Ты - мое отражение

      Обилие белого больно резануло по глазам, когда Скарлетт пришла в себя. Она закрыла ладонью верхнюю часть лица, пытаясь привыкнуть к освещению, поглядывая на мир сквозь пальцы и сильно щурясь. Моргнула: раз, другой, третий… Когда рези в глазах прошли, она убрала руку и медленно открыла глаза.       Она была в лазарете, лежала на узкой койке, окруженная барьером. Его свет добавлял «приятных» ощущений к пробуждению — светился, мерцал светло-голубыми оттенками, больно давя на измученное тело своей энергией. Не убьет, но рыпнуться не даст. Это логично, этого следовало ожидать. Скарлетт еще раз моргнула, а потом повернула голову, вглядываясь, как за окном плывут массивные серые облака, но в промежутках между ними виднелось голубое небо, светило солнце, и Скарлетт не могла не улыбнуться этому.       Снаружи слышался оживленный шум: крики, переругивания, грохот и стуки молотков.       Война оставляет за собой разруху. И эту разруху нужно очень быстро ликвидировать. Скарлетт понимала, как жнецы хотели бы поскорее избавиться от всех напоминаниях этой трагедии, убрать любое подтверждение того, что на их Священной Земле проливалась кровь жнецов, а темные твари топтались, крушили, превращали в руины белый мрамор Библиотеки. Сколько всего произошло, сколько изменилось… Скарлетт могла себе представить, как жнецы боятся смотреть друг другу в глаза, как ходят мрачнее тех туч, что плывут над их головами, как стискивают зубы, не позволяя себе прилюдно проявлять чувства, когда вдруг вспоминали, что вот около того завала нашли его друга, а около вон того он сам чуть не испустил дух…       Скарлетт бы пошла сейчас к ним, помогла бы разгребать завалы, взяла бы на себя львиную долю всех дел, но…       Она лишь вздохнула, уставившись в до омерзения белый потолок. Но сейчас на нем играли тени, едва заметные, почти сливающиеся с белизной, но Скарлетт отчетливо могла их различать. От их присутствия делалось не так больно глазам, и становилось немножечко спокойнее. Все в балансе. Как и должно быть.       Она услышала знакомую поступь раньше, чем посетитель появился в ее поле зрения.       Скарлетт повернула голову, встречаясь с прищуренным взглядом Грелля. Он стоял по ту сторону барьера, внимательно разглядывая ее лицо, а когда увидел, что все внимание дочери целиком и полностью принадлежит ему, он улыбнулся, обнажая острые зубы. Скарлетт не смогла сдержать ответной улыбки.       Он жив. А большего ей и не надо. — Выжила-таки, — усмехнулся Грелль. — Эй, Френк, пусти меня. — обратился аловолосый жнец к кому-то. — Не положено, — сухо отозвались откуда-то из другого конца комнаты. Скарлетт не видела этого Френка, но не сложно было догадаться, что таких «Френков» здесь несколько, на случай, если она сможет преодолеть барьер. Конечно, глупо было надеяться, что ее отпустят так просто. Не после всего, что она сделала. — Ой, да брось. Вас же здесь целая куча. Да и посмотри на нее, — говорил Грелль беззаботным тоном. Говорил так, как всегда общался с окружающими, но Скарлетт отчетливо чувствовала, как тяжело ему дается такой тон, — она же и пальцем пошевелить не может! Никуда не денется… — Да сказали же тебе: не положено! — раздраженно отозвался чей-то третий голос, на что Грелль лишь нахмурился. — Противные, — фыркнул он, а потом вновь повернулся к Скарлетт и сделал шаг к барьеру, почти касаясь светящейся стены кончиком носа. — Хочешь что-то спросить? — тихо обратился Грелль уже к Скарлетт. — Да, — выдохнула она, ужасаясь, как звучит ее голос. Тело истощило все свои ресурсы. Она сожгла в себе каждую поглощенную когда-то душу, чтобы суметь взлететь и сражаться. Она смутно помнила тот бой, ей двигала лишь одна цель — уничтожить, освободиться. А вот подробности стерлись из памяти. Потому что было больно и страшно. В голове не прекращался, не замолкал вопль душ, будто разом оживших в ней.       