Лишь будь со мной

*** - Я понял, хорошо, спасибо, - отчеканил Андрей и нажал на кнопку сброса вызова. Повернувшись к водителю, он продиктовал нужный адрес. – Знаете, где это? - Конечно, - кивнул тот, внимательно следя за дорогой. – Скоро будем на месте. Ничего не ответив, блондин оглянулся на двух женщин, что сидели, прижавшись друг к другу, и о чем-то тихо разговаривали. Почувствовав на себе пристальный взгляд, они замолчали и посмотрели на парня усталыми глазами. «Все будет хорошо», - одними губами произнес тот и повернулся в сторону прижатого к боковой двери Алешки, который с отрешенным видом смотрел на проносящийся за окном унылый пейзаж. Все время, пока они были в дороге, Киселев пытался найти хоть какое-то логическое объяснение тому, на кой черт сел в машину, даже не удосужившись спросить разрешения родственников Стаса. Конечно, те не стали открыто возражать против его вмешательства в их семейные проблемы, но по напряженной атмосфере, царившей в такси, было ясно как день, что восторга его присутствие тоже не вызывало. «И все же… зачем?» - в который раз спросил Алеша сам себя и, машинально выдохнув на стекло, как когда-то в детстве, начал рассеянно водить пальцем по запотевшей поверхности, рисуя буквы. Сначала прописную С, потом строчную т… Услышав за спиной негромкое покашливание, парень дернулся, быстро провел ладонью по стеклу, стирая написанное, и воровато покосился в сторону друга, но тот уже успел отвернуться и сделать вид, что ничего не произошло. «Хм, до чего ж неуютно находиться рядом с этой семейкой. Такое впечатление, что я для них – враг номер один. Сидел бы сейчас дома, засунув свою совесть куда подальше, и в ус не дул, так нет же, непременно надо было выпендриться и потащиться в больницу… Идиот, не меньше», - выдохнув, парень прикрыл глаза и откинулся на спинку сидения. Чем дольше Лешка размышлял, чем больше склонялся к тому, что причина его внезапного порыва, по всей видимости, крылась в элементарном чувстве вины, из-за которой он не мог спокойно смотреть в глаза присутствующим. Его не покидало ощущение, что в каждом направленном на него взгляде он видит осуждение, что подсознательно слышит безрадостные мысли людей, которым по глупому стечению обстоятельств причинил столько боли. По большому счету единственным, кто мог его упрекнуть в чем-то, был Андрей, но тот тоже предпочел играть в молчанку. «Это была случайность», - лишь отрывисто произнес блондин, когда Леша, войдя с другом в полупустую квартиру Стаса, хотел начать разговор на эту тему. С тех пор они не перекинулись и парой слов и намеренно избегали открыто встречаться взглядами. Когда до опознавательного знака, указывающего на въезд в областную столицу, оставалось всего ничего, таксист чуть притормозил и все словно по команде взглянули направо, где с обочины на проезжую часть медленно выезжал эвакуатор с черной иномаркой на борту. - Стас… - простонала тетя Лена, с силой сжимая прохладную руку девушки, сидящей рядом. Остальные промолчали, только тяжело вздохнули и поспешно отвернулись, не в силах смотреть на знакомую машину и думать о том, с чем им вскоре предстоит столкнуться. Подъехав к большому многоэтажному зданию, возле которого были припаркованы несколько машин скорой помощи, все вышли и остановились в нескольких метрах от такси, дожидаясь, когда Андрей расплатится, а затем двинулись к входу, скользя обеспокоенными взглядами по окнам, за одним из которых находился тот, ради кого они проделали весь этот путь. Дождавшись своей очереди в регистратуру, заметно нервничающие посетители убедились, что Иванченко Станислав Михайлович действительно был доставлен к ним этой ночью и на данный момент находился в реанимации. К сожалению, о состоянии больного медсестра ничего не