Обратная сторона безумия

Глава 19. Одна голова хорошо, а две лучше. Даже если одна из них – задница… Мы с друзьями лепили мосты, До луны раз добраться желая. Лёгок наш смех, и движенья просты. Мы мостим наш совместный путь к Раю. И мы брали бриллианты, вместо камней, Бриллианты добра и веселья. Вместе! Давайте закончим скорей! Опьяняло нас радости зелье. Но однажды бриллиантам в опорах моста Пришлось жгучими стёклами стать. Истина мира жестка и проста: Должен сам ты учиться стоять. Дорога до Рая рассыпалась вмиг, Обратились бриллианты слезами. Мы стали холодными, словно гранит, Но всего добиваемся сами. Если ты помощи ждёшь от других, Значит, ты её недостоин. Если не просишь, значит, привык, Либо действительно воин. Ни в том, ни в другом положенье своём Сострадания ты не получишь. Жалости нынче не сыщешь с огнём… Учитель, чему детей учишь? Так, ладно. Раз уж я уже немного оклемался после того, как узнал, что Канда поёт в душе…и там же ещё и мемуары пишет…Алленовские…и подпевает… Так, ладно, давайте сойдёмся на том, что я ещё не оклемался. Всё равно. Боюсь, что меня единогласно (путём отказа от голосования, по правилу «молчание – знак согласия») выбрали в ведущие на сегодняшний вечер. Эм. Да. Привет, короче. Насколько я помню заковыристые наставления висящего на сосне в медовом коконе Аллена (с тех пор, как пчёлы пытались предать его анафеме, у него появились странные привычки), в предыдущей главе Канда должен был повествовать про дом с ПРИВИДЕНИЯМИ, бу! Поэтому, думаю, сегодня мы продолжим в том же духе, и я расскажу вам, как тот прекрасный зимний вечер провели мы с Линали. Бррр! А потом, пожалуй, пойду напьюсь чего-нибудь, что начисто отшибёт мне память (104). Поехали! 888 Костлявая девчонка, сказав напоследок что-то о камелиях (вот в упор не понимаю, при чём здесь цветы), провалилась куда-то в подпол. Пол начал трястись. - Что это?! – завопила Линали, хватая меня за руку. Ммм, какая мягкая у неё кожа… Так, сосредоточься, блин! Встряска закончилась столь же быстро, как и началась. Оглядевшись, я понял, что ничего вокруг не изменилось. Ну, как. Почти. Мы с Линой сидели всё в той же комнате и даже, возможно, в том же доме. Правда, в помещении, кажется, слегка изменилось освещение, но это было не суть важно. Важно было то, что Юу *Хе-хе, Юу. И да, боюсь, скоро мне придётся занять любимый Алленовский пост на сосне.* и Аллен сгинули в неизвестном направлении. - Ч-что произошло? – Линали открыла глаза и оглядела комнату, в итоге, видимо, придя ровно к тому же заключению, что и я. – А где наша неразлучная двоица? - Не знаю, - я улыбнулся подруге. – Должно быть, сговорились и сбежали под шумок. - Так, значит, ты тоже находишь странности в их взаимоотношениях? – радостно воззрилась на меня Ли. – Проследить за ними, что ли?.. - Дорогая, чтобы за ними следить, надо сначала их ВЫследить. А чтобы их выследить, лучше всего с самого начала за ними следить. Короче, ничего не выйдет. - Как это не выйдет? – девушка аж надулась от возмущения. – Конечно же выйдет! Надо только выбрать подходящий момент и увязаться за ними! - Отличный план. Но для начала всё же стоит их найти. - Найдём, не беспокойся. - Да ладно? Не забывай, это же безумно безумный мир! Уверена, что мы сможем отыскать кирпич и горошину в стоге сена размером с Лас-Вегас?.. - Легче лёгкого, - Линали щёлкнула тонкими пальчиками и загадочно ухмыльнулась. – Сначала мы найдём кирпич, ибо это легко (стоит только проследить по заметкам в газетах за чередой насильственных смертей), а где кирпич – там и горошина. - Это гениально, Холмс, - я почтительно наклонил голову. - Это элементарно, Ватсон, - с притворной усталостью поправила меня девушка. Я заглянул в её глаза. В них плескалось искристое шампанское веселья. Я улыбнулся ей и получил в ответ светлую улыбку. Ты не представляешь себе, как я рад… Линали перевела взгляд куда-то чуть выше и правее моей головы, и глаза её расширились. Видимо, за моей спиной было увидено нечто стрёмное. Я вскочил, разворачиваясь в прыжке. В дверном проёме появилась фигура мускулистого мужика, окутанная тенями. Как только он сделал шаг вперёд, оказавшись, таким образом, в луче света, можно было даже не сомневаться: он смотрит на нас. В его глазах загорелись зловещие огоньки, рот перекосился от злобы. Словом, тут-то я и понял, что нам конец. Он стремительно приближался, лицо его перекашивалось всё больше, и его звериный взгляд был непрерывно прикован к нам. Я и выглядывающая из-за моей спины Линали, также не отводя глаз от противника, пятились, пока не упёрлись спинами в какую-то антикварную вазу – совершенно аляповатую и несуразную. «Какое облегчение, - подумал я. – Красивый антиквариат было бы жалко извозить в крови». Мужик подошёл уже совсем близко, и я устало прикрыл глаза. Сзади ко мне прижималась Лина, видимо, тоже зажмурившаяся, и мне подумалось, что такая смерть не так уж и плоха. Лёгкий ветерок. Предчувствие столкновения. 888 Мы с Кандой волком смотрели на приближающегося старикана. Ну да, нас двое. И да, смотрели мы волком. Одним. Что из того? Так вот, волк смотрел на приближающегося таракана… Стоп, что?.. Это уже что-то из области научного бреда фантастики россказней. Оставим это Джеральду Дарреллу (105), вы не против? *Мояши, что за бред ты пишешь, ты можешь мне сказать?.. – Не лезь, я собираюсь с духом перед тем, как начать свой изнуряющий рассказ.* Привидение, находясь ещё примерно в пяти метрах от нас, уже начало заносить холодно поблёскивающий в тусклом оранжевом свете (я не знаю, откуда он взялся, так что не спрашивайте меня. Казалось, он струится из стен, но он не ложился полосами, как если бы ему приходилось искать щели между досками, так что оставалось лишь предположить, что светятся сами стены (106)). Впрочем, выглядело это не столько угрожающе, сколько отвратительно. Старик был похож на розового слизняка с жалом из смертоносной стали, чей беззубый слюнявый рот густо оброс плесенью. - Бррр. – Я передёрнулся с головы до ног. На противника смотреть совершенно не хотелось. Впрочем, не глядя на него, я рисковал вообще перестать хотеть чего бы то ни было в этой жизни. - Мояши, глянь туда, - вдруг раздался рядом со мной голос Канды, которого, казалось, совсем не смущает экстравагантное облачение врага. Мечник указывал куда-то в сторону противника, и, скажу вам честно, мне очень хотелось продолжать смотреть Вперёд и Вверх. Однако, пересилив себя, я спустил свой взгляд чуть ниже, туда, куда был нацелен указующий перст самурая. Я уставился на тёмное пятно на провисающей коже стариковской груди, пока ещё не совсем понимая, на что смотрю. - Я не… - И тут меня осенило, из лёгких со свистом вырвался воздух. – Татуировка. Мечник кивнул. - Камелия. Красная. Кажется, она была нам нужна?.. - Ага. Только как её активировать?.. – Я стал лихорадочно припоминать первый опыт общения с Кладезями Памяти и Эмоций (КПЭ сокращённо). - Кажется, нужно лишь дотронуться… Мы с Кандой переглянулись, представив себе это зрелище, и синхронно выдохнули: - Бррр! 888 Впоследствии я много и часто думал, какой же булочки с маком я не воспользовался тогда своим молотом, однако в тот момент, когда на нас надвигался угрюмый хмырь размером со шкаф, а Инстинкт Самосохранения, пренебрегая своими прямыми обязанностями, носился кругами по моей голове с криками «Мы все умрём!», ко мне пришла лишь одна псевдо-умная мысль – прикрыть голову руками и покорно ждать смерти. Суперски, правда? Впрочем, скажем спасибо за то, что Вселенная вообще подарила мне возможность много и часто думать после того инцидента. Словом, когда, простояв минут пять, как два околевших от страха Североамериканских Кролика-Зануды, мы, наконец, поняли, что вокруг ничего не происходит, глаза пришлось открыть. Причём на двоих у нас открылся всего один глаз – я с перепугу открыл тот, что был под повязкой. - Эммм… - неуверенно протянула Линали, повернувшись, судя по голосу, куда-то в сторону вазы. Я, спохватившись, открыл тот глаз, который нужно и развернулся в ту же сторону. Тот самый угрюмый хмырь, совершенно незаметно прошедший мимо нас и оказавшийся рядом с окном, пилил антикварную вазу уничижающим взглядом (примерно таким же, каким нас до этого. Наведение сбилось, что ли?..) - Том! Мне что, вечность придётся ждать?! Мы аж подпрыгнули от неожиданности, разом крутанув тазом в сторону двери. Там никого не оказалось, но сомнений в том, что мы сейчас слышали голос некой женщины, ни у одного из нас не возникло. - Сейчас, Мерилин! – громко завопил, видимо, Том, продолжая сжигать вазу воображаемыми лазерными лучами из глаз. Потом, понизив голос, добавил: - Вот свадьбы твоей тебе вечность придётся ждать. Впрочем, судя по твоей внешности, это уже не слишком актуально. - Том! - Том-Том. Суп с котом! – передразнил мужик, с тяжёлым вздохом приподнимая крышку вазы. – Фу! Человеческое сердце. Прелесть какая. Люди, всё-таки, маньяки. А Джека Потрошителя не любили только потому, что он почки вырезал. - Да, но