Сердце Зверя

Глава 32. - Идите к черту! – рыкнула Карин раздраженно, пытаясь вырваться из рук двух альф, вытащивших ее из фургона, в котором она провела уже четыре дня – после того, как попалась, прикрывая спешно отступающую стаю. - Заткнись, - скучающе отозвался один из альф, едва не выворачивая ей руку, чтобы не дергалась. Карин с удовольствием представила, как раздирает ему глотку и вспарывает живот, но замолчала, нервно оглядываясь. Она впервые в жизни была в настоящем городе. Даже в Гринду и другие подобные ей города она не совалась, предпочитая дожидаться членов стаи, отправившихся за припасами, в лесу, с волчатами и их родителями. Видела Карин, правда, немного – только массивные высокие ворота и просторную площадку выезда. Вокруг нее было слишком много альф, и это немало нервировало. Кроме нее самой, охотникам попалось еще трое ее сородичей, которые стояли неподалеку, так же скованные и удерживаемые, как и она сама. Альфы не рисковали лишний раз и не давали омегам приближаться друг к другу, прекрасно зная, что с одним оборотнем справиться намного проще, чем с несколькими. Стая давала силы, которые охотниками были совершенно не нужны. Совсем далеко от нее, разговаривая с каким-то взъерошенным парнем, стоял альфа, из-за которого она, Карин, и оказалась в итоге в чертовом гильдейском городе в окружении врагов. Карин скрипнула зубами, прожигая взглядом его затылок, и наткнулась взглядом на напарника этого гада. Жутковатый черноволосый тип смотрел на нее с насмешливым недоумением, но интерес к ней он потерял быстро, поэтому Карин даже не успела на него разозлиться и продолжила разглядывать прикрытую воротником куртки и белыми волосами шею, представляя, как впивается в нее зубами. Охотник, наконец, почувствовал ее взгляд и, нервно потерев затылок, оглянулся. Карин отвела взгляд и уставилась себе под ноги, чувствуя внезапно навалившуюся на нее апатию. Она была в чужом месте, среди врагов, она была одна, и жизнь ее была кончена. Глупо надеяться, что ее отпустят обратно в лес и дадут ей дожить спокойно и свободно. Карин предпочла бы, чтобы ее пристрелили, как нескольких членов ее стаи, а не поймали и притащили сюда. Собственно, Карин мало помнила о том, что было в полнолуние. Она помнила, что едва не разодрала того самого альфу, но тот увернулся в последний момент – и все. В следующий раз Карин очнулась уже человеком в подлеске под взглядами чертовой кучи охотников. Ситуацию усугубляло то, что она была абсолютно голой, а альфы не особо отличались тактичностью. Совершенно безразлично на нее смотрел один только черноволосый тип – по его лицу было видно, что он с удовольствием бы отвернулся, но по элементарной технике безопасности этого сделать не мог из опасений, что она сбежит или успеет сломать кому-нибудь шею. Видимо, прочитав по ее лицу, что она спешно просчитывает варианты и долго так не проваляется, к Карин тогда двинулся один из альф, открывая на ходу широкие тяжелые наручники, но его вдруг остановил тот беловолосый тип, на которого Карин в полнолуние и прыгнула, надеясь перегрызть ему горло. - Погоди ты, она же голая, - озвучил он очевидное. - И что? – искренне удивился охотник, притормаживая. Сбежать Карин не пыталась – за ее спиной было еще как минимум двое альф, да и ее физическое состояние к тому не располагало. Непонятно, чем ее вырубили на все полнолуние чертовы охотники, но эта гадость все еще гуляла в крови, и тело ощущалось с трудом, как желе. Казалось, что она развалится, расплывется от любого движения, поэтому Карин медлила, не желая еще раз распластаться перед этой толпой в голом виде. Она не то, чтобы была особо стеснительной – в стаях никого не будет напрягать вид обнаженного соплеменника, но то была стая. Омеги угрозы не представляли, а вот альфы – вполне. - Подержи, - беловолосый тип, поспешно обшаривая карманы собственной куртки, впихнул в руки своего жуткого дружка мобильный, бумажник, документы и еще кучу барахла, больше похожего на мусор, чем на что-то полезное. Убедившись еще раз, что в карманах не осталось ничего стратегически важного, он стянул куртку и бросил ее Карин. - Я что, должна надевать эту провонявшую альфой фигню? Заранее подумать об одежде для пленников мозгов не хватило? – едко поинтересовалась Карин. Беловолосый тип вздохнул, рассовывая свое барахло по карманам штанов, его дружок состроил