знала и посоветовала обратиться непосредственно к заведующему отделением. Поблагодарив миловидную девушку, с сочувствием смотревшую на поникших родственников, блондин достал из кармана документы брата и остался заниматься бумажной волокитой, остальные же, натянув выданные в гардеробе халаты и бахилы, поднялись на указанный этаж и, найдя кабинет врача, присели на лавочку, в полном молчании дожидаясь возвращения Андрея… - Иванченко? – переспросил пожилой мужчина, под глазами которого залегли тени, с головой выдающие врача, проведшего на дежурстве уже не одну бессонную ночь. – Помню такого. Авария на трассе в нескольких десятках километров от городской черты. Да уж, ночка выдалась не из легких, скажу я вам. Давно не было такого наплыва пострадавших, - медик покачал головой и откинулся на спинку стула, потирая широкими ладонями затекшие плечи. Усталый взгляд остановился на женщине и парне, так похожем на нее, что сидели на небольшом диванчике сбоку от письменного стола. – Близкие родственники, насколько я понимаю? - Да, - кивнул Андрей, поддерживая за плечо мать, прижимающую дрожащие руки к болезненно ноющему сердцу и старающуюся сдержать слезы, навернувшиеся на глаза. - Что ж, тогда буду говорить начистоту, поскольку скрывать факты бессмысленно. - Конечно, мы готовы, - голос Андрея дрогнул, а пальцы сильнее сжали плечо женщины. - Он жив. Пока что жив, но состояние тяжелое. Можно сказать, что парню крупно повезло, так как многие, попадая в подобную ситуацию, не доживали до прибытия скорой помощи или же умирали на больничной койке. - Есть хоть какая-то надежда, что он… - Надежда всегда должна быть, молодой человек, - тихо произнес заведующий отделением, поворачиваясь в поскрипывающем кресле и устремляя взгляд на тяжелые тучи за окном. – Поймите, мы делаем все возможное, чтобы не потерять его, но пути Господни неисповедимы. Врачи не всесильны, к сожалению. - Да, мы понимаем, - выдохнул парень и поднялся, помогая матери встать. – Можно увидеть брата? - В палату интенсивной терапии входить запрещено, но если хотите, взгляните на него через стеклянные двери. - Спасибо, - благодарно прошептала женщина и, поддерживаемая младшим сыном, вышла из кабинета вслед за врачом. Едва дверь открылась, Алеша и Катя вскочили с лавочки и, не говоря ни слова, двинулись за Андреем и тетей Леной. Пройдя до конца пустого коридора, в котором эхом отдавались приглушенные шаги, заведующий остановился у одной из сдвоенных дверей. Кивнув и извинившись, он направился на обход, оставив возле палаты нервно переминающихся посетителей. Прильнув к стеклянным вставкам дверей, слегка пахнущих хлоркой, они смотрели на молодого человека, неподвижно лежащего на кровати в окружении медицинской аппаратуры. Белая простыня, натянутая до самой шеи, не позволяла увидеть серьезность полученных травм. На бинтовой повязке, стягивающей голову, проступали красные пятна. Закрытые глаза и скорбно опущенные уголки сомкнутых губ делали его похожим на мумию. Лишь едва заметно вздымающаяся грудная клетка говорила о том, что человек все еще здесь, с ними. К левой руке, лежавшей поверх простыни, тянулась прозрачная трубка, по которой в организм Стаса непрерывно вливался какой-то раствор. - Мой бедный мальчик, - трясущимися руками мать зажала рот, чтобы не закричать, и начала оседать на пол, но Андрей вовремя подхватил ее и усадил на лавочку. - Мам, он жив, - срывающимся голосом прошептал он, присаживаясь рядом и крепко обнимая рыдающую женщину, вцепившуюся в полы его халата. – Ты же знаешь, что брат сильный, он обязательно выкарабкается, вот увидишь. По-другому и быть не может. Андрей не знал, кого успокаивал больше – мать или себя, но он во что бы то ни стало хотел верить в эти простые слова, потому усиленно