он же из живых людей вырезал, - робко вставил я, позабыв держать рот на замке. Линали чувствительно пихнула меня в бок (хруст моих рёбер, по-моему, получился куда более громким, чем моя фраза). Впрочем, чувак продолжал миловаться с вазой («У этой вазы, хотя бы, сердце есть», - горестно вздохнул Том) и не заметил ровным счётом ничего. - ТОМ! - Задолбала, - тихо вздохнул мужик и схватился за края сосуда. С диким усилием он поднял эту чёрную махину и на полусогнутых ногах потащил в сторону вновь послышавшегося женского голоса, который с нарастающей громкостью вопил где-то за стеной ругательства (а может, вопила сама хозяйка этого голоса. Фиг их знает, мутантов этих). Засмотревшись на всю эту, прямо-таки волшебную картину, мы с Линой совсем забыли, что снова стоим на пути хмыря, только теперь хмырь ещё и с тяжеленной вазой и ещё более зол, чем раньше. То есть, совсем абзац. Да, абзац был. И конкретный. Я, наверное, никогда не смогу описать эту сцену – наши с Линали идиотские лица надо было видеть. А Вы бы не осели, если бы накачанный чувак, обозлённый до состояния попавшего в руки копа пончика и тащащий на себе человеческое сердце, весящее килограмм под семьдесят пять (с половиной), несясь на Вас, как бык на сотрудника ГИБДД, переключившего светофор на красный, просто взял и…разбился о Вашу материальную оболочку, словно луч света? Серьёзно, наш знакомец Том просто совершенно неощутимо врезался в меня и разлетелся миллионами фотонов (причём вместе с вазой, ага). А потом, пройдя сквозь двойную мясную стену в виде меня и Линали, вновь собрался с духом, с руками, с ногами и с прочими атрибутами жизни на этом свете (+ с вазой, давайте о ней не забывать) и просто пошёл себе дальше, совсем не обеспокоившись произошедшей с ним только что метаморфозой. - М-дааа… - только и смог сказать я, тупо глядя на дверной проём, где вот уже с минуту назад исчез Том. - И не говори, - Линали дёрнула меня за рукав, настойчиво предлагая повернуться. Помедлив ещё секунд пять, я вопросительно уставился на подругу. Она молча кивнула в направлении своего взгляда. Я тоже выглянул в окно и понял, наконец, что она имела в виду. За окном не было ни ставших уже привычными развалин, ни швастой луны, ни даже старых добрых лугов под окнами Чёрного Ордена. Нет, за стеклом действительно просматривалось что-то старое и доброе. Только вот, судя по серой мощёной улочке, сырой погоде, прохожим в цилиндрах и шляпках с кринолинами и тростями и снующим туда-сюда, запряжённым лошадьми кэбам, это была Англия. Да, старая. И да, добрая. Ну, возможно. 888 - Так что будем делать? – вопросил я, уже в который раз уворачиваясь от просвистевшего в дюйме от моего правого уха топора. – Хоть какой-то план у нас есть? Пока вся наша хитроумная тактика заключалась в том, чтобы стоять у стены и, уклоняясь, заставлять старика разрубать её на мелкие щепочки. Чем нам это поможет, я откровенно не знал. Наше сражение было похоже на захватывающий дух танец. С летальным исходом. Что может сильнее захватить дух, чем смерть?.. - Не знаю, - пожал плечами мой напарник, находясь в таком же безвыходном положении, как и я. Впрочем, коль скоро у него имелось время выдёргивать из-под лезвия не только голову, но и шевелюру, дела его обстояли вполне сносно. – Может, попробуешь с ним поговорить? Я вот часто от твоей болтовни устаю. Хотелось тут же ответить. Причём, если откровенно, то кулаком в глаз. Однако обстановка не позволяла сеять непредвиденный хаос в рядах союзников. Я тут же ощетинился. - Если ты не заметил, в этом путешествии всё время несёшь какую-то ахинею ты. Я вообще почти молчу… - Это потому, что пара дней без еды отняли у тебя все моральные силы и желание жить, - пробормотал мечник себе под нос. - …а из тебя, - я повысил голос и демонстративно увернулся от вновь грозившего соприкоснуться с моей кожей лезвия, - совсем недавно баллады так и лились, ты этого не забыл ещё, Шекспир? - Да кто бы говорил! – Возмущению БаКанды не было предела. Следующий удар топора он, не желая отрывать от меня уничтожающего взгляда, отвёл Мугеном в стену (107) без видимых усилий. – Сам-то тоже стишата слагал, Уильям Блейк (108) недоделанный! - Не смей оскорблять Уильяма Блейка! – завопил я, краем глаза заметив приближающуюся смертоносную сталь и мгновенно отбив лезвие левой рукой. - А, так ты тоже считаешь, что твоё имя порочит всё, к чему прикасается? – ехидно прокомментировал Канда. Захотелось выть. На нас градом сыпались удары, но мы, не уворачиваясь боле, даже не обращали на них внимания. - Мерзкая наглая ребятня! – театрально завывало привидения, яростно пытаясь пробить нашу оборону. - Малышу скучно, развлеки малыша, - насмешливо пропел Канда, подмигнув мне. Стараясь не обращать на него внимания, я высунулся из-под своей когтистой лапы и воззрился на нападающего. - Дяденька, Вы бы оделись, прежде чем нас-то обвинять! - А смысл? – старик озадаченно замер, не донеся до меня свой топор. - Наша психика целее будет, - умоляюще отозвался я. Старик глянул куда-то вниз, я демонстративно уставился в потолок. - Ладно, я щас, - наконец ответил он и развернулся вправо (109) с явным намерением пройти сквозь стену. Мы даже слегка высунулись из своего укрытия, дабы посмотреть на это чудо. Сначала в стене исчезла голова, затем туловище и ноги привидения. А вот с руками вышла неполадка. Вернее, с одной из них. Та лапка, что держала топор, упорно не желала впитываться в доски. На поверхность стены снова выплыла озадаченная голова, дабы самолично понаблюдать за конвульсиями беспомощной конечности. - Да ну нафиг (110), - рыкнул старикашка и выпустил топор из пальцев, тут же исчезнув в стене. Орудие труда с громким металлическим звоном упало на пол, чиркнув топорищем по стене. По крайней мере, звон должен был быть по логике. В любом случае, все остальные звуки на мгновение заглушил вновь пробившийся сквозь доски душераздирающий вой. - Уронили топор на пол, с него мозг на доски капал. Я за ним вернусь попозже. И за мозгом, кстати, тоже. - Вот видишь, - умиротворённо заметил я. Канда насторожился, - ты проявляешь куда больший врождённый талант к убалтыванию, чем я. Только послушай эти стишата! Сказка! – Я мечтательно закатил глаза. - Да ладно тебе, - с притворным ужасом отозвался мечник. – Горох же был создан как вид с одной только целью: убалтывать врагов до смерти от кровоизлияния через уши. Правда, ещё на твоих предках можно было скакать в битву, аки на конях… Но да не будем углубляться в историю. - Какая ценная, а, главное, правдоподобная информация, - я сложил руки в фирменном жесте «Tell me more about it». Канда уже готовился сказать очередную любезность, и даже не знаю, до какого колена моих или его предков мы могли бы дойти (111), однако тут случилось нечто непредвиденное: одна из секций нашего импровизированного щита перестала работать, а именно, моя левая рука внезапно перешла из режима когтистой лапы в своё обычное состояние. Я изумлённо оглядел конечность. И обнаружил на ней паука, радостно уцепившегося за верхний слой моей кожи своими жвалами. И когда я говорю «радостно», это вовсе не мои домыслы. Я действительно готов был поклясться, что это чудовище улыбалось. Заметив, что наши позиции пошатнулись, самурай перевёл на меня вопрошающий взгляд, а затем, проследив за моим, полным отвращения, взором, уставился на большой комок тёмной шерсти на моей руке. - О, Господи, опять, - тяжело вздохнул мечник. - Что значит «опять»? – Я подозрительно воззрился на напарника. Но тут паук выпустил мою кожу изо рта (брр, даже звучит отвратительно. Брр.) и стал карабкаться вверх по моему предплечью, заглядывая в мои глаза, будто беззаботный щенок. - З-дравс-ствуй, Канд-да, - кивнуло животное мечнику, впрочем, не сводя взгляда с меня. - Я так чувствую, надвигается большой пекарь. Твоими усилиями, естественно, - обвиняюще сложил руки на груди самурай. - Да, ты прав-в, - безмятеж-жно отоз-звалс-ся паук. Тьфу ты! Я уже и сам начал говорить, пришепётывая! Всё этот чёртов голос. Это не он ли приказывал «разбудить их»? Тогда этот паук нам не враг? Но почему тогда Канда так к нему относится? Впрочем, Канда ко всему живому ТАК относится. А иногда и к не очень живому тоже. И к совсем мёртвому – его же усилиями, конечно. - Что тут происходит? – спросил я, глядя в сверкающие глазки паука. - Я прив-внош-шу в ваш-ше детс-ское приключ-чение немного пекар-ря, как из-зволил выразитьс-ся Ваш-ш напар-рник, - отозвалось животное, щурясь, как бы от удовольствия. - Эм. Ясненько. – Впрочем, ясненько мне было лишь то, что я не совсем точно просёк все тонкости наших с этим комком шерсти взаимоотношений. - И чем ты собираешь потешить себя на этот раз? – огрызнулся Канда, который, видимо, уже успел очень конкретно решить для себя, какие чувства он питает к этой тварьке. - Ч-чем бы дит-тя ни т-теш-шилос-сь, - всё так же умиротворённо ответил паук. Канда промолчал, дожидаясь более конкретного ответа. - Я собираюсь отключить вам Чистую Силу, - внезапно