До скончания времен

Дом Калленов стоял заброшенным несколько лет подряд. Об этом свидетельствовала заросшая лужайка и отсутствие в доме электроэнергии. Отворив парадную дверь, которая оказалась не заперта, Ренесми неуверенно шагнула за порог. Дом. Милый дом. От былого уюта здесь остались лишь воспоминания. Мебель, картины, предметы интерьера – все, как и прежде, стояло на своих местах. Только теперь книги на полках, журнальные столики и другие плоские поверхности были покрыты внушительным слоем пыли. Каллены оставили свой дом с надеждой когда-нибудь вернуться сюда. Ренесми поднялась по лестнице на второй этаж. Зашла в комнату своего отца. Там все так же было без изменений, за исключением одной маленькой детали: на книжной полке отсутствовала одна книга. Место где она стояла пустовало. Сама же книга раскрытой лежала на софе. Ренесми взяла книгу в руки и вслух прочитала первые попавшиеся строки: «Коль буйны радости конец их буен». Ромео и Джульетта. Одинокая слеза скатилась по щеке. Ренесми, захлопнув книгу и поставив ее на место, продолжила осматривать дом, комнату за комнатой, пытаясь оживить те немногочисленные воспоминания, что еще связывали ее с ее прошлым. В гостиной, на первом этаже, ее внимание привлек рояль. Пальцы сами потянулись к потерявшим свое былое звучание, клавишам. Ренесми помнила, как она играла здесь с отцом в последний раз. Это было незадолго до битвы, когда в их дом стали прибывать первые свидетели. Звук клавиш отозвался в душе Ренесми легким ознобом, отчего мурашки побежали по шее. Легчайшее прикосновение ветра вызвало у Ренесми странные ощущения присутствия. Присутствия кого-то или чего-то. Призрака из прошлого. Ренесми резко обернулась, ожидая увидеть за спиной дух отца или нечто вроде него. Однако вместо встречи с потусторонними сущностями, ей предстояла другая, куда менее приятная встреча. Вскрикнув от неожиданности, Ренесми отшатнулась назад и на мгновение потеряв равновесие, упала на пол. Ее полные ужаса глаза тут же встретились с кроваво-алыми глазами вампира, лицо которого выглядело словно лик ангела, только что сошедшего с небес. Это изящное каменное изваяние двигалось абсолютно беззвучно, будто бы паря над поверхностью комнаты. — Ренесми Каллен. — Голос у ангела был под стать его точенной внешности. Мелодичный, глубокий, проникновенный. Он раздавался у нее в ушах словно эхо. — Я ждал тебя. Ренесми, заметив, как на нее со всех сторон надвигаются тени, невольно подняла глаза вверх. Прямо над ней по стенам и потолку растянулась плотная пелена черного, как смоль тумана, заглушающая внешние звуки и дневной свет. Теперь. Она. Была. В. Ловушке. — Алек Вольтури, — подавляя нарастающий страх выдавила из себя ненавистное имя Ренесми. Джейкоб был прав. Вольтури ждали ее возвращения. — Я больше не Вольтури, — безразлично ответил Алек. — Теперь я просто Алек. Изначально Ренесми не придала особого значения внешнему виду вампира. Его лицо было до безобразия прекрасно, а его одежда напротив была очень проста. Черная рубашка с оторванными верхними пуговицами и обычные черные джинсы. Обуви на Алеке и вовсе никакой не было. Он выглядел скорее, как бродяга, чем как представитель сильнейшего в мире клана. Не дожидаясь пока Ренесми поднимется с пола самостоятельно, Алек учтиво протянул ей правую руку, намереваясь помочь ей подняться на ноги. Ренесми с недоверием посмотрела на его руку. Возможно она вновь совершает ошибку. В тот момент, когда их руки соприкоснулись друг с другом, Ренесми почувствовала слабый разряд статического электричества. Кожа Алека была холодной. Такой же холодной, как у ее родителей. — Спасибо, — Ренесми инстинктивно одернула руку. Она так давно не имела дела с вампирами, что почти сожалела о том, что их с Алеком прикосновение продлилось так мало времени. — Если