отметал плохие мысли, упорно лезущие в голову. Парень даже не представлял, как они будут жить, не слыша тихого голоса дорогого человека, не видя его светлой улыбки и не чувствуя прикосновения теплых рук. «Стас, умоляю… - зажмурившись, блондин прижался щекой к затылку матери, чувствуя, как по щекам потекли предательские слезы. – Не покидай нас, ты нам так нужен». Стоя рядом с всхлипывающей Катериной, Алешка сжал пальцы в кулаки, боясь, но через силу заставляя себя смотреть на человека, с которым еще несколько часов назад поскандалил в доме Иванченко. Сидя возле неплотно прикрытой двери кабинета заведующего, он слышал все, что говорил врач, и просто не мог поверить в то, что жизнь темноволосого молодого человека может оборваться в любой момент. «Как же так? Почему такое должно было случиться именно в день рождения его младшего брата? А что если это действительно моя и только моя вина?» - противное чувство, нагнетая и без того напряженную обстановку, все сильнее давило на плечи. И Киселев впервые в жизни пожалел, что не умеет поворачивать время вспять. Он все глубже погружался в пучину самобичевания, потому даже не заметил, как к ним подошел Андрей. - Кать, побудь с мамой, - услышал Алексей тихий голос друга, от которого по спине пробежали мурашки. – Мне нужно позвонить. - Да, конечно, - кивнула девушка и отошла от двери в палату, оставив Алешку наедине с его убийственными мыслями. Минуты текли медленно, словно тягучая нитка сиропа, незаметно превращаясь в часы, но ни один из сидевших на лавочках вдоль стены не смотрел на время. Лучше не знать, как долго они пробыли в этом коридоре, и не гадать, сколько дней, недель или даже месяцев еще предстоит им провести в больнице. Каждый думал о своем, не решаясь прервать тишину, изредка нарушаемую голосами медперсонала или таких же печальных родственников, что приходили хоть издали увидеть близких им людей, лежащих в соседних палатах. Когда послышались тяжелые шаги, присутствующие, будто очнувшись ото сна, подняли головы и посмотрели на человека, почти бегом приближающегося к ним. - Как он? – задыхаясь, темноволосый мужчина опустился на свободное место рядом с младшим сыном и, достав чистый носовой платок, вытер дрожащей рукой пот, выступивший на лбу и висках. – Что сказал врач? - Ждать… - не глядя в глаза отцу, произнес Андрей. - Изменений нет? - Нет, - покачал головой он и сжал руку матери. - Понятно, - прижавшись спиной к холодной стене, мужчина прикрыл глаза. – Надеюсь, что он скоро очнется. - Угу, - чуть слышно ответил сын, а затем снова воцарилась тишина. *** Прошла неделя, потом еще две, показавшиеся близким Стаса несколькими месяцами, и хотя врач сказал, что опасность наконец-то миновала, молодой человек по-прежнему не приходил в себя. По настоянию родителей Андрей и Катя через несколько дней после того, как он попал в больницу, вынуждены были вернуться к учебе, поэтому нехотя уехали домой, но постоянно звонили и справлялись о состоянии Стаса, приезжая каждую пятницу и околачиваясь возле палаты до воскресного вечера. Мама же, согласившись на просьбу бывшего мужа забыть об их размолвках хотя бы на время болезни сына, поселилась в его квартире, чтобы иметь возможность ежедневно приходить в больницу. Снова и снова обивая порог кабинета заведующего, родители с мольбой смотрели на него, ожидая услышать хоть какие-то новости, но тот лишь разводил руками. «Ждите», - был один и тот же ответ. Каждое утро, поднимаясь на этаж, где лежал их старший сын, они сталкивались с Алешкой, в одиночестве сидевшим на лавочке. Складывалось впечатление, что он окончательно забил на учебу и родной дом и прописался возле палаты интенсивной терапии, не собираясь ни на минуту покидать свой пост. Поднимая тяжелый взгляд на чету