Я хочу быть с тобой

Извините за задержу. Просто на автора столько навалилось в последнее время, что руки никак не могли дойти до продолжения. К счастью с большими усилиями всё было сделано. Поэтому принимайте новую главу и не орите на автора. Из прихожей доноситься звук дверного звонка. Этот звук кажется таким далеким. За окном идёт дождь, его капли стекают по стёклу, создавая свою мелодию, которая успокаивает меня, заставляя спать ещё крепче. Но настойчивый звонок в дверь, всё-таки заставляет сбросить с себя одеяло и встать. Босыми ногами ступаю на пол и иду в прихожую, по пути надевая тапочки с весёлыми медвежатами. Мимоходом бросаю взгляд на настольные часы. 03:04… «И, спрашивается, кому я понадобился в такое позднее время?!» Зевая, подхожу к двери, за которой пару минут назад звонили, но сейчас уже всё стихло. «Может, ушли?» Но вновь раздаётся звонок, я даже не успел ничего осмыслить. Открыв дверь, я напротив себя увидел… Кирилла «Нет, это не может быть он. Может быть, мне всё это снится?» - я пару раз потряс головой, приводя мысли в порядок, но это мне не помогло. Кирилл продолжал также стоять, он немного пошатывался, как будто ноги совершенно не держали его. Губы распухли, на лице пара царапин, но это не сравниться с тем, что на его теле многочисленные ссадины и кровоподтёки, от которых рубашка просто-напросто прилипла к телу. - Кирилл? – как будто всё ещё надеясь, что это сон спросил я. - Да, это я, – это всё, что он мне сказал. Но это не может быть реальностью, скорее всего это сон, ужасный сон, и я скоро проснусь. Мне так захотелось дотронуться до Кирилла. Я был уверен в том, что стоит мне это сделать, как он растворится, и я наконец-то проснусь. Но он прервал мои сомнения, упав всем своим весом на моё хрупкое тельце, и я вместе с ним, повалился на пол. «Какой же он тяжёлый» - диктует разум. «Зато родной» - продолжает сердце. И теперь я могу до него дотронуться, до такого родного и желанного, он даже не растворяется, значит это всё-таки не сон. Его прерывистое дыхание обжигает мою кожу, его присутствие делает что-то невероятное с моим сердцем. Заткнись сердце! Он гад, он нас бросил, ты не можешь продолжать его любить после всего! Но…оно, же любит. Наивное… Ему просто нужна сейчас помощь. А потом, я вновь стану ему ненужным. Но я должен ему помочь, для того, чтобы не стать таким как он. Я должен ему показать, что я другой. А потом объяснить, что для него сюда и в моё сердце дорога навсегда закрыта. Сталкиваю с себя и переворачиваю его на спину. Смотрю на столь любимое лицо, а в голове всё вертится вопрос, кто же с ним так поступил?! Я обязательно должен это узнать. Нахожу в аптечке нашатырный спирт, пара движений и он потихоньку приходит в сознание. Подаю руку и помогаю подняться. Он, опираясь на меня, следует за мной. Веду его в свою комнату и ложу на кровать. - Я позвоню в скорую, - хватаюсь за телефон, но он своей рукой останавливает меня. - Не надо, - видно, что он ели воротит языком, выдавливая из себя каждое слово. - Но тебе нужна помощь. Я обязан позвонить, - вновь берусь за телефон. - Не нужно никому звонить. - Но почему? – всё ещё держу в руках телефон, не понимая, почему он, отказывается от помощи, ведь он нуждается в ней. Кирилл привстает, и садиться на кровать, хватая меня за руку и притягивая к себе, а я ещё продолжаю в одной руке держать телефон: - Потому что начнутся разные расспросы, я не хочу больше себе проблем, - проговорил он интимным голосом. И я, почему то ему поверил, хотя знал, что он что-то не договаривает. – У тебя есть бинты, перекись водорода и что-нибудь из обезболивающих? - Думаю, найдётся, но тебе нужно