспечения Магического Правопорядка с 1914 по 1937. Он был заключен в тюрьму в 1925 и выпущен в 1928. Во второй раз... Он остановился и, поднявшись со своего места, принялся расхаживать туда-сюда перед столом, пока его плавно увеличивающиеся глаза вчитывались в зажатый в руках документ. – Во второй раз? – подтолкнул Невилл, затаив дыхание. – Во второй раз он был приговорен к пожизненному заключению за убийство Томаса, Мэри и Тома Реддлов, магглов, в их собственном доме в деревне Литл Хенглтон, – сказал Северус, поднимая взгляд с официального документа в своих руках на уставившуюся на него ошеломленную пятерку. – Что? – выпучив глаза, переспросил Гарри. Джинни прижала руки ко рту, Эви по-совиному моргнула, а Невилл и Драко обменялись растерянными взглядами, теряя челюсти. – Тут так и говорится, смотри! – воскликнул Северус, подходя к сыну и опуская папку на стол. – Он использовал смертельное проклятие, – вслух прочитал Гарри. – Он признался в убийствах, сказав, что это было местью за его сестру, Меропу, которую Том Реддл соблазнил и бросил. – Когда это было? – спросил Драко, поднимаясь, чтобы заглянуть в документ через плечо брата. – 21 августа 1943, – ответил Гарри. – Волдеморт тогда еще ходил в Хогвартс. Должно быть, сразу после его шестого ку... ой. – Его бровь поползла вверх и он оглянулся на отца. – К этому времени он уже сделал дневник хоркруксом. – Ты думаешь, что он мог убить семью своего отца и использовать их смерть для создания очередного хоркрукса? – спросил Северус. – Я не знаю насчет хоркрукса, но своего отца он убил; он сам так сказал в июне, – напомнил им Гарри. – Он что? – удивилась Эвелин, которая не слышала этой подробности о событиях во время третьей задачи, на ее лице отразился испуг. – Именно так, – подтвердил Гарри. – Он использовал кость отца в том кровном ритуале, который задействовал, чтобы воссоздать свое тело. Сказал, что вот и его отец-маггл на что-то сгодился, или что-то в этом роде. – Но если он убил своего отца, а его бабушка и дедушка умерли в тот же день, когда он это сделал, – сказал Драко, указывая на даты в документе, – то почему Морфин признался? Он что, хотел защитить своего племянника? – Или Волдеморт заставил его поверить, что это он их убил, – через некоторое время сосредоточенного молчания предложила Эви, отчего на ней сосредоточилось внимание всей компании. – Нет, просто подумайте об этом; если бы Волдеморт убил своего отца и бабушку с дедушкой, то он бы пожелал убедиться, что ему все сойдет с рук. А тут Морфин, который уже раньше сидел за нападение на этих самых магглов. Если он был способен на убийство, не кажется ли вам, что он мог и изменить воспоминания своему дяде? Гарри согласно кивнул. – А так как Морфин признался, не было никаких оснований применять к нему Легилименцию, – добавил зеленоглазый волшебник. – Даже используй кто тогда Веритасерум, Морфин бы повторил то, что считал правдой. – А что насчет возможного создания хоркрукса с использованием их смертей? – спросила Джинни. – Как вы думаете, он бы попытался сотворить нечто подобное так скоро после дневника? – В то время у него еще не могло быть на руках медальона или чаши, – отметил Невилл. – Может быть, мы могли бы расспросить самого Морфина? – задумался Драко. – Он вообще жив? – Нет, – ответил Северус, прочитав немного ниже. – Умер в тюрьме лет двадцать назад. Азкабан как правило значительно сокращает продолжительность жизни. – Замечательно, – прокомментировал Гарри и, сдаваясь, вскинул руки. – Просто замечательно. – Гонты тоже жили в Литл Хенглтоне, – заметила Джинни несколько минут спустя, просмотрев документы, которые отдал ей Гарри, и указала на их адрес согласно отчету Роберта Огдена. – Есть вообще смысл навестить те места? – спросил Гарри. Ответил ему Северус. – Как минимум, мы сможем чуть больше выяснить о его матери; мы знаем, что она исчезла в 1926, сразу после того, как ее брат был заключен в тюрьму, – сказал мастер зелий. – Литл Хенглтон – местечко маленькое; а это такая история, что люди, которые там жили тогда и все еще живы сегодня, наверняка до сих пор об этом судачат. – Ах, сила сплетен, – криво улыбнулся Невилл. – Отец Волдеморта вернулся в деревню после того, как бросил Меропу, – отметил Гарри. – Он, должно быть, рассказал какую-то историю, чтобы объяснить, почему уезжал из города с ней, а вернулся без нее. – Полагаю, мы могли бы туда наведаться, – задумался Северус, проводя рукой по волосам. – Думаю, это должно быть достаточно безопасно. – Ну, что ж, – сказал Гарри, глядя на разложенные перед ним бумаги. – Мне осталось прочитать несколько страниц, а сейчас только, – он посмотрел на часы, – половина первого. Мы могли бы сходить после ужина. – Ты хочешь пойти прямо сегодня? – спросил мастер зелий, хотя он мог усмотреть в таком решении некую логику. Медальон две недели как валялся в коробке, а лето уже подходит к концу; им нужно уничтожить его – и провести своеобразный допрос, Мерлин, помоги им – до первого сентября. Они не могли себе позволить тратить время сейчас, когда наконец-то напали на след. – Будем ловить момент, – решил Гарри. – Значит, сегодня, – согласился мастер зелий. Оставшийся час они провели, обмениваясь обрывками информации, которые находили в прочих записях Скитер об этой семье. Видимо, Гонты разорились более чем за век до рождения Марволо, некогда сильная семья жила в бедности. Переписав адрес мэнора Реддлов, Гарри последовал за своей семьей и двумя ведьмами на кухню, чтобы наскоро поужинать. Пребывая вне себя от радости, Минни постаралась всех щедро одарить, а Северус быстренько сделал бутылку из-под сливочного пива портключом до Литл Хенглтона. Набросив отвлекающие чары, чтобы посетить деревню незаметно, вскоре после двух часов шестерка покинула Силбриф. Гарри оглядел поле, на которое они только что приземлились. Не впечатляет, подумал он про себя, посматривая на холмистую местность в отдалении, где располагалась небольшая деревенька Литл Хенглтон. Она ничем заметным не отличалась от других маленьких деревень английской сельской местности и не произвела бы никакого впечатления на того, кто не знал бы ее как отчий край родителей лорда Волдеморта. Весьма вероятно, таких осведомленных насчитывалось не более восьми – если добавить к нынешней компании Альбуса Дамблдора и Волдеморта, – и Гарри мог поименно назвать их всех. Именно к этой вроде бы незначительной деревеньке шестерка и направилась; найти необходимую им информацию на этот раз вышло на удивление просто. У Северуса появилась прекрасная идея спросить, могут ли им указать на заведение, в котором они могли бы узнать о местной жизни и истории деревни. Старик, которого он спросил – местный пекарь, – посмеялся над самой идеей какого-то там музея и указал на совершенно иное заведение: деревенскую чайную. – Если есть что вспомнить об этой деревеньке, – сказал этот человек, – то там вы все узнаете, уж будьте уверены. А стоило им отойти, как он усмехнулся, раз за разом бормоча под нос слова «музей» и «горожане», к собственному веселью. Опять же, как ни странно, слова старика подтвердились: чайная оказалась настоящим кладезем информации. Или не очень странно, поскольку все общество Литл Хенглтона пребывало под впечатлением от событий в Реддл Хаусе еще спустя добрых пол десятилетия после таинственной гибели семьи Реддл. Сторож того дома, как они узнали, был найден мертвым на его территории, как это случилось и с семьей, которой он когда-то служил. – Именно он это сделал, и вам не удастся меня в этом переубедить! – убежденно вещала миссис Дровер, старушка восьмидесяти с лишним лет, когда Северус упомянул, что слышал о смерти этого человека от друга, который миновал деревню прошлым летом. – Я помню тот день, как будто это было вчера! – настаивала она на своем, очарованная мастером зелий, который осторожно подзуживал ее продолжить историю. Миссис Ллойд и миссис Томсон, ее друзья детства – если верить тому, что они сказали Эви, последняя из них была владелицей чайной, – энергично закивали в знак согласия. – Страх такой, расскажи им, Аделаида! – подбодрила миссис Ллойд миссис Дровер, раздавая всем по второй чашке чая. – Это случилось через пятнадцать лет после того, как молодой Том Реддл вернулся в деревню без этой бедняжки, с которой он сбежал... – Девочка Гонтов, понимаете ли, – вставила миссис Ллойд, ее бледно-голубые глаза блестели от переживаний по поводу этой истории. – Ее звали Мэри, кажется, или Миртл... Имена так забываются спустя столько лет! – Нет, там было какое-то странное имя, как мне помнится, – возразила миссис Томсон. – У всей семьи были такие же странные имена. Кажется, ее звали Меропа. – О, да, точно! – воскликнула Аделаида Дровер. – Меропа Гонт, бедняжка. Боюсь, такая же тощая и невзрачная, как ее фамилия. – И она торжественно покачала головой, ее