ты больше не служишь Вольтури, тогда почему ты ждал меня здесь? — осмелилась спросить Ренесми. Вначале Алек сильно напугал ее, а теперь она чувствовала некоторое смятение от сказанных им ранее слов. Почему он больше не Вольтури? Ушел ли он сам или же Аро по какой-то причине прогнал его? — Я знал, что однажды ты захочешь вернуться сюда, — Алек спрятал свои руки у себя за спиной. — Здесь твой дом. Здесь погибли твои родители. Я и сам не раз возвращался сюда. — Алек сделал небольшую паузу, после которой он неожиданно задал вопрос, заставивший лицо Ренесми побледнеть. — А где твой волчонок? Я думал вы придете сюда вместе. Вы с ним разве не что-то вроде неразлучников? — Джейк, — начала Ренесми запинаясь. Она не могла сказалась Алеку правду о том, что Джейкоб остался в Сиэтле. Вампир должен думать, что ее друг где-то рядом, что он в любой момент готов защитить ее от опасности. — Джейк он… — Раз он до сих пор не растерзал меня на части, надо полагать, что он сейчас достаточно далеко отсюда. — На твоем месте не была бы в этом так уверенна. Алек сузив глаза, наклонил голову на бок. Он сканировал ее своим пристальным взглядом, а тем временем ее сердце трепетало у нее в груди словно загнанная лань. Ренесми тщетно пыталась контролировать дыхание и пульс. — Нет нужды врать мне. Алек в мгновении ока оказался прямо перед ней. Ренесми вздрогнула, но не отступила. Вампир, глядя ей прямо в глаза, осторожно коснулся своей рукой ее щеки. И вновь Ренесми почувствовала на своей коже знакомый холод, приводящий потаенные уголки ее души в абсолютный восторг. Ренесми из последних сил боролась с соблазном поддаться внутреннему порыву закрыть глаза и представить, что сейчас рядом с ней находится кто-то из ее родных. На сей раз разум одержал верх над чувствами. — Не прикасайся ко мне, — грозно прошипела Ренесми отталкивая Алека от себя обеими руками. Она не хотела чувствовать никакого родства с Вольтури, пусть даже и с бывшим из них. Перед ней стоит убийца. Один из тех из-за кого погибла вся ее семья. — Не прикасаться? — Алек лишь усмехнулся. — А если я этого хочу? Ренесми предупредительно зарычала, давая ему понять, что он сможет прикоснуться к ней только через ее труп. — Я был один с тех пор как не стало Джейн. Печаль? Грусть? Одиночество? Чувства неведомые Вольтури! — Если ты хоть пальцем тронешь меня, Джейк убьет тебя! — Или я убью его, — справедливо заметил Алек. — Как убил твою тетю Элис. Садист. Мерзавец. Негодяй. Подлое чудовище. — Если ты собираешься рассказывать мне о том, как погибла моя семья, то лучше убей меня сразу. — Ты думаешь твоя смерть будет быстрой? — Джейн умерла быстро. Ренесми не знала, как именно погибла его сестра близнец, но она была уверенна что никто из ее семьи и их союзников не стал бы убивать Джейн Вольтури медленно. В случае с Джейн любое промедление было смертельно опасным для того, кто избавил этот мир от такого чудовища, как она. — Не смей. Произносить. Ее. Имя. Тон Алека был ледяным и властным. Сердце Ренесми сжалось в комок. С ней еще никто никогда не говорил подобным тоном. Он пугал ее, проникая под кожу и до самых костей. — Чего ты от меня хочешь? — Твоя жизнь. Отныне. Принадлежит. Мне. Ренесми не успела ничего ответить. Алек резко притянул ее к себе за плечи, без возможности оказать какое-либо сопротивление. Его клыки с легкостью пронзили тонкую кожу на ее шее, целенаправленно впиваясь в сонную артерию. Смерть приходит к каждому. У нее кроваво-алые глаза. По мере того как Алек с жадностью пил ее кровь, Ренесми ощущала, как слабеет ее тело. Единственное что удерживало ее на ногах были руки Алека, крепко сжимающие ее талию. Ее собственные руки бессильно повисли на плечах. Прежде чем окончательно потерять сознание, Ренесми почувствовала на своих губах терпкий запах собственной крови.