в больницу, чтобы доктор тебя обследовал, вдруг у тебя что-то серьёзное! – не отступал я от своего. - Ты мой личный доктор и всё, что мне нужно – это твоя забота, - не унимался он, - Поэтому будь хорошим мальчиком и принеси всё, что я попросил, - этими словами прям током по всему телу. «Он назвал меня хорошим мальчиком. Сразу хочется что-то натворить, чтобы он меня потом наказал. Но я не стану этого делать. Зачем?! Да и вообще, что я несу?! Какой хороший мальчик?! Чувствую себя ужасным развратником». - Хорошо, - с замиранием сердца выдавил я из себя, чтобы поскорее не находиться рядом с ним, чтобы не наделать ещё больше глупостей, ведь я себя не контролирую. Отправляюсь за медикаментами, которые всегда держу в прихожей в тумбочке. «Я нахожусь под влиянием его глаз, слов, голоса. Когда он просто рядом я готов выполнять любые приказы и прихоти. Почему всё так? Неужели это всё любовь?! Я как в водовороте чувств, из которых мне уже не выбраться. И чем больше я отрицаю, что это всё не любовь, а что-то другое, тем сильнее мои чувства. Может перестать сопротивляться?! Начать плыть по течению. Может тогда я, наконец, разберусь в своих мыслях и чувствах. Интересно, а куда делась та обида?! Ведь он меня предал! Но она как пелена спала с моего сердца. Значит, я простил его за всё то, что он мне причинил?!» - вытираю всего пару выступивших слезинок, это ведь немного, это совсем ничего. - «Зато я знаю, что мне до сих пор больно, хотя обиды уже нет. Но простить его я не могу, хотя бы из жалости к себе, я не должен этого сделать. Ведь позволив ему один раз поступить так с собой, он будет поступать постоянно». Беру с тумбочки аптечку и ищу нужные мне медикаменты. Так… что он там говорил принести. Найдя все, что мне нужно, я отправился на кухню за стаканом воды для него. На секунду замираю, находясь около тех цветов, которые Кирилл хотел подарить мне. Цветы расцвели, а ведь совсем недавно они были похожи на негодный веник, которым даже пол невозможно подмести. Я придвинулся поближе и пальцем коснулся лепестков. Такие нежные. Они, как будто возродились, говоря о том, что моя любовь не угасла. Они такие чувствительные, они всё чувствуют. - Кхе-кхе, - слышу, как кто-то отчётливо кашляет за моей спиной. Поворачиваюсь, за моей спиной, оказывается, стоял Кирилл. Он держится за стену, и смотрит не на меня, а куда-то поодаль. Куда он так пялится? Он смотрит на них. На цветы. - Это они? – он приближается ко мне ближе. Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Что-то мне всё это не нравится. - Я взял всё, что ты просил. Пойдём, тебе нужен отдых, - пытаюсь сменить тему и убраться отсюда как можно скорей, но он хватает меня за руку и пристально смотрит в глаза. От этого взгляда я ощущаю себя очень маленьким и беззащитным. - Ты сохранил мои цветы? – что ему дадут эти цветы?! Как будто они его последняя надежда. - Почему ты встал? Тебе сейчас нужен покой! – делаю попытку вырваться, но это безуспешно. Если он чего-то захочет, то не отступит от этого, таков уж Кирилл. - Ты так и не ответил на вопрос! – схватывает меня сильней за руку, отчего я взываю от боли. И откуда в нем, сейчас столько силы? Это, скорее, злость. - Отпусти меня, мне больно, - ослабляет хватку. Теперь я могу спокойно убежать, но почему-то не делаю этого. А вместо этого говорю: - Да, я сохранил их. Тебя это удивляет? Просто я не такой как ты. А теперь пойдём, тебе и вправду нужен покой. Он не сказав ни слова, молча, следует за мной. Наверное, нечего сказать. Если для него то, что я забрал эти цветы что-то значит, то это всё безнадежно. Потому что я для него ничего не значу. Я уверен, что при любой