***
Дул сильный осенний ветер. В октябре было настолько холодно, что пробирало до дрожи. Еще в не покрывшуюся льдом реку, медленно стекал водопад. Желтые листья аккуратно падали на землю, будто боялись повредить свои и так засохшие края. На улице было пасмурно и по-осеннему уныло. Все птицы давно улетели в теплые края, остались лишь воробьи, которые прыгали с ветки на ветку. Издалека послышался плач ребенка. Он доносился из домика на краю деревни, на опушке леса. Повсюду была слякоть после дождя, да еще и вперемешку с бурой кровью. Красная полоска тянулась прямо к порогу. Плакала девочка. Дети часто плачут по пустякам: из-за потерянной игрушки, из-за того что им чего-то не разрешили, из-за маленькой ссадины на коленке. Но в этот раз все было серьезнее, гораздо. Из спины девочки торчала стрела. Она пробила тонкую ткань красного платьишка, проникнув в нежную кожу. Удивительно, как девочка оставалась в живых, ведь стрела до половины пронзила тело. Кропотливая мать возилась возле миски с водой, вымывая уже испачканные кровью девочки тряпки. По ее щекам стекали слезы. Никогда еще за всю ее не короткую жизнь она не чувствовала себя так ужасно, как в данный момент. Отец обрабатывал рану и безуспешно пытался вытащить стрелу. Она застряла прямо между позвонками, и ее зубья зацепили их, а с каждой попыткой достать стрелу все становилось еще хуже и крови текло больше. Девочку звали Анна. Она была дочкой охотника. Отец часто пропадал в лесу, охотясь на диких животных и редко проводил свободное время с дочкой. Но под конец осени решил взять ее на охоту на кабанов. Девочка давно просилась с ним и он таки решился ее взять . С ними пошел их друг Виктор, он был сыном местного купца и, естественно, никогда не охотился. Когда в лесу они увидели старую кабаниху, отец Анны отдал лук Виктору, чтобы тот подстрелил ее, но мальчишка из-за своей неопытности попал девочке прямо в спину. Анна, будто подкошенная, упала на колени. Через несколько секунд послышался глухой стон. Испуганный отец быстро метнулся в сторону дочери. Аккуратно, с перепуганным лицом он схватил на лету девочку и прижал, как мог рану. Остальные шокировано глядели на Виктора. Мальчишка и сам был ошарашен, холодные мурашки побежали по спине. Он ранил свою подругу, а может и убил… Все окружили кровать, где возле Анны копошился местный лекарь. Он нервно бегал вокруг девочки, не зная, откуда начать и постоянно бормотал себе под нос какие-то слова. Наконец, нашел подходящий угол и принялся аккуратно тянуть за конец стрелы. Она засела глубоко и это еще больше осложняло возможность достать ее. Наконец, когда он немного продвинул стрелу к выходу, девочка неистово закричала и потеряла сознание. Это не было неожиданностью, ведь, когда мужчина пытался достать стрелу, то порвал много спинных мышц, что уже обещало большие неприятности, даже если врач сможет достать это, кажущееся вполне безобидным, оружие. Стрела была почти на поверхности, но зацепилась за сломанный позвонок. Доктор достал небольшой, остро заточенный ножик. Сделав рану побольше, чтобы было легче достать наконечник стрелы, он бережно коснулся осколков кости чем-то похожим на щипцы и принялся убирать их от наконечника. Мужчина слегка раздвинул позвонки, дабы облегчить себе работу. Девочка громко замычала. Стрела зацепилась и не поддавалась. Мужчина вытер со лба капельки пота и озадачено посмотрел на торчащий кусочек стали и на деревянный стержень, к которому он был прикреплен.