презрительную мину, а идиот с наручниками, пожав плечами, снова двинулся к ней. Сообразив, что она вполне рискует действительно остаться голой, Карин брезгливо натянула куртку и поморщилась. Неповязанные альфы пахли слишком сильно и слишком терпко, хотя конкретно этот запах показался ей вполне приемлемым. Во всяком случае, ничего отталкивающего в нем не было, но Карин не собиралась этого показывать. - И оно тебе надо было? – скептически поинтересовался черноволосый тип у напарника. Тот пожал плечами, сосредоточенно впихивая мобильный телефон в один из карманов. - Голой тащить как-то не по-человечески, - отозвался он, отходя. Карин, на запястьях которой успели защелкнуть наручники, от которых кожа сразу будто болезненно нагрелась, проводила его мрачным взглядом и передернула плечом, пытаясь стряхнуть лапу одного из альф. Они мало того, что силой вздернули ее на ноги, так еще и вцепились, не особенно заботясь о ее комфорте. Под девизом «не заботься о комфорте пленников» и прошла вся дорога, собственно. Карин, как и остальных омег (им, кстати, повезло меньше, чем ей, в плане одежды – они кутались только в какие-то старые тряпки и покрывала), впихнули в фургон и приковали к протянутым там металлическим брусьям. В фургоне оказалась и парочка напарничков, которых Карин окрестила «черный» и «белый» под цвет волос. Из разговоров Карин поняла, что вообще-то эти двое приехали на своих машинах, но отдали их охотникам, которым нужно было отвезти раненых побыстрее. Карин, никогда не отличавшаяся кротостью, всю дорогу доводила отдавшего ей куртку «белого», пользуясь тем, что он явно не смог бы ее ударить просто так, равно как и его напарник, который наблюдал за всем с явным неодобрением, но молчал, занятый своими мыслями. Пока длилась эта не самая веселая поездочка, Карин еще умудрялась не терять присутствия духа, но едва они оказались в городе, оптимизм испарился, как и надежда на что-то хорошее. Все кончилось, она заперта в чужом городе, а скоро ее и вовсе подложат под какого-нибудь альфу, и тогда она окажется привязана к тому, кого никогда сознательно не хотела и не желала видеть рядом с собой. Асфальт неприятно покалывал голые ступни, ноги колко покусывал холодный ветер, но Карин едва это замечала. Ей казалось, что наручники, в которых явно было серебро, держат не только ее руки, а все тело, придавливая к земле. Тогда же Карин решила при первой же возможности покончить с собой. От жизни она не ждала ничего хорошего – особенно после того, как ее притащили в Гильдию и бросили в какую-то комнатушку: тесную, грязную и совершенно пустую. Там не было окон и мебели, и холод пола, на котором она сидела, забирался глубоко в ее тело, заставляя сжиматься в попытках сохранить крохи тепла. Карин думала всю ночь о том, что ей делать дальше. Перспектива прожить всю жизнь в постели какого-нибудь чертового охотника ее не привлекала совершенно. Она ненавидела гильдейцев, из-за которых всю жизнь ей и ее стае приходилось убегать, прятаться, не имея возможности осесть на одном месте. И быть с одним из них... Этому сопротивлялось все ее нутро. Для Карин было совершенно очевидно, что больше ничего хорошего в ее жизни быть не может. Она вспоминала годы, которые провела рядом со своей стаей, и впервые так остро ощутила боль от ее потери. Она всегда была частью этой группы, членом стаи, она знала их всех, нянчилась с изредка появляющимися в стае волчатами, охотилась, защищала своих... В этом была ее жизнь, а теперь Карин оказалась лишена абсолютно всего. Жизнь стала пустой и бесцельной, и Карин было совершенно не жаль с нею расставаться. Конечно, она хотела жить. Ей было всего двадцать лет, и она хотела жить, но становиться чужой игрушкой и подстилкой, защищать какого-то гильдейского выродка из-за навязанной связи... Одна мысль об этом была ей отвратительна. Карин едва дождалась утра, когда за ней должны были прийти, чтобы отвести ее куда-то еще. Конвоировали ее охотники, у которых по определению было при себе оружие, и Карин, даже не пытавшаяся вырваться или дернуться, послушно шла рядом с ними, усыпляя их бдительность. Наручники с нее никто не снимал, но сковали ее так, что руки Карин держала перед собой, а не за спиной. И в этом был ее шанс. Едва охотники отвлеклись, Карин рванулась к одному из них, выхватывая спрятанный в ножнах нож, и, не давая альфам