щеки порозовели, такой ее охватил энтузиазм, когда она обнаружила новую благодарную аудиторию для своей болтовни. – И Вы говорите, она сбежала с сыном семьи Реддлов? – спросил Гарри, отпив немного чая, несмотря на то, каким обжигающе горячим тот все еще был, просто для того, чтобы чем-то занять руки и не ерзать. Оглядевшись, он увидел, что его семья и два новых члена их разношерстной компании завороженно смотрели на нее, ожидая ответа. – В деревне такой шум поднялся! – закивала миссис Дровер. – Понимаете, он тогда был помолвлен с юной Сесилией Риверс; она вышла замуж за торговца из Скарборо и уехала жить на север, не прошло с побега Тома и нескольких месяцев. – Значит, Том Реддл, – спросил Северус, находя странным произносить это имя в разговоре с седовласой восьмидесятилетней маггловской леди, пусть даже оно относилось к отцу Волдеморта, а не к самому Темному Лорду, – не был женат? – Некоторые говорят, что он женился на девушке Гонт, когда они сбежали, – сказала миссис Томсон. – Но вернулся он один, сказав, что она его завлекла и обманула. И он так до самой смерти и не женился. – Она огорченно покачала головой. – Такая жалость! Такой красивый мужчина, хотя и несколько высокомерный, упокой Господь его душу! – Они все были снобами, эти Реддлы, – прошептала миссис Ллойд, как будто боялась, что их подслушают. – К тому же неприлично богатыми. Старой миссис Реддл сильно не понравилось, что ее сын сбежал с этой бедной девушкой. – И вы говорите, что их все-таки убил именно сторож? – осторожно спросила Джинни, пытаясь перевести разговор на интересовавшую их тему. – Если Вы не против моего вопроса. – Вовсе нет, дорогая! – заверила ее Аделаида. – Его звали Фрэнк Брайс, – сказала она. – А при жизни Реддлов он был лишь садовником. Но никто не хотел заботиться о владении, когда семья погибла, к тому же, все равно никто никогда не предъявлял прав на Реддл Хаус; так что он жил там один, в домике садовника. – Говорю вам, он их всех отравил! – настаивала миссис Томсон. – Их горничная пришла на следующий день и обнаружила их всех на полу в столовой, одетых в ту же одежду, в какой они были прошлым вечером. Она рассказывала, что их глаза были широко открыты, словно они были напуганы до смерти! – Полиция, конечно, ничего не нашла, – продолжила миссис Дровер, немного недовольная тем, что ее подруга выложила лучшую часть истории. – Но в тот день в доме никого не было! Нет, это точно сделал Фрэнк Брайс; мы все это знали. – А он тоже умер? – спросил Гарри. – Вы ведь так сказали? Женщина утвердительно кивнула. – Уже больше года как, это случилось в начале прошлого августа, – пояснила миссис Дровер. – Его обнаружили в той же комнате, в которой нашли Реддлов. Испуганным до смерти! – Говорю вам, он получил по заслугам! – воскликнула миссис Томсон. – Некоторые духи не успокаиваются, пока не воздадут должное, вот и все, так я считаю! – В наше время вы, молодые люди, не верите в эти истории, – сказала миссис Ллойд, понизив голос, по мнению Гарри – чтобы добиться нужного эффекта, – но я достаточно повидала в жизни, чтобы знать: в этом доме водятся привидения, дорогие. Тут и в доме Гонтов за холмом. – Моя бабушка всегда говорила мне и моим старшим братьям быть с такими делами поосторожнее, – искренне ответила Эви, ее голубые глаза – ставшие с помощью магии побледнее, чтобы не привлекать внимания – простодушно смотрели на женщину. Джинни, ради такого случая кареглазая, кивнула, как будто полностью соглашаясь, а Невилл с Драко казались совершенно – и искренне – завороженными. Три пожилые женщины выглядели полностью довольными своей аудиторией и готовыми и дальше в охотку делиться сведениями. Пусть даже в теории такого не должно было случиться, но их разношерстная компания работала эффективно, и каждый из них дополнял любого другого, подумал Гарри; возможно, Моргана все-таки знала, что делала. – Значит, она правильно вас воспитала, – произнесла миссис Ллойд. – Вблизи этих двух домов происходят странные несчастья, – умудренно добавила миссис Дровер. – Старый мистер Ланги споткнулся и сломал себе бедро год назад, а еще за несколько лет до того две дочери проповедника разбились на своей машине прямо на той дороге, что пролегает за домом Гонтов! Ох, да только полтора месяца назад на кладбище у подножья холмов во владениях Реддлов был взрыв! Сказали, это взорвался газопровод, но у нас прежде никогда не было проблем с трубами! Только в Реддл Хаусе! – Кладбище? – переспросил Гарри, чувствуя, как у него голова пошла кругом, когда мысли захлестнули воспоминания об июньских событиях. – Ужас какой! – сумел он выдавить, отец тайком посмотрел на него, темные глаза заполнило беспокойство. Гарри покачал головой и улыбнулся; незачем паниковать от одной мысли об их с Волдемортом последнем столкновении. Он это пережил, и ладно. И все же, снова ступить на это кладбище... Ему придется себя пересилить; это было неизбежным злом. – И оба дома до сих пор стоят? – спросил Драко, сразу уводя разговор от всего, что могло напомнить брату о его недавней схватке со смертью, вымученная улыбка Гарри ни на секунду его не обманула. – В смысле, там ведь никто не живет? – О, да, – подтвердила миссис Дровер. – Реддл Хаус стоял на холме на окраине Литл Хенглтона еще до меня и, я уверена, будет взирать на эту деревню еще долго после того, как меня не станет, – предсказала она, демонстрируя драматическое чутье. – А дом Гонтов, знаете ли, точно по другую сторону холма, на самой границе деревни. Жуткий он, но достаточно в стороне. Сделав вывод, что они услышали от этих трех женщин все, что могут знать в деревне о Реддлах, Северус перевел разговор на состояние окрестных лесных троп, намекнув, что им стоит прогуляться, пока еще светло; тридцать минут спустя они очутились на дороге к мэнору Реддлов. Быстро решив для начала посетить дом побольше, где произошли сами убийства, они умудрились добраться до места назначения около четырех часов дня. Все входы в мэнор все еще были затянуты желтыми полицейскими лентами, оставленными там год назад и с тех пор не тронутыми. С вершины холма, где располагался мэнор, они отчетливо видели кладбище, которое Волдеморт выбрал в качестве места своего воскрешения. В одном углу стояла большая машина – вроде такие назывались буль-что-то-там, бульозеро, что ли, – а само кладбище все еще пребывало в руинах. Оно было меньше, чем ему запомнилось, отметил Гарри, предположив, что только из-за его безумного забега за Кубком и спасением расстояние показалось таким большим. От зрелища земли, взрытой его заклинаниями, обломков мраморных надгробий – он до сих пор помнил жгучую боль, с которой камни рвали кожу у него на боку, – кулаки сами собой сжались в бессильной ярости; сейчас он ничего не мог с этим поделать, нет такого заклинания, которое позволило бы ему вернуться и предотвратить воскрешение Волдеморта. Все, что он мог сделать, это не сдаваться и изо всех сил стараться его остановить. – Черт побери! – послышался слева хриплый от напряжения голос Невилла. – Это то самое кладбище? Он встревоженно посмотрел на своего младшего брата, без надежды надеясь услышать, что нет, Гарри не пришлось прорываться сквозь это месиво. – Да, – получил он короткий ответ. Гарри не мог больше ничего сказать по этому поводу, ничего, что сумело бы объяснить его чувства той ночью, когда он вытаскивал на себе своего близнеца, молясь, чтобы тот смог бежать достаточно быстро. Отстраненно он поймал себя на том, что ищет взглядом статую мрачного жнеца, напротив которой находилось надгробная плита отца Волдеморта, к которой был привязан Адриан. Он не сумел ее обнаружить; и никак не мог решить, ощутил ли он облегчение, что не придется снова ее видеть, или ужас от того, насколько смертоносной может быть ярость Волдеморта. Разрушить статую могло и одно из твоих собственных заклинаний, прошептал вечный предательский голос в голове. Как бы там ни было, его эмоции по поводу той особой ночи никуда не делись. Он почувствовал руку отца на своем плече, а обернувшись, увидел адресованную ему ободряющую улыбку. Со своей стороны, Северуса захлестнуло холодом на грани остановки сердца. Кладбище сравняло с землей; ничто не могло подготовить его к такому зрелищу. Но сейчас Гарри не стоило видеть его страха и беспокойства; ему нужно напомнить, что с ним все в порядке, что он все еще здесь, все еще жив и никогда не останется один. И ему нужно перестать смотреть на это кладбище; нечего там больше искать. – Нам надо идти, – тихо сказал он, чуть заметно кивнув в сторону мэнора Реддлов. – Нужно еще посетить дом Гонтов, когда мы тут закончим. Гарри вздохнул и, кивнув в знак согласия, решительно повернулся спиной к кладбищу. Следующие несколько часов они провели за осмотром пустующего дома; следы смертельного проклятия, которые, возможно, когда-то там были, давно