прямо и чётко заявил паук. 888 Ладно, я готов признать, что, если бы всё это не выглядело так зловеще, это было бы очень даже прикольно. Вновь пройдясь по переходам дома, мы с Линали нашли около тридцати человек, выглядевших совершенно плотными, но при этом проходящих сквозь нас, будто мы пустое место. Они, не замечая того, что в их личное пространство вторглись, занимались своими делами. Посетители ходили и разглядывали экспонаты (112), работники музея носились туда-сюда, переставляя предметы мебели и декора, протирая пыль и вообще занимаясь всяческими суетливыми и не слишком нужными вещами. - Это то, о чём нам говорила та девушка, - тихонько шептала мне на ухо Линали. Будто нас могли услышать. Впрочем, может, со слухом у этих фантомов лучше, чем со зрением и осязанием. – Мы сейчас, должно быть, в Вихре Времени. А все эти люди были здесь, когда дом оказался в том, другом мире. Они все проекции, понимаешь, Лави? Они не живые. Скорее всего, они раз за разом делают то, чем занимались в свои последние мгновения. Могло показаться, что Линали напугана, однако, взглянув на неё, я отметил, что в глубине её глаз посвёркивает восторг. Жажда приключений. Хорошо, когда она общая. Да, должно быть, Лина была права в своих заключениях. Проведя некоторые эксперименты, мы поняли, что примерно четыре человека из тех, что находились в доме в момент нашего прибытия способны нас видеть. Девушка лет семнадцати в старомодном платье персикового цвета улыбнулась нам, проходя мимо. Мужчина и дама лет за сорок, размеренно шагавшие по коридору, держа друг друга под руки, скользнули по нам неприязненными взглядами. Женщина лет тридцати из обслуживающего персонала музея наступила мне на ногу и, взволнованно пробормотав извинения, унеслась куда-то вдаль. - Ну, что ты об этом думаешь, - спросил я, склонившись к подруге. - Следить и выяснять, - усмехнулась девушка. Я вздохнул. Личный Лозунг Линали – «Следить и выяснять» (113). Поскольку взволнованная сотрудница была последним виденным нами экземпляром, мы решили начать наше маленькое расследование именно с неё. Прокрадясь по ещё не остывшим следам женщины, мы добрались до конца коридора и осторожно заглянули за угол, надеясь, что объект не успел уйти далеко. Нам повезло: сотрудница была всего в нескольких шагах за поворотом, умоляющим тоном впаривая что-то мужчине лет тридцати двух, сосредоточенно чесавшему тыкву. Нет, серьёзно. Может, это какой-то сатанинский ритуал, но в руках у мужика была тыква. И он её чесал. Сосредоточенно. От созерцания этой сцены меня оторвал тычок в бок. Повернувшись, я увидел всю исходящую волнением Линали. Убедившись, что я на неё смотрю, она взглядом указала мне в сторону собеседников, при этом помахав им же рукой. Я перевёл взор обратно, не совсем понимая, к чему она клонит. Женщина, которая, как мы уже знали, была способна нас видеть, стояла к нам спиной, мужчина, стоявший с ней лицом к лицу, вполне естественно был обращён к нам фасадной частью своего тела. Я подался вперёд, ибо понял, что замыслила подруга. Оставалось лишь дождаться знака свыше, что нас – может быть – заметили. - Сам подумай: зачем тебе столько работников? – тем временем увещевала собеседника женщина. – Я совершенно не нужна сейчас. Я протёрла все поверхности, какие только нашла, - не уверен, но, судя по её лицу, в этот момент она язвительно подумала, что не смогла протереть только лысый череп собеседника, - и больше мне здесь делать нечего. - Эрин, мне всё равно. Ты бы лучше сходила к заведующему… - Тон у мужчины стал извиняющимся. Было без слов понятно, что он жаждет уйти от каких бы то ни было ответов перед этой стервозной дамочкой – будь то ответ на каверзный вопрос «Я красивая?» или же экспресс-импровизация на тему «Где моя лучшая чугунная сковородка?!» с риском в итоге огрести этой самой сковородкой по самым дорогим сердцу и духу местам. - Это к Мерилин, что ли? – презрительно фыркнула в ответ очаровательная Эрин. – У меня такое чувство, что ты слепой, глухой и не слишком умный в придачу, - успев выдать всё это, женщина – видимо, просто для приличия – осеклась и продолжила дальше умоляющим голоском: - Ну, пожалуйста! Ты же второй по важности в этой дыре! А Эта Дрянь, - судя по всему, это стало уже своеобразным титулом, ибо все знали, о ком говорится. Впрочем, из контекста догадаться было достаточно несложно, - ни за что не отпустит меня до конца светового дня! Или, чего доброго, до начала следующего… Мужчина крепко задумался. Ему явно было не очень лестно быть в глазах подчинённых «вторым по важности в этой дыре», однако то, что с такими, можно сказать, дружескими просьбами приходят именно к нему, кое о чём говорило, причём в его пользу. - Ладно, - сказал, наконец, мужик, видимо, приняв какое-то решение. – Можешь идти. - Ой, правда? – восторженно возопила Эрин. Потом слегка насупила брови, силясь показать, что это её действительно беспокоит: - А что с Мерилин? - А Мерилин на глаза не попадайся, - сурово отозвался её собеседник (114). Впрочем, его-то это ни в коей мере не спасало от отчёта. По этому поводу он изволил нахмуриться и оглядеть пространство позади Эрин. Я ткнул Линали, которая уже устала разрезать ладонями воздух, локтем, и она с новой силой принялась махать руками, точно лопастями. Никакой реакции. В смысле, совсем. Взгляд мужика оставался всё таким же – благородным, печальным и неподвижным, устремлённым в тёмные дали тёмного будущего. Подождав ещё немного и не удостоившись боле ни слова из уст Собеседника – тот, видимо, всерьёз задумался над тем, что сказать вышестоящему начальству в лице вышестоящей на каблуках и внушающей страх Мерилин, - Эрин пожала плечами и развернулась уходить. Проходя мимо, женщина смерила нас с Линали подозрительным взглядом. Впрочем, пожалуй, мы сами в этом виноваты – после того, как она начала своё продвижение по направлению к нам, мы, по привычке, ещё добрых две минуты стояли так, будто произошедшим только что разговором всерьёз интересуется Интерпол. Когда она ушла, мы прокрались за ней по коридору и, засев за резными перилами балкона второго этажа, своими глазами увидели, как Элвис покинул здание (115). *- Её звали Эрин! – Ах, да, точно. Но не буду же я мазать в Алленовской рукописи, правда?* С остальными узревшими нас наблюдалась та же ситуация – все они, так или иначе, вышли из злополучного дома прежде, чем перемещение в Тот Мир убило всех его обитателей. Девушка в персиковом платье, побродив средь антиквариата с мечтательным выражением на лице, грациозно прошествовала к выходу, расшвыривая по пути ободряющие улыбки, и скрылась за дверью. Пара, что взаимно невзлюбила нас с самого начала, распалась на две части после созерцания некоего шедевра живописи (я видел на этой картине нечто крайне однозначное. Впрочем, «каждый думает в меру своей распущенности» - так, кажется, говорят (116)?..) – после недолгого совещания женщина (недовольный вид у которой, видимо, был хроническим) осталась у картины, а мужчина направился в неизвестном направлении. Линали пыталась разузнать об этом направлении больше, но была безапелляционно остановлена вставшей у неё на пути дверью с маркировкой «М». Минут через десять женщина тяжело вздохнула и без особых приключений вышла на улицу, не дожидаясь своего спутника. Впрочем, у нас с Линой возникли подозрения, что он сбежал от неё и от её вечно недовольной хари через окно в мужском туалете, ибо больше мы его не видели. На этом все стартовые позиции себя исчерпали. Усевшись на лестнице напротив входной двери мы решили подвести итоги нашего небольшого исследования. - Ну, что дали нам наши наблюдения? – Линали явно не терпелось поделиться собственными соображениями. - Да ни черта они нам не дали… - вздохнул я, ожидая театральных охов-вздохов и детсадовского тона. Ну, чем бы дитя ни тешилось. - Лави, ты не прав! – не заставила себя ждать подруга, глаза её сияли. – Мы узнали многое! Впрочем, возможно, до этого можно было дойти логически, но всегда лучше увидеть доказательства своим… - Лина, переходи к делу, - устало прервал её я. Да за время её объяснений (объяснений публике, насколько ценно её открытие) я уже мог бы десять раз логически дойти до Китая и обратно (117). - Ну ладно, смотри. Все эти фантомы вокруг нас – они не ощущают нашего присутствия. Они делают то, что делали в день, когда это здание было перенесено. Однако, - я хотел было сказать, что всё это я и так знаю, но она подняла палец, прося подождать, - нас способны видеть те, кто успел выбраться из этого злополучного дома чуть раньше, чем он подвергся снос…переносу. Ты понимаешь, что это – великое открытие? – Линали распалялась, говоря всё громче. – Присутствие здесь этих призраков, этих отголосков жизни, означает, что до самого момента исчезновения этот дом был вшит в ткань бытия, и он до сих пор там. Теперь мы можем точно сказать, что всё время мира происходит одновременно – вся история творится рядом с нами. Цезаря убивают рядом с незаконченной