Иванченко, он кивал в знак приветствия, читал по их глазам, что снова никаких изменений, и опять опускал голову. Женщина, видя, что парень на самом деле переживает за их сына, попробовала поговорить с ним и убедить того съездить домой, но Алешка наотрез отказался. Не принял он и предложение отца Стаса заходить к ним, чтобы умыться, поесть и переночевать. - Не переживайте, - упорно твердил он, сжимая пальцами край лавочки, обитой кожзаменителем, – я не помру от недосыпа или голода. - Но Стас ведь никуда не денется, - вздыхала тетя Лена, пытаясь образумить парня, но тот лишь отрицательно мотал головой. - Я должен быть здесь, - не сдавал позиций Алексей, стискивая зубы. На этом разговор обычно заканчивался... Алешка понимал, что взрослые в чем-то правы, но не хотел навязываться людям, у которых и без него было полно проблем. К тому же он на самом деле нашел угол, где мог принять душ и вздремнуть несколько часов. Сердобольная пожилая медсестра, работающая в отделении, почти сразу обратила внимание на темноволосого парня, практически безвылазно дежурившего возле палаты одного из вновь прибывших пациентов. Ранним утром, заглядывая к больным, она видела, как он дремлет, скукожившись на жесткой больничной лавочке; в течение дня ее взгляд то и дело останавливался на фигуре молодого человека, то часами напролет стоявшего возле стеклянных дверей, то молча сидевшего рядом с родственниками больного. Так продолжалось несколько дней, а затем, не выдержав, медсестра подошла к нему и сказала: «Пойдем со мной». Взглянув на женщину в белом халате, не внушающую подозрений, он немного подумал и, что-то решив для себя, дотронулся до ее протянутой руки. Старушка, представившаяся Татьяной Ивановной, привела растерянно озирающегося по сторонам парня в свою небольшую квартиру, находившуюся в паре кварталов от больницы. Она сразу же пресекла все попытки незнакомца отказаться от ее доброты и сначала затолкала его в ванную, а потом накормила горячим обедом. - Как тебя зовут? – сидя напротив Киселева, женщина внимательно смотрела на осунувшееся лицо симпатичного парня. - Алексей, - безжизненным голосом ответил тот, не поднимая глаз. - Извини, что спрашиваю, но… у тебя есть деньги? – поинтересовалась она, глядя на его помятую футболку и джинсы, явно нуждающиеся в стирке. - Угу, - кивнул Алешка, рассеянно допивая чай, и вытащил из кармана пластиковую карточку, на счет которой его отец периодически перечислял определенную сумму. - Хорошо, тогда доедай, а потом пойдем в магазин. - Мне нужно в больницу, - возразил парень, но тут же почувствовал, как теплая морщинистая рука накрыла его пальцы. - Пойдешь, как только приведешь себя в порядок и отдохнешь. Ты же не хочешь своим видом довести до инфаркта близкого человека, который может очнуться в любой момент? - Нет, - нехотя согласился с доводами пожилой женщины Алексей и, поднявшись из-за стола, поплелся за ней в прихожую. На следующий день, едва бросив привычный взгляд на Киселева, сидевшего по своему обычаю возле палаты, тетя Лена сразу отметила его опрятный внешний вид и лицо, уже не выглядевшее настолько усталым, что хотелось немедленно уложить парня головой на свои колени и укачивать, пока тот не уснет. - Алеш, к тебе приезжал кто-то из домашних? – присаживаясь рядом, тихо спросила женщина, уже догадываясь, каким будет ответ. Каково же было ее удивление, когда Алексей отрицательно покачал головой. – Значит, Андрюша был здесь? – глядя на чистую одежду, Елена Сергеевна терялась в догадках. - Нет, - короткий ответ, после которого она решила больше не задавать лишних вопросов. – Что сказал врач? - Ничего нового, - тяжело вздохнув, женщина мяла в руке носовой платочек. – Господи, когда же Стасик придет в себя? - Держись, Лена, - мужская