опомниться, всадила его себе куда-то в грудь. Ей показалось, что пронзившая ее боль ярко вспыхнула перед глазами, и больше она ничего не видела – пока не очнулась. Карин мучительно хотелось разрыдаться, когда она поняла, что ничего не вышло. Рядом с ней сновали врачи, совершенно не обращая на нее внимания. Прикованный к кровати оборотень вреда им причинить не мог, да и с такой раной особо попрыгать бы не получилось. Но Карин и не собиралась дергаться. На нее снова накатило отчаяние. Из-за скованных рук и ограниченности движений она банально промахнулась, и рана оказалась не смертельной. Карин даже не глядя на нее чувствовала, что тело уже исцеляется, стягивает ровные края раны, чтобы не оставить даже шрама. У нее ничего не вышло, и второго шанса ей уже не дадут. В этом Карин была совершенно уверена. Так оно и оказалось. Рана затянулась через три недели, почти аккурат к полнолунию. Все это время Карин провела в цепях сначала в больничной койке, а потом ее поместили в комнату и приковали к стене, не давая ни шанса пошевелиться. В комнате, ко всему, еще и висела камера. Комната была, впрочем, лучше прошлой – полы здесь были покрыты толстым матрасом, но мебели все так же не было. Еду в Карин впихивали вручную, будто бы она была не умеющим самостоятельно есть ребенком. Выходила из комнаты Карин раза три в день – и то в туалет. Во избежание повторения у конвоирующих ее альф при себе не было оружия, а саму Карин держали на каких-то препаратах, от которых ее постоянно тянуло в сон, а тело было ватным и до омерзительного слабым. Чертовы препараты исчезли из ее жизни только в последние четыре дня перед полнолунием – и то потому, что ей нашли альфу. Едва прошло действие препаратов, Карин ожила и снова начала пытаться освободить хотя бы руки, но в итоге только разодрала запястья в кровь, моментально вспенившуюся из-за серебра в наручниках. От дальнейшего членовредительства Карин отвлекло появление альфы – которым, будто в насмешку, оказался тот самый тип, которого она едва не загрызла в полнолуние и который отдал ей свою куртку. - Опять ты, - безжизненным голосом констатировала Карин, не зная, радоваться ли ей тому, что этого альфу она хотя бы немного знает, или жалеть, что ей все-таки не удалось тогда вцепиться ему в горло. - Ага, - отозвался альфа, садясь у стены напротив нее. Он оглядел ее разодранные в кровь руки, поморщился, но промолчал. Посидел немного, рассматривая комнату и явно пытаясь найти хоть какие-нибудь темы для разговоров. Карин смотрела на него мрачно и зло, будто он был виноват во всех бедах в ее жизни. - Эм... – протянул наконец альфа неуверенно, будто боялся, что за неправильное начало беседы ему оторвут голову. – Ты же Карин, да? Карин, твердо решившая игнорировать этого типа как можно дольше, перевела на него удивленный взгляд. О себе она ничего и никому не сообщала, поэтому осведомленность альфы ее напрягла. Сообразив по ее лицу, что ляпнул не то, альфа озабоченно почесал щеку. - Один из твоих соплеменников сказал. Только этого от него добиться и получилось, - признался он. Карин мельком задумалась о том, почему никто не допрашивал ее, и пришла к выводу, что ее рана и скорое признание во всем остальных спасли ее от допроса. В конце концов, вопросы, насколько они знали в стае, всегда были одного типа: кто еще в стае – поименно – и куда они направлялись, где основные места «обитания» и убежища. Другое дело, что в стае давно уже наизусть разучили сценарий, по которому нужно было отвечать. Про имена же пойманных омег солгать было сложно, да и жить потом под чужим именем вряд ли было бы приятно. - Ну... Я Суйгецу, - представился альфа. Карин посмотрела на него с мрачным раздражением и отвернулась, в последний раз безуспешно дернув руки. Наручники проехались по разодранным запястьям, но Карин это мало беспокоило. Она упустила свой единственный шанс сбежать от Гильдии – пусть и ценой собственной жизни – и теперь была обречена провести полнолуние, а за ним и жизнь, в компании типа, которому она едва не откусила когда-то голову. Пусть этот альфа и не казался агрессивным, Карин сомневалась, что он будет хорошо к ней относиться после такой встречи. Повисло неловкое молчание. Этот альфа, Суйгецу, не добившись от нее никакой реакции, замолчал, а потом придвинул к себе принесенную сумку и вытащил оттуда увесистую книгу. Карин немедленно