Я хочу быть с тобой

Я думаю, каждый человек испытывал такое чувство, что совершенно не хочется никуда идти. Вот и сейчас то же самое испытывал я. Провозившись с бумагами до глубокой ночи, я был зол на него, и честное слово, если бы он в данный момент находился рядом, я бы запустил в него этими бумагами. Но главная причина крылась в том, что мне было ужасно стыдно за вчерашнее в прихожей. Не мешало бы поговорить с ним, хотя, пожалуй, лучше вообще не попадаться ему на глаза. Больше не хочется быть посмешищем в его глазах, и опускаться ниже плинтуса. Мне стыдно, очень стыдно. Стрелки часов перевалили уже за половину восьмого, если не поспешу, то могу опоздать на работу, что сейчас больше всего не хотелось. Не хотелось получить выговор и тем более встретится с ним. Я для себя решил, что сегодня спокойно отсижусь у себя в кабинете, а бумаги передам через секретаршу. Может он так поймёт, что сегодня я не горю желанием его увидеть и тем более с ним разговаривать. Быстро оделся, привёл себя в полную готовность и отправился на свою смерть, и это только в лучшем случае. Если я попадусь ему на глаза, он просто испепелит меня взглядом. Зайдя, в многоэтажный дом, который полностью принадлежал нашей фирме, я огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что его нет поблизости. Убедившись, что всё чисто, я нажал на кнопку лифта и стал ждать. Дверки лифта открылись, и я нажал на кнопку нужного этажа. Наш отдел по продажам находится на 9 этаже, а вообще по всей фирме много разных отделов. Иной раз я задумываюсь о переводе, но как я скажу это начальству, если при виде него меня пробирает на дрожь, а нужные слова моментально забываю? Двери лифта не успели закрыться, и кто-то, ухватившись за них, пролез внутрь. Длинные пальцы знакомых мне рук повторно нажали на кнопку нужного мне этажа. Я поднял глаза и встретился взглядом с Кириллом Александровичем, я тут же опустил голову и уставился на пол. «Блин, кажется, я покраснел». - Как твоё здоровье? – нарушая тишину, спросил он. «Он издевается надо мной?! Вчера говорил, что я симулянт, а сегодня интересуется моим здоровьем. Да что у него в голове творится?!» - Нормально, - сухо ответил я. - А температуры нет? Его рука легла мне на голову и потрепала по волосам. Такие тёплые и заботливые руки. Мне становилась жарко и совсем не по себе, я даже забыл, о чём он спрашивал. Вот он сейчас стоит возле меня, и я слышу его дыхание, от которого моё сердце колотится быстрей. Слышит ли он это? И зачем он всё это делает, разве не понимает, что даёт этим ложные надежды, приносящие жгучую боль. Ведь как откроется лифт он уйдёт. Ведь я ему не нужен. Зачем он иной раз бросает на меня свои взгляды? Зачем прикасается ко мне? А тот поцелуй, всё это зачем? Он прижал меня к стенке и заставил смотреть ему в глаза: - Почему ты никогда не смотришь мне в лицо? - Я… ну… От ответа на этот вопрос меня спас открывшийся лифт. Он быстро оторвался от меня, чтобы нас ненароком не увидели коллеги по работе. - Артём, не забудь отдать мне вчерашние бумаги, – выходя из лифта, он кинул меня взглядом и добавил: - И я надеюсь, что в рабочее время у вас будут подниматься только успехи в работе, а ни что-либо другое, - усмехнувшись, произнёс он и ушёл прочь. А я, стоя уже в коридоре, долго смотрел вслед уходящему Кириллу Александровичу. Неудачная шутка, глупая и никчёмная,но заставляющая моё сердце сжиматься от боли.

***

Эти долбаные бумаги их же нужно передать ему прямо в руки. Ха, не дождётся! Хорошо, что завтра выходной. Я смогу наконец-то отдохнуть и всё обдумать. - Кирилл Александрович просил вам напомнить, что вы должны ему кое-что принести. Так бы и хотелось сказать, что я ему нихуяшечки не должен! И чтобы он впредь не посылал кого-либо ко мне в качестве напоминания. Мне будильники не нужны! Но как всегда я произнёс другое: - Сейчас буду. Не люблю себя за то, что я такой слабохарактерный. Надо что-то с собой делать. Схватив бумаги со стола, я понёс их к нему. А то глядишь, от злости геморрой вылезет! Только к нему я испытываю любовь и ненависть одновременно. И чем больше люблю, тем больше ненавижу. - Кирилл Александрович у себя? - За последний час он никуда не отлучался, - проговорила секретарша. Я постучался, и без приглашения зашел. Он как обычно сидел за своим столом и копошился в бумагах. Какой трудоголик! На звук открывающейся двери он поднял голову, и я проследовал к нему. - Вот, как вы просили. И, пожалуйста, не посылайте за мной будильники. Я не страдаю ещё склерозом, – парировал я. Бумаги он положил на стол к остальной куче. И как он понимает, где лежат какие бумаги. Это скорей всего похоже на бесформенную кучу хлама! - Память короткая, девичья, да и их, - он кивнул на бумаги, - ты бы мне ещё целый день нёс. - Теперь я могу быть свободен? – чувствую, что здесь начинает попахивать палённым. Нужно срочно уносить ноги. - Можешь. Я уже направился к двери, как он добавил: - Не забудь, завтра к восьми я жду тебя на работе. - Но завтра выходной? – я был полностью ошарашен, этими словами. - Кажется, у меня с памятью плохо или же он был у тебя вчера? - У меня есть уважительная причина, а завтра мой заслуженный выходной! – я готов скоро сорваться, я не ожидал такой наглости. - А если я скажу, что ты его не заслужил? Для кого-то выходной, а для тебя серые будни. - Какого хера вы лишаете меня выходного дня? – я сорвался на крик. - Когда-нибудь ты у меня нарвешься, и я тебя выпорю. Честное слово, выпорю. - Кирилл Александрович, хочу заметить, что вы та ещё сволочь! – заявил я и тут же осознал, что подписал себе смертный приговор. Он резко сменился в лице и засмеялся. - Мне ещё никто не говорил таких комплиментов. И хочу доложить, что завтра наш офис закрыт. Улавливаешь почему? Да, потому что не у одних нас выходной, но и у всей фирмы. Поэтому, мы поработаем у меня дома. Я заеду за тобой в восемь. И, пожалуйста, будь готов. Я ненавижу ждать. В ответ на это я лишь сильно хлопнул дверью. «У него дома? Я никогда не был у него дома. Мы там будем вдвоем. Только я и он. Так, стоп! Этот извращенец грозился меня выпороть, и я не знаю, что ещё может быть у него на уме. Поэтому я ни в коём случае не должен отдаваться в руки врага! Отдаваться?» - где-то в глубине души я мечтал об этом, но сейчас я отогнал эти мысли куда подальше. Я решил, что как только приду домой, забаррикадирую все окна и двери, и просижу взаперти до понедельника. Пусть знает, что я так просто не сдамся.