ладонь опустилась на ее плечо и сочувствующе сжала. - А разве нам есть из чего выбирать? – посмотрев снизу вверх на бывшего мужа, стоявшего рядом, тетя Лена сглотнула комок в горле и погрузилась в свои невеселые мысли… *** Так прошло четыре месяца – в бесконечной череде похожих друг на друга дней, протекающих по одному и тому же сценарию. Встать затемно, умыться, наспех позавтракать и торопливым шагом пойти в больницу, где снова смотреть в пустые глаза родителей, выглядевших так, словно они не посетители, а сами являются пациентами. Молча сидеть на лавочке возле палаты, изредка вставая с места и прохаживаясь до окна напротив и обратно, чтобы размять затекшие мышцы. Стоять, прижав ладони к белым дверям, и немигающим взглядом смотреть на Стаса, пытаясь уловить еле заметное движение его грудной клетки, после чего чуть слышно выдохнуть и медленно вернуться на место. Просидеть до вечера, прижавшись спиной к холодной стене, время от времени отлучаясь по нужде или чтобы купить бутылку воды в буфете на первом этаже, а затем, когда на город опустится ночь, на негнущихся ногах вернуться в квартиру, ставшую для него такой же родной, как и больничный коридор. «Вот и зима. Ты ведь чувствуешь ее ледяное дыхание, правда?» - Алеша в очередной раз поймал себя на том, что снова мысленно обращается к Стасу. Подобное случалось с ним все чаще и чаще. Он не знал, о чем говорить с людьми, пытающимися подтолкнуть его к общению, но мог часами разговаривать с человеком, незаметно ставшим для него чем-то важным, хотя прекрасно знал, что не услышит в ответ ни звука. Вот и сейчас, стоя у большого окна в коридоре, Лешка смотрел на деревья, покрытые серебристым инеем, и мысленно описывал все, что происходило на улице. Отблески заходящего солнца, проникая сквозь стекла, концентрировались на бледном лице, словно прося еще немного подождать, а взамен обещая обласкать уставшее тело теплыми весенними лучами. «Если бы ты могло согреть еще и мою измотанную душу», - чуть слышно пробормотал Киселев, прикрывая на мгновение карие глаза. За те месяцы, что он практически безвылазно провел на этом этаже, стоя у окна или сидя на узенькой лавочке, парень слишком сильно привык к одиночеству. Даже когда приезжали Андрей и Катя, он не менялся в лице, оставаясь по-прежнему отстраненным и замкнутым. Те же, видя, как сильно изменился их некогда жизнерадостный друг, хотели подбодрить его, но боялись натолкнуться на стену отчуждения. Казалось, он отгородился от всех, решив держаться в стороне и избегать любых контактов с внешним миром. Исключением была лишь Татьяна Ивановна, которая по-матерински заботилась о нем все это время, не позволяя впасть в беспросветное отчаяние. *** Новый год он встретил в больнице. Присев на край подоконника, Алексей смотрел на чету Иванченко и Катю, уже практически ставшую полноправным членом их семьи. Сидя на лавочке напротив окна, они о чем-то тихо шептались, дожидаясь Андрея, спустившегося в буфет за соком. - Сегодня у нас впервые за долгое время будет безалкогольный праздник. Вам не кажется, что еще немного – и мы станем трезвенниками? - попытался пошутить дядя Миша, обведя взглядом женщин. - Ага, и язвенниками, - в тон ему ответила тетя Лена и, погладив бывшего мужа по тыльной стороне ладони, поспешно убрала руку, так как увидела в другом конце коридора младшего сына. Андрей, долгое время обиженный на отца за то, что родители вдруг решили развестись, сначала заметно нервничал и игнорировал его присутствие в больнице, стараясь как можно меньше общаться с ним, но потом понемногу успокоился. Это не могло не радовать его мать, которая все эти годы сильно переживала из-за того, что не могла часто видеться со старшим сыном, и приходила в отчаяние, видя подавленное состояние