Дом, милый дом

Зима предстояла снежная, холодная. Для Бэтмена это означало, что свои следы будет скрывать сложнее, а снегопады будут мешать обзору, но они же помогут скрыться от чужих глаз. Зима предстояла снежная, хотя бы потому, что уже сейчас – в первой половине декабря – выпал первый обильный снег, укутывая землю плотным белым покрывалом. Главное, чтобы выезд из пещеры не оказался полностью засыпанным такими темпами. Его птички же, кажется, о таком не думали. Брюс не знал, что его дёрнуло выглянуть в окно кабинета, но оторваться он уже не мог. Джейсон… смеялся. Не так, как раньше, когда его видел Брюс – зло, фальшиво, ядовито; а по-настоящему – ярко и открыто… счастливо? Он с весёлыми смешками уворачивался немыслимыми кульбитами от снежков, бросаемых Диком, и прицельно отвечал тем же, пытался свалить своего брата в сугроб, катался с ним по снегу, сыпя за шиворот колкие снежинки. Дурачился, показывал язык, когда удавалось уйти из–под обстрела, настолько забывался в своих кривляниях, что получал снежком прямо в лицо, не сумев увернуться от такой прямой атаки. И всё равно не унывал, бросался «мстить», стараясь буквально умыть Дика снегом, вскочив тому на спину, и тут же убегал от возмездия, взбираясь на дерево, как дикий кот, скидывая оттуда снеговые шапки, обороняя свою позицию. Ребёнок, совершенный ребёнок… Вообще, следовало бы выйти, осадить обоих, сказать, что обычные люди не могут выдавать таких прыжков, а если кто увидит, то это подорвёт конспирацию. Следовало, но… Джейсон смеялся. Словно и не пережил ту жуткую смерть, не воскресал, полный ненависти и жажды мести, словно не разочаровывался во всём мире, словно вернулся тот самый непослушный, своевольный, в чём-то даже чересчур радикальный, но такой живой мальчишка, тот, который не мог насмотреться в зеркало на себя в костюме Робина перед первым в жизни патрулём. Яркий, чересчур даже яркий и громкий, крикливый птенец, которого он когда-то не уберёг. Может, Дик и прав, не всё ещё потеряно для Джейсона, он может измениться, уже изменился. Не мог так смеяться тот безумный виджиланти, которого помнил Бэтмен последние несколько лет. Брюс прекрасно понимал, что если сейчас просто покажется рядом, то Джейсон тут же ощетинится, недоверчиво закроется, попытается ужалить словами побольнее, пока это не сделали с ним самим. Не стоит. Пусть сейчас он продолжает улыбаться и совершенно по-детски играть в снежки, пусть ненадолго вернёт себе кусок детства, что было таким жестоким образом отнято, нотации о конспирации можно прочесть и позже. Брюс заставил себя оторваться от окна, пока его не увидели, и вернуться к бумагам компании. – Брюс, – в дверь негромко, но уверенно постучали. – Можно? – Заходи, Дик, – Брюс растёр ноющую от долгого сидения над бесконечными файлами шею и поднял взгляд. – Что ты хотел? – Поговорить, – Дик плотно прикрыл за собой дверь, уселся напротив приёмного отца и лишь потом продолжил, – о Джейсоне. Сделай ему шаг навстречу, – Брюс поднял бровь, намекая, что не совсем понял то, чего от него хотят, и ждёт разъяснений. Дик облизал пересохшие губы, Брюс прекрасно знал, что воспитанник так делает, когда серьёзно нервничает. – Слушай, он… Он правда хочет вернуться в семью, пусть это и не показывает. Не может показать. – Из-за гордости? – спросил Брюс, откладывая бумаги. – Не совсем, хотя из-за неё тоже. Он боится. Боится открыться и получить отказ, боится привязаться и потерять, потерять вновь, боится разочарований. Знаю, вы недавно наговорили друг другу многое, я даже понимаю, почему. Вы оба привыкли видеть самое худшее в мотивах чужих поступков, это вам и мешает