Скарлетт знала, что ей недолго осталось. Она чувствовала эту предсмертную слабость и ей казалось, что рядом стоит какая-то тень, большая, мощная, но такая знакомая. Больше ей не убежать от нее, да, Скарлетт и не хотела. Ведь она уже сделала все, что должна была, а больше ее существование не имело смысла. Теперь она пуста. В ее разлагающемся теле только ее измученная душа, которой больше не к чему было стремиться. — Сколько я уже здесь? — Пару дней, — ответил Грелль. Его цепкий взгляд скользил вдоль по ее телу. Что он пытался увидеть, Скарлетт не знала. Видимо, все было очень плохо, раз она очнулась именно в лазарете, а не в той вонючей, темной камере. — Мы победили. — зачем-то сказал Грелль. — Ты изгнала Себастьяна обратно в Ад, а Эвелин увела его армию. Все закончилось. — А Сиэль? — Его судьба решается, — с какой-то едва ощутимой заминкой ответил Грелль. Его судьба была решена, но пока Скарлетт лучше не думать об этом.       Они ненадолго замолчали. — Спасибо, — вдруг неожиданно даже для себя сказала Скарлетт. — За что? — удивленно отозвался Грелль. Он сложил руки на груди, зачем-то обхватывая себя за предплечья, стискивая пальцами складки одежды. Он внимательно смотрел на дочь в душе радуясь, что она все-таки очнулась. Все эти дни он находился неподалеку от лазарета, все ждал, когда она проснется. Но она не просыпалась, и Грелль начал терять надежду. За это время состоялось слушание по делу всех жнецов, входящих в состав группы расследования.       Всех их оправдали.       Правда Грелля понизили в должности до секретаря. Но Грелль не сильно расстраивался по этому поводу. Теперь он мог целыми сутками находиться рядом с Уиллом, а там, глядишь, когда все это поуляжется, ему вернут Косу и восстановят в должности.       А вот буквально несколько часов назад жнецы решили судьбу Сиэля. План Алана и Рональда пришелся к месту — Сиэль отправится на перерождение. Единственной просьбой бывшего графа было поговорить со Скарлетт. Харди обещал, что если в течении суток она очнется, то он удовлетворит его просьбу.       Скарлетт очнулась. И теперь ее так же будет ждать суд. — За то, что выжил.       Грелль поднял взгляд, встречаясь с ее желто-зелеными глазами. В них было больше зелени, но все-таки это больше были не те изумруды, что еще пару дней назад, теперь на него смотрел жнец. Легендарный жнец. Жнец, благодаривший его за то, что он, не смотря на все попытки избавиться от нее и до последнего отрицая их родство, умудрился выйти сухим из воды, хотя во многом вина за все произошедшее была на его совести.       Да, Скарлетт действительно была сумасшедшей.       Но Греллю вдруг стало горько и… что-то знакомое сжало грудную клетку, что-то такое, чему нельзя подобрать сравнения, будто бы родное, будто бы он вернулся домой после долгого путешествия, где его ждали, где его любили и были те, кого любил он. Но от этого ему не было не по себе, как было бы еще буквально вчера. Эта война многое в нем изменила. Он делал те вещи, какие бы не подумал, что способен осуществить, откуда-то в нем взялась сила, решительность, та самая, что в самом начале позволила ему доказать всем, что с ним нужно считаться, его нужно уважать. Просто потом масок было столько, что он забыл, насколько он действительно был сильным. А она, его дитя, помогла ему об этом вспомнить.       Он вытянул руку, касаясь барьера. Оптическая иллюзия позволила ему представить, что он касается кончиками пальцев плеча Скарлетт, вот только пальцы ощущали холод и легкое покалывание от клетки, в которую была заточена его дочь. — И тебе. Что все-таки нашла правильный ответ, — тихо сказал он, прикрыв глаза. А потом он вдруг почувствовал, что барьер под пальцами слегка нагрелся, совсем немного, почти неощутимо, но Греллю этого хватило, чтобы тут же распахнуть глаза. Скарлетт положила свою ладонь с другой стороны, касалась его раскрытой ладони своей. Она внимательно смотрела на него, и на ее лице была легкая улыбка.       И Грелль впервые подумал, что, может быть, поддавшись тогда демону, оно стоило того, стоило пройти через все это, чтобы наступил этот самый момент, эта секунда, когда он впервые чувствовал себя цельным, а душа за много лет была спокойна.