исчезли, но хватало и описаний, в каком виде были обнаружены тела. – Никаких следов того, что могло бы их убить, и выглядели так, будто они умерли от страха? – риторически спросила Джинни, когда их разговор переключился на гибель семьи Реддлов, стоило им войти в столовую. – Насколько я слышала, именно так и описывают убивающее проклятие. По крайней мере, подумал Гарри, фальшивый Муди оказал своим ученикам хоть какую-то услугу; он не думал, что в следующем семестре найдется ученик от второго курса и выше, который не смог бы на взгляд определить Непростительное. Пусть им никогда это не пригодится, добавил он мысленно, оставляя эту комнату позади. Они не смогли обнаружить на строении ни малейших следов какого-нибудь долгоиграющего заклинания, и хотя Северус предположил, что хотя Волдеморт, судя по всему, какое-то время использовал мэнор в качестве своего убежища, вероятно, сразу после убийства Фрэнка Брайса, но уже давно покинул этот дом, что, по всей видимости, произошло после июньских событий. Если покинув Реддл Хаус Гарри был почти уверен, что поездка в Литл Хенглтон оказалась пустой тратой времени, то поход в жилище Гонтов сразу же доказал, что он был неправ. Им потребовалось некоторое время, чтобы вообще обнаружить сам дом; данная им подсказка – по другую сторону холма, на котором стоит Реддл Хаус, – указывала, что жилище Гонтов находится прямо на границе деревни, с глаз долой, но не сказать чтоб из сердца вон. Когда-то существовавшая тропа за последние лет пятьдесят частично исчезла, подтертая временем и погодой, а сорняки укрыли все, что еще оставалось. Сам дом наполовину утонул в плюще, только его простые каменные стены пока держались, даже казавшаяся непрочной крыша все еще пребывала на месте. Что было вообще-то странно, подумал Гарри, посмотрев на строение издалека. Если у такого замка, как Орбейн, после нескольких сотен лет, со всеми его щитами и чарами, крыши прохудились, то как простая лачуга могла настолько успешно противостоять стихии? И тут ему под кожу проникло знакомое ощущение, становившееся все четче и четче с каждым сделанным шагом; Северус тоже это заметил и, кажется, еще Эвелин, которая вздрогнула и запнулась на ходу, с интересом глядя на домишко. – Он все еще в довольно приличном состоянии, верно? – спросила Джинни, мыслившая в том же направлении, но не чувствуя исходившей от дома магии. – Он прилично защищен, – пробормотал Гарри, пытаясь определить различные слои укрывших дом щитов. Это место много раз пытались защитить, осознал он, начиная с прошлого века. Но представлял ли хоть какой-то из этих щитов опасность? – Вы отсюда чувствуете эту магию, верно? – спросил Невилл, щурясь на расположившийся в отдалении дом. – Любое долговременное заклинание оставляет след, который можно почувствовать, – пояснила Эви. – В зависимости от типа заклинаний, щитов или чар, обученная ведьма или волшебник может узнать, с каким типом магии пришлось столкнуться, основываясь на отголоске заклинания. Чем больше типов магии изучишь, тем легче их распознать при столкновении с ними. Я, например, изучала защиту в Египте, когда работала над своим мастерством по Истории Магии, так что сейчас мне легче их распознать. – А вот это полезно, – высказался Драко, наблюдая за Гарри, который склонил голову к плечу и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на магии, исходящей от дома, и только на ней. Все эти полу истаявшие щиты создавали магический бардак, а ему нужно быть абсолютно уверенным, что ничто им не навредит, как только они подойдут поближе. Северус, у которого было опыта на несколько лет больше, чем у них у всех, поспешил их предостеречь. – Тут есть какие-то запрещающие щиты Министерства, – указал мастер зелий. – Одни просели больше других, но лучше бы нам поостеречься. Не вижу смысла подходить, пока их не снимем. – Мне нужно такому научиться, – сказала Джинни, наблюдая за Эвелин, которая, следуя примеру Северуса, пыталась определить, какие щиты необходимо убрать, прежде чем приблизиться к дому. Двое взрослых продолжили снимать защиту, которая, по их мнению, представляла собой опасность, начиная с подтаявших слоев, чтобы расчистить себе путь и перейти к более сильным и новым. – Некоторые из щитов на самом деле сигнализация, – объявил Северус почти через час, ненадолго прервавшись, прежде чем приступить к попыткам убрать очередной щит. – Сигнализация? – заинтересованно переспросил Невилл. – Это означает, что они должны только сообщить заклинателю, что их потревожили, как только кто-то пытается их снять, – пояснил мастер зелий, темные глаза при этой мысли сощурились. – Они ощущаются относительно новыми, – заметила Эвелин, потратив несколько минут на исследование одного из указанных щитов; повезло просто, подумала она, что Северус заметил их во всей этой мешанине; кто бы их ни установил – а она опасалась, что знала, кто это сделал, ведь Темный Лорд всегда все доводил до конца, – замаскировал он их отлично. – Ты думаешь, это работа Волдеморта? – спросил у нее Невилл. Она только кивнула и вернулась к работе. – И как вы с ними справитесь? – поинтересовался кареглазый гриффиндорец. – Просто не надо к ним прикасаться, – пояснил Северус и прервался сделать несколько вдохов, чтобы очистить голову. – Если их не снимать, они безвредны. Страшным отличием от чего служило потрошащее проклятие, с которым он только что столкнулся. Он решил, что лучше об этом не упоминать, хотя бы пока кто-то из подростков не додумается сунуться в дом. В одном сомневаться не приходилось: что-то было в этом домишке, за всей этой защитой. Но вот что? Пока Северус и Эвелин продолжали свою бесконечную борьбу с защитой, Гарри молчал, наблюдая за ними и пытаясь прочувствовать щиты вместо того, чтобы заняться их уничтожением. Несмотря на понимание скудости собственных знаний для помощи с демонтажем смертельно опасной защиты – семейные щиты и темные щиты были совершенно разными вещами, а Остелеры старались держать Орбейн ненаходимым, а не превратить его в место, гиблое для всех, в том числе и для собственных обитателей, – он вполне мог узнать в нагромождении заклятий магическую подпись Волдеморта. Упрятана между и под более старыми щитами, но она точно была там, скрываясь в глубине. И только солнце скользнуло к западному горизонту, только Северусу сообщил, что самые опасные щиты сняты, а посторонней магии стало намного меньше, как Гарри что-то почувствовал. Это действительно была магия Волдеморта, скрученная и замаскированная собой же, непрестанно пульсирующая, если знать, куда смотреть; не ищи он подобного, он бы совершенно ее не заметил, но рисковать он не желал, особенно когда меньше чем в миле располагалось разгромленное кладбище, напоминая о том, что поставлено на карту. Так что он обнаружил, что скрытая нить магии Темного Лорда тянется не от щитов – хотя Гарри не сомневался, что многие из них были поставлены самим Волдемортом, и теперь защита этого дома обретала смысл, а жестокая смерть любого нарушителя с точки зрения Волдеморта оказывалась полностью оправданной, – а откуда-то из дома, укрытая тяжелым покровом дополнительной магии. То, что он почувствовал, не было ни заклинанием, ни чарами; этот конкретный поток могла сотворить лишь одна единственная вещь. – Ни с места! – скомандовал он и вскинул руку, останавливая отца, который как раз собрался войти в жилище Гонтов, голос вышел резким, почти паническим. – Ради Мерлина, ни с места! – Что? Почему? – посыпались на него вопросы от обступившей его пятерки. Гарри глубоко вдохнул, успокаиваясь, он чувствовал, как у него закружилась голова, как всегда бывало, когда он внезапно соприкасался с магией Темного Лорда, к горлу подступила желчь. Он вдруг порадовался, что с обеда ничего не ел. – Хоркрукс, – объявил Гарри, вслед за словами с его губ слетел нервный смешок, когда он подумал о том, что их ждет. – Здесь? – спросил Северус, не в силах даже моргнуть, словно окаменел. – Ты серьезно? – удивился Невилл, звук вышел пронзительным, почти паническим. – А похоже, чтоб я шутил? – монотонно произнес Гарри, широко распахнув глаза. Мне сейчас плохо станет, сказал бы он, если бы взялся облечь свое нынешнее состояние в слова, захоти он на самом деле о нем рассказать. Или попытайся он открыть рот так, чтоб его не вырвало. – Он спрятал хоркрукс здесь? – спросила Джинни, ее голос прозвучал почти спокойно. Шок, наверное, резюмировал Гарри, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме отдаленного призыва хоркрукса. Лицо у нее настолько побледнело, что казалось почти серым, веснушки проступили даже ярче обычного, и Гарри внезапно понял, что не он один пытается удержать в себе свой обед. Ему еще не выпадало шанса поговорить с ней об этом, и он подозревал, что Джинни пока не готова обсудить все, что она узнала за последние несколько