История одного подчиненного

ну, как-то так. и, кажется, я начинаю скатываться в ангст Джон представлял это себе совсем по-другому. На самом деле, он представлял это только так, как хотел только он – ведь такого варианта, чтобы Шерлока беспокоила обстановка или процесс, просто не существовало. И даже в самых смелых фантазиях Холмс либо отталкивал его, либо непонимающе смотрел, либо брал в руки блокнот, чтобы записать свои ощущения. И лишь потом все могло идти так, как хотел бы Уотсон. Парень сперва даже не понял, что произошло – уж слишком это было нереально. Шерлок Холмс, сам проявляющий инициативу, целует кого-то? Наверное, это был ночной кошмар Майкрофта. Но, едва осознав, что происходит, Джон с жаром принялся отвечать, стараясь насладиться и впитать в себя все. На мгновение ему показалось, что Шерлок удивленно замер, но, не успел Джон прийти в себя, как юноша продолжил его целовать с еще большим пылом. Язык Шерлока был удивительно быстрым, губы – восхитительно сладкими, а ощущения – непередаваемо яркими. Холмс то мягко кусал его губы, то нежно проводил языком по небу, то принимался яростно вылизывать губы и язык Джона. Из-за таких резких перепадов и сладковатого привкуса помады на губах, парень чувствовал, как начинает терять голову, и с трудом сдерживал рвущиеся стоны. Это определенно не могло сравниться ни с одной его фантазией. Рука Холмса мягко скользнула на талию подчиненного, когда ему перестало хватать воздуха. Они вынуждены были оторваться друг от друга, тяжело дыша и с удивлением глядя друг другу в глаза. Щеки Шерлока покрылись легким румянцем, глаза блестели, а от помады на губах мало что осталось – никогда прежде Джон не видел более возбуждающей картины. - Ты должен был меня оттолкнуть, - хриплым насмешливым шепотом произнес Шерлок. Джон лишь усмехнулся, внезапно почувствовав удивительную легкость. Все казалось таким правильным, таким нужным сейчас, что он сам потянулся к юноше, совершенно позабыв о Браунах и прочих посетителях кафе. Холмс с готовностью встретил его усмешкой и ласковым прикосновением языка, сильнее сжимая руку на талии парня. Тот, в свою очередь, одной рукой оперся о стол, а другой скользнул на шею юноши, мягко придерживая голову Шерлока. Лишь Бог знает, сколько времени они бы еще так самозабвенно целовались, если бы Шерлок не почувствовал безумное желание коснуться горячей кожи парня, и не скользнул рукой тому под футболку. Холодное прикосновение длинных пальцев пустило по телу новую волну дрожи, заставляя Джона вздрогнуть всем телом. В это мгновение в его мозгу что-то щелкнуло, и он вспомнил обо всем. «Ты должен был меня оттолкнуть». Ну, конечно! Они сидят в переполненном зале, напротив них сидит предполагаемый преступник, а его светло-голубой ошейник красуется на запястье, коим он опирается о стол. Все было четко спланировано заранее – несчастная девушка, ее непослушный подчиненный, который отказывается даже целовать ее в обществе, и психолог, ставший случайным свидетелем этой ситуации. Вот только откуда-то взялись неведомые чувства Джона, которые абсолютно не вписывались в общую картину, портя весь ее идеально спланированный смысл. Все было настолько просто, что Уотсон почувствовал обиду на самого себя – не догадался раньше, не заметил. А Шерлок еще говорит, что он не идиот. Внезапно он резко напряг мышцы рук и, вырвавшись из хватки Шерлока, стремительно отстранился, втягивая в легкие запах духов, отчаянно качая головой. Встретившись взглядом с Холмсом, он увидел недоумение и обиду – этот взгляд резанул по сердцу, словно нож. А может...? - Нет, - Джон замотал головой, быстро вскакивая на ноги. Шерлок Холмс не умеет любить. И спорить с этой аксиомой было бессмысленно. Развернувшись, Уотсон стремительно, почти побежал к ближайшей двери – ей оказалась дверь в мужской туалет – по пути сжимая руки в кулаки и стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. На юношу он даже не думал злиться – Шерлок не знал что такое чувства, и обвинять его в том, что он жестоко обошелся с тем, чего не знает… Глупо даже для Джона. Влетев в туалет, попутно столкнувшись в дверях с каким-то парнем, он быстро подошел к умывальнику, включил холодную воду и опустил голову. Ледяная вода полилась по волосам, шее, ушам, часть затекла за шиворот. Она освежала, освобождала от морока, приводила