Берлинской стеной, извержение Везувия происходит совсем близко с Чернобыльской катастрофой! – подруга вскочила и стала расхаживать передо мной, возбуждённо заламывая руки. - Почему ты считаешь всё виденное нами доказательством именно этой теории? Мы знаем только, что этот дом раз за разом возвращается в своё время, и призраки в нём выходят на сцену, дабы отыграть свою последнюю в жизни, донельзя прозаичную роль. Это можно сравнить с…ну, скажем, Потёмкинской деревней (118). Я в том смысле, что все эти мгновения – крупицы времени – как бы стоят у дороги, поджидая путника, чтобы начать разыгрывать заключённые в себе драматические события. Просто появляются всё новые люди, желающие пройти этот путь… - Ага, давай, расскажи мне про десятитысячелетнего чувака, который всю свою жизнь посвятит шаганию по дороге из людских костей! – злилась Линали. - Эм, ребят?.. – раздался робкий голос откуда-то из-за линялой…простите, линалевой спины. - Не сейчас, - прорычала Лина, которой хотелось довести дискуссию до победного конца – или же до ножа в моей глотке. Впрочем, и то, и другое могло считаться победным концом. - Подожди, Линали, - я отодвинул девушку в сторону, дабы взглянуть на обладателя робкого голоса. Во-первых, меня заинтересовал тот факт, что он нас видит. Во-вторых, я вовсе не считал покидающую мои вены кровь победным концом. Когда обзор был открыт (Лина аж кипела от ярости оттого, что я чуть-чуть её подвинул), я внимательно уставился на невольного слушателя наших препирательств. Это был молодой парень лет двадцати в потёртых коричневых брюках и мешковатой куртке тёмно-синего цвета. Взгляд у него, под стать голосу, был робким, да и вообще весь его умильный вид вызывал в уме ассоциации с трёхлетними малышами. Пухлые щёки и большие щенячьи глаза лишь усиливали это наваждение. - Да, чем мы можем помочь? – ободряюще улыбнулся я, видя, что богатырский (119) рык моей подруги напугал парня до стука в костях (120). - М-мне бы подпись. На бланках, - заикаясь, ответил паренёк. - О’кей, сейчас что-нибудь придумаем, - бодро ответил я. Стараясь не смотреть в звериные глаза Линали, я схватил парня за руку и потащил на второй этаж. У меня был план, однако при его осуществлении моим спутникам, по-моему, казалось, что я просто бесцельно ношусь по дому, зачем-то таская их за собой. Но на самом деле всё было совсем не так! Почти не так!.. Почти совсем так… Я действительно носился по дому, таская их за собой. Однако! Это вовсе не было бесцельно. И, сказать по правде, это было совсем не просто. Когда один твой спутник совершенно не хочет передвигать ноги, а другой твой спутник с катастрофической скоростью и дьявольским блеском в глазах приближается сзади…чувствуешь себя Дорожным Бегуном в тот момент, когда Койот научился передвигаться со скоростью света. Наконец, совершив рейд в тот самый мужской туалет, где мы утратили последнюю цель, и на пыльный чердак, который был абсолютно пуст, если не считать пауков («Конечно, - фыркнула Линали. – Они же весь хлам по остальным этажам равномерно распределили».), мы наткнулись на того мужика, с которым разговаривала перед уходом Эрин – он всё ещё пялился в противоположную стену на том самом месте, где мы его оставили (ну, может, чуть левее – уборщица сдвинула его со своего пути, словно мебель), - и перепоручили курьера Джеймса (и как я умудрился узнать это о нём, спросите вы. О, я хитёр. Чертовски хитёр. А вообще, когда хватаешь человека за руку и убегаешь с ним на пару от ведьмы…то есть, идёшь искать зам-заведующего музея, надо хотя бы имя его узнать. И род занятий. И где ключи от сейфа, в котором деньги лежат…) его заботам. Проследив, как Джеймс в торжественной обстановке получил подпись под извещением о доставке какого-то очередного барахла и благополучно удалился, мы вернулись к своему наблюдательному пункту на лестнице. Линали была готова – я видел это! – продолжить нашу околонаучную дискуссию с того самого места, на котором мы остановились – с перерезания моей глотки. - Хэй, Линали! – беспечно обратился я к девушке, стараясь скрыть поспешность, с которой была произнесена эта фраза. Лина насторожилась, но решила пока помолчать. Я перевёл дух и продолжил уже более или менее нормальным голосом. – Пока мы здесь бегали вверх-вниз, я видел лестницу, ведущую в подвал. Не хочешь взглянуть? По Линали, наверное, не скажешь, но она действительно в восторге от фильмов ужасов. - Знаешь, ведь так начинается большинство ужастиков, - как бы невзначай добавил я. Глаза девушки заблестели. Я понял: она у меня на крючке. 888 Паук внимательно отслеживал нашу реакцию на своё сенсационное заявление. Я просто стоял, не понимая, что происходит. Канда усердно злился. - Ребят, я не понимаю, о чём вы оба сейчас говорите, однако у меня есть в запасе вопрос, который уместен всегда, - я повернулся к пауку. – Какого хрена? Паук задумался. Всерьёз так задумался. Канда перестал адски скрипеть зубами, видимо, в надежде услышать от этого чудовища вразумительный ответ на мой, не слишком вразумительный, вопрос. - Ну… - наконец задумчиво выдала тварь, покачиваясь на паутинке. – Когда у вас есть такое эффективное оружие, как Чистая Сила, наблюдать всё это абсолютно неинтересно. Это как если бы один игрок всегда собирал флеш-роял, и все вокруг понимали, что он выиграет. Нужен риск. Это – самое главное. Я медленно кивнул, одобрив сравнение. Канда успокаиваться не спешил. - Что значит «риск»?! Кому он здесь, по-твоему, нужен? - Я не питаю иллюзий, - паук уверенно воззрился на самурая (как звучит-то, да?). – Ваш риск здесь нужен мне. А вот плоды этого риска, - с нажимом продолжило животное, видя, что Канда может с лёгкостью заглушить конец её фразы раскатистым скрипом несмазанных челюстей, - нужны вам. Паук был неимоверно серьёзен в своём последнем заявлении, и его слова меня обеспокоили. - А подробнее? – настороженно вопросил я. - Ну, не всё же мне вам объяснять, - заявила тварь. Потом в глазах паука – во ВСЕХ глазах паука – мелькнули лукавые огоньки. – К тому же, слышите?.. – Я прислушался и действительно что-то услышал. Это был некий отдалённый неразборчивый шум, становившийся ближе с каждым мгновением. – Мне пора сваливать. И паук, видимо, удовлетворённый произведённым на зрителей впечатлением, скрылся во тьме потолка. Я всё ещё разглядывал клубящиеся на потолке тени, когда сзади раздался еле слышный за жутким воем голос Канды: - Мояши, соберись, блин! На этот раз нам воистину нужен план! Обернувшись, я узрел явление Христа народу – из того же угла, что и в прошлый раз (121), появился старикашка. Теперь, слава богам, он был в мешковатом синем комбинезоне электрика. Правда, зловредная ухмылка, занявшая положенное ей место на его роже (видимо, художник, который накладывал для этой ухмылки место на лице нашего противника, был криворук. Причём на голову.), достаточно сильно портила впечатление, оставленное в наших душах его благородным согласием одеться. - И чего он ухмыляется? – нервно спросил я. – Топор-то его вон. Лежит. - Не знаю. Но не думаешь же ты, что у свихнувшихся призраков только топор из оружия в запасе? Вообще-то, именно так я и думал. Ну, вернее, я на это осторожно надеялся. - Знаешь, я тут подумал, - внезапно подал голос мечник, - теперь нам цветок даже не видно. Да, он был прав. До татуировки было теперь не добраться. Впрочем, подумал я, это скромная цена за то, чтобы видеть противника одетым. Старикан тем временем, медленно приближаясь, ухмылялся всё зловреднее, доставая что-то из-за спины. - Так-так. Что идёт следующим пунктом нашего адского репертуара? – сквозь зубы поинтересовался Канда, не сводя глаз с призрака. И очень скоро мы узнали ответ. Где-то на середине коридора старик, растянув губы ещё больше и ещё злобнее, явил нашим взглядам…эм. Не понял. Нет, серьёзно. Не понял. Я бросил вопросительный взгляд на Канду, но он застыл, глядя вдаль, со скептически задранной бровью. Я, в деталях запомнив его выражение лица и, по возможности, скопировав его на свою рожу, перевёл взгляд на противника. В общем, весь наш вид демонстрировал интеллигентное прифигение и вежливый скептицизм от продемонстрированного. Впрочем, наша выразительная пантомима продлилась недолго – когда суровый челябинский кусок белоснежного фаянса весом, должно быть, под сотню килограмм грозился прилететь кому-то из нас в голову, задев при этом более везучего острыми осколками, пришлось со спринтерской скоростью и каменными лицами нырять за ближайший угол. - Это был… - вяло промямлил я, ничего не понимая. - Да-да, это был унитаз, - нетерпеливо отозвался Канда, осторожно выглядывая из-за угла. - Фаянсовый, - вяло констатировал я. - Ага. Можешь его съесть. Я слышал, это отличный источник кальция (122), - усмехнулся Канда, впрочем, тут же став серьёзным. – Грозное оружие, ничего не скажешь. Это я даже почти без сарказма. Впрочем, если вспомнить топор, это орудие тоже будет служить якорем. Как мы уже убедились, унитаз не призрачный и не бесплотный. А