понять друг друга и принять. Брюс, он всё ещё хочет вернуться, но правда верит в те злые слова, хотя бы потому, что они долгое время помогали ему выжить. И, знаешь, сколько бы каждый из нас не потерял, Джейсон прошёл через куда большее. Никто из нас по-настоящему не умирал, не возвращался с того света. Он мне много не рассказывал, ему сложно говорить о таком, но возвращение не далось легко, порой мне кажется, что он до сих пор сомневается в том, рад ли он такому второму шансу. Тогда ему помогала выжить ненависть и месть, сейчас же он растерян, он не знает, за что хвататься, во что верить. Он так долго старался порвать все связи с прошлым, думая, что ничего уже не вернуть, что его предали и оставили одного, и теперь не знает, можно ли восстановить хоть что-то. И он уже сделал шаги навстречу, он перестал убивать, он вернулся сюда, как бы сложно ему не было. Твоя очередь. Просто покажи ему, что ты не ударишь, не оттолкнёшь, если он перестанет отстраняться. – Он сделал эти шаги не ради меня. – Брюс, ты же сам учил меня не делить мир на чёрное и белое, искать не один мотив, а совокупность. Какая бы не была основная причина, шаги всё равно были сделаны. Я не прошу ответить мне сейчас, просто подумай над этим, ладно? Ему нужен отец, нужна семья, позволь ему открыться, о большем не прошу. И это, если он узнает о том, что я рассказал, то меня может и не убьёт, но точно покалечит, – под конец Дик весело хихикнул, стараясь разрядить накопившееся за разговор напряжение. – В конце концов, вы оба – моя семья, хотя бы ради меня, ладно? Я ж не выдержу больше выслушивать с обеих сторон в очередной раз про «этого мудака, который…» – Что? Я никогда не… – Да-да, никогда так не говорил, но я научился читать между строк. Мне у той груды сломанных манекенов спросить? Джейсону не спалось. Дик умотал три дня назад по шибко важным и шибко секретным делам своих супергеройских друзей, которым внезапно до жопы понадобилась помощь Найтвинга, и его возвращения нужно будет ждать примерно ещё столько же. Джейсону не просто не спалось – он не мог закрыть глаза, находясь в одиночестве в слишком большой постели. Страшно было заснуть и очнуться в очередном своём кошмаре – в гробу, на том складе с бомбой, где-нибудь ещё, в одиночестве и беспомощности. Кошмары периодически продолжали преследовать, и пусть реже, но они оставались слишком реальными. Чёрт, он однажды, не до конца понимая, где он, чуть не сломал шею Дику, который пытался его растолкать. Теперь же, когда Дика рядом не было, страх перед кошмарами вернулся в полной мере, просто потому, что не будет никого рядом, кто бы помог вернуться в реальность, вытащил бы из могилы. В очередной раз провалявшись полночи без сна в постели, Джейсон откинул одеяло и вышел из комнаты, уже сходя с ума от четырёх стен. Дик когда-то говорил, что чашка чая или горячего шоколада с печеньем помогает успокоить нервы. Вот и представился случай проверить эту гипотезу. Чайник противно и, казалось, слишком громко свистел, но горячую чашку взять было приятно. Второй день зябли пальцы. Может, из-за зимы, а может – первые симптомы исчезновения греющего Дика. Приходилось в который раз напоминать себе, что Дик уехал ненадолго, Дик обещал вернуться, Дик не собирается оставлять. Нельзя было позволить себе в этом усомниться, иначе… Джейсон обернулся к шкафчику и, встав на цыпочки, стащил с самой верхней полки жестяную коробку с печеньем. От Дэмиана, что ли, там прячут? – Не спится? – Джейсон едва заметно вздрогнул и чуть не выронил коробку. – Видно, как и тебе, – выражение лица Брюса не рассмотреть – свет был только от луны и далёких