Лекарь решил, что если просто тянуть стрелу вверх, то это даст больше вреда, чем пользы. Поэтому он медленно прокручивал наконечник стрелы и в то же время продвигал ее к выходу из тела девочки. Все взволновано ждали. Лекарь снова взял свой острый ножик и разрезал мясо рядом с наконечником, дабы он быстрее вышел наружу. Осталось буквально пару сантиметров, когда из-за усилий врача сдвинуть наконечник, позвонок съехал в сторону. Последовал новый выкрик девочки и в этот раз кажется последний. Рука Анны полностью расслабилась и скатилась с лавки, на которой она лежала. Врач бросил дело и бросился проверять пульс девочки и слушать, бьется ли ее сердце. Все замерли, а Мария, мать Анны, уже бросилась рыдать во все горло. Слезы текли ручьями по ее щекам, но лекарь заставил их замолчать и прислушался, приложив голову к груди девочки. - Бьется! - радостно крикнул лекарь, и воспользовавшись моментом быстро выдернул стрелу. Все облегченно вздохнули, а мать девочки снова бросилась в плач, только в этот раз она рыдала от счастья и в объятиях мужа. Лекарь попросил их замолчать и не радоваться раньше времени, потому что положение очень серьезное. Он осмотрел рану и позвоночник. Суставные отростки между позвонками попросту разорвались, мышцы и связки тоже очень пострадали, а один позвонок был почти разделен на две половины. Первое что сделал врач - вправил позвонки на свое место. Анна однозначно чувствовала неимоверную боль, но издавала только стоны. Он убрал оставшиеся осколки и капнул немного спирта на рану. Девочка вновь громко закричала и задергалась под руками доктора. Позже взял хлопковую нить и иголку. Стежок за стежком рана сужалась. Лекарь окончил. Остался только шов. Для верности он прошелся поверху платком, смоченным в спирту. Мария поставила перед доктором миску с водой. Тот опустил руки в воду и смыл кровь. По воде расплылось красное-бурое пятно. Вытирая руки тряпкой, он с сочувствием глядел на лежащую без сознания девочку. Его брови были сдвинуты на переносице, он явно что-то обдумывал. Мужчина перевел взгляд на отца и кивнул в сторону двери, предлагая выйти. Тот понял намек и вышел на порог. Стояла неловкая тишина. Мужчины смотрели вдаль. Со стороны леса послышался страшный рев медведя. Вороны в испуге рванули вверх. Лекарь повернул голову к собеседнику и сказал: - Все намного хуже, чем я думал. Позвоночник сломан, сильные повреждения. Спинные мышцы и связки очень пострадали и срастутся они не раньше чем через полгода. А про передвижение я вообще молчу. Боюсь ей придется попрощаться с любыми действиями, которые задействуют спину и ноги. Да и на руки это может откликнуться. - И что же дальше? – с надеждой спросил мужчина. - Скорее всего, она не доживет до завтра. Работать с ней, в данный момент, как работать с трупом. Она потеряла много крови и пережила страшные мучения. Как бы жестоко это в данный момент не звучало, но лучше бы вы спасли ее от такие страданий, если вы понимаете о чем я. - ответил тот и вошел в дом. По щеке отца потекла слеза. Он не мог себе позволить убить первенца. А вину за ее ужасное увечье он будет испытывать всю жизнь. Зачем он взял ее на охоту? Почему не оставил дома? Или эта участь все равно рано или поздно настигла бы ее? Лекарь взял свои инструменты и ушел. Мария набрала большую теплую ванну и принялась освобождать дочь от окровавленных тряпок. Уже через десять минут девочка лежала в воде, а во все стороны от нее расплывалась ее собственная кровь. Мать бережно смысла с нее всю грязь и кровь. Помыла усеянные кусочками глины волосы. Размяла стопы, руки и шею. Потом высушила ей полотенцем волосы и вытерла от капелек воды тело. Рана еще кровоточила, поэтому ей пришлось закрыть девочке спину плотной тканью, чтобы та не замазала постель. Мария одела Анну в ночную рубаху вышитую красивыми красными цветами и попросила отца положить ее в кровать. Она заплела ей де косы и укрыла шерстяным колючим одеялом. Поцеловала в щеку и ушла к себе в комнату. Виктор, который и попал выстрелил из лука Анне в спину, боясь, что его убьют или изувечат за его поступок, собрал вещи в полночь того же дня и сбежал в сторону леса.***