значит, проходить сквозь стены он не сможет. Следовательно, и старикана стены будут задерживать, словно фильтр – ржавчину, - мечник прищёлкнул пальцами, явно пытаясь успокоить себя (и меня заодно) своими логическими построениями. «Логично», - слегка оживившись, подумал я. «Нелогично», - сильно оживившись, подумал унитаз, пройдя сквозь стену в дюйме от меня с явным намерением проломить мне череп. Мы с Кандой тут же отшатнулись к противоположной стене. - Знаешь, я бы не был так уверен, что логика работает здесь так же перманентно, как гравитация, - пробормотал я. Мы оба, не сговариваясь, взглянули под ноги, ожидая, что тут уж и гравитация откажет. Ну, этого не случилось, скажу прямо. Зато унитаз поспешно нырнул обратно в стену, и его место заняла самодовольная старикашечья голова. - О, я вижу, вам нравится моё новое оружие. Теперь оно не может помешать мне пройти сквозь стену, - захихикал старик, глядя на наши лица. Что ж, готов признать: наши хари наверняка могли вызвать смех даже у нормальных людей (впрочем, если бы там оказались нормальные люди, к моменту, когда они нас узрели бы, они уже вряд ли были бы нормальными). – Вы спросите, почему у него такие разносторонние физические свойства, - вновь продемонстрировав нам унитаз, провозгласил старикашка, хотя мы даже не думали спрашивать его о чём бы то ни было. Будто продаёт, ей богу. – Там дух присутствовал всегда, ещё при моей жизни. Неприятный дух там всегда витал, но всё же. Кажись, даже такое шаткое оправдание позволяет этому, простому на вид куску сантехники проходить сквозь стены. Круто, правда? Канда с каменным лицом вслепую нашёл мою ладонь и, ухватив меня покрепче, спринтанул в темноту коридора. Вслед нам неслись хриплые безумные раскаты хохота, перемежавшиеся громким стуком неизвестного происхождения, от которого сотрясались стены, передавая нашим волосам свой многолетний пылевой покров. 888 С первым препятствием мы столкнулись ещё на подходе к подвалу – свет не включался. А лестница, ведущая вниз, судя по всему, могла сравниться по своей крутости с яйцом. - Дамы вперёд?.. – с надеждой улыбнулся я. - Конечно, - как-то кровожадно улыбнулась в ответ Линали. Через минуту я уже снизу наблюдал, как девушка спускается, аккуратно нащупывая ногой каждую ступеньку, а вокруг неё летают разноцветные звёздочки. - Что, волк, спинка болит? – якобы сочувственно протянула Лина, склонившись надо мной. - Ага. А вот овца цела, - тихонько отозвался я. - Ну, что ты об этом думаешь? – восторженно поинтересовалась Линали, когда я, наконец, встал, охая и ахая. - Темно. Мрачно. Сыро. Одобряю, - вынес вердикт я, обиженно потирая ушибленную поясницу. - Отлично! – взвизгнула Лина, схватила меня за руку и потащила во тьму. - Эм. Ты подумала хоть какой-то источник света захватить? Девушка застыла и принялась усердно рыться в карманах. - Ммм… Сойдёт? – спросила она, наконец выудив из кармана заплесневелую флуоресцентную заколку. Я вздохнул. Супер. Мы в подвале музея. И свет нам дарит прекрасная заколка для волос, пахнущая затхлой землицей. Я повёл носом. А, нет. Этот затхлый запашок исходит от сырых стен. Я оклеветал ни в чём неповинную заколку, которая имеет лишь ненавязчивый аромат плесени. Впрочем, сам факт музейного подвала пугать не особо-то должен. Как уже было замечено ранее, в таких местах вся пугающая бутафория располагается над поверхностью земли. А, если точнее – в промежутке между подвалом и чердаком. - В таких местах главное не атрибутика, а атмосфера! – обиженно воскликнула Линали, когда я высказал ей все эти соображения. Я пожал плечами. - Согласен. - Пошли уже! И мы углубились в сырую тьму. Вообще-то, у меня было стойкое чувство, что любой водящийся там призрак испугался бы нас скорее, чем мы его. Ибо со стороны мы должны были смотреться, как расплывчатое зелёное пятно, стремительно несущееся по коридору. А, совместно с сопением Линали, это всё можно было принять за тёмную ауру ещё более тёмной душеньки. Если не считать нас, подвалы выглядели не слишком-то пугающе. Сначала мы наткнулись на скопление всяческих служебных комнат с периодическими пометками «Не входить, потому что почему это мы отчитываться перед Вами должны?» на дверях (123). В одной из таких комнатушек был целый склад свечей различной толщины. Линали с каменным лицом не удостоила их даже взглядом. Я был не столь опрометчив, напихав источников света во все карманы. - Я взял нам свечей, - самодовольно заявил я, нагнав Лину у следующей двери. - А спички у тебя есть? – глухо спросила девушка, не оборачиваясь. - Чёрт, - даже не успев убрать радость из голоса, отозвался я. Через секунду что-то прилетело мне в глаз. Рефлекторно подставив руку, я наощупь определил, что это коробок спичек. - Круто! Откуда у тебя? - Мой отец был Инквизитором. - Ясно, больше о твоей семье не спрашиваю. Да не очень-то и хотелось, - добавил я, припомнив Комуи. После того, как я стёр семь спичек в порошок, протёр две дыры в коробке и понял, что спички надо просто перевернуть, мы наконец-то смогли как следует осмотреться. Спереди и сзади коридор был виден на несколько метров, а потом терялся во тьме. Стены были серые, тяжёлого такого оттенка и в действительности очень-очень сырые. На них были видны тёмные подтёки, более мокрые, чем остальная поверхность. На неровном полу у стен собирались небольшие лужицы, то и дело пополнявшиеся новыми каплями влаги. Не знаю, как этот коридор ещё не затопило – должно быть, излишки воды уходят в щели между стенами и полом и впитываются в землю. А может, их выпивают духи. Таблички на дверях были куда лаконичнее, чем я предполагал. На ближайшем участке стены мы обнаружили очень содержательную надпись «Не входи - убьют». Кто убьёт, куда не входить – осталось совершенно непонятным. Решив попытать счастья, мы вломились в ближайшую дверь в стене с надписью. Там оказался музейный склад. На полу стояли всяческие амфоры, у двери расположились несколько статуй. По периметру помещение опоясывали стеллажи с широкими полками, на которых покоились… - Мумии, - выдохнула Линали. Да, нас окружало множество мумий. Некоторые были в золочёных саркофагах, а несколько лишились даже своих бинтов. Они лежали, такие спокойные и печальные. Казалось, если коснуться одного из мертвецов, он откроет тебе все тайны и секреты Египта и всего бытия. Даже язык не поворачивался назвать их трупами. Нет, серьёзно. Если бы мне сказали, что я стою в окружении трупов, мои чувства далеко не были бы восторженными. Я стоял среди друзей. Среди тех, кто может и готов мне помочь. Только позови – и они придут на помощь. Такие мудрые, такие печальные… Я счастливо вздохнул, заворожённый всеми этими ощущениями. Внезапно что-то привлекло моё внимание. Повернув голову вправо, я увидел, как Линали медленно, словно загипнотизированная, тянется к мумии, покоящейся на второй полке. Это помогло мне сбросить остатки оцепенения. В мою голову почему-то пришла мысль, что покой мёртвых лучше не нарушать. - Линали, стой! Рука девушки была уже в считанных дюймах от покрывающих мумию полуистлевших в могиле бинтов, однако тут что-то произошло. Я почувствовал, как на мою голову наваливается какая-то сонливая тяжесть. Вслед за этим меня, в качестве контраста, будто ударило током. Я широко раскрыл глаза, и мне показалось, что тени вокруг удлинились. Пламя моей свечи заколыхалось и погасло, однако мне казалось, что я вижу, как сгущается тьма по углам, как что-то движется сквозь эту мутную черноту. Я почувствовал дуновение на своей щеке, но ветра не было и быть не могло. Скорее всего, кто-то прошёл мимо, взвихрив воздух. Я не собирался продолжать думать на эту тему, однако мысль каким-то образом сформировалась без моей помощи: это полуистлевшие бинты касаются моего лица, стараясь утянуть в могилу… Меня охватил ужас. Непреодолимый, абсолютно безотчётный. Я понял, что, если не уберусь отсюда, меня убьют. «Не входи - убьют». Впрочем, мы уже нарушили единственное условие этой молчаливой игры (124). Жизнь. В ней нельзя выиграть. Ты можешь лишь попытаться не проигрывать как можно дольше. Мы с Линали вылетели из комнаты с завидной скоростью и бежали до тех пор, пока окончательно не убедились, что подняться с пола не удастся (125). Немного передохнув, мы решили, что будет достаточно безопасно зажечь одну свечу. - Всё равно мумии наверняка видят в темноте – не зря же у них кошка священное животное, - рассудил я, зажигая спичку. - Лави, они же не имплантируют себе кошачьи глаза, - возвела свои прекрасные глазки к потолку Линали. Потом слегка обеспокоенно посмотрела на меня. – Ведь правда? - Надеюсь, что нет, - отозвался я, вглядываясь в том направлении, куда мы, кажется, бежали до этого. Сказать было трудно – один конец коридора ничем не отличался от другого. - Лави, - голос Линали был настолько тихим, что я забеспокоился. – Давай поднажмём отсюда. Было ясно, что психологическая атака дурманящего спёртого воздуха подвала прошла успешно. Лина была напугана. Впрочем, я