фонарей за окном. Этого вполне достаточно для ориентирования тем, кто выбрал ночь своей жизнью, но всё же мало для таких мелочей. До этого времени Джейсон не оставался наедине с Брюсом, по крайней мере, меньше, чем хватило бы для полноценного разговора, а не перебрасывания парой обвинений. Да и не хотелось как-то. Джейсон вообще считал, что можно игнорировать Бэтмена годами. Если они и живут под одной крышей, то не значит, что сразу станут лучшими друзьями – много чести. Рядом с ним было неуютно, преследовало прошлое, то, что не хотелось вспоминать, да и Брюс тоже к встречам, судя по всему, не стремился. Сейчас же вот – встретились. Но не малодушно же бежать, оставляя свой чай и печенье? Сам пусть сваливает, раз второй пришёл. Единственными звуками были мерное звякание ложки, которой Джейсон размешивал сахар, о стенки чашки, да хруст печенья на его зубах. Брюс цедил свой напиток, изредка поднимая глаза на воспитанника, но ничего не говоря. – Это там так и стоит? – первый нарушил молчание Джейсон, чувствуя, как тишина буквально давит на уши. – Он там на своём месте, и значит многое. – Ага, то, что лучше бы я был мёртв и не порочил образ невинного мальчика-мученика своим появлением и поведением. – Кто из нас не желает видеть дальше носа, Джейсон? Я был рад твоему возвращению. – О да, я заметил, – Тодд язвительно рассмеялся и оттянул ворот футболки, обнажая часть плеча. – А это, видимо, твой подарочек в честь моего возвращения, – Бэтмену не нужно было много света, чтобы понять, что Джейсон хотел показать. Длинный рваный шрам от бэтаранга там, где шея соединялась с плечом. Лезвие тогда вошло глубоко, крови было много. Тот год, когда Брюс считал Джейсона вновь мёртвым после взрыва, он не раз вспоминал свой бросок, а внутри точил предательский червячок: чего стоило позволить Джейсону свершить свою месть? Джокер бы перестал сеять хаос в Готэме, а Джейсон, возможно, мог бы излечиться душевно, мог бы вернуться к прежнему, вернуться домой, а так же не ослабнуть настолько от раны, чтобы оказаться погребённым под обломками здания. Ведь Бэтмен бы не нарушил своей клятвы, он бы сам не убил, мог бы убедить себя, что выбора и правда не было – или Джокер, или Джейсон. – Ты вынудил меня, Джейсон, – выдавил из себя он. – Нет, Брюс. Я всего лишь выяснил твои приоритеты. И да, я ошибался, почему-то подумал, что я для тебя важнее, что всё ещё член семьи. За ошибки надо платить, да? – Джейсон… – Брюс выдохнул, собираясь с мыслями. «Сделать шаг навстречу»? Так говорил Дик? Это не слишком свойственно Тёмному Рыцарю, но ради заблудшего сына стоит разок изменить привычному, повести себя иначе, говорить другими словами, не ограничиваясь сухими фразами, но и не пытаться плести кружево слов, как когда надо было запутать противника, выиграть время – Джейсон хорошо знает эти приёмы. В этот раз стоило сказать что-то от сердца, возможно, не так ладно и стройно, как это делает Дик, но хотя бы от души. Если это поможет вернуть Джейсона, то оно того стоит. – Ты и есть член семьи. Не отрицаю, мы оба наломали дров, делали это долго и с усердием. Хватит. Никому из нас не будет лучше, если будем продолжать рычать друг на друга, выяснять, кто больше виноват. Нам стоит начать сначала, ты сам сказал отпустить прошлое – хорошо, сделай это и ты. – Просто взять и забыть?! Забыть всё, что я пережил по твоей милости? – вряд ли Джейсон опять хотел обратить внимание, скорее просто неосознанно потёр место шрама. – Не забыть. Отпустить. Ты тоже был не подарком, Джейсон, мы оба подпортили друг другу немало крови. Ты хочешь продолжать вражду? Вражду, которая может разрушить