***

      Ее «уровень опасности» был пересмотрен, поэтому в самые темные недра Департамента Скарлетт уже не вернулась. Она сидела в Исправительной комнате на узкой скрипучей койке, ожидая вердикта относительно ее участи.       Пару раз в дверь скребся Рональд, рассказывал, как идут дела на собрании, но весь его рассказ выливался лишь в пустую болтовню о том, как вышестоящие жнецы громко спорили, решая ее судьбу. Скарлетт лишь усмехалась, благодарила Рона, но ничего по поводу закрытого суда над ней, куда ее не посчитали нужным пригласить, она не говорила.       Один раз у ее дверей была Шарлотта. Сначала она долго молчала, не решаясь заговорить, а Скарлетт подыгрывала, делая вид, что она не в курсе ее присутствия за дверью. Наконец, собравшись с духом, Ларкинз выдала самую умопомрачительную глупость из всех возможных: — Эй, Скарлетт… ты там? — Где же мне еще быть? — с веселыми нотками в голосе отозвалась она, подкладывая согнутые в локтях руки за голову и закидывая одну ногу на другу, Скарлетт лежала, с интересом смотря на белую ровную поверхность железной двери, которая почти сливалась цветами со стеной.       Шарлотта торопливо кашлянула в кулак. — Ну я… спасибо! — последнее слово было произнесено торопливо, будто Шарлотта боялась, что, либо передумает озвучить это, либо, что ее могут подслушать. Стыдилась ли она своих слов? Возможно. Не легко поменять отношение к кому-то всего за пару дней, хотя в отношении Скарлетт у всех менялось мнение о ней, начиная с самой глубокой точки ненависти и заканчивая легкой тенью благодарности.       Скарлетт села на кровати, скрестив по-турецки ноги, озадачено посмотрев на дверь. Ей казалось, что она видит там силуэт своей подруги, как она прижимает ладошку к железной двери, как почти касается ухом холодной ровной поверхности. Будто и не было между ними никакой преграды. — За что ты благодаришь меня? — настороженно спросила Скарлетт. Что было труднее? Совершить самое большое в жизни безумство или слышать благодарности за это? Сейчас, она с уверенностью ответила бы, что второе. Слышать такое простое «спасибо» она не привыкла. — Ты отправила это чудовище в Ад! Теперь он нескоро оттуда выберется, — довольным тоном сообщила Шарлотта. — Он не чудовище, — подумала Скарлетт, падая обратно на старую подушку. Кровать жалобно скрипнула, грозясь развалиться под ней, но она не обратила на это внимания. Прикрыв глаза, она позволила себе короткий выдох. — Не за что…       Следующему посетителю позволили войти. Это был Сиэль. Он был уставшим, Скарлетт бы даже сказала, что вымотанным. Бледность, глубокие тени под глазами делали лицо ребенка, коим являлся бывший граф внешне, по истине ужасающим. Скарлетт было искренне жаль его. Она всегда его жалела. С той самой секунды, когда узнала о своем предназначении, жалела, когда ни Сиэля и даже его родителей еще не было на этом свете. Ребенок, на долю которого выпало столько испытаний, просто не должен страдать больше. Скарлетт лишь надеялась, что жнецы это понимают, что придумают что-то, чтобы хоть как-то обезопасить Сиэля и…       Да кого она обманывает? Милосердием будет, если они придумают для него безболезненную смерть, потому что, вернись он обратно в Ад, не проживет долго. Хотя, если Себастьян жив… нет, ему сейчас будет не до своего маленького хозяина, слишком много сил он потерял и теперь не скоро покинет свою Огненную Бездну.       Но Сиэль был сейчас здесь, перед ней, внимательно смотрел на нее, будто пытался прожечь дыру у нее во лбу — он просто не умел по-другому, не знал, как. Привык всегда считать себя выше, лучше других. Скарлетт не обижалась, она могла понять его чувства. Но граф здесь, значит, его привели сюда, чтобы так же дожидаться своей участи? — Я хочу поблагодарить тебя, — неожиданно заговорил Сиэль. — Ты спасла меня. И… ты выполнила свое предназначение. Твое сердце избавило меня от контракта.       Скарлетт удивленно охнула. Вот почему была такая слабость, вот почему была такая пустота внутри. Но… как?       