младшего, стоило лишь заикнуться о папе. А еще Алешка заметил, что поначалу натянутые отношения между родителями Андрея в последнее время стали более теплыми. Возможно, причиной тому стало горе, сблизившее их, а может, они все еще испытывали друг к другу какие-то чувства, просто забыли о них, попав в призрачные сети обид, непонимания и разочарования. «Надеюсь, Андрей не станет возражать, если они захотят попробовать начать все сначала», - подумал он и отвернулся, глядя на ночной город. - Держи, - спустя несколько минут услышал брюнет голос друга, который подошел к нему и сунул в руку пластиковый стаканчик с яблочным соком. - Спасибо, - кивнул Леша и сделал глоток прохладного напитка. - О чем думаешь? – обыденный вопрос, но он застал Киселева врасплох. Уже давно никто не интересовался его мыслями, предпочитая обходить щекотливые темы стороной. - Да так, - пожал плечами парень, снова отворачиваясь и скользя рассеянным взглядом по ярко освещенным окнам домов напротив. - Все хотел поговорить с тобой, но… как-то не было подходящего случая, - помолчав, тихо произнес Андрей. – Может, выйдем покурить? - Ладно, - безэмоционально согласился Алексей, соскользнул с подоконника и, поставив стаканчик, побрел следом за другом. - Ты хотел что-то сказать, – закурив за компанию, безразлично напомнил он, видя, что Иванченко-младший не торопится начинать разговор. - Кхм… Скажи, почему ты здесь? – вопрос в лоб озадачил Алешку. - А что, какие-то проблемы? – прищурившись, он посмотрел на друга, нервно постукивающего металлическим носком ботинка по бетонному крыльцу. - Нет-нет, что ты, - замотал головой тот. Округлив губы, Андрей выпустил несколько колечек дыма. - Просто не могу понять, зачем тебе это – сидеть месяцами возле палаты человека, которого ненавидишь всем сердцем. - Ненавижу?.. – эхом повторил Леша, вытаскивая левую руку из кармана джинс, поворачивая ее ладонью вверх и наблюдая, как медленно падающие снежинки, касаясь теплой кожи, превращаются в маленькие капли воды. - Да, ты сам так сказал, неужели уже забыл? Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты ждешь, когда он очнется, чтобы добить его морально, поскольку физически он и так уже… - блондин закашлялся и опустил голову, пряча так некстати навернувшиеся слезы. - Чего это ты раньше времени списываешь его? – голос Киселева прозвучал глухо, но Андрей различил недовольные нотки. - Так что, ответишь мне? – задал свой вопрос Иванченко, намеренно пропуская мимо ушей слова друга. - Успокойся, я не собираюсь никого добивать, - хмыкнул тот, - а что касается причины, почему я здесь… Извини, но это мое личное дело. - Понятно, - вздохнул Андрей, явно рассчитывающий на другой ответ, но больше не стал ничего спрашивать, отчетливо поняв, что тот не расположен к откровениям. *** Новогодние каникулы хоть и были омрачены тем, что вместо посиделок за накрытым столом в уютном доме приходилось отмечать праздники, устроившись на лавочках в больнице, но каждый из посетителей все равно старался держаться сам и поддерживать остальных. Благодаря длинным выходным родственники решили никуда не торопиться и подольше побыть рядом с родным человеком, пусть даже он находился по другую сторону дверей палаты и не мог присоединиться к ним. Новый год, как это обычно бывает, поселил в их сердцах надежду, что с первого января жизнь начнется с чистого листа, а значит, все обязательно наладится. И никто из них даже не предполагал того, что случится через несколько дней. Татьяна Ивановна, у которой на седьмое января выпал выходной, накануне решила лечь пораньше, поскольку хотела как следует выспаться перед очередным дежурством, но внезапно пробудилась, хотя за окном было совсем темно. Приподнявшись на локте, она кинула заспанный взгляд