дней, но он хорошо помнил тот раз, когда она встречалась лицом к лицу с одним из хоркруксов Волдеморта. Она чуть не умерла в тот день, вся ее жизнь изменилась, и теперь она снова с ним столкнулась. Он видел, как она сглотнула, закрывая глаза, с силой сжала кулаки и расправила плечи. – Да, – ответил он, ожидая ее реакции; как они умудрились снова наткнуться на еще один хоркрукс? Ты же его и искал на этот раз, насмешливо постановил его разум. Великолепно. – Тогда как нам до него добраться? – открыв глаза, посмотрела она на него. Поймав его ответный взгляд, она грустно улыбнулась и покачала головой. – Я в порядке, – настойчиво произнесла она. Гарри представлял себе, что это за порядок. Он всю свою жизнь был в порядке в таких вот случаях. Это означало, что она была в ужасе и предпочла бы находиться в любом другом месте, лишь бы не здесь, но будь она проклята, если это ее остановит. Он и сам чувствовал примерно то же самое. Опять, подумал он, кивнув ей в знак благодарности, великолепно, блин. – Но это же лачуга! – вполголоса пожаловался Драко, тем не менее вытаскивая палочку, покорившись судьбе. – Как ты думаешь, войти в дом будет безопасно? – спросил Северус, переходя прямо к делу и инстинктивно придвигаясь к своему сыну, чтобы поддержать его своим присутствием. – Войти в дом? Да, – пробормотал Гарри, не найдя на прочих щитах никаких остаточных следов магии Волдеморта. – Подойти к хоркруксу? Нет, – признал он. – К сожалению, мы не сможем узнать, где именно хоркрукс находится, пока не войдем в дом. – Куда нас ни кинь, всюду клин? – спросила Эви с зарождающейся улыбкой на губах. – Будем надеяться, что нет, – отозвался мастер зелий, засветив кончик палочки невербальным заклинанием Люмос. – Я иду первым, – объявил он, глядя в основном на Гарри; он знал, что сын сам бы хотел пойти вперед; в конце концов, у него было больше шансов обнаружить хоркрукс, и с этим ничего не поделаешь. Но Северус твердо намеревался сделать все возможное, чтобы обеспечить некое подобие безопасности, пусть даже ему придется стать для этого живым щитом. – Я сразу за тобой, – уступил Гарри; он видел это в глазах своего отца, различал безошибочную примету. – И если после меня ничего не случится, тогда, думаю, вам будет достаточно безопасно войти в дом, – добавил он. – Но нам всем необходимо стараться ни к чему не прикасаться, пока мы не узнаем, где хоркрукс и что им стало. А когда мы это узнаем, – он остановился, окинув взглядом обступивших его людей, прекрасно понимая, что они готовились последовать за ним, невзирая на опасность, – никто эту штуку не трогает. Я уже отсюда чувствую, что она укрыта десятками проклятий. Мерлин знает, что Волдеморт там намешал! – А что потом? – спросил Невилл. – Мы его просто уничтожим? – Это было бы благоразумно, – поддержала Эвелин, глядя на Гарри и интуитивно понимая, что выбор все-таки остается именно за ним. На этой мысли Гарри заколебался; следует ли им его просто уничтожить? Невилл всегда задавал самые жизненно важные вопросы, не так ли? Он знал, что было бы неразумно приносить в Силбриф еще и этот хоркрукс. Они очень мало знали о принципах работы хоркруксов, чтобы оставлять парочку в такой близости друг от друга и надеяться, что пронесет. Но и здесь они его не бросят, это уж точно. Так что действительно было бы благоразумно уничтожить эту трижды проклятую штуку и покончить с этим. Однако учитывая, что, сколько он себя помнил, он никогда не блистал благоразумием, вместо этого Гарри решил: – Я проведу на нем испытания. На его заявление вся пятерка изумленно моргнула. – Ты его допросишь, – проговорил Северус, хотя от одной только этой мысли его пробрало дрожью аж до самых костей. – Не особо благоразумно, – пробормотала Эви с кривой улыбкой. – Нет, вы послушайте, – произнес Гарри, прежде чем они попытались его отговорить. За пять секунд, прошедшие с момента принятия решения, он уже подобрал не меньше девяти разных доводов против своего стремления последовать возникшей мысли. Доведись их услышать, он, возможно, и правда потерял бы всякую охоту воплощать ее в жизнь, но он знал, что не мог упустить такой шанс. – Насчет этого хоркрукса. Есть немалый шанс, что он старше медальона. Мы уже знали, что Волдеморт убил своего отца, а теперь мы выяснили, что в тот же день он убил своих дедушку и бабушку; скорее всего, одну из этих смертей он и использовал для создания конкретно этого хоркрукса. Понимаю, отвратительно, но тогда осколок души в этом хоркруксе моложе, он не так много знает. Если я с ним напортачу, то с медальоном настолько важной информацией рисковать уже не стану. А если вдруг вы поймете, что дело дрянь... – Блин, не сглазь! – вклинился Невилл, обхватив голову руками, словно она раскалывалась. – Это же мой план, Нев, – указал Гарри, раздраженно мотнув головой, не теряя кривой усмешки. – Когда это мои планы срабатывали не так как надо? – Кроме участия в Тремудром Турнире и просмотра квиддичной игры, подумал Гарри, вот там был полный финиш! – Так что, – продолжил он, – если что-то случится, вы немедленно уничтожите хоркрукс. – Ради справедливости, это не особо похоже на план, – подал голос Драко. На заднем плане Северус прижал руку к сердцу и стал растирать грудь маленькими кругами, считая вдохи, а потом выдохи, пытаясь успокоиться. – Альтернативой будет немедленное уничтожение, – возразил Гарри. – Просто дайте мне попробовать. – Мне это не нравится, – напряженно высказался мастер зелий. – А еще меньше мне нравится не иметь выбора. Гарри, если я попрошу, ты позволишь мне это сделать? Гарри хмыкнул и почти отчаянно фыркнул. – Как ты думаешь, если я попрошу, Волдеморт оставит меня в покое? – спросил он. – Дальше скрываться нет смысла. – Это не значит, что мне это нравится! – воскликнул мастер зелий. – Мы уже договорились, что я буду допрашивать хоркрукс в медальоне... – Под контролем, – вставил Северус, его тон стал спокойнее, стоило ему посмотрел в решительные глаза сына. – Тут будешь ты. Других гарантий мне не требуется, – заметил Гарри, и Северус ругнулся, понимая, что тут он прав. Это же хоркрукс; какой еще контроль? – Я постараюсь, чтобы Волдеморт умирал медленной, мучительной смертью, – наконец заявил мастер зелий и, сдаваясь, поднял руки. Гарри рассмеялся, Невилл и Драко фыркнули, а Эви и Джинни, еще не привыкшие к быстрым сменам настроений между отцом и сыном, только и могли, что уставиться друг на друга с неясным беспокойством. – Ну, так как, – нарушила Джинни опустившееся на них недолгое молчание, покраснела, когда на нее обратились четыре пары глаз, и, прочистив горло, продолжила: – мы будем это делать или... – Очень медленной, мучительной смертью, – пообещал себе Северус, поворачиваясь к дому и делая первый шаг на пути к двери. Приняв его заявление за согласие, Гарри направился сразу за ним, а остальные пошли следом на некотором расстоянии. – При первом же намеке на что-то не то, – добавил мастер зелий, остановившись у входа, – ты проклинаешь эту вещь. Если не можешь, то отходишь в сторону и я сам ее прокляну. Гарри осознал, что это не было вопросом. Он кивнул. – Понял, – только и сказал он, заходя за Северусом в дом Гонтов. Описание Драко вполне соответствовало действительности: это была лачуга. Со своего места Гарри мог видеть только одну комнату с криво-косо возведенными стенами. Если что и делало когда-то эту комнату похожей на домашний очаг, то этого давно уже не стало. В углу обнаружилась небольшая развалившаяся кухня, старая и проржавевшая. Какая бы там ни была прежде мебель, сейчас она представляла собой деревянные обломки. А камин по другую сторону комнаты был... точно тем местом, над которым гудела магия Волдеморта, размытая и слабая, но, бесспорно, принадлежавшая хоркруксу. – Какая-нибудь мысль, что мы ищем? – спросил его Северус, жестом подзывая остальную часть их компании войти в дом. – Он за камином, – произнес Гарри. Мастер зелий кивнул, чувствуя все переживания своего сына. Пускай он не мог сказать, что различает магию Темного Лорда, но странный напев оставшихся щитов улавливал; что-то в стенах, при этом не являющееся частью защиты дома, плотно завернутое само в себя. Хоркрукс. Северус кивнул и в шесть шагов приблизился к камину, принявшись рассматривать его с некоторого расстояния. Гарри подошел и остановился рядом, его братья и две ведьмы встали от них слева и справа, образуя полукруг. – На камин наложено заклинание, – указала Эвелин. – Я такого не знаю. Может быть, печать? – Если это печать... – пробормотал Гарри, глядя на отца. – Папа, ты можешь почувствовать на камине еще какое-нибудь заклинание? Последовало несколько мгновений сосредоточенного молчания. – На камине – нет, – подтвердил Северус. – Вы знаете, что это за заклинание? – заинтересованно спросила Джинни. – Если это печать, то я смогу ее прочесть, – признался