тоже был далёк от достижения дзэна. - Пошли, - я протянул девушке руку. – Попробуем найти выход. Сказать было проще, чем сделать. Кажется, спасаясь от нападок «мудрых друзей», мы убежали от входа далеко и надолго. Я начал сомневаться, что мы в Англии. Может, музейный подвал в какой-то момент незаметно перешёл в парижские катакомбы?.. Мы всё шли и шли, не сворачивая и не отвлекаясь на призывные пёстрые надписи на стенах, дверях и полу (метров сто кровавые следы демонстративно заканчивались у одной двери и начинались у другой). Коридор тоже не поворачивал, и каждый его участок точь в точь повторял предыдущий. Даже надписи запоминать смысла не было – время от времени старые лозунги повторялись в окружении новых или ещё более старых. Через полчаса блуждания в полутьме начало казаться, что так было всегда – только я, Линали и надписи, кружившие вокруг нас стаей грифов, готовые оторвать кусок от туши, когда она ещё не остыла до конца. Должно быть, мы уже прошагали пару километров под землёй. Ни я, ни Линали не сказали ни слова. Я не решался нарушить тишину, боясь услышать эхо совсем других слов, которые никогда не произносил. А Лина…не знаю. Она была сама не своя. И, кажется, ей было совершенно всё равно, куда идти. Слева полыхнуло что-то неоново-красное. Я резко обернулся. На ближайшей двери по левую руку от нас была лишь одна табличка, горевшая флуоресцентно красным, как глаза выглядывающего из тьмы монстра, чудовища, жаждущего крови. Слов не было – только линии, складывавшиеся в знакомую картинку. Универсальный знак «запасного выхода». Красный. Не зелёный. Линали даже не осознала, что мы остановились, пока я не встряхнул её легонько. - Да? Что? – вяло встрепенулась она, поглядев на меня мутными глазами. - Знак, - я кивнул на дверь. Глаза девушки расширились, она не могла поверить в то, что мы нашли выход. И я не мог. - Красный, - многозначительно добавил я к вышесказанному. - Что? – счастливо улыбнулась Лина, проводя ладонью по двери, чтобы проверить, а не мираж ли это (с тем количеством водяного тумана, что клубился рядом с нами, я бы не стал исключать такую возможность). - Не зелёный, - членораздельно повторил я. - Ох, о чём ты? – округлила глаза девушка и резко распахнула дверь. Что ж, сказать, что нас обманули, можно было не сходя с места. Хорошо в мгновение ока распознавать ложь. Плохо, если это была последняя ложь в твоей жизни, потому что из лап этой тебе уже не выбраться. Помещение было небольшим и квадратным. На стенах висели свечи в канделябрах, заливая комнату дрожащим оранжевым светом, придававшим происходящему некий оттенок нереальности. Словно со стороны смотришь, как тело твоё падает в Преисподнюю. Однако свет был не единственным атрибутом Ада в этом месте. Натуральные декорации реального фильма ужасов были построены так, чтобы, как только откроется дверь, взгляд входящих тут же падал на труп. Вы, наверное, скажете, что мы перепугались напрасно – в этот вечер трупов уже навидались. Да и вообще, каждый может пойти в музей и посмотреть на труп двухтысячелетней давности! О, Вы и понятия не имеете, о чём говорите. Засушенные трупы это, конечно, круто, да. Однако это всё ни в коем разе не может подготовить Вас к созерцанию настоящего, истекающего кровью трупа, чьи пустые глаза, хоть больше не могут видеть, ещё не утратили способности смотреть. И доведись Вам поймать взгляд мертвеца, Вы похолодели бы от ужаса, сколько бы фильмов ужасов ни посмотрели за свою жизнь. Этот мертвец был как раз из таких – из тех, чьи тела вызывают Сатану мурашки из глубин самых подготовленных и непоколебимых душ. Живот его был полностью лишён кожи, внутренности превратились в кровавое месиво, и из него торчали белёсые штыки до половины обглоданных рёбер. Это был, можно сказать, свежачок – уж точно не чета двухтысячелетним мумиям, - но мясо уже начинало подтухать, и, стоило лишь взглянуть повнимательнее, глаз тут же цеплялся за копошащихся во внутренностях опарышей, жирных, желтовато-белых, вгрызающихся в фарш из человечины… Меня затошнило. Я перевёл взгляд выше и, скажу вам честно, сделал это зря. С тех пор прошло уже достаточно много времени, но, кажется, я никогда в жизни не смогу забыть тот взгляд, которым смотрел на меня мертвец. Он был пустым, но, в то же время, выражал что-то ещё. На секунду мне показалось, что мертвец смотрит на меня оценивающе, что решает, стоит ли марать руки. Душа моя ушла в пятки (126). - К-кто? – спросила Линали дрожащим голосом. Она прижималась ко мне, сотрясаясь всем телом. Я не знал, о ком она спрашивала – об убитом, или же об убийце, - однако получили ответ мы на второй вопрос, что было ценнее, но печальнее для исследователей, то есть для нас. Откуда-то из дальнего угла комнаты раздалось шипение. Несколько свеч в той части помещения погасли, и разглядеть источник звука не представлялось возможным. Однако через минуту убийца вошёл в круг света, отбрасываемый дрожащими огоньками. Вернее, это были убийцы. На свет явилось несметное полчище крыс. С окровавленными мордами, они были огромны, как игрушечные самосвалы. Все они были одного оттенка тёмно-серого, в результате чего казались копошащимся на полу смертоносным ковром. Это были необычные крысы. Возможно, это сотворил с ними НБМ. Однако каждая из них имела некую отвратительную мутацию – у одной изо лба торчал огромный глаз, устроенный по принципу зрительного органа улитки, у другой был язык хамелеона, переливающийся разными цветами… Мы стояли, не смея пошевелиться. Крысы, установившись плотным полукругом на грани светового сектора, тоже застыли, глядя на нас. Было настолько тихо, что, пожалуй, можно было расслышать лязг вгрызающихся в труп микроскопических челюстей. Щёлк. Щёлк. 888 Мы бежали неведомо куда, преследуемые сзади монотонным «тыдыщ-тыдыщ». Дом то принимался выть, то замолкал. Где-то далеко внизу слышался топот наших клонов. - А ну стойте! – брызгал слюной старик, который, несмотря на все свои сверхъестественные способности, почему-то предпочёл бежать, не ныряя в стены (127). Ну, как бежать. Он летел. И очень быстро летел. И логично, что в итоге, при темпе и бесцельности нашего бега, мы оказались в приятном чистеньком тупичке, где даже не противно помирать. Ну, если ты бомж и помираешь от удара молнии в темечко. А не бравый экзорцист, которого зашибло куском унитаза иззада (128). Впечатавшись в стену и попытавшись прогрызть себе ход наружу (безрезультатно), мы решили повернуться к страхам рожей с надеждой, что от такой-то хари сама Смерть сбежит. Действительно, топот был жуткий. Только это была не Смерть явно, ибо старикан всё приближался. Только вид у него теперь был хмурый и побитый. Правда, это явно не помешает ему таки угробить нас и пойти танцевать макарену. Я решил в последний раз взглянуть на напарника и, по возможности, сказать ему самую-самую последнюю в этой жизни гадость. А потом ещё самую-самую первую в загробной. Комбо! Канда стоял справа от меня и цеплялся за стену. Только вот голова его была повёрнута не ко мне и даже не к поставщику эксклюзивной смерти для нас двоих, которая явно войдёт когда-нибудь в список самых нелепых. Он смотрел в находившуюся справа от нас обоих стену. Я откровенно испугался, что самурай сошёл с ума и что катана всё ещё у него. - К-Канда? – я легко дотронулся до его плеча. Когда он пихнул меня, я понял, что не всё ещё потеряно. Когда я наконец увидел, на что всё это время был устремлён его взор, я понял, что для нас обоих ещё не всё потеряно. Ибо в стене зиял освещённый свечами прямоугольник – проход, которого, в чём я был абсолютно уверен, не было ещё две минуты назад, - из которого нескончаемым потоком хлестали мои клоны. Они становились плотным полукругом, надёжно отделяя нас от противника. С другой стороны коридора неслышно скользили в нашем направлении множество Канд, бесшумно вытягивавших из ножен многочисленные Мугены. Впрочем, вся их бесшумность и конспирация пошли прахом, ибо ни одна из копий мечника не смогла сдержать презрительного «тч» при виде «моей» части войска. Да, выглядели они странновато. У нескольких на голове красовались традиционные индейские украшения из перьев – видимо, они были вождями; человека два, совершенно не в тему, щеголяли в широченных сомбреро; многие были вооружены тесаками и мачете, ещё большее количество выбрало в качестве оружия луки и стрелы. Однако все они без исключения имели на лице боевую раскраску грязью. - Тч, - насмешливо раздалось рядом со мной, и я отрешённо подумал, то одна овца отбилась от стаи. Ой, точно. Это ж Канда. Настоящий. Аллены в оперении синхронно приложили ладони ко рту и издали боевой клич. Воинство бросилось в атаку. Немного помедлив, чтобы никто не решил, будто они заодно с этим сбродом, компания Канд взметнула полы плащей и ринулась на врага. Перед нами бушевала схватка, звенели стрелы, горели перья (и, судя по запаху, ногти), разверзалась пучина Ада. Мы стояли и не знали, что делать. То ли наблюдать – зрелище обещало быть