задумалась над тем, можно ли кого-нибудь убить таким томиком, и альфа, перехватив ее взгляд, благоразумно отодвинулся подальше, хотя в этом не было никакого смысла. Руки Карин были прикованы к стене, и движения ее были весьма ограничены. В таком молчании они провели почти полдня, а потом Карин пришли «проводить» в туалет. Альфа, постоянно конвоирующий ее из уборной и обратно, бесил Карин неимоверно. Мало того, что он больно заламывал и без того ноющие от цепей руки, так еще и волок ее по коридорам без особой аккуратности, словно она была манекеном. Когда Карин дернулась от боли в заломленной руке в очередной раз, альфа бесцеремонно перехватил ее за волосы и дернул так, что боль вспыхнула еще и в шее – голову пришлось откинуть назад. Карин ждала, что альфа ее ударит, но удара не последовало. Суйгецу, увязавшийся за ними, перехватил альфу за руку. Карин, во время поездки в Коноху считавшая, что успешно довела его до белого каления, поняла, как она ошибалась, и невольно испытала желание убраться от него подальше. Таким взбешенным она Суйгецу никогда не видела, да и не горела желанием видеть еще раз. - Отпусти, - слишком спокойно проговорил Суйгецу, продолжая удерживать альфу за занесенную для удара руку. Тот раздраженно покосился на него, но пальцы разжал, и Карин выпрямилась, встряхивая головой. Волосы у нее были не первой чистоты, и отяжелевшие пряди неохотно расправились, взъерошенные чужой хваткой. - Еще раз ее тронешь – сломаю руку, - все так же невозмутимо продолжил Суйгецу, отпуская альфу. – Ее приписали ко мне, и за нее отвечаю я. Тронешь – пожалеешь, - повторил он. Карин, верно истолковавшая эту перепалку как стандартные альфовские замашки в духе «омега – моя», недовольно поджала губы. Становиться чьей-то собственностью ей не хотелось абсолютно, но этот альфа хотя бы ее защитил, в отличие от многих других. Карин открыла глаза, нисколько не чувствуя себя хоть немного отдохнувшей. Она вспоминала свою прошлую жизнь всю ночь, изредка проваливалась в неглубокий сон, но и там продолжала пролистывать страницы памяти, будто не в силах остановиться. В итоге проснулась Карин еще более уставшей, чем была. У нее едва получилось накануне убедить Саске с Наруто спать отдельно от нее – достаточно было и того, что они все это время караулили ее, будто привязанные. Карин отчетливо помнила их присутствие даже через ее «кому», и держать их возле себя еще дольше не хотела. В конце концов, из-за нее у них не оставалось время ни на них самих, ни друг на друга. Вздохнув, Карин поднялась с постели, наскоро умылась, избегая смотреть на свое изможденное осунувшееся лицо, и спустилась в кухню. Стараясь не шуметь, она сварила кофе и села за стол, грея руки о горячую чашку. Полнолуние было уже сегодня вечером, и Карин, хоть и ощущала себя выжатой, как лимон, тем не менее чувствовала, что в крови уже начинает гулять животный, дикий азарт перед обращением – его она не ощущала уже давно, со своей вязки. Карин почти отвыкла уже чувствовать эту агрессию и ярость, клокотавшую в той половине ее сущности, которая просыпалась по зову полной луны. Задумавшись, Карин пропустила появление Саске, потому едва не вздрогнула, когда он сел за стол рядом с ней, откидываясь на спинку стула. - Я разбудила? Извини, - машинально делая глоток кофе, проговорила Карин. Саске махнул рукой и с нажимом провел ладонью по лицу, будто пытался что-то оттуда содрать. Большую часть ночи он не спал, прислушиваясь к дыханию чутко спящего Наруто, который вскакивал от каждого шороха и потом долго укладывался обратно. Усталость давала о себе знать, и Наруто неизменно засыпал, чтобы через полчаса подскочить снова. Саске, которого спать не тянуло, притягивал его к себе, но надолго такой «терапии» не хватало. Полнолуние было уже на носу, и Саске, как всегда чувствуя его через связь, нервничал. Ему казалось, что все происходит слишком быстро и слишком просто. Гильдия любезно согласилась предоставить им площадку для обращения, с условием, что за этим будут наблюдать постовые с оружием, чтобы в случае чего можно было усмирить озверевшую волчицу, и Конан. Последняя тревожила Саске куда больше постовых. С одной стороны, все было официально, и Конан не могла ничего сделать. С другой стороны, Конан будет куда сложнее добраться до него, если его будут защищать две омеги. Впрочем, возможно, она надеялась, что