Гарри, направляя палочку на камин, и словно ткнул ею; как бороться с печатями он знал. Воздух над небольшим участком справа от камина задрожал, и Гарри, указав на него палочкой, повторил движение. На этот раз воздух чуть выше пошел рябью, словно волны от брошенного в пруд камешка. Очередное движение палочкой, на этот раз вертикальное, и безмолвное заклинание вызвало в том же углу появление дымка; слабый, но переливающийся, он закружил, пока не превратился в простую печать. Хмыкнув, Гарри махнул свободной рукой над взвившимся дымком, разгоняя печать. – Я так полагаю, ты ее узнал? – спросил Драко. Северус приподнял бровь на снисходительную мину сына, так же осознав смысл происходящего. Гарри закатал правый рукав до локтя, удерживая палочку левой рукой. – Магия крови, – поделился он. – Тут требуется принести жертву кровью, чтобы оно открылось. – И что же, по-твоему, ты делаешь? – спросил Северус, правильно угадав, что Гарри готовился порезать себе руку, чтобы добыть требуемую плату. Не задумываясь, он мазнул рукой параллельно своей ладони, чуть поморщившись, когда свежий порез засочился кровью. Джинни вздрогнула, а Невилл ахнул. – Папа! – воскликнул Гарри, а Северус прижал свою истекающую кровью ладонь к камням камина. – Я бы... – Вот поэтому я и не позволил, – указал Северус, ожидая, пока печать примет его кровь. – Ты планируешь расспросить спрятанный за этой печатью хоркрукс. Тебе нужно быть в наилучшей форме, а мы не знаем, сколько крови будет нужно этой печати, – разъяснил мастер зелий. – И ты еще меня называешь импульсивным? – спросил Гарри, пускай он прекрасно видел обоснованность таких действий. – Да, – отозвался мастер зелий, пожимая плечами без малейшего раскаяния. Его кровь текла, он чувствовал это, но на пол не упало ни капли. А еще он оказался не в состоянии отнять руку от камина; опять-таки, лучше он, чем его сын. – А этот камень на самом деле... – начал Драко, побледнев еще сильнее. – Да, – рыкнул Гарри, глядя на то, как печать выпивает все больше и больше крови отца, и до боли стиснув зубы. – И он будет продолжать это делать, пока не получит не менее двух седьмых его объема крови. Его слова встретили полной тишиной, отец растерянно посмотрел на него, чуть дрогнув, когда его тело отметило потерю крови. – Двух седьмых? – спросил он, глядя на сына, и помотал головой, отгоняя постепенно проявлявшееся легкое головокружение. – Это довольно... своеобразно, – прокомментировал он. – Я изучал магию крови в течение многих лет, а печати еще дольше магии крови, – произнес Гарри, устало потирая глаза. – Самые сильные печати основаны на цифре семь; они содержат семь проклятий, семь сигилов, закреплены семью рунами, – вздохнув, объяснил он. – Печать на основе магии крови всегда рассчитывает плату кровью в седьмых; я говорил тебе, что эту я узнал. Две седьмых – это примерно двадцать восемь с половиной процентов от объема крови, поверь мне, я делал расчеты, рисовал графики. И вот это для твоей правой руки, – добавил он, указывая на руку, которую его отец положил на печать: его левую руку. Северус заметил, что сам Гарри собирался платить дань правой рукой; ох. Все обеспокоенно запереглядывались. – Почему рука так важна? – спросил Северус, понимая, что лучше бы заставить Гарри продолжать говорить; он знал своего сына. Гарри начинал высказывать подробности своих исследований только в двух случаях. Первый, это когда он был возбужден захватывающим аспектом своей текущей учебной программы, в основном это касалось алхимии, и он просто хотел поделиться с близкими окружающими. Второй, как было сейчас, это когда он волновался. – Магия крови строится на намерениях, – начал зеленоглазый волшебник, жестикулируя для наглядности. Может быть, дело было в потере крови, но тут Северус едва удержался от смеха; Драко выглядел так, словно разрывался между откровенным беспокойством и порывом начать делать заметки. – А левая рука – рука сердца. В магии крови использование крови из этой руки можно интерпретировать как знак верности, преданности, уважения, возможно – послушания, и про все четыре аспекта нужно доказать, истинны они или нет. Не то чтобы Волдеморта могло заботить отношение тех, кто попытается преодолеть эту печать, вовсе нет. Но люди преимущественно пользуются правой рукой, а кто захочет повредить свою палочковую руку перед возможным поединком? – За его объяснением наступило молчание и он поспешил уточнить: – Магия крови как таковая, – добавил он, глядя на продолжающийся приток крови в печать с чем-то вроде чистой ненависти, – потребует больше крови; добавочной платой является кровная унция, единица измерения в магии крови, эквивалентная семи стандартным унциям***. Это кажется мелочью, но когда ты уже потерял столько крови... По моим представлениям, окончательная кровопотеря, которой потребует эта печать, будет где-то около тридцати процентов от общего объема крови. – Я так понимаю, это плохо? – спросить Невилл, от ярости брата у него перехватило горло. – Плохо? – повторил Гарри, его голос взлетел на пару октав; да в конце-то концов, сколько еще эта печать будет пить? Отец уже бледен и дрожит, глаза у него стекленеют. Ну, должен же он уже был отдать требуемую плату кровью? – Потеря больше сорока процентов крови для человека смертельна! При тридцати процентах, – продолжил Гарри, снова крепко сжав палочку в правой руке, и Северус – он был уверен, что винить за это стоило потерю крови – почти пожалел хоркрукс за камином, – необходимо в течение нескольких минут выпить кроветворное зелье. Его сердце будет работать с повышенной нагрузкой, чтобы постараться дать необходимое жизненно важным органам. – Он повернулся к отцу, зеленые глаза пылали. – Ты начинаешь чувствовать холод, – сказал он, его голос звучал спокойно и мягко, и мастер зелий вздохнул, понимая, что сын пытается его успокоить, тем временем подходя к нему, – и ты можешь ощутить дезориентацию. У тебя проявляются первые признаки гиповолемического шока****. – Когда все это кровавое жертвоприношение закончится, – произнес Северус, кивнув сыну и пытаясь сдержать дрожь в голосе, – я отойду, а ты перехватишь инициативу. – Он ожидал потери крови – он сам решил пойти на это вместо Гарри, и по мере объяснений сына действия печати все больше и больше радовался, что так и поступил, – просто не такой большой, признался себе Северус. И все же, даже если бы ему пришлось признать, что в их нынешней компании – и не только в их, подумал он, в его спутанных мыслях расцвела гордость – равных сыну в сфере знаний о печатях и магии крови не было, о потере крови он кое-что знал. И высказал это Гарри. – Я не в первый раз теряю кровь; я знаю, какие нужно использовать заклинания, чтобы привести себя в порядок, – заверил он зеленоглазого подростка, – но для меня возникнет определенная угроза, – повернулся он к остальным. – Мы не знаем, как у хоркрукса с Окклюменцией. Он долго был неактивен и должен быть ослаблен, но в зависимости от того, сколько в нем души Волдеморта, у него могут присутствовать базовые навыки Окклюменции. – В первую очередь он нацелится на того, кто будет стоять ближе всего, – грустно улыбнулась Джинни, вспоминая свое знакомство с дневником. – Потом он выберет слабых и направится к ним, если не отвлечется. У меня есть некоторый опыт по этому вопросу. В конце концов, в прошлый раз самой слабой оказалась она. – Вот почему вам нужно отойти подальше, – указал Северус, посмотрев на Джинни, Невилла и Драко. – Эви, как у тебя с окклюменционными щитами? – спросил он, посмотрев на ведьму. – Все в порядке, – ответила она коротко и правдиво; еще в подростковом возрасте она обнаружила, что окклюменционные щиты имеют для ее психического здоровья первостепенное значение, тогда ее дар предвидения без какого-либо предупреждения стал забрасывать ее фрагментами событий, которые еще не произошли, или тех, которые происходили с людьми, о которых она знала, что они очень далеко от нее. Без лишних вопросов, Эвелин выдвинулась вперед, чуть улыбнувшись Гарри в знак поддержки, а Драко, Невилл и Джинни отступили на несколько шагов. Северус сглотнул, камень постепенно вытягивал из него все больше крови – и он подумал, что, вместе с кровопотерей, это тоже такой вариант психологической пытки для того, кто осмелится попытаться сломать печать: ждать и ждать, не зная, сколько потребуется крови, сколько ты потерял, – и он не смел опереться на правую руку, чтобы не упасть. И столько бы раз он ни напоминал себе, что бывало и хуже этой печати, присутствовала еще и другая мысль: «на твоем месте мог оказаться Гарри», – она его и поддерживала. Вдруг рука освободилась, и он поспешно отошел от камина, и тут же к нему подскочил Гарри, поддержав его. Быстро залечив порез на руке, он полностью сконцентрировавшись на первой паре исцеляющих чар, чтобы прийти в себя, и глубоко вдохнул. – Папа? – окликнул Гарри, его голос дрожал. А может, это его собственный пульс гремел в ушах и заглушал все прочие звуки, сейчас Северус не был ни в чем уверен. Он только отметил, что камин сдвинулся, черные камни прокрутились вокруг себя и беззвучно ушли в стену неудачным подражанием главному проходу в Косой Переулок, и тут первое наложенное им заклинание оказало эффект. Оно не могло полноценно заменить кроветворного зелья, но делало хоть что-то. – Гарри, – предупредил мастер зелий, указывая на камин дрожащей рукой. – Я в порядке. Сосредоточься. И Гарри, в последний раз окинув отца обеспокоенным взглядом, так и поступил. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как камин превращается в зияющую арку шириной в пять футов*5 и высотой до потолка, по другую сторону которой ничего не было видно. Ни прохода, ни стены: только тьма. Не собираясь использовать заклинание Люмос, которое рассеется, едва ему потребуется применить другое заклинание, Гарри создал те же парящие огоньки, которые помогали ему учиться до поздней ночи, и послал их сквозь арку. Мгновение ничего не происходило, но затем все началось: тьма рассеялась, открывая неглубокую нишу, сделанную из того же серого камня, что и прочая хижина. Единственным отличием стала деревянная полка, протянувшаяся вдоль всей задней стенки, чуть выше талии, на которой лежало кольцо. Оно было широким, просто золотая полоска, машинально отметил Гарри, поддавшись прорвавшимся навыкам в кузнечном деле, широким и довольно грубым, а в центре находился простой черный камень. От него сильно несло магией Волдеморта. – Это... – начал Драко, и Гарри, осознав, что тот тоже увидел кольцо, кивнул, не оборачиваясь. Он прекрасно расслышал потрясение в его голосе; он и сам чувствовал то же самое. – Хоркрукс, – закончил за брата Невилл. Спрашивать не было никакой необходимости; чем еще оно могло оказаться? – Да, – все же ответил Гарри. – Что это там на полу? – прозвучал откуда-то сбоку голос Джинни. Внимание Гарри, до этого момента прикованное к кольцу, сместилось к тому, что она обнаружила. Он отскочил назад как раз вовремя; и как он раньше не заметил. Тьма была слишком густой для неглубокой ниши, в которую он смотрел; и теперь, вместо того, чтобы исчезнуть при свете его заклинания, она соскользнула, как тень, на пол и устремилась к его ноге, тянясь к нему размытыми усиками. – Туманы Леты*6! – воскликнула Эвелин, по примеру Гарри отскочив назад, прежде чем ее смогли достать теневые пальцы. Гарри ругнулся, вспоминая все, что знал об этом проклятии. По этому темному заклинанию он пробежался во время подготовки к Тремудрому Турниру; оно выглядело как темное облако и использовалось в качестве последней линии обороны. Пускай оно не было запрещено Министерством, но использовать его самостоятельно являлось незаконным, для накладывания требовалось вызывать волшебника со специальной лицензией. Не забыть бы проинформировать об этом Министерство, подумал Гарри, его мысли сочились сарказмом. Темный туман продолжал разливаться по полу и приближаться к ним; одно касание, как знал Гарри, и оно обернется вокруг него, для начала дезориентировав. Потом он начнет забывать: зачем он здесь, что он ищет, кто он такой. Предполагалось, что тут примчится владелец этого тумана, или кто там его наложил охранять, и задержит нетерпеливого вора. В данном же случае Гарри был уверен, что Волдеморт не появится; проклятие будет держать его, пока он не забудет, как двигаться, как думать, как дышать. Туманы беспамятства, туманы забвения. Эффективное проклятие; страшная смерть. Ну, он, по крайней мере, прекрасно знал контрзаклинание и у него было время, знания и присутствие духа, чтобы его использовать. Кончик его палочки полыхнул серебряным светом; через секунду перед ним стоял Патронус, рыча на тьму. Рядом с ним встал второй, поменьше, принявший отчетливую форму... это что, лиса? Патронус Эви, понял Гарри, и в должной мере сконцентрировался на двух серебряных силуэтах, полосовавших и рвавших туман на части. Вскоре этот туман полностью рассеялся, а с ним исчезли волк и лиса. – Спасибо, Джинни, Эви, – произнес Гарри, почти незаметно улыбнувшись в знак признательности; на большее в таком шоковом состоянии он был не способен. Он оглянулся на кольцо. Оно лежало там, неприметное, внешне безобидное. Но это впечатление было обманчивым. – Тысяча чертей, что это было? – воскликнул Невилл, пытаясь отдышаться. Гарри слушал объяснения отца об этом тумане – слава Мерлину, его голос уже звучал тверже, он будет в порядке, он должен быть в порядке, – не смея оторвать глаз от кольца. – Ты думаешь, что это еще не все? – спросил Драко. Гарри кивнул. Одна последняя вещь: он ощущал на кольце очередное проклятие, а под ним уже зашевелилась душа Волдеморта, почуявшая, что теперь у нее появились объекты для воздействия. – На нем еще одно проклятие, – отозвался зеленоглазый волшебник. – Я не могу определить, что это такое. Он посмотрел на Эвелин, которая отрицательно покачала головой. – Я его чувствую, но не узнаю, – обеспокоенно призналась она. В кольцо врезалось ярко-желтое заклинание, вылетевшее из-за плеча Гарри, напугав пятерых из шести находившихся в комнате людей. – Плотоядное проклятие, – прорычал Северус, опуская палочку. – Смертельно опасное и необратимое. – Пожалуйста, не мог бы ты в следующий раз хотя бы предупредить? – пробормотал Невилл, потирая грудь где-то в области сердца, его лицо было практически серым. – К тому же, плотоядное проклятие? Волдеморт что, вообще больной? Однажды он видел жертву такого проклятия, случайно, когда отошел во время визита к родителям. Правый бок человека был покрыт кошмарными кровоточащими язвами и он все кричал, даже когда им занялись целители; Невилл слышал, как они говорили, что тот как минимум потеряет руку, а потом он сбежал и его стошнило в ближайшем туалете. – Теперь его нет, – только и отозвался Гарри, мысленно полностью согласный с братом. Но на дальнейшие комментарии времени у них не осталось. – Начинается. Душа Волдеморта шевелилась и увеличивалась в объеме, распространяясь из кольца наружу, сначала она добралась до Эви, та стояла на шаг ближе Гарри, который отскочил, уворачиваясь от тумана; Девушка не шутила, когда говорила, что у нее превосходные щиты, с большим удовлетворением подумал Гарри, почувствовав, как душа Волдеморта практически отскочила, прикоснувшись к ее мыслям. После чего направилась к нему; когда он думал о том, как допросить хоркрукс в медальоне, у Гарри появился план. Ну, у него появилось множество планов, он обдумывал все возможные пути, какими мог пойти допрос. Но всегда, что бы он ни задумал, все сводились к одному: Он позволит хоркруксу коснуться края его сознания, а затем подбросит приманку. Просто и грубо, но если получится, то неважно, насколько Темный Лорд будет осторожничать, это выведет его из себя. А Гарри необходимо разозлить его достаточно, чтобы тот с ним заговорил, чтобы обратился именно к нему. Так что когда хоркрукс до него добрался, он запросто его впустил, пока не почувствовал затаенное торжество, исходившее от расчетливой сущности внутри кольца, нашедшей податливый разум, а затем со злостью избавиться от вторжения. И вслед покидавшему его голову хоркруксу Волдеморта полетела единственная, четко направленная мысль: «Ничтожество.» Гарри затаил дыхание, весь обратившись в надежду. Всегда оставался шанс, что хоркрукс не поведется, выискивая легкую цель для захвата. Но на сей раз план сработал. Отскочив словно ошпаренный, хоркрукс вернулся с удвоенной силой, его действия окрасились яростью, удвоив давление на разум Гарри. «И это все, на что ты способен? – подумал Гарри, снова его отбрасывая и пытаясь спроецировать свое отвращение и презрение. Судя по гневу, проявившемуся в мыслях, усилия были потрачены не зря. – Пиявка, – подумал он, – огрызок. Паразит.» И он снова его отшвырнул, постаравшись, чтобы при этом в его голове звучал надменный смех. По мыслям разнеслось рычание, граничащее с животным, а кольцо-хоркрукс снова попыталось вторгнуться в его разум. «И это все, что от тебя осталось?» Снова рычание, но хоркрукс, похоже, все еще наполовину оставался в кольце, сама суть пока была скрыта от него. Точнее, не скрыта, подумал Гарри между нападениями хоркрукса. Заперта. Еще одна атака на его разум, на этот раз еще сильнее, хоркрукс словно отреагировал на его слова. «Страшно, маленький хоркрукс?» За его последней мыслью последовала физически ощутимая паника, сопровождаемая неверием к знаниям Гарри. Присутствие в кольце замерло. Гарри зло стиснул зубы; дневник был более склонен выйти и поговорить. А что сейчас следует сделать? Скорее его собственный гнев – на раны отца, на Волдеморта, на собственный страх и бесполезность, – чем что либо еще, побудил его открыть рот и