мысли в некое подобие порядка – если, конечно, полнейший хаос можно хоть как-то структурировать. Подняв голову, Джон посмотрел на свое отражение. Его губы были мягкого алого цвета – большая часть помады Шерлока оказалась теперь на нем – глаза горели, как у сумасшедшего, а мокрые волосы теперь свисали по сторонам от головы. Несколько секунд глядя своему отражению в глаза, он поднял руку, прикасаясь к губам, и тут же опустил взгляд, с силой сжимая края раковины. Из одной кабинки стремительно вышел молодой человек, но Уотсон даже не обратил на него внимания, полностью погруженный в свои мысли. Ах, как бы он хотел вернуться сейчас туда, к Шерлоку. Продолжить делать все, что тот захочет, надеясь, что эти Брауны будут сидеть здесь до полуночи и позволят ему насладиться своим жалким счастьем. Он сможет прикасаться к нему, гладить его шею и скулы, запускать пальцы в волосы и мурчать от удовольствия, надеясь, что юноша позволит ему многое, продолжая безразличным взглядом наблюдать за семейством. А потом он просто сделает то, чего захочет Шерлок – даже если нужно будет убить этого мистера Брауна. Но стоит ли оно того? Стоят ли эти полчаса, максимум час, проведенные в искаженном подобии счастья, тех страданий и боли, которые, Джон знал, ждут его впереди? Он не сможет забыть эти изящные пальцы, не сможет забыть блестящие глаза и сладкие мягкие губы. Никогда, даже если очень сильно захочет. И, если он сейчас вернется туда, то любая надежда хоть как-то отвлечься от Шерлока будет потеряна навеки – слишком резкими будут ощущения, эмоции, воспоминания. Яркой алой линией они перечеркнут всю его жизнь, станут точкой невозврата, когда даже попытки забыть будут отдаваться гулкой болью в сердце. - Как же все сложно, - тихо прорычал Джон, опираясь руками о край умывальника, запустил пальцы в волосы и всмотрелся в свое жалкое отражение. В его глазах читалась такая боль и тоска, что, не в силах смотреть на самого себя, парень опустил голову и зажмурился, облизнув губы. На них все еще остался сладковатый привкус поцелуя, и Джон тихо застонал, не в силах остановить поток болезненных воспоминаний и сумасшедших фантазий. Он мог бы поверить, что эти поцелуи были искренними. Что Шерлок тоже чувствует к нему что-то, кроме дружеской привязанности. Что между ними действительно есть что-то волшебное и неразрывное, что всегда тянуло их друг к другу. Но Холмс сам приучил его к трезвому рассудку и холодным рассуждениям, а они сейчас истошно вопили о невозможности происходящего. Поверить Шерлоку означало своими руками разрушить стену, построенную на собственных наблюдениях, мыслях и эмоциях, подложить бомбу ускоренного действия в свой мир, и пытаться поймать летящие в разные стороны осколки. Джон еще не был готов так сильно ранить руки и сердце. Он все не мог решиться, не знал, что ему делать, когда звенящую тишину помещения нарушил резкий стук каблуков о кафель. - Джон, - раздался тихий рычащий голос, и парень почувствовал на своей сгорбленной спине холодные пальцы, скользящие вверх по позвоночнику. Не удержавшись, он выгнулся дугой, отстраняясь от щекочущих прикосновений и вновь зажмуривая глаза. - Нет, Шерлок, не нужно, - тихо произнес Джон, не открывая глаз. Он изо всех сил напряг мышцы рук, цепляясь за умывальник, как за свою последнюю стойкую опору в этой жизни. В достижении своих целей Шерлок мог быть жесток, но он всегда их добивался. Осталось выяснить в чем именно его цель. - Почему? – в низком голосе скользнуло недоумение, когда пальцы, еле касаясь ткани рубашки, скользнули вдоль ребер к животу, который мгновенно напрягся. Второй рукой юноша прошелся по его груди и положил ее на плечо - Шерлок почти обнимал его сзади. - Шерлок, - в его голосе прорвался намек на хныканье. Джон стискивал зубы так, что скулы сводило от боли. Все тело его было напряжено, словно натянутая струна. Руки слегка подрагивали от напряжения и еле сдерживаемого желания, которое уже скручивалось внизу живота пылким жаром. Уотсон резко замотал головой, с трудом удерживая тело, чтобы не податься назад, навстречу. – Не надо, пожалуйста. - Тебе ведь нравится, - прошептал Холмс, наклоняясь ближе и ласково целуя нежную кожу за ухом. Его большой палец мягко поглаживал живот Джона – каждое движение холодных пальцев отдавалось в теле парня горячей волной. Уотсона крупно трясло ежесекундно, член уже напрягся, и парень еле сдерживал желание прикоснуться к нему. Голова неожиданно стала тяжелой, тело сдавалось во власть бархатного голоса, в голове осталась лишь одна бьющаяся мысль. «Нет. Он не умеет любить, Джон, не умеет». - Шерлок, зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь? – почти простонал Джон, до предела напрягая шею, которую юноша мягко целовал, сдерживая безумные порывы откинуться, наконец, назад и позволить этому безумцу все. - Открой глаза, - в перерывах между поцелуями, быстро прошептал Шерлок. Его рука, лежащая на животе, скользнула под рубашку. – Посмотри на меня, Джон. Не в силах противиться властному голосу, Джон распахнул глаза, быстрым, рваным взглядом окидывая их отражение. Он не мог не заметить свои уже затвердевшие от напряжения руки, искаженное лицо, щеки, покрытые алым румянцем, и несчастный взгляд утопающего. Шерлок на его фоне казался хищником, который, наконец, добрался до излюбленной добычи. Одна его рука так и лежала на животе под рубашкой, нежно гладя напряженные мышцы, другая обнимала правое плечо. А за левым стоял сам Шерлок, который оторвался от своего занятия, чтобы увидеть реакцию подчиненного. Встретившись в отражении взглядом с Джоном, юноша довольно улыбнулся и облизнул, а затем закусил нижнюю губу. Это зрелище было настолько развратным, что Уотсон, не выдержав, замотал головой, чувствуя, как чужие руки оплетают его еще крепче. - Джон, - хриплым шепотом произнес Шерлок, потеревшись холодным носом о его напряженную шею, и тут же поцеловав это место. Джон тихо застонал, слегка дергая головой назад, словно собираясь положить голову на плечо Холмсу. Юноша довольно улыбнулся, проводя лежащей на животе рукой выше. - Мне нравится. Повтори, - приказал он, ласково прикусывая мочку уха Джона. Не выдержав, тот покорно застонал снова, наконец, подаваясь назад всем телом. Он не смог выдержать позиции, не смог выстоять перед этой лавиной ощущений, не смог отвоевать свое безболезненное будущее, полностью отдаваясь во власть настоящего. Главное, что Шерлок здесь и сейчас. А что будет потом – уже неважно, Джон всегда будет рядом. Даже если сердечная рана больше не заживет. Шерлок ликовал, получив открытый доступ к телу Уотсона. Он тихо заурчал от удовольствия, вновь принимаясь покрывать ухо, скулы и шею мягкими поцелуями. Лежащая на плече рука уже скользнула к пуговицам на рубашке Джона, другая опустилась ниже, кончиками пальцев касаясь лобка – он дразнил, с радостью чувствуя ответное возбуждение и недовольство парня. - Шерлок, - простонал Джон, откидывая голову тому на плечо. Он уже с трудом осознавал какой сегодня день и где он находится. Единственной связью с реальностью остались руки, губы Шерлока, его тихие смешки и щекочущие касания волос. Тело Уотсона все еще было напряжено, выдавая остатки его рассудка, которые все еще пытались сохранить крупицы адекватности в его жизни, но сердце заставляло его самого подаваться навстречу прикосновениям и тихо постанывать от нежных ласк. Сильный удар пришелся чуть левее затылка – орудие нападавшего соскользнуло с головы Джона, пройдясь по скуле Шерлока. Голова взорвалась такой болью, что Уотсон моментально распахнул глаза, замечая в зеркале за Холмсом невысокую фигуру. Он протянул руку, чтобы опереться об умывальник и хоть как-то сохранить равновесие, но промахнулся и, пошатнувшись, начал оседать на пол. Слегка удивленное и разочарованное лицо Холмса он видел уже в тумане и чувствовал, как тот все еще пытается удержать его тело. Шерлок. Пока Джон будет без сознания, с ним может случиться все что угодно! Этот парень умел попадать в самые ужасные передряги даже в действительно безобидных местах, а уж теперь... Нападавший сможет сделать с ним что угодно – от простой кражи до изощренного убийства, хоть этот парень, судя по всему, «любил» только подчиненных. Уотсон не мог этого позволить, он должен был защитить юношу, выполнить свою задачу, но перед глазами уже все темнело, и единственным источником реальных чувств осталась лишь всепоглощающая пульсирующая боль в затылке и холодные пальцы на плече – Джон опустился к самим ногам юноши. - Шерлок… - еле слышно прошептал он, проваливаясь в такую заманчивую и безболезненную тьму. Лишь легкая ноющая боль в сердце и последние мысли о юноше нарушали этот блаженный покой.