Карин все-таки откусит ему голову. Такой вариант, учитывая, что Саске не собирался оставлять Наруто наедине с Карин (хотя чем он мог помочь, Саске и сам не знал – не стрелять же в Карин в случае чего, а махания руками и укоризненные порицания вряд ли произведут эффект), был вполне вероятен. Карин, не зная, чем себя занять, налила Саске кофе, едва не ошпарив себе ладонь, и села обратно за стол. Саске машинально подтолкнул к ней коробку с конфетами, которыми в последние недели увлекся постоянно нервничавший Наруто, поедавший сладкое, будто одержимый. Карин также машинально взяла обсыпанную чем-то хрустящим конфету, раскусывая ее. Запив сладкую конфету не менее сладким кофе, она поморщилась и отложила оставшийся конфетный кусок на салфетку. - У нас ничего не выйдет, - сказала Карин с отчаянием в голосе. – Надо было вам оставить меня в лесу! Всю сознательную жизнь Карин училась выживать, привыкла к тому, что альфы и беты считают таких, как она, чудовищами, привыкла защищать свою жизнь любыми способами. Но убийства никогда не приносили ей радости или удовольствия; она ощущала сытую животную удовлетворенность охотой, но не стремилась отнимать чужие жизни просто так. И сейчас перспектива поубивать людей – пусть даже живших в ненавистном ей городе – приводила Карин в ужас. Одно дело убивать, защищая собственную жизнь, и совсем другое – одуреть от полной луны и резать всех без разбору, подчиняясь инстинктам и животной ярости. Не говоря уже о том, что она представляла реальную угрозу для тех двоих, кого считала своими. Саске вздохнул и провел ладонью по затылку, взлохмачивая и без того торчавшие в разные стороны волосы. - Ты – часть нашей стаи, - уверенно возразил Саске. Карин, ожидавшая от Саске – от альфы! – чего угодно, но только не волчьей терминологии, удивленно уставилась на него. - И если ты не против подчиниться Наруто, все получится. Он сильнее тебя, а в обращенном виде у вас куда лучше срабатывает ваша волчья психология, - добавил Саске. – Да даже если и нет, Наруто все равно успеет вырубить тебя раньше, чем ты наворотишь дел. - И что потом? – скептически поинтересовалась Карин. Ее не тревожила перспектива подчиниться Наруто, а за ним и Саске, как вожакам. Для Карин, как для оборотня, это было совершенно нормально, но чертов синдром альфы был толком не изученным и до конца не понятым, поэтому Карин не знала, чего ожидать и сработает ли этот план. Саске посмотрел на нее внимательно, цепко, и Карин, сама того от себя не ожидая, отвела взгляд. Что-то в Саске смутно тревожило ее, интуиция шалила, ябеднически подсказывая, что с ним что-то не так. Вот и сейчас Карин испытала давно забытый страх перед вожаком, будто на какое-то мгновение в Саске – альфе, вообще-то – проглянуло что-то волчье, звериное. - Я найду способ вытащить тебя из города, если все пойдет не так, - со странной уверенностью ответил Саске. Карин с сомнением покосилась на него и глотнула еле теплый кофе, чтобы хоть чем-нибудь занять руки. Она не представляла себе, что Саске собирается делать в случае, если ничего не выйдет. Даже если ей и позволят вернуться после полнолуния в дом к Саске и Наруто, что маловероятно, выбраться из Конохи все равно не получится. Из этого чертового города был только один выход – через ворота, а оттуда незамеченным не выберешься. Уловив ее сомнения, Саске вздохнул. - Послушай, ты – часть нашей семьи, и мы тебя не бросим, - сказал он, протягивая ей руку. – Не накручивай себя, да и нас с Наруто тоже, сейчас это ни к чему, - добавил Саске. Карин сжала его ладонь, в очередной раз подумав о том, что поведение Саске было слишком странным для альфы. Он улавливал ее настроение и реагировал совершенно по-волчьи, даже не задумываясь об этом. - О, тут за руки держатся, а меня не позвали, - заметил позевывающий Наруто, тяжело опираясь Саске на плечо. Саске отодвинул стул от стола, и Наруто привычно уселся к нему на колени. Взяв чашку, из которой Саске не успел сделать ни глотка, он выпил ее залпом и сморщился. Сахара в слишком крепком напитке не было, и теперь кофейная горечь тяжело осела у него в горле. - Так оно, хватать чужие чашки, - назидательно заметил Саске, впихивая ему в рот конфету. Наруто мрачно покосился на него, но конфету сжевал, заедая кофе. Благодаря то ли надвигающемуся полнолунию, то ли слишком крепкому кофе, сон с него слетел