Только ты можешь вернуть меня настоящего.....

КИРА На улице ноябрь… снег… дождь… мне больно, но эта боль не физическая… внутри пусто, я исчезаю, перестаю существовать. Он … его не стало… я бегу по улицам, не слыша сигналов машин, не видя светофоров. У меня одна цель, и я её добьюсь. Оказываюсь возле подъезда, на автомате несусь через несколько пролётов, вот их этаж. Влетаю в квартиру, кидаюсь к брату, кричу на него, что это он во всём виноват. Если бы не его чёртова работа, то Тима бы не поехал в этот опасный район, что репортаж ему даром был не нужен, что брат пытался убрать Тиму как можно дальше от меня. Ему было противны наши отношения. Он презирал, ненавидел его. Его волнует лишь своя жизнь, точнее – не волнует ничего кроме работы и денег. На меня в шоке смотрит Марина, мать Никиты, ничего не понимает. Брат что-то кричит в ответ, но я ничего не слышу, не хочу слышать, особенно его. Выкрикиваю, что Тимур был единственным человеком, для которого я хоть что-то значил, который любил меня… Меня прерывает боль, резко обжигающая мою щеку,.. в глазах темнеет, оседаю на пол, пытаюсь прийти в себя. Это не сразу получается. Не знаю, сколько я просидел в таком состоянии слышу, как Марина ругается с Ником. До меня внезапно доходит, что я зря сюда пришёл, он всё равно ничего не понял и не поймет. Не поймёт того, что я чувствую, у него нет сердца, вместо него там дыра, напоминающая черные дыры в космосе, в которые, если что-то и попадает, то исчезает, распадается на атомы, частицы, растворяясь в небытие, ничего не остается, лишь холодный расчёт. Я поднимаюсь, на ватных ногах ухожу вон, не замечая недоуменные взгляды, брошенные в мою сторону. Не помню, как добрался до квартиры. Закрываю двери, и меня захватывает в свои свинцовые объятия темнота. НИКИТА Сегодня был очень трудный день. Еду домой к матери. По пятницам я обязан у неё присутствовать на обеде. Два часа стоял в пробке, за окнами машины люди как муравьи бегают туда, сюда, копошатся, копошатся. Сегодня пришло сообщение с нашего филиала из-за границы, что там произошло нападение на нашу группу и их теперь не могут найти. Как я ненавижу этот тип журналистов, которые лезут в самое пекло за свежей и самой захватывающей, по их мнению, информацией. Я был выжат до последней капли шестичасовым общением с родственниками этих пропавших журналистов. Сидел, пил чай, ни о чем не думая, так как был не в состоянии. Мама только собралась рассказать мне очередную свою историю, произошедшую со знакомой её подруги или что- то подобное, а я мысленно приготовился кивать или удивляться, чтобы её не обидеть… Нас прервал скрип ключа и хлопок входной двери. И тут в кухню влетел Кира, я его не узнавал, обычно всегда хорошо одетый, сейчас же он был весь помятый. Казалось, что одежду эту он носит уже дня три, не снимая и даже спя в ней. Но поразило меня не это. Его лицо, на котором обычно отражались лишь эмоции и чувства, необходимые ему. Чаще всего – это было полное безразличие ко всему, что происходило вокруг. Сейчас на лице юноши плескалось такое море боли, любви… и ещё ненависти, явно направленной на меня. -Это ты во всём виноват!!!- Кира кинулся ко мне, хватаясь тонкими пальцами за мою рубашку и дергая так, что затрещали швы и полетели в разные стороны пуговицы. - Ты виноват, что его нет. Если бы не ты со своими чёртовыми статьями, Тима бы остался жив!.. Ненавижу, тебя никогда ничего не волновало: ни люди, ни их чувства! Тимур погиб из-за твоих денег, тебе всегда их было мало…. -Успокойся,- пытаюсь привести брата в более-менее вменяемое состояние. Но он продолжал кричать и вырываться из моих рук, что было безуспешно – я сильнее и выше его ростом. Однако, то, что я услышал дальше, привело меня в бешенство. - Ты забираешь все, даже жизнь человека, который меня любил и заботился…- у него по лицу текли слёзы, это неправильно. Он ведь парень, мой брат, он должен сдерживать эмоции, не должен вести себя так. Не выдерживаю и даю ему пощёчину. Не рассчитал силу. Кира охнул и осел на пол. -Никита, что ты творишь, он твой брат, - мама кинулась меня отчитывать. -Он должен себя контролировать, - отвечаю, стараясь, чтобы в голосе отражалось лишь спокойствие. -С ним что-то случилось, кто такой этот Тимур? Ответь мне, Никита! – мама в бешенстве. - Почему он за него так переживает? -Он его парень, журналист из группы, на которую совершено нападение три дня назад. – Бросаю в ответ, отворачиваясь к окну и собираясь закурить, но успеваю заметить непонимающий взгляд матери и брата, который неподвижно, словно статуя, сидел на полу, подобрав под себя ноги. У него всё ещё текли слёзы, но лицо было словно каменное, потерянное. Он выглядел так жалко, что я на мгновение ощутил груз вины, за этот удар, след в форме ладони от которого уже начинал алеть на скуле Киры. Однако это не нужное чувство, было, быстро мню отогнано.