Она нахмурилась, откидываясь назад, облокачиваясь лопатками о стену. Ее искреннего желания было достаточно, чтобы запустить весь механизм и выполнить то, ради чего она родилась?       Скарлетт усмехнулась, поводив ладонью по лицу. Нет, она не собирается об этом думать. Сиэль жив, жива она, жив Грелль, а об остальном она думать больше не хотела. С нее хватит, она не собиралась больше ни секунды думать о прошлом. Ей осталось не так долго радоваться вдруг обрушившемуся на нее счастью и покою. Свои последние часы она хотела провести в тишине, как в мыслях, так и в душе. — Я рада, что смогла помочь тебе, — улыбнулась она, поднимая взгляд на Сиэля. — Но… скажи мне, они уже решили твою судьбу?       Сиэль неохотно кивнул, а потом тяжело вздохнул. Он не привык подчиняться чужой воле, не привык, что от чьего-то решения зависела его судьба, но… — Я отправлюсь на перерождение, — сказал он. — Но перед этим я хотел встретиться с тобой и поблагодарить за все, что ты сделала для меня. Мне бы хотелось сказать, что я этого не забуду, но…       Он растерянно замолчал, понимая, какую несусветную чушь несет, но Скарлетт издала легкий смешок, поднялась с кровати и, подойдя к нему, опустила руки ему на плечи. — Что ж, тогда удачи, маленький граф, — тепло улыбнулась она.       Она склонилась, целуя его в лоб, пытаясь, действительно желая, дать ему немного уверенности, чтобы он не боялся того, что ждало его впереди. Ведь его ждала новая жизнь, без зла, без горя и слез. Скарлетт надеялась, что в своей следующей жизни он обретет все, к чему стремился в этой.       Когда Сиэль ушел, наступили долгие часы ожидания. Ее камера окрасилась красно-оранжевыми цветами заката, когда в скважину вставили ключ и отперли дверь. — Идем, — холодно бросил пришедшей за ней Уильям.       Скарлетт послушно протянула руки, на которых тут же защелкнулись кандалы. Длинная цепь тянулась от рук к ногам, где закрылись точно такие же оковы. Ей не доверяли, ее боялись. Это понятно. Но почему-то Скарлетт эти меры предосторожности только веселили. Она никуда не собиралась бежать, она с самого начала говорила, что примет любое решение Суда жнецов, она бы добровольно пошла на смерть и была бы счастлива, а эти железяки только гремели, создавая ненужный шум. Но… не ей жаловаться. Пусть гремят. Пусть жнецы делают все, что хотят, если от этого им делается спокойнее.       Помедлив ровно пару мгновений, испытующе глядя в глаза своего бывшего начальника, она молча поднялась с койки и вышла в коридор, стараясь поменьше греметь цепями. — Вы один? — удивленно оглядевшись, осведомилась Скарлетт. — Неужели не боитесь? — С тобой я уж как-нибудь справлюсь, — ответил Спирс без тени на улыбку, — к тому же Департамент пока находится под защитой ангела, и ты не посмеешь даже подумать совершать глупости.       Скарлетт лишь лукаво улыбнулась, обнажая заострившиеся клыки и, пожав плечами, пошла вперед по коридору. Уильям как тень следовал за ней. Они шли в тишине, если не считать звона цепей, лишь время от времени бросая друг на друга косые взгляды, и думали, что другой этого не замечает. Вот в такой напряженной атмосфере они и дошли до Малого зала совещаний. Здесь были немногие: Харди со своим секретарем Томсоном, Грелль, очевидно, как свидетель, Гробовщик и ангел Тадиэль, а вот теперь пришли еще Уильям со Скарлетт.       Когда тяжелые двери за ними закрылись, будто отрезая их всех от внешнего мира, Скарлетт предложили присесть.       Повисла гнетущая тишина, в то время как взгляды всех присутствующих были прикованы к виновнице всего этого, Скарлетт медленно по очереди обводила каждого находящегося здесь взглядом, ожидая, когда же, наконец, ей озвучат ее приговор. — Демон Скарлетт Эрдман, — привлек к себе внимание Роберт, — ты знаешь в чем тебя обвиняют?       Протокол, правила — в этом были все жнецы. Нужно было соблюсти все предписанные процедуры, прежде чем свалить на голову все, что в действительности думал Суд.       Скарлетт оскалилась. — Я не демон, — возразила она. — Я — жнец Скарлетт Сатклифф. Вы собрали эту комиссию и судите меня по законам жнецов, так обращайтесь ко мне соответствующе.       