то, что нам дорого? Ты хочешь ради уязвлённой гордости потерять то, что получил? Хочешь потерять Дика? – Не смей! Только попробуй!.. – Джейсон вскочил, только чудом не расплескав свой чай. – Джейсон! – рявкнул Брюс, прерывая бывшего ученика, пока тот окончательно не вспылил. Иногда, чтобы вылечить, надо вскрыть гнойники, задеть за живое, иначе человек не откроется. Брюс до сих пор не особо понимал, что именно связывает двух его старших сыновей, однако уже имеющихся данных было достаточно, чтобы понять – Джейсон очень сильно привязан к Дику, безумно боится его потерять. Неприятно давить на такое, особенно, если противник тебе не особо и противник, а практически сын, но иначе не пробраться под выстроенную защиту. – Не я его отниму, а ты сам его потеряешь, Джейсон. Сядь и успокойся. Не становись себе врагом, и не пытайся обвинить меня во всех бедах. Что бы ты там себе не надумал, я не желаю причинять тебе вреда. Но ты прекрасно знаешь, что я сделаю всё для защиты семьи, не провоцируй меня. – Это ты так намекнул, что я мешаю твоей семье? – Джейсон сел обратно на стул и раздражённо процокал ногтями по керамическому боку кружки. – Нет, Джейсон. Я хочу, чтобы ты вновь был её частью. И поэтому прошу тебя постараться начать всё сначала, пережив прошлое. Мы оба должны постараться, Джейсон, иначе никому из нас эта война пользы не принесёт. – Сначала, говоришь? – Джейсон прищурился поверх своей чашки. То ли в его взгляде реально появилось что-то хитрое, то ли это отсвет далёких фар создал такую иллюзию. – Ну ладно, будет по-твоему… сначала… Только убери эту хуйню из пещеры, раз сначала, и перестань уже снимать домашнее порно, блин. Мне, может, и посрать, дрочи на что хочешь и сколько хочешь, но Дикки у нас стесняшка. Знаешь, сколько сил уходит на то, чтобы не дать ему притворяться бревном, а? На следующий день Джейсон казался более живым, менее дёрганным. То ли задушевный разговор с отцом явил свою волшебную силу, то ли это из-за того, что Дик вернулся раньше, чем планировалось. Второе было куда более вероятно, Брюс предпочитал не переоценивать свои достижения. Тем не менее, происходящему он был даже рад, хоть и не показывал это. Хотя ладно, показал тем, что позволил себе днём подремать и вообще не загонял себя лишний раз – заслужил. Естественно, что патруля это не отменяло. В весьма благодушном настроении Брюс спустился в пещеру, переоделся и лишь после этого заметил, что что-то не так. Что-то цепляло глаз, намекая, что обстановка сменилась. Бэтмен обвёл свои владения взглядом, присматриваясь, и… – Джейсон! – не сдержал он гневного крика, осознав, что именно изменилось. С Бэтмобиля были сняты колёса, да что там, со всех Бэтмобилей были сняты колёса! Кому ещё бы хватило на такое наглости? – Да-да? – ответили откуда-то сверху ехидно-ехидно, теперь не сдерживая смеха. – Это что вообще такое?! – ладно, надо признать – Джейсон мог вывести, казалось бы, невозмутимого Тёмного Рыцаря, из себя без особого труда. – Так ты же сказал: начать всё сначала. Ну, так я это, воссоздал нашу первую встречу. Ностальгия, всё такое. Да ладно, ты не рад, что ли? Помнишь, как я классно колесо умыкнул? – Одно колесо! А не колёса со всех машин! – Так детки растут, и шалости вместе с ними. И вообще, сам виноват – ты должен был меня, как и в прошлый раз, остановить ещё на втором! Я не виноват, что ты где-то шлялся. Зато сколько эмоций, а? Чувствуешь уже, как всё начинается сначала? Джейсону, который не переставал заливисто хохотать, пришлось срочно уворачиваться от трёх бэтарангов, двух ножей и стрелы тросомёта, но веселья тому это не поубавило. Вот ведь паршивец!