***

— Мой ребенок, — хрипло прошептала Аннабель. Она проспала беспробудным сном несколько дней и ночей подряд. Ее постродовое состояние оценивалось окружающими как критичное. Вероятность летального исхода была крайне высока. — Я хочу увидеть ребенка. Белла помнила, как сама она едва не погибла, даруя жизнь Ренесми. Она была человеком и смогла выжить только благодаря Эдварду. Ее муж вовремя ввел в ее кровь свой яд и когда она в следующий раз открыла свои глаза была уже бессмертной. Аннабель родилась полукровкой. Яд вампира на нее не действовал. Полноценным вампиром ей не стать, даже в том случае, если она очень сильно будет этого желать. — Мне жаль, дитя моё, — Аро крепко сжал руку своей дочери. — Твой ребенок родился мертвым. — Нет, — Аннабель, отказываясь верить словам отца, в истерике заметалась головой по подушке. Белла не могла представить, чтобы она делала на ее месте. Если бы что-то случилось с Ренесми… она бы этого не пережила. Она бы винила себя. Всю оставшуюся вечность. — Я чувствовала его. Он толкался. Он не мог умереть. — Он умер, — повторил Аро спокойно. — И мы едва не потеряли тебя, моя дорогая. Если бы это случилось Эдвард был бы свободен. Белла презирала себя за подобные мысли. Аннабель только что потеряла ребенка. Ей следовало бы искренне посочувствовать несчастной не состоявшейся матери. Но неужели бы Аннабель стала сочувствовать ей? Нет, конечно нет. Аннабель страдания Беллы доставили лишь удовольствие. — Я хочу увидеть его, — потребовала Аннабель, повысив голос и пытаясь сесть. Она все еще была очень слаба физически и морально. Ее бледное лицо и покрасневшие от слез глаза выдавали ее жажду крови. Аро настойчиво вернул свою дочь обратно в постель. — Тебе нужно беречь себя, Аннабель. Его тон был по-отечески строг. — Отец, — умоляла Аннабель. — Отдохни. Мы поговорим об этом после. — Аро кивнул стоявшей у него за спиной Корин. — Позаботьтесь о том, чтобы у Аннабель было все необходимое. Меня ждут дела. После этого Аро поцеловал Аннабель в лоб и спешно удалился из покоев дочери, оставляя ее на попечение Корин и Беллы. Было не трудно догадаться о том, что Аро был весьма сильно разочарован произошедшим. У него были свои, одному ему известные, планы относительно этого ребенка. Белла, продолжая размышлять над тем, как все случившееся может отразиться на ее жизни, подошла к постели Аннабель. На дочь Аро было больно смотреть. Ее всю трясло от слез. Корин, откуда-то доставшая целый пакет донорской крови, поспешила его распечатать. Запах крови мгновенно привлек внимание Аннабель. Она успокоилась. Ее руки потянулись к Корин. Корин села на край кровати и стала осторожно поглаживать полукровку по волосам, сладко воркуя ей на ухо убаюкивающие слова. После того как жажда Аннабель была полностью утолена, она смогла сесть уже без посторонней помощи. Ее лицо посвежело, приобретя характерный для полукровок румянец, а глаза наполнились живительным блеском. Теперь она больше походила на прежнюю себя, нежели на недавно перенесшую трудные роды сломленную молодую женщину. — Это был мальчик? — спросила Аннабель. Белла поймала на себе ее встревоженный взгляд. Мальчик, девочка, сейчас это уже не имело абсолютно никакого значения. Ребенок мертв, его прах развеян по ветру. — Да, — подтвердила Белла. Это был мальчик. Сын Эдварда. Мертворожденный сын. — Я хочу побыть одна. Белла незамедлительно покинула покои Аннабель. Она была рада наконец уйти подальше от пропахшей кровью комнаты принцессы Вольтерры. Корин поначалу последовала за ней, но затем осталась стоять у дверей, ожидая новых приказаний от своей госпожи. На пути в свою комнату Белла встретила в коридоре Эдварда. Он, как преданный муж, был очень обеспокоен состоянием Аннабель, однако по ряду понятных причин его к ней в последние несколько дней не допускали. Он смиренно ждал новостей из первых уст. — Как она? — Желает побыть в одиночестве, — ответила Белла. — Она в порядке? — Да. Эдварда беспокоило состояние Аннабель. О своем сыне он не спросил ни разу. Ему было все равно погиб он или нет. Аннабель приказала ему любить ее, а не ее ребенка. Это позволило Белле надеяться на то, что у Эдварда остались хоть какие-то теплые чувства к их общей дочери. Проклятье всех мертвых — вечная память. Прежний Эдвард любил Ренесми, так почему бы и теперешнему Эдварду по-прежнему не любить ее. — Ты помнишь день, когда родилась Ренесми? — Помню, — ответил Эдвард. Его взгляд блуждал где-то в пустоте. — Она была очень красивой. У нее были твои глаза и твоя улыбка. — Белла вздрогнула, почувствовав пальцы Эдварда у себя в волосах. Ее сердце затрепетало. Уже давно она не знала ласк мужа и любое прикосновение было сравнимо ощущению спасительной прохлады посреди жаркого летнего зноя. — Это было в другой жизни. — Эдвард поправил ей за ухо выбившуюся прядь. — Я не хочу, чтобы ты страдала. Ты должна забыть меня. Твои страдания напрасны. — Я. Никогда. Не перестану. Бороться за тебя. — Белла взяла руку Эдварда и поднесла ее к своим губам. — Обещаю. Она не сдастся. Никогда. Она будет любить его всем сердцем до последнего дня существования мира, до скончания времен.