Но все оказалось лучше, чем думали остальные. Анна выжила, только, к сожалению, не могла ходить. День за днем проходил одинаково. Она ела, пила, спала. И так постоянно. Поскольку ходить девочка не могла, отцу приходилось переносить ее с места на место. Это доставляло ей большой дискомфорт, потому что ей было стыдно, что она забирает время отца. Она чувствовала себя беспомощной и не на что ненужной. Единственное, что успокаивало ее и не давало грустить - это вода и музыка бродячих музыкантов. Каждый месяц они заходили в дом ее семьи и играли на разных инструментах. Эти звуки были самыми прекрасными, которые она слышала где либо и когда либо. Причем каждый последующий раз был лучше прежнего. Но одна мелодия окрыляла ее больше, чем музыка бродячих музыкантов. Шум водопада и ручьев. Звуки воды успокаивали ее, и она вновь чувствовала себя счастливой. Иногда окуналась вместе с отцом в воду. Это доставляло ей удовольствие. Часто она сидела на пеньке около реки и вслушивалась в шорохи природы. Деревья, под дуновением ветра болтали с ней, особенно березы. Они любили рассказывать ей истории, и однажды, когда Анна уснула около березы ей приснился прекрасный сон, где она она бежала по лугу и натолкнулась на парня. Они вместе сели вечером под одеяло ночного неба и смотрели на звезды. Это был прекрасный сон. Вокруг озера было огромное количество полевых и луговых цветов. Там были ромашки, васильки, герань, вербейник, белена, колокольчики, мак. Она просила мать собирать ей каждый день по букетику чтобы она могла плести венки. Это успокаивало не меньше бурлящей воды. Но никакие романтические сны, цветы, бродячие музыканты и журчание воды не могли отвлечь ее от боли больше, чем на несколько часов.. Боль была настолько сильной, что иногда она могла неделями рыдать до потери сознания. Раз в неделю у нее обязательно поднималась температура и у нее начиналась лихорадка. А из-за этой ужасной травмы иногда у нее отнимали руки. И она чувствовала себя ничтожеством. Радостной она была очень редко, в основном она лежала с красными от слез глазами и думала о том, какой бы прекрасной у нее была жизнь, если бы она могла ходить хотя бы раз в месяц, да что там, хотя бы раз в год! Ей снились кошмары, как в нее вновь и вновь попадает стрела, как она снова и снова переживает ту боль. Каждый день ей снится, что она лежит в луже собственной крови и ничего не может с этим поделать. У нее все жутко болит, но она не может позвать на помощь - голос пропадает каждый раз. Но даже ее сны казались ей прелестью по сравнению с той болью, которую она чувствовала каждый день. Если во сне она чувствовала только физическую боль, то наяву у нее болела душа. Ее лишили очень многого. Она больше не могла плавать, вышивать, потому что руки тряслись каждый раз, когда она пыталась продеть нить через ушко иголки; бегать, танцевать. К тому же рана сильно ныла, иногда гноилась и никогда не успевала зажить до конца. Когда рана покрывалась корочкой и уже бы скоро зажила, то место вокруг нее начинало жутко зудеть и Анна расчесывала его до крови вновь. Но это был не предел. Прошло три года мучений. Когда Анне исполнилось семнадцать, все стало еще хуже. Казалось, что она проходит какое-то испытание, где с каждым годом жить становится все сложнее. Она подхватила какую-то болезнь, название которой никто не знал, а как лечить тем более. У нее на шее появились странные опухоли, а чем больше времени проходило, тем больше они становились и все больше мешали дышать. Больше всего они увеличивались ночью. Тогда они почти полностью зарывали путь воздуху. Каждую ночь она просыпалась из-за недостатка воздуха и не могла ничего поделать. Каждый раз ее спасал случай. Она боялась, что в следующий раз опухоль не сойдет и она задохнется. Хотя, чего тут плохого? И кажется ее желание сбылось. Дышать становилось труднее, и Анна поняла, что ее жизнь – это абсолютная боль. Когда родителей не было дома, она сползла на пол чтобы вдохнуть свежего воздуха. Но как только выбралась на крыльцо в спине жутко заболело. Кислород не поступал в легкие. Боль была такой, что Анна потеряла сознание.