заговорить на шипящем и шепчущем змеином языке. – Сколько раз я должен убить тебя, прежде чем до тебя дойдет, Том? – сказал он. Хотя его разума ничто не коснулось, кольцо на полке задрожало. За его словами последовал вздох и он поднажал, ободренный откровенной реакцией, которую получил от хоркрукса. – Разве ты не понимаешь? – продолжил он на том же языке. – Тебе не удастся скрыться от меня, Том. Кольцо качнулось сильнее, а потом по комнате разнесся крик; густой дым, почти жидкий на вид, весь из черных испарений и взвившегося пепла, все с теми же оранжевыми всполохами, уверенно поднялся из него. Оно не приняло никакой определенной формы, но безошибочно определялось как суть. Знал, что смогу его выкурить, подумал Гарри, оставаясь в безопасности за своими окклюменционными щитами, полностью довольный собой. – Черт побери, – пробормотал Драко, оставшийся незамеченным черным облаком, которое, закрутившись, сосредоточилось на Гарри. Зеленоглазый волшебник уверенно смотрел на хоркрукс, сердце у него в груди забилось быстрее. – Привет, Том, – проговорил Гарри, оставив змеиный язык. Он предпочитал, чтобы слова хоркрукса слышали все; он не хотел ничего упустить. – Выглядишь, как покойник, – сообщил он сухим и безразличным тоном. – Как ты смеешь? – пронесся по комнате голос, напомнивший ему о втором курсе и более молодом Томе Реддле. – Кто ты такой, чтобы так со мной говорить? – Ты имеешь в виду, как я могу говорить на змеином, – спросил Гарри, позволив себе ухмылку, выбрав наиболее подходящий из многих вариантов, которые подбирал для допроса хоркрукса, – или как я смею говорить с тобой так... свободно? Думаю, что оба варианта. – Он посмотрел на замолчавшее облако, потянувшись к нему собственным сознанием; хоркрукс отшатнулся от его мыслей, но не раньше, чем подросток смог почувствовать гнев и страх; уже что-то. – О, ты один из этих! – воскликнул Гарри, как будто его только сейчас озарило. – Один из его ранних хоркруксов. Мне было интересно, из которых ты. Давненько я с вами не сталкивался. – Ты не знаешь, о чем говоришь! – обвинил его хоркрукс, туман в отчаянии стал закручиваться виток за витком. – Ты серьезно? – подивился Гарри, запихивая панику куда поглубже – что я делаю, мучился он, о чем я только думаю? – и выставил вместо нее притворное раздражение. – После всех подобных тебе, которых я уже нашел? Уж я-то точно знаю, о чем говорю, хоркрукс! – Ты лжешь! – только и получил он в ответ на все свои усилия. Он лишь пожал плечами, убрав руки за спину, где мог незаметно сцепить их, с силой впившись ногтями в ладони. Если судить по такой малости, как ошеломленное лицо Эви, выглядел он как сама беспечность. – Можешь и дальше себя в этом убеждать, Том. Облако перед ним закружилось быстрее, складываясь в размытые очертания человеческого тела, как будто звучание собственного имени как-то его уплотнило. Пара человеческих глаз, больших и темных, какими они когда-то были у Волдеморта, медленно открылась на том, что служило хоркруксу лицом; ничего другого на лице не сформировалось. С одной стороны, подумал Гарри, теперь у него появилась возможность видеть реакцию хоркрукса, если судить по тому, как сузились темные глаза, когда по каналу связи с душой Волдеморта прокатилась испытываемая к нему ненависть. С другой стороны, этот образ останется в его кошмарах на долгие месяцы. – Борода Мерлина, – сдавленно выдохнул Невилл. Не успел Том отвлечься, как Гарри поспешил продолжить. – Ах, да, безусловно, один из ранних, – пробормотал он, как будто и правда знал, о чем говорил. – Я Гарри, кстати, – представился он, широко улыбнувшись хоркруксу. – Гарри Поттер; тот парень, который собирает кусочки твоей души. Ну, точнее, тот парень, который уничтожает кусочки твоей души. Себе я оставляю только сосуды. – Он поцокал на призрачное явление перед собой, как будто не одобрял его. Крыша, где ты, я по тебе скучаю, полу истерично подумал он, прежде чем снова заговорить: – Ты долго заставлял меня носиться туда-сюда по всей стране! И чего тебе не хватило одного хоркрукса? Нет, это не для великого Лорда Волдеморта! Нет, сэр! – насмешничал он. Темные глаза расширились и Гарри улыбнулся полной злобы улыбкой. – Что ты знаешь о моих хоркруксах? Ты лжешь! – снова обвинило кольцо-хоркрукс. – Я повторяюсь, но да, безусловно, один из самых ранних. Возможно, сразу после дневника. – Глаза вновь расширились, облако почти незаметно дрогнуло в обратную сторону. Вооруженный пониманием, что как минимум одна из его теорий о хоркруксах подтвердилась, Гарри продолжил: – Ты использовал для дневника смерть той девочки, верно? Кажется, ее звали Миртл. – Глаза моргнули, что Гарри интерпретировал как удивление. – А для этого? – Он склонил голову набок, окидывая его оценивающим взглядом. – Твой отец, – произнес он. – Мне всегда было интересно, сделал ли ты тогда хоркрукс. Желчь подступила к горлу, и он глубоко вдохнул, чтобы загнать ее обратно и продержаться еще немного. – Как ты можешь об этом знать? – недоверчиво спросило кольцо-хоркрукс, дым, поднимающийся все выше к потолку, заставил создание казаться угрожающим. Нужно действовать осторожно и быстро, понял Гарри, пока хоркрукс не решил перейти от слов к действиям. – Думаешь, я все это в первый раз делаю? – ухмыльнулся Гарри, а глаза оставались холодными. – Знаешь, после того, как дневника не стало, я посчитал, что покончил с тобой. Продырявил его клыком василиска, очень эффективно, должен признать. – Он усмехнулся, звук вышел чуждым для его слуха, полым и темным. – Чтобы получить его, мне пришлось проткнуть мечом твоего ручного василиска, но... – он равнодушно пожал плечами, словно пытаясь сказать: что было, то было; что тут поделать? – Ты всего лишь ребенок, – произнес хоркрукс. – Пытаешься играть по-взрослому, Гарри? Кольцо начало сопротивляться, его слова сопровождались нападением на разум зеленоглазого волшебника. – А сколько там тебе было лет, когда ты сделал свой первый хоркрукс? – отбил Гарри и слова, и ментальное нападение, последнее оказалось проще. – На год старше меня; думаю, я достаточно взрослый, чтобы уничтожать их. Первым был дневник, – сказал он и, подсчитывая, отогнул указательный палец на левой руке. Он молился всем богам, которые могли его услышать, чтобы уловка сработала; именно к этому и шел весь разговор. – Потом медальон. – Два, посчитал он. Пришло время рискнуть и посмотреть, сколько на самом деле знал этот хоркрукс. – Потом чаша, – добавил он; его встретил тот же самый взгляд, тот же ужас, заполнивший широко распахнутые глаза. – Но, конечно, – произнес Гарри, снова ухмыльнувшись, довольный тем, что его не перебили, – ты о них не знаешь; ты-то был сделан раньше. – Ты не сможешь найти их все! – разбушевался хоркрукс, но не перестал отвечать на вопросы; Гарри мысленно с облегчением улыбнулся. Похоже, конкретно этот хоркрукс не знал о том, что его будущее Я использовало для прочих хоркруксов, но, видимо, прекрасно представлял их предполагаемое количество. – Но я могу. Вообще-то, – поднажал Гарри, – я это уже сделал. Сначала я думал, что был только дневник. Потом я обнаружил информацию даже не об одном, а еще о двух. – Он покачал головой. – Можешь себе представить, как я удивился? Тогда я задумался: сколько ты их мог наделать? Зачем? – Он снова пожал плечами. – Очевидным ответом было бессмертие. Другим – безопасность. Но вот ответ на первый вопрос – сколько ты сделал – меня все еще беспокоил. Считая тот остаток твоей души в твоем физическом теле, я выяснил, что ты расколол душу на четыре части, и это, как по мне, не имело никакого смысла. Могло быть три, это же сильное магическое число! Но четыре? Почему? – Хоркрукс замер совершенно неподвижно, темные глаза не мигали. – Тогда я подумал, а что насчет пяти? Все-таки это следующее магически сильное число. Теперь он надеялся, что рыбка проглотит крючок. Кольцо-хоркрукс моргнул и снова заговорил. – Считаешь себя таким умным, Гарри Поттер? – усмехнулся он. – Даже если ты нашел все пять, я все еще существую, я могу сделать еще! Ответ пришел слишком легко, подумал Гарри, кровь в его жилах заледенела. Хоркрукс слишком просто признал существование пяти. А Гарри сказал про пять кусков души, а не про пять хоркруксов; он поделился подозрениями только о четырех. Считаете себя таким умным, мистер Реддл, язвительно подумал он, стиснув зубы. Значит, и не пять? Гарри вздрогнул: следующим подходящим числом была семерка, самое магически сильное из всех. Он мог на это решиться... глубоко вдохнув, он решил воспользоваться выпавшей возможностью, несмотря на собственное отвращение. – Пять я уже нашел, – отозвался Гарри, заставив губы сложиться в широкую улыбку, – а потом пришел сюда. – По расширенным глазам и очередной попытке вторгнуться в его разум Гарри понял, что был на верном пути. – А теперь я нашел