быстро, несмотря на беспокойную ночь. По Саске тоже было видно, что приближение полнолуния он чувствует, хотя никаких внешних проявлений и не было – Наруто ощущал его состояние через связь на инстинктивном уровне. Но больше ничего не выдавало влияние луны: даже глаза у Саске оставались неизменного черного цвета. Собственно, Наруто мог только позавидовать такому самоконтролю и удивиться ему же. С самого начала они решили не говорить Карин о том, что творится с Саске и сдружившимся с ним Зверем. Не то, чтобы они не верили Карин. Но и Наруто, и Саске прекрасно понимали, что этот рассказ будет лишним хотя бы потому, что Карин непременно всполошится, опасаясь за «нормальность» Саске. Наруто и сам до сих пор нервничал, стоило ему задуматься о том, что между Зверем и Саске будто протянулась их собственная связь, в которой не было его, Наруто. Конечно, в этом были и плюсы – Саске было намного сложнее убить и вообще ранить, но неизвестно было, на что еще влиял Зверь. И необычная податливость Зверя теперь, перед полнолунием, Наруто удивляла. Саске и в обычное время с трудом сдерживал проявления буйства Зверя, а сейчас создавалось впечатление, что никакого Зверя и вовсе нет. Словом, Наруто оставалось надеяться на то, что Саске просто очень хорошо научился перекрывать связь со Зверем. - Сколько у нас времени? – спросил Наруто, подтягивая к себе коробку с конфетами. Карин, наблюдавшая за ними с еле заметной грустью во взгляде, перевела взгляд на висевшие на стене часы. Оказывается, был уже полдень. - Часам к пяти надо быть в Гильдии, - отозвался Саске, тоже проверив время по часам. Наруто сморщил нос и сполз с его коленей. Потянувшись, он вышел из кухни и поднялся наверх, по дороге едва не опрокинув стоявший в гостиной столик. Планшет с него он, правда, все-таки уронил, судя по горестному воплю. Саске, который почти привык к разрушениям за время их совместной жизни, потер висок, прикидывая, убил Наруто планшет окончательно или просто слегка контузил. - Зачем так рано? Мы явно не обратимся раньше десяти вечера, - заметила Карин, не слишком горя желанием торчать в Гильдии столько лишнего времени. Саске поморщился. - Туда же притащатся чудики из НИИ со своими опытами и проверками. Почти уверен, что к нам пристанут еще и гильдейцы. А там и ночь, - ответил он недовольно. Карин в очередной раз ощутила его настроение совершенно по-волчьи и мотнула головой, отгоняя глупые мысли. В конце концов, альфа никак не может быть оборотнем. - А, явились-таки, - насмешливо проговорила Конан, то ли случайно, то ли нет повстречавшаяся по дороге к раздевалкам. Наруто, прекрасно помнивший, как Саске срывало крышу даже не в полнолуние из-за этой конкретной альфы, благоразумно попятился, отступая Саске за плечо. Так, по крайней мере, Саске не сможет к нему придраться и сказать, что он пялился на Конан. С очередным приступом ревности Наруто столкнуться совершенно не хотел, особенно перед полнолунием. Конан проводила его насмешливым взглядом и посмотрела на Карин с задумчивостью полководца, расставляющего на карте расположение войск и планирующего военную операцию. Саске, молча задвинул Карин себе за спину, загораживая ее собой. - Полагаю, вам и без нас есть чем заняться. Помечтайте о моей откушенной голове в одиночестве, - посоветовал он невозмутимо, обходя Конан. Наруто, старавшийся держаться так, чтобы между ним и Конан находился Саске, обеспокоенно покосился на него, ожидая увидеть если не когти, то хотя бы вспыхнувшие краснотой глаза, но ничего этого и в помине не было. Саске казался действительно равнодушным. Конан тихо фыркнула. - Ваша откушенная голова обычно бывает только началом моих мечтаний, - отозвалась она насмешливо. – Рассказать продолжение? Саске остановился так резко, что Карин, шедшая за ним, едва успела отскочить. - Саске, - обеспокоенно позвал его Наруто, опасаясь, что он наделает глупостей раньше, чем успеет сообразить, что его просто травят, надеясь вывести из себя. Саске на мгновение закрыл глаза, успокаиваясь. В конце концов, ничего нового Конан ему не говорила – все ее «разговоры» непременно сводились к тому, что она хочет заполучить Наруто. Пора было уже привыкнуть. Мотнув головой, Саске мягко погладил Наруто по щеке и двинулся дальше. Кончики пальцев царапали так и не вылезшие когти, и в крови гуляла звериная ярость, намекающая, что кое-кому неплохо