Романс

Чжонхан спрашивает у девочки с забавным ободком в мелких сердечках, какую из песен в их альбоме она любит больше всего, а Джошуа рядом извиняется быстро и немного смущенно и тянется к стоящей перед ним бутылке с водой. Скрученная крышка ложится рядом с чжонхановой ладонью, и тот делает свою самую большую из всех жизненных ошибок – косится влево и немного вверх… И едва не застывает столбом прямо так, залипая на том, как подрагивает обнаженное беззащитное горло и движется вверх-вниз кадык, когда Джошуа глотает. Его полуприкрытые глаза, обхватывающие влажное горлышко губы – это всё походит на прелюдию к самому горячему видео 18+, которое только может существовать. Чжонхан облизывает пересохшие внезапно губы и отчаянно благодарит всех богов и стилистов за то, что рассыпавшиеся волосы скрывают его лицо. Очень, очень вовремя. Девочка перед ним вздыхает восхищенно и, кажется, залипает тоже – и Чжонхан её очень хорошо понимает. Зажмурившись на мгновение в попытке собраться, он все-таки ставит последнюю закорючку и протягивает ей альбом. Джошуа наконец-то отлепляется от бутылки, прижимается щекой к пластиковой поверхности, довольно закрыв глаза, а потом тянется к крышке, облизывая влажные губы, замечает чужие взгляды – и улыбается сияюще и опять смущенно, словно не устраивал только что импровизированное шоу с внезапными элементами порнушки. Закрутив крышку, он ставит бутылку на место и берётся за маркер, улыбаясь подошедшей фанатке. Стоящая перед Чжонханом девочка словно выходит из транса, лепечет торопливо что-то вроде «спасибо, оппа» и уходит вперёд – щёки у неё красные. «Это пиздец какой-то» – думает Чжонхан отчаянно, сжимая свой маркер, и сглатывает, чувствуя, что сидеть ему не то чтобы очень удобно – брюки неожиданно становятся тесноваты в паху. «Самый пиздецкий из всех возможных пиздецов, которые только могут быть» – Спасибо, что любишь нас, – мягко говорит Джошуа над ухом. «За что, Господи» – мысленно плачется Чжонхан в никуда, отчаянно пытаясь не думать о том, что совершенно точно знает, что – кто – ему приснится этой ночью. И, что самое страшное, он не против. Совсем вот не.