на будильник, подсвеченные стрелки которого показывали чуть за полночь, а затем на дверь, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. «Странно, - подумала хозяйка квартиры, нехотя поднимаясь с кровати, – Алеша допоздна никогда не засиживался». - Леш, ты чего не спишь? – закутавшись в домашний халат, женщина вышла в коридор и столкнулась нос к носу с парнем, натягивающим шерстяную водолазку. От нее не укрылось, что тот необычайно взволнован. – На улице же глухая ночь. Что-то случилось? - Нет, все в порядке, - плеснув в кружку кипяток, Киселев заварил чай и, обжигаясь ароматным напитком, быстро выпил его. Суетливый, растрепанный, с лихорадочным румянцем на бледных щеках, парень показался женщине слишком подозрительным. Она хотела сказать ему об этом, но лишь озадаченно уставилась на Алешку, который вдруг поежился, словно от пронизывающего ветра, а потом судорожно выдохнул. Шагнув к медсестре, он сжал ее руки в своих ладонях, при этом грустная улыбка коснулась его губ. - Татьяна Ивановна, спасибо Вам за все. Даже не знаю, что бы я делал, если бы не Вы. - О чем ты? – растерянная женщина почувствовала, как дрожат пальцы брюнета, и посмотрела в странно поблескивающие карие глаза. – Алеша, что происходит? - Ничего, правда, - язык парня чуть заплетался. Высвободив одну руку, Татьяна Ивановна решительно обхватила Киселева за шею, наклоняя темноволосую голову к себе, и почувствовала запах алкоголя. - Ты что, выпил? – строго спросила она, пытаясь перехватить взгляд парня. - Самую малость, - кивнул тот, слишком быстро соглашаясь, но все же отводя глаза. – Просто, возвращаясь сегодня из больницы, снова подумал, что прошло столько недель, а Стас до сих пор не очнулся. И поймал себя на мысли, что, возможно, он никогда… никогда… - Не говори ерунды, – женщина мягко погладила его по щеке. – Я не первый день работаю в больнице и знаю не понаслышке, что людям довольно часто приходится ждать гораздо дольше. Ты только верь, что твои надежды рано или поздно смогут достучаться до его сердца. - Хорошо бы, - прикрыв глаза, парень на секунду представил, что это тепло руки другого человека, и сердце забилось чаще, - но эта мысль занозой засела в голове, потому и решил, что если немного выпью, то это поможет расслабиться и быстрее уснуть. Татьяна Ивановна, представляете, за те месяцы, что провел в больнице, я даже успел позабыть вкус пива. - Нашел о чем вспоминать, - покачала головой женщина, удивляясь непривычной словоохотливости молодого знакомого. – Может, тогда лучше спать пойдешь, а то вдруг тебя на какие-нибудь приключения потянет? - Сомневаюсь. Не то настроение, - попытался выдавить улыбку Киселев и, пожелав спокойной ночи, вышел в прихожую. Сняв с вешалки куртку, он оделся, торопливо обулся, а затем выпрямился, обернулся и тихо произнес, избегая смотреть в глаза медсестре: - И еще… не держите на меня зла, если что-то не так, ладно? - Да, но… Куда ты все же собрался? – нахмурилась пожилая женщина, глядя, как тот, забыв про шапку, небрежно накинул на голову капюшон, после чего, щелкнув замком, распахнул дверь и шагнул за порог. - Мне просто нужно прогуляться. Я вернусь… скоро, - постояв еще несколько секунд, Алешка несильно хлопнул дверью и ушел в неизвестном направлении. - Да что может быть не так? – запоздало ответила медсестра на вопрос парня, глядя на закрытую дверь, а затем поставила пустую кружку в раковину и подошла к окну. Наблюдая за медленно падающим снегом, искрящимся в желтом свете фонарей, она думала о том, каким нарядным будет город, подсвеченный первыми лучами восходящего солнца. - Хм, Рождество, наверное, на самом деле особенный праздник. Жаль только, что чудес в нашей жизни не бывает, а ведь в них нуждается так много людей… © Куро Рэйвен, 2012