было бы вспороть брюхо и перегрызть горло. - Ненавижу ее, - пробормотала Карин, машинально хватая Саске за локоть. В разборки альф она старалась не лезть, несмотря на то, что была сильнее любого из альф как минимум втрое. Но природа, увы, решила, что физическая сила – совсем не главное. - Не ты одна, - неприязненно морщась, отозвался Наруто, шедший с другой стороны от Саске. Он обеспокоенно поглядывал на Саске, отчасти радуясь, что тому удалось сдержаться и не засветить перед Конан Зверя, а отчасти – не понимая, как Саске сумел это сделать. Более того, Наруто не чувствовал вообще ничего через связь, как если бы Саске было совершенно наплевать на происходящее. Но это явно было не так: Саске двигался с резкостью донельзя раздраженного человека, да и взгляд у него был настолько недобрым, что Наруто становилось не по себе. - Пора открывать клуб по интересам, - заметил Саске, сворачивая к пристройке рядом с Площадкой, где Наруто был два раза в жизни – до и после полнолуния – и куда он совсем не хотел возвращаться. Опять торчать на ночном холоде, будучи завернутым в плед, в ожидании обращения и под взглядами толпы гильдейских зевак... Перспектива была та еще. И это не говоря уже о том, что «чудики» будут лезть не только к Карин, но и к нему, Наруто. Хотя что они могли проверять у повязанной и вполне здоровой омеги, было загадкой. Другое дело, что ни Наруто, ни Саске спорить не собирались – для них было важно, чтобы Гильдия оставила Карин в покое, и перетерпеть для этого небольшие неудобства было не так уж и сложно. Остаток дня они проторчали в этой пристройке, которая, наверное, в жизни не была такой людной. Сначала туда, помимо Саске, Наруто и Карин, прибежали «чудики». С упорством врачей-маньяков они старательно тыкали в Карин и Наруто то градусниками, то еще черт знает чем, высчитывали температуру, давление, подсчитывали пульс и раздражали Саске, которому не нравилось, что его омегу лапает толпа странных людей. Потом появилась Конан, притащившая за собой Шикамару. Тот на всякий случай старательно делал вид, что особенно с Саске и Наруто не знаком, хотя и не перегибал палку. Неизвестно, следила ли Гильдия за контактами Саске – в конце концов, Конан могли и донести, что Шикамару периодически появляется в доме Девятого Зверя. Шикамару, которому, собственно, поручили творить то же самое, что и «чудикам», проявил милосердие и сострадательно согласился переписать результаты исследований у представителей НИИ. Конан, правда, такую доброту не одобрила – она бы предпочла собственноручно измерять Наруто и пульс, и что угодно еще. Вся эта толпа слонялась по пристройке, что-то бурно обсуждала, строила теории, догадки и предположения, разглядывала раздраженно сверкавшего красневшими глазами Наруто и хрустящую пальцами Карин, периодически начинавшую обгрызать ногти. На Саске, который держался в стороне и старательно считал до миллиона, чтобы успокоиться, никто внимания благополучно не обращал. Конан, которая явно хотела подгрызть ему оставшиеся нервы, всякий раз и вовремя отвлекал Шикамару, начинавший срочно уточнять у нее данные (коль уж Конан теперь была заведующей отделом) или просто задававший вопросы разной степени глупости. К вечеру в ставшую и без того уже тесной пристройку заявились еще и охотники, которые должны были обеспечивать безопасность населения. Проще говоря – охотники, готовые пристрелить Карин, если она вдруг откусит кому-нибудь голову. - Если бы я был комиком – написал бы об этом сценку, - мрачно заметил Наруто, двигаясь на скамье, чтобы дать возможность сесть подошедшему Саске. Саске поцеловал его в висок и вздохнул. - Лучше бы ты был автором триллера, в котором часть этой толпы (ну, кроме Шикамару) разрывает на куски и съедает чудовище, а другую часть убивает маньяк-расчленитель в особо изощренной форме, - буркнул он еле слышно, чтобы не привлечь внимание ошивающейся поблизости Конан. Карин одобрительно посмотрела на него и снова нервно захрустела пальцами. Наруто фыркнул. - И этот человек еще говорил что-то про то, что мы с Орочимару бы радовались сожженному зданию Гильдии, - заметил он также негромко. Саске страдальчески вздохнул и посмотрел на часы. Обычно оборотни обращались примерно к десяти-одиннадцати часам ночи, но, судя по беспокойству «чудиков», сегодняшняя ночь вполне могла стать исключением. Никто не знал, когда