непревзойдённым, то ли валить – почерневший прямоугольник выхода так и манил. Внезапно, из самой гущи боя выбрался один из моих клонов. Он радостно нам улыбнулся, и я даже удивился тому, что лицо у него было нормальное, не тронутое косметическим карандашом или жирной грязью. - Чего стоим? Вам тут не музей, - заявил он и показал на выход. – Я вас провожу. Переглянувшись, мы полезли в проход следом за Алленом. Коридор был очень низким, да и вообще напоминал больше тоннель вентиляционной системы. Пришлось передвигаться ползком, и я удивился, когда увидел впереди искру света – мой клон умудрялся держать в руке горящую свечу. - А как насчёт остальных? – спросил я. – Почему мы их бросаем? - Ха, тебя что, жизнь совсем ничему не учит? – развеселился мой клон, слегка повернув голову назад, но не переставая ползти. – Им не победить. Не стоит питать иллюзий. Они лишь отвлекают внимание. Дать вам сбежать – их цель. - Ценой собственной жизни, - пробормотал я, неприятно удивлённый циничностью слов своей копии. Внешне-то сходство полное, а вот внутренне… - Жизни? – казалось, клон задумался. – Как бы не так. Они не настоящие. Понимаешь, настоящих тут двое – ты и он, - он указал назад, на Канду. – Остальные – лишь фантомы, созданные, чтобы указать на мимолётность возможности. - Что? Откуда ты знаешь? – влез в наш разговор Канда. – Ты же один из них! - Ну да, - спокойно отозвался Аллен, не обратив внимания на то, что «один из них» прозвучало, как оскорбление. – Потому и знаю. Приходила тут одна баба. Она-то нас и создала. - Девушка, - скрипнув зубами, поправил я. - Какая баба? – живо вклинился самурай. – Обычная? - Обычных баб не бывает, - фыркнул Аллен. – Но да, если ты об этом, она была не слишком обычная даже для необычной. Паучиха, если точнее. - Скотина! – прошипел Канда своим мыслям. - Сказала, она нас зациклит, а два хмыря разбудят, - хмыкнул клон. – А потом надо будет помочь им свалить. Аллен подтянулся на руках и вылез из тоннеля. Мы, следом за ним, оказались в коридоре, очень похожем на предыдущий, только здесь была лестница, ведущая куда-то на нижний этаж. - Почему ты разговариваешь, как неизвестно кто? – недовольно спросил я, пытаясь отдышаться после замкнутого пространства. - С кем поведёшься, от того и наберёшься, - хмыкнул Аллен. - Это с кем то есть? - Известно, с кем, - поддел меня клон. – С Кандой, конечно. - Хорошо, что я не ведусь на его уловки и подколки! - Это пока. Я хотел было возмущённо поинтересоваться, что это он имеет в виду, однако из конца коридора начал доноситься характерный стук. - Что, уже?.. – простонал я. - Очевидно, - хмуро отозвался клон, становясь в боевую стойку. Из-за дальнего угла медленно вылетел старикашка, на ходу яростно избавляясь от одежды. Теряя равновесие, он то и дело врезался в стены. - Ааа, одежда впиливает его в материальные поверхности, - одобрительно кивнул Аллен. Наконец избавившись от комбинезона, старик подвергся ещё одному нападению – два моих фантомных отображения накинулись на него сзади, пытаясь зарезать стрелами – поломанные луки болтались у обоих на поясе. Их попытки не увенчались успехом – и это мягко говоря. Послышался хруст, и старикашка недовольно продолжил своё шествие, оставив воинов лежать на полу. За его спиной они незаметно впитались в доски. - Убью, сволочи, - прорычал старик, занося своё грозное оружие. - Сваливаем, - стараясь, чтобы голос звучал спокойно, бросил оставшийся Аллен и через коридор кинулся к ближайшей двери. Мы ринулись следом за ним, и через секунду дверь была наглухо запечатана тяжёлым буфетом. Ещё через секунду сквозь стену проявился старик. - Давай! – возопил Аллен. Почему-то я понял, о чём он говорит (ну, или просто запорол весь план, решив, что понял) и, совершив молниеносный выпад, выбросил руку вперёд и дотронулся до камелии, красовавшейся на груди противника. Тот от шока отпрянул обратно в стену, но я успел заметить, как татуировка поблёкла, завяла, словно настоящий цветок, и рассыпалась прахом. Окружающая обстановка на секунду погасла, затем перед моими глазами проявилось ночное поле. Я увидел свои руки, по инерции трущие какую-то тряпку в холодной воде речушки. В небе горели мириады звёзд, справа темнел совсем молодой лесок. Слева, за полем, горели десятки оранжевых огоньков, в небо поднимался сероватыми струйками дым. Деревня. Потом на мгновение сгустилась тьма. Я ничего не видел и не ощущал. Но когда я уже думал, что задохнусь в этой липкой темноте, зрение вернулось ко мне. Рядом со мной стоял Граф. Он был худым и элегантным, но маска всё так же красовалась на его лице. Я понял, что сам переместился к нему, потому что теперь мы стояли в середине того поля, между речкой и деревней. Я хотел отпрянуть, но тело отказывалось повиноваться мне. - Ну, дорогая, теперь ты готова, - в его голосе звучала усмешка. - Да, - неуверенно ответили мои губы. Женским голосом. Я закричал, выдираясь из этого кошмара. Вновь я стоял в той же комнате, тяжело дыша. Канда смотрел на меня ошалело, Аллен – снисходительно. - Кекс, - сказал я. - Колобок, - согласно кивнул Канда. Внезапно на мои барабанные перепонки обрушился шквал звуков. Стены выли громче, чем когда-либо, сквозь все щели пробивался яркий свет. - Нас что, выкуривают светошумовой гранатой?! – завопил я, прижимая к ушам ладони. - Что ж, подурачились, и хватит! – радостно закричал Аллен. Он подбежал к буфету и неимоверным усилием свалил его набок, освободив проход. - Он был только для страховки! – миролюбиво проинформировал нас Аллен. – Дом долго не протянет! Скоро нас ждёт знатный бу-бумс! - Что?! – заорал я в ответ. - О, не бойтесь, вы спасётесь! – весело улыбнулся юноша и кинулся за дверь. – Йии-хо! - Вот это правильный подход к жизни, хлюпик! - насмешливо проорал самурай. - Не трусы! - бросил я ему в ответ. Мы бросились в коридор. Я выскочил к лестнице, проход за мной тут же завалило горящими балками. Ничего, продерётся, решил я. Рядом с выходом вентиляции Аллен фехтовал с призраком, мастерски, надо сказать, отбиваясь зонтиком от всех выпадов. Заметив меня, он на секунду отвлёкся, подскочив к перилам лестницы. - Неплохо, да?.. – небрежно поинтересовался он. - Потрясающе! – выдохнул я. - Битва века. Зонтик против унитаза. Кому скажешь – не поверят. Мы посмотрели друг другу в глаза, и на наших лицах заиграли одинаковые радостные улыбки. - Не теряем времени! – напомнил Аллен. Отшвырнув в сторону зонтик, он бросился к старику и неожиданным нападением заставил его отпрянуть прямо сквозь стену. Дом надрывно взвыл на высокой ноте и заткнулся. Горевшее уже во многих местах пламя потухло. Все признаки присутствия в доме жизни – не важно, до, или после смерти – исчезли. Даже дождь за окном стих. Потом подул еле заметный ветерок, и обугленные декорации дома вокруг нас начали осыпаться, прах и пыль старых стен уносились вдаль вместе с переживаниями этого вечера. Через минуту мы с Кандой стояли в холле музея, откуда начинали свой путь. «Обрели ли мы что-нибудь в этом путешествии?.. - Я улыбнулся напарнику и получил в ответ почти-недо-улыбку, в которой проскальзывало облегчение. – Не исключено». 888 Крысы синхронно бросились вперёд. Мы с Линали, чётко отработанным движением отскочили назад и с размаху захлопнули дверь. Послышался дробный стук – щуплые крысиные тельца с размаху втыкались головами в деревянные доски. Мы бросились бежать с единственной надеждой – пока мы будем плутать в этих коридорах, крысы заблудятся. Через некоторое время отдалённый стук превратился в приближающийся топот – дверь не выдержала напора. Тысячи крохотных лапок выбивали по полу некий зловещий ритм, музычку, подходящую для жертвоприношения. Мы бежали, как могли быстро, проступающие во тьме очертания стен и дверей сливались в одну серо-чёрную массу. Но ясно было одно: слишком медленно. Слишком поздно. Топот был совсем близко, я мог поклясться, что слышу возбуждённый писк. Чудовища! Внезапно вдали мелькнул некий отблеск. Сначала это казалось миражом, но через несколько шагов сделалось абсолютно ясно, что мы совершенно случайно выбрели к ведущей на поверхность лестнице. Десять минут назад мы бы в обморок упали от радости, но сейчас нам была не по карману такая роскошь – стоит упасть, и ты никогда больше не встанешь. Поэтому мы, не останавливаясь, взлетели по ступенькам и понеслись по коридорам музея, ослеплённые, но не перестающие бороться за жизнь. Крысы, выбравшись из подвала буквально через секунду после нас, запрыгали по головам посетителей и работников. Те не обратили на них ровным счётом никакого внимания. Что ж, не только нас считают пустым местом! Впрочем, долго радоваться мне не пришлось – скатившись по отполированным до блеска перилам лестницы и оказавшись в холле, мы поняли, что загнаны в тупик – все входы-выходы были заткнуты крысиной массой, лестница мгновенно заполнилась мерзкими тварями. Поняв, что мы уже никуда не денемся, животные не торопились нападать. Они медленно кружили вокруг нас, превратившись в