шестой. Осталось только твое физическое тело, и дальше я собираюсь отправиться за ним. И он не будет знать, что я иду; даже сейчас, когда ты остался последним из хоркруксов, ты все еще меня недооцениваешь. Спасибо за твое тщеславие: оно упрощает мне жизнь. – Не совсем так, но если и существовал такой человек, которому Гарри мог лгать без зазрения совести, то сейчас перед ним находится именно он. – Сколько тебе было лет, когда ты сделал этот хоркрукс? Едва исполнилось семнадцать? И ты уже решил, что разделишь свою душу на семь частей. Меня от тебя тошнит. Следующее ментальное нападение на разум оказалось настолько сильным, что Гарри почти физически согнулся под его тяжестью; конкретно этот хоркрукс, может, и пробыл в изоляции многие десятилетия, но его душу питала ярость. Это с лихвой компенсировало отсутствие какого бы то ни было умения и точности в Легилименции, которых кольцу не хватало. Едва успевая отбиваться от нападений, Гарри понял, что пора с этим кончать; похоже, кольцо-хоркрукс больше ничего не знало о подобных ему, а даже если и знало, то не станет дальше с ним об этом разговаривать. Вслед за защитой собственных мыслей напав сам, Гарри протиснулся в разум хоркрукса. Шок от открытия, что хоркрукс обладал настоящим, имеющим обычное строение разумом – если забыть об увиденном там безумии и отсутствии настоящего, физического мозга, – продлился не более секунды. Хоркрукс с силой его вытолкнул, как Гарри того и ожидал, но не достаточно быстро; времени хватило, чтобы удостовериться, что сказанное было правдой. Кольцо было убеждено, что он нашел все существовавшие хоркруксы, и теперь был в паре шагов от того, чтобы убить и его. Черный дым поднялся и закружился, глаза стали ярко-алыми. И тогда осколок души Волдеморта рванулся вперед, готовый... Гарри не был точно уверен, что хоркрукс собирался сделать, но когда темная фигура приблизилась к нему, он решил, что не собирается стоять и ждать результатов. Он отскочил в сторону, отчетливо увидев кольцо, ранее скрытое от него самой душой Волдеморта, в тот же миг перед осколком развернулся большой щит, ненадолго обрывая его буйство. Всего на одно мгновение хоркрукс переключился на того, кто бросил заклинание, на Эви, и этого Гарри хватило, чтобы прицелиться палочкой в кольцо и вспомнить нужное проклятие. – Фламабеллум Иктус*7! Это была вариация Адского огня, и Гарри надеялся, что для уничтожения кольца его хватит; он не хотел выпускать исходное проклятие в таком маленьком тесном пространстве, когда в комнате присутствует вся его семья. Он смотрел, как то, что вначале выглядело простой вспышка пламени, увеличивалось и менялось, отрастив крылья, когти и клюв, прежде чем попасть в кольцо. Оглушительный вопль боли, который обернулся столь же пронзительным и нечеловеческим визгом, был знаком Гарри. Он уже слышал такое в конце своего второго курса, сразу после того, как проткнул дневник-хоркрукс клыком василиска*8. Гарри обернулся, чтобы посмотреть на хоркрукс; огонь словно поглощал черный дым, быстро сжигая его. Потребовались считанные секунды, и вот малейший след души Волдеморта исчез в огне. Лежавшее на полке кольцо упало на пол и покатилось, пока не встретилось с Гарриным ботинком. Там оно остановилось, избавленное от души, обитавшей в нем более полувека, а черный камень треснул. Хоркрукса больше не существовало. Внезапно навалилась усталость, комната вокруг закружилась, адреналин покинул тело, едва хоркрукс был уничтожен. Ноги его больше не держали и он сел на пол, согнув ноги в коленях и уперев в них голову, которую вдобавок обхватил руками. Он дышал с перебоями, а мысли бегали по кругу. – Гарри? – раздался у него за плечом голос отца, за которым последовали шаги, явно принадлежавшие более чем одному человеку. Он не ответил. Все, о чем он мог думать, это что Волдеморт всегда планировал разделить свою душу на семь частей. Его целью всегда были шесть хоркруксов. Где-то там им оставалось еще три хоркрукса, прежде чем они смогут выступить против самого Волдеморта, а им потребовался не один год, чтобы перейти от дневника к кольцу, медальон во многом оказался в их руках по чистой случайности. И пускай он знал, что теперь у них была реальная зацепка, которую можно использовать, он не мог не думать лишь о том, что Волдеморт может натворить, если им снова потребуются годы, чтобы справиться с оставшимися хоркруксами. Прижав руки к глазам, он глубоко вздохнул. На его плечо опустилась рука и он обернулся; зеленые глаза встретились с черными, Северус опустился на колени рядом с сыном. Гарри вздохнул и подобрал кольцо с пола, передавая его мастеру зелий. – Что ж, – сказал Северус, подбирая колени, чтобы сесть рядом с ним, оставляя открытой ладонь, где сверкало золотом кольцо, лежавшее на еще розовой, недавно исцеленной коже. – Что ж, – повторил Гарри. – Надо найти еще три хоркрукса. Северус ухмыльнулся, легким кивком указывая на свежеразрушенный хоркрукс на своей ладони. – Я собирался поздравить тебя с уничтожением этого, но ты можешь предаваться пессимизму, если хочешь, – выгнул бровь Северус. Гарри растерянно посмотрел на него. – Что? – вякнул он, убрав руки. В результате, первой молчание разбила Эвелин, зажав ладонью рот после довольно несвойственного ей фырканья, но приложенных усилий оказалось не достаточно, чтобы подавить пришедшие следом и рвавшиеся наружу смешки. Гарри обернулся и так на нее посмотрел словно она, по его мнению, спятила. – Очень извиняюсь, Гарри! – воскликнула она между смешками. – Просто, это... – указала она на кольцо, – и ты, – продолжила она, указывая на Северуса, который с удивлением посмотрел на нее, – и его, и... – в этот момент она просто пожала плечами и залилась смехом, а вскоре к своей наставнице присоединилась и Джинни. Невилл, Драко и, наконец, Северус не отставали, и только Гарри смотрел на них, ожидая каких-нибудь объяснений. – Вы свихнулись? – возмутился он, раздражение на его лице только усилило их веселье. – Ай, расслабься, Гарри! – воскликнул Невилл, широко улыбаясь брату. Зеленоглазый подросток перевел взгляд с него на кольцо и обратно на смеявшихся людей вокруг. И совершенно неожиданно его накрыло абсурдностью ситуации. Что еще ему остается, подумал Гарри, что остается любому из них, кроме как смеяться? Еще многое предстоит сделать – дома ждет очередной хоркрукс, ради Мерлина! – и он не сможет толком выдохнуть, пока не будет уверен, что отец получил необходимое ему кроветворное зелье. Но в этот момент откинуться назад и рассмеяться показалось хорошей идеей. Так что он лег на пыльный пол и засмеялся. _______________________ * Мойры (от др.-греч. μοῖρα, букв. «часть», «доля», отсюда «участь», которую получает каждый при рождении), они же Парки – три сестры, творящие судьбы людей. Их число в разные времена варьировалось от одной до бесконечности, но самое большое распространение получили три сестры: Клото (Пряха) – прядущая (нить жизни); Лахесис или Лахеса (Судьба, дающая жребий) – определяющая судьбу; Атропос, она же Атропа (Неотвратимая) или Айса – неумолимая, неотвратимая участь (смерть), перерезающая нить. ** Гарри имеет в виду, что Гонт (англ. Gaunt) переводится как мрачный, изможденный, отталкивающий, (недаром в части переводов у нас Том Марволо Мракс). Т.е., фамилия откровенно говорит о характере членов семьи. *** 7 унций = 198,45 грамм **** Гиповолемический шок – состояние, вызванное уменьшением объема циркулирующей крови. В результате потери жидкости (или крови) снижается наполнение желудочков сердца и снижается ударный объем. На ранних стадиях гиповолемического шока происходит компенсация кровопотери путем оттока крови из кожных, мышечных сосудов и подкожной жировой клетчатки в пользу сердечного, мозгового, почечного и печеночного кровотока. Кожа становится бледной и холодной, кровенаполнение шейных сосудов уменьшается. При потере от 30 до 40% объема циркулирующей крови клиническая картина соответствует умеренному или компенсированному шоку: холодные кожные покровы, симптом «бледного пятна», частота пульса более 100 в минуту. Лекарства в этом случае чаще всего вводятся внутривенно, потому что нормальное питание (вынуждающее произвести приток крови к желудку) вызывает дополнительную нагрузку на и без того перегруженную кровеносную систему. *5 5 футов = 1,52 м. *6 Лета (от греч. Λήθη, «забвение») – в древнегреческой мифологии источник и река забвения, одна из пяти рек (вместе со Стиксом, Ахероном, Кокитосом и Флегетоном), протекающих в подземном царстве Аида. По прибытии в подземное царство умершие пили из этой реки и получали забвение всего прошедшего. Кстати, отсюда пошло выражение «кануть в Лету». *7 Flamabellum Ictus (лат.) – у меня получилось что-то вроде Огнебойного Удара. На истинность не претендую. *8 Да, я помню, что в этом фанфике был меч, а не клык. Косяк автора.