обратится дикая омега, и рисковать жизнями никому не хотелось. Так что на Площадку их выставили уже в девять часов. Саске, кое-как выдворивший из пристройки всех, закрыл дверь и ушел к выходу на Площадку, чтобы не смущать Карин, которую не слишком радовала перспектива раздеваться перед чужим альфой. Карин могла считать Саске своим, но элементарной стеснительности это не отменяло. - Я-то надеялся, что больше никогда такой идиотизм не придется переживать, - пожаловался замотанный в плед Наруто, переступая на холодной плитке босыми ногами. Карин, замотавшаяся в большой плед, как в кокон, мрачно вздохнула и шагнула следом за Саске на Площадку. Столпотворения, какое было в первое обращение Наруто в Гильдии, на этот раз не было, но зрителей все равно оказалось больше, чем обычно. Охраны тоже было намного больше, но это было по крайней мере объяснимо: один дикий, если его не остановить вовремя, мог наделать больших бед. Они дошли почти до центра Площадки и здесь остановились, не представляя, что делать дальше. По сути, теперь им только и оставалось, что ждать, когда начнется обращение. Саске сел на землю, не слишком заботясь об одежде, и поднял глаза к небу, на котором ярким пятном сияла полная луна. В крови гулял животный азарт, но Зверь не дергался и не пытался вырваться, вполне удовлетворенный своим нынешним состоянием. Саске уже чувствовал его, как себя самого, и жить со Зверем в ладах у него получалось неплохо – хотя бы потому, что цели их были общими, и Саске не действовал вразрез с желаниями и устремлениями Зверя. О глубинном смысле этого взаимодействия Саске не задумывался, привыкнув думать, что все так и должно быть. - Будь готов бежать на всякий случай, - предупредил Наруто, садясь рядом с ним. Рассеянно оглядываясь по сторонам, он нервно теребил край пледа за распустившуюся нитку, будто не зная, куда деть руки. - Это зачем? – не понял Саске, который был в принципе уверен, что Наруто успеет подавить Карин раньше, чем она вообще сообразит, что можно начинать буянить. В конце концов, Наруто был намного сильнее, да и размером он был крупнее, чем гибкая и берущая скорее скоростью, чем силой, Карин. - Я могу обратиться раньше, - отозвалась Карин, севшая от них чуть поодаль. Полнолуние ее тревожило, как и мысль о том, что она может перегрызть глотку поверившему в то, что ее можно спасти от Гильдии, Саске и ранить Наруто. А без Саске Наруто благополучно достанется Конан, что обрадует только саму Конан. - Ясно, - не переспрашивая, отозвался Саске. В таких делах он полагался на Наруто, предпочитая не спорить о том, чего он не знал точно. Эту привычку судить предвзято и уверяться в не самых достоверных вещах выбил из него Наруто, из-за которого Саске пришлось копаться в прошлом Орочимару и даже пересмотреть взгляды на собственную семью. - Ну ты все же постарайся не дичать. Повторяй там что-нибудь вроде: «Саске – мой друг, его нельзя есть», - посоветовал Наруто, снисходительно похлопав Саске по плечу. Тот мрачно покосился на него и, улучив момент, несильно ущипнул. Наруто ойкнул, потирая бок, и показал ему язык. Карин прыснула, плотнее закутываясь в плед. Мантра, предложенная Наруто, вряд ли поможет, учитывая, что в ее голове будет биться только настойчивое желание запустить в кого-нибудь зубы и почувствовать на языке вкус крови. В любом случае, Карин прекрасно понимала, что первым делом она кинется на Саске – на альфу, на существо не ее вида, даже несмотря на то, что за недели жизни в одном доме Саске пропах ею самой достаточно, чтобы этот запах вообще можно было отличить. Наруто воспримется как пусть и не свой, но по крайней мере – тоже оборотень, с которым потенциально можно было бы создать стаю, поэтому на него, даже не обратившегося, она кинется только после того, как разберется с Саске. М-да, картина вырисовывалась совсем даже не радужная, и Карин, с каждой секундой все отчетливее чувствовавшая, как в жилах вскипает кровь, нервничала все больше и больше. И, что самое отвратительное – по виду Наруто нельзя было сказать, что он чувствовал то же, что и она сама. А это значило, что Саске действительно рисковал остаться наедине с разъяренной волчицей, мечтавшей оторвать ему голову и выпустить кишки. В итоге, собственно, по неизбежному закону подлости случилось именно то, чего они все втайне опасались. Карин затянуло в обращение резко и