смертоносный вихрь…вихрь? Ну, не совсем. На такой скорости они, пожалуй, могли бы сойти разве что за воронку после смыва в унитазе. Впрочем, учитывая обстоятельства, острить не тянуло. - План есть?.. – краешком рта обратился я к Линали. Та только покачала головой, стараясь каждую секунду держать в поле зрения как можно больше крыс. Я вздохнул и повернулся к девушке. Она тоже перевела взгляд на меня. - Что, уйдём достойно? – улыбнулся я. - Конечно, - отозвалась Линали, становясь в боевую стойку. Отлично. С честью до конца. Мы приготовились с воплем «BRAINS!» кинуться в самую глубь серой гущи, но тут раздался тихий шелест, и немного левее от нас материализовались Аллен и Канда, ухмыляясь друг другу, как идиоты. - Очень вовремя, - пробормотал я, опуская уже занесённый для атаки кулак. – Теперь нас всех сожрут. Кирпич бросил на меня испепеляющий взгляд. Горошек обернулся следом и – ну, это же Аллен – тут же с радостными воплями кинулся к крысам. - Аллен, я бы тебе не советовала… - осторожно начала Линали, но опоздала: наш седовласый друг уже сидел в окружении Жутких Людоедских Крыс и почёсывал сразу с десяток этих тварей за ушками. - Эм. Что? – я повернулся к подруге. Её выражение лица мне абсолютно ничего не объяснило, даром что было таким же, как у меня. Крысы, не проявляя никаких садистских наклонностей, явно балдели на алленовских ручках, а те, которых обделили, радостными толпами стекались к седовласому за своей порцией ласки. - Аллен, - неуверенно начал я, мужественно сделав шаг по направлению к этому скопищу. – Мы видели, как они человека съели. - Ага, съели, - не отпираясь заявила самая большая крыса, покоившаяся на алленовском плече. Мы воззрились на неё круглыми от ужаса глазами. – Только, строго говоря, ЭТО уже не было человеком. Это был отпечаток на ткани Вселенной, и не более. Всего лишь уродливый шрам на прекрасном лице бытия. - Так, я вконец запутался, - объявил я, с размаху бухнувшись на пол. - Мы Жнецы, - начал объяснять крыс (129) совершенно человеческим голосом. – Все люди в этом доме так или иначе должны были умереть, и мы прибыли, дабы проводить их души. Однако вместо этого нас бесцеремонно затянуло вместе со всем наполнением здания в некий стрёмный мир. Мы, правда, тут же вернулись – у Жнецов свои привилегии, - но продолжаем сюда приходить периодически, дабы исправить оплошность. - Й-йасно, - икнул я, видимо, слегка спалившись, что мне ничего неясно. Впрочем, в следующую секунду это всё было уже неважно – наше время кончилось. Вихрь Времени вернул нас на стартовые позиции. Аллен тут же вскочил и бросился к окну. - Здесь ночь, - рассмеялся он. - Как это ночь? – подскочил к нему Канда. – Костлявка же говорила, что мы вернёмся в тот же миг, когда исчезли! - Да, может быть, - пожал плечами Аллен. – Но посмотри в окно. Там день, а здесь ночь. Там здания, а здесь развалины. Там люди, а здесь – пустота! – юноша снова засмеялся. – Я знаю, как назвать этот мир – пусть будет Изнанкой! Уродливой и кошмарной, но вто же время такой необходимой для каждой вещи. Обдумав это предложение, все согласились, что, пожалуй, лучшего названия подобрать не смог бы никто, даже если бы промучился над этим несколько лет. Линали с разбегу приземлилась в ближайшее кресло и закинула ногу на ногу, смерив нас снисходительным взглядом, будто королева – детей в детском саду. - Итак, мы с Лави поняли, что не следует судить по внешнему виду, иногда всё бывает не таким, каким выглядит на первый взгляд, и нельзя тут же мочить того, кто противно выглядит, - выдала она на одном выдохе. - А у вас что нового, парни? Аллен с Кандой переглянулись и, видимо, пришли к молчаливому согласию. - Мы вынесли из этого приключения не менее ценный урок: если ты видишь нечто голое, вонючее и нацелившееся в твою голову топором, мочи не задумываясь, - озвучил общую версию седовласый (130). - Что ж, неплохо, - кивнула Лина. - На улице кровавый дождь, так что на ночь остаёмся здесь, - объявил Канда в заключение разговора, и это тоже было абсолютно нормально. Нормальный день в ненормальном мире. 888 От очертаний огромного чёрного глаза луны отделилась чётко видимая на контрсвету маленькая мохнатая фигурка. - Неплохо справляются, не так ли? – задумчиво поинтересовалась паучиха, глядя на дом, где расположились путники. - Ну да. Правда, если учесть, что половина этого мира им помогает… - Это пока, - отозвалась паучиха, уперев подбородок в передние лапки. - Чем дольше продержался, тем больнее падать… - Присмотри за ними, ладно? – как-то грустно попросила паучиха, сворачиваясь в маленький комок. Потом, удивлённо посмотрев на небо, пробормотала: - И правда кровавый дождь. А я думала, он пошутил. И, подтянувшись на паутинке, паучиха скрылась в тёмном туннеле лунного глаза. (104) «Туалетный Утёнок»! Кстати, мало кто знал, что пары именно этого чистящего средства используются в козырном приборчике Людей-в-Чёрном. (105) Даррелл, Джеральд – английский натуралист, писатель, основатель нескольких парков дикой природы, которые сейчас носят его имя. Написал множество очерков о жизни диких животных. (106) Автор только что дочитала книгу «Авиатор» Йона Колфера, где в стенах тюрьмы эпизодически фигурировал светящийся коралл. (107) Мы соболезнуем родственникам этой стены. Let it Rest In Peace, monsieurs. (108) Блейк, Уильям – английский поэт и художник конца XVIII – начала XIX века. (109) Развернулся вправо для себя. (110) Возможно, неточность перевода. (111) Сказала автор, почёсывая коленку. (112) Судя по всему, это был дом-музей некоего местного английского писателя. Кого – выяснить так и не удалось, ибо нигде на здании или же в нём не было обнаружено никакого, даже самого захудаленького знака свыше о том, кто проживал в этом доме. (113) Да-да, то самое «Халк ломать», от которого так и пищат фанатки в кинотеатрах, появилось в репертуаре бедного учёного (вместе с шаткостью душевного состояния и нервным тиком) именно после общения с Линали (да не будет она к ночи помянута) *У автора на часах 21:34, коль что.* (114) Жаль, жаль, но нам так и не сказали его имени, поэтому он так до конца романа и останется «собеседником». А вообще, неплохое устаревшее имя выходит, да? Если Вы не встретили в своей жизни человека по имени Собеседник – хотя бы в книге – нам не о чем с Вами говорить. Мило, да? (115) Английское «Elvis has just left the building» - достаточно знаменитая фраза из какого-то фильма про двойников Элвиса. По-моему, сам фильм смотрели единицы, однако фраза очень распространена. К чему бы это?.. (116) Что ж, может, на той картине и было изображено нечто однозначное, но это – только первый план. Дьявол кроется в деталях. Не знаю, что за картина была там в реальности, однако же автор видит на её месте картину «Происхождение мира» кисти Гюстава Курбе. Изображение однозначное. Однако название придаёт ему тонкую огранку. А ещё это всё наводит на мысли, что искусство – это круто. И не только современное. (117) Из Англии. Из НБМ (Нашего Безумного Мира) он бы – с божьей помощью, разумеется – смог бы дойти…ну, до Китая, скажем, смог бы. Есть ли в НБМ дома с порталами в Китай?.. Ну, наверное, есть. Может, Аллен с Кандой как раз там сейчас. На кукурузном поле. В Китае. Что? (118) Князь Потёмкин приказывал ставить красивые декорации домов на пути следования Екатерины II, дабы показать ей, как процветает империя. На самом же деле таки деревни являлись чистой бутафорией, за трёхэтажной декорацией мог скрываться настоящий дом в один этаж. (119) Да, богатырский, а что? У всех разное представление. О богатырях. (120) Лично я от страха или нервного возбуждения перещёлкиваюсь позвонками в позвоночнике. А вы так не делаете? Нет? (121) В красном углу… Простите. (122) Не считайте автора за психа (наверное, поздновато говорить это в 19-той главе, да?). Я действительно слышала душераздирающую историю о том, что некие куры (должно быть, гондурасской выделки) заклевали унитаз. До смерти. (123) Точно я этого сказать не могу, ибо ночным вИдением не обладаю, однако, опираясь на опыт, думаю, там было написано что-то в этом роде. (124) Тот, кто знает, о чём я, проиграл. Какое коварство, не правда ли? (125) Как. Же. Хочется. Вписать. Стёб. Нет. Я. Должна. Быть. Сильной. Я. Должна. Держаться. (126) А потом пятки свалили – предатели, - и я остался без души. У рыжих же хронически нет души, что? Нет, ну вы видели, сколько я продержалась без стёба и без примечаний?! Видели?! Ха! Не только Юлий может, Уридж тоже не промах! (127) Олдскульщик, чё. (128) Это «из Ада» в одно слово. Правіла падваення з беларускай мовы. Что, не похоже разве? Впрочем, откуда мы можем знать, где кроме Ада побывал этот представитель нового поколения сантехники?.. (129) И причём здесь, казалось бы, NO.6?.. Нет, на самом деле, вся эта идея посетила меня раньше незабвенной любви к Незуми/Шион. Но всё же. Забавно. (130) P.S. Авторы согласны с Линали и Лави. Хотя топоры всё же не приветствуются. Эксгибиционизм ныне тоже не в почёте.