возможности он сможет меня и продать, и сменить, и купить. К нему нет доверия. Он его потерял ещё тогда, опустившись в моих глазах ещё ниже. Помогаю ему удобней сесть на кровать. Он слушает меня. И даже не спрашивает ничего, когда я даю ему выпить обезболивающее. Морщась, он запивает таблетки, принесённой мною же водой. - Скоро они должны подействовать и тебе будет не так больно. Ты сможешь поспать, - молча, смотрит на меня. Я сажусь рядом на край, беру все принесённые мною медикаменты. Почему же он молчит?! Он кажется каким-то подавленным. Да что с ним происходит! - Ты позволишь мне? - жутко неудобно просить его снять рубашку, но я уже так устал и просто хочу побыстрее покончить с этим. Он на это одобрительно кивает головой. Руки трясутся, когда я тянусь к зловещим пуговицам. На его лице растет ухмылка. Что я выгляжу таким смешным? Блин, краснею. Мне повезло с тем, что половина пуговиц были вырваны, и на них не пришлось тратить время, иначе я бы ни выдержал. Потихоньку снимаю рубашку, чтобы причинить ему как можно меньше боли, потому что обезболивающее действует не сразу. Что же я вижу, когда с рубашкой уже покончено. Его тело… когда я первый раз его увидел, оно было прекрасным: подкаченные руки, рельефный торс, ни одной ненужной складочки. А сейчас его тело было одним красным пятном. Если говорят, что мужчин украшают шрамы, то это множество ещё не заживших шрамов никак не украшали его. - Может, всё-таки вызовем скорую? – в надежде спросил я. Вдруг здесь что-то серьёзное. Я же тогда буду винить себя, что не настоял на своём. - Сделай всё сам, и она нам не понадобиться. Тём, я знаю, ты сможешь, - кладёт свою руку на мою руку, смотря в глаза. Как будто заглядывая в душу. Мне так хочется кинуться к нему в объятия и сказать: «Да, я всё смогу. Всё, ради тебя». Но вслух говорю другое: - Попробую, - хоть мне и страшно. Открываю медицинский бинт, вытаскивая оттуда его. Отрываю пару кусочков, наливаю на них перекись, чтобы обработать раны. Приготовленными мною «примочками» обтираю его грудь от крови. Он морщится, но терпит. Я дую на его ранки. Так хочется поцеловать его тело, заглушить боль, но я не решаюсь. Поэтому и отступаю, чтобы не сделать то о чём я буду потом жалеть. Бинтую его раны. Он следит за каждый моим движением мне от этого только не по себе. Он помогает справиться мне с его джинсами, открывая мне вид своих ног. На ногах дела обстоят куда лучше. Пара гематом, которые образуют большой синяк. Чувствую, как будто мы играем в ролевую игру «я доктор, а он пациент». Как же я облечено вздыхаю, когда уже всё сделано. И уже не чувствуешь себя участником дурацких игр, хотя понимаешь, что это не игра, это реальность. - Всё. Теперь ты можешь отдохнуть, - хочу встать, чтобы унести всё, что осталось, но он не отпускает меня. Держит за руку и продолжает прожигать взглядом. Что это за привычка хватать меня за руку?! - Я хочу сказать спасибо, - наклоняется над моим ухом и полушёпотом произносит. Начинаю постепенно терять рассудок, когда он оставляет свои следы на моей шее, лёгким касаниям губ, оттягивает нежную кожицу вокруг ключицы. Отрываясь, смотрит в мои полузакрытые глаза. Пользуясь возможностью он впивается в мои губы, парируя языком внутри. Я ничего не понимаю, лишь ощущаю вкус крови у себя во рту, его крови. Мне жарко. Я сам не замечаю как начинаю отвечать ему. Подсознание диктует, что так нельзя, что я не должен ему позволять. Мне хватает сил оторваться от него. И отойти на приличное расстояние. Сердце всё ещё не может успокоиться и прийти в привычный для него ритм, вырываясь из груди. Я собираюсь с силами и как можно убедительнее произношу: - Никогда! Слышишь, никогда! Не прикасайся ко мне! – он пытается подойти ко мне, я отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи, но он же не назойливая муха. Да и прикосновение его мне не неприятны. Кого же я пытаюсь обмануть?! Самого себя?! - Тём, я хочу тебе всё объяснить. - А я не хочу тебя слушать, - обрываю его, демонстративно закрываю пальцами уши, мотаю головой и выхожу на балкон. Прохладно. Ветерок обдувает моё тело. Высовываю руки в балконное окно. Всё ещё идёт дождь, правда, уже не такой сильный, скорее моросящий. Как будто множество маленьких иголочек приятно покалывают тело. - Тём, даже если ты меня не хочешь слушать, то прошу, выслушай хотя бы один раз. Потом если ты пожелаешь, я могу даже уйти, - как же незаметно он подошёл. Стою к нему спинной, делаю вид, что я ничего не слышал, но его это не отталкивает и он продолжает, - Когда ты тогда ушёл, я понял, что с тобой ушла часть меня и, что без тебя я не смогу. И я ушёл вслед за тобой, лишившись всего, что у меня было, хотя нет, у меня оставался ты, - делает паузу, как же мне эти воспоминания не приятны. Стоп! Он сказал, что ушёл вслед за мной?! Так, он выбрал меня?! Я всё-таки что-то значу для него? Нет, я не могу в это поверить! - Ты выбрал меня? – поворачиваюсь к нему, моему удивлению нет предела. - Да, малыш. Мне ведь не нужны эти деньги, если тебя не будет рядом, - не верю собственным ушам, он правда это сделал?! - Но почему ты мне раньше не сказал? – до сих пор не могу поверить услышанному. Ведь всё, что я себе там придумал, было не правдой, мне просто хотелась в это верить, ведь для меня было так проще. Значит, Кирилл другой. - Когда я пришёл с цветами к тебе, то тебя не было дома. Я ждал тебя, но когда ты пришёл с ним, перед моими глазами всё смешалось. И злость, и ненависть и даже любовь. Я бросил эти цветы и убежал, ведь думал, что для тебя так будет лучше. - Но он мне ни больше, чем друг. А после того, как ты ушёл, он стал даже меньше, чем друг, стал никем. Я даже сохранил их, твои цветы, - «потому что люблю всё ещё своего Кирилла». Но это я не стал произносить вслух. - Тогда я был полным дураком и убежал, хотя надо было разобраться во всём. Я пошёл к себе домой, думая, что отец уже остыл и вернёт всё мне, но не тут-то было. Меня не пустили, ну, а потом, я наткнулся на этих. Я даже не буду удивлен, если это всё рук дела отца. - Ты так думаешь? Неужели он на такое способен? – в моей голове перемешалось всё. Неужели его отец такой гадкий человек?! - Не сомневаюсь. Мой отец на всё способен. - Но что нам тогда делать? - Жить, просто жить. - Ты думаешь, он нам даст жить дальше прекрасной жизнью? – если он способен на всё, то я боюсь даже подумать, что может случиться дальше. - Время покажет. Мы просто будем жить только теперь вместе. Зачем бежать от какого-то? Ведь если он захочет, он нас везде найдёт. Ну, а пока, я хочу наверстать упущенное. И сказать прости. Прости меня за всё, - утыкаюсь ему в грудь, так приятно. Теперь я точно его простил. Ведь мы оба виноваты, что придумали себе что-то, когда могли быть просто вместе. - Пошли. Тебе нужен покой, - ты сегодня такой послушный и мне так нравится укладывать тебя в кровать, накрывая тёплым пледом. А потом запрыгивать и ложиться рядом. - Когда у меня заживут раны, мы займёмся сексом, - говорит он это как будто, так и должно быть, целуя меня в макушку. Просто улыбаюсь ему в ответ, ведь я даже и не против. Я просто хочу быть с ним. И я буду с ним. Кажется, он заснул. Видимо, обезболивающие, наконец, подействовали. Какое же это счастье засыпать с любимым рядом, а ведь больше и ничего не надо лишь бы утро не наступало никогда.