Скарлетт услышала, как хмыкнул за ее спиной Грелль, и представила, как он скалиться, мысленно желая ей откусить свой поганый язычок. Грелль действительно ухмылялся, но раздражения по поводу того, что она взяла его фамилию, у него не было. Пусть будет так, в конце концов, это правильно… Скарлетт тоже это знала, а потому еще раз повторила про себя, как это звучит в сочетании с ее именем. Что-то в этом, пожалуй, было…       А вот Роберт Харди скривился, услышав подобное заявление, но тем ни менее невозмутимо продолжил: — Мисс Сатклифф, вам предъявлено обвинение в умышленном содействии высшему демону, но учитывая, что вы помогли отстоять Библиотеку, ваш приговор был смягчен…       Дальше было все как в тумане. Слова, слова… много слов: пустых и нужных. Скарлетт потерялась в их обилие, уже не отличала ни одного акцента и ни единого междометия. В голове набатом стучал ее приговор: Перерождение.       Как… после всего, что она сделала, после того, как она погубила стольких, ей дают еще один шанс?       Скарлетт украдкой взглянула на Грелля, когда его вызвали к трибуне дать показания. Она смотрела, запоминая каждую незначительную деталь его внешности, каждую интонацию и каждую реакцию на внешний мир. Она знала, что забудет его, понимала, что больше никогда его не увидит. Ей было невыносимо от этой мысли, между ними только все наладилось, они только нашли друг друга и смогли принять, как приходилось прощаться…       Но нет. Так будет лучше. Им будет лучше порознь. Они оба понимали это, знали с самой первой секунды их знакомства. Они были так похожи, но слишком разные — отражение друг друга, шедшие к раме с двух разных сторон так долго, чтобы теперь стоять лицом к лицу как равные, чтобы точно знать вот — мое отражение.       Удар молоточка о деревянную поверхность вывел Скарлетт из подобия транса. Ее подхватили под руки с двух сторон и повели куда-то. Нет, ни куда-то. Скарлетт точно знала где закончится ее путь. …       На фоне искрящегося чистой энергией портала, ее фигура выделялась черным. Скарлетт стояла на помосте, глядя в это белое свечение с редкими всполохами голубого и сиреневого, и не решалась сделать шаг. Ее история подошла к концу, как и ее жизнь, оставалось только сделать один шаг вперед, чтобы все, наконец, закончилось. Она не знала, что ждало ее за этой чертой, и ждало ли, но сожаления она не испытывала. Наконец, ее долгий сон прервется, и там, по ту сторону, она очнется свободной. Она верила в это, ей хотелось знать наверняка, но в груди что-то предательски скручивалось в тугой комок где-то в животе, а на периферии все расплывалось от одолевающих ее чувств. — Ты выглядишь взволнованной, — услышала она знакомый голос.       Обернувшись, она увидела стоящего у ступеней Грелля, с легкой полуулыбкой глядя на нее. Прошли всего несколько суток после этого страшного боя, но на лице жнеца уже была излюбленная маска, будто этих нескольких месяцев и вовсе не было в его жизни, будто все, что они пережили, было лишь сном, самым реалистичным кошмаром. Но ночь прошла, прошел и страх, и теперь новый день принес ему покой. — Да, — выдохнула она. Ей бы хотелось добавить что-то еще, но слов не было, как не было и сил сделать шаг. — Не бойся, — услышала она ободряющий голос Рона, — ты переродишься. А потом мы снова встретимся.       Ему бы хотелось верить в это, только Нокс знал, что она уже не вернется. Ее душа очистится, родится вновь, может, завтра, может и через год, а может и через десятки лет. Кто знает, что произойдет за это время со всеми ними? Она родится другим человеком, проживет отпущенный ей срок, а потом очередная Книга Судьбы займет свое место на полке в Библиотеке. Рон только надеялся, что следующую жизнь она проживет счастливо, ведь она заслужила этого, как никто другой.       Скарлетт улыбнулась ему и снова повернула голову к сияющему порталу, пытаясь успокоиться, пытаясь заставить себя пойти вперед. Все, кто стоял у ступеней и смотрел ей в спину ждали, когда она исчезнет в этом сиянии, наверное, костерили ее за промедление, но Скарлетт было страшно. Она знала, что должна сделать шаг, ведь, останься она — умрет. Болезнь взяла свое, а теперь, когда внутри не было поглощенных душ, хоть как-то поддерживающие ее жизнь, она проживет не больше суток. Но шагнуть вперед, чтобы все забыть… нет, она не могла решиться на это.       Прикосновение к ее руке стало неожиданным. Скарлетт резко повернула голову, встречаясь со смеющимся взглядом отца. Вот только то была не насмешка, молчаливая поддержка, ободрение. Она читала в его глазах уверенность, уверенность в том, что все будет хорошо, и ей хотелось верить этому.       Его пальцы крепко стиснули ее ладонь, он стоял рядом с ней, так близко, а его тепло вселяло в Скарлетт уверенность. — Я найду тебя, — сказал он тихо, чтобы услышала только она. — Где бы ты ни была. Обещаю. Больше я никогда не оставлю тебя одну.       Секунда растянулась в целую жизнь. Она смотрела в его глаза, силясь понять, шутит ли он, говорит это, чтобы утешить ее. Но голос Грелля был уверенный, она видела в его глазах тяжесть прощания. Если они и встретятся, она не узнает его, не вспомнит, через что они прошли, кто они есть…       Она бросилась к нему, крепко обнимая, а он, немедля, обнял ее в ответ. — Спасибо, — шепнула она, — за все, что ты сделал. Спасибо.       Он не ответил. Лишь крепче прижал ее к себе, зарывшись пальцами в ее волосы... …       Перед тем, как шагнуть в портал, она обернулась, одарив Грелля легкой улыбкой, а потом, решительно развернувшись, она без страха шагнула в этот чистый, сияющий свет. Сияние стало чуть ярче, поглощая ее. — Хочу помнить. Я не хочу забывать, — в отчаянии думала Скарлетт, уверенно смотря вперед в свое новое будущее.

Лондон. XXI век.

— Скарлетт! — кричал по телефону низкий баритон, — где, черт тебя дери, мой кофе?! — Сейчас, — виноватым тоном отвечала она, зажимая плечом трубку сотового, потому что руки были заняты: пакетом из булочной и кейсом в одной и горячим кофе, что требовал ее начальник, в другой руке.       Лондон — город контрастов. Здесь хорошо сочетались традиции и современный ритм. Не было ни минуты свободной, но пятичасовой чай — святое.       Скарлетт Сатклифф — так ее звали. Ей было двадцать семь, и работала она в крупном издательстве. Работа, о которой она столько лет мечтала, вот только ожидания не совпали с реальностью. Пока она только бегала по поручениям начальника, вместо того, чтобы писать статьи, освещая самые важные события. С другой стороны, все с этого начинали. Немного терпения, немного упорства и она обязательно всего добьется.       Попытавшись нажать на отбой, сотовый выскользнул из рук, и полетел на тротуар под ноги прохожим.       Выругавшись сквозь зубы, Скарлетт перехватила стаканчик поудобнее, чтобы дотянуться до аппарата, как чья-то рука уверенно опередила ее, поднимая и протягивая ей ее потерю. — Спасибо, — буркнула она, забирая телефон, а потом подняла взгляд.       Странные желто-зеленые глаза, смотревшие на нее через стекла очков, казались ей знакомыми.       Незнакомец был дорого и хорошо одет в красный пиджак и зауженные черные брюки. Его длинные кроваво-красные волосы были завязаны в высокий хвост.       Он улыбался, смотря на нее. — Не стоит, — ответил он, странно усмехаясь. Его ухмылка казалась звериным оскалом, выражением хищника, но Скарлетт не вздрогнула, не испугалась глядя в его красивое лицо с острыми чертами. Она вдруг поймала себя на мысли, что знает этого человека, знает очень хорошо, но… откуда?       А незнакомец задержал на ней взгляд чуть дольше положенного, смотрел прямо ей в глаза, и где-то в их глубине Скарлетт видела свое отражение в обрамлении странной тоски, с легким налетом нежности. Но вот, незнакомец моргнул, рассеивая наваждение, улыбнулся, и пошел своей дорогой, вскоре теряясь в толпе.       Скарлетт стояла на месте, словно под каким-то заклятием не в силах шевельнуться. В груди стучало сердце да так, что кажется его стук эхом отдавался в голове. Скарлетт смотрела вслед этому странному человеку, и она никак не могла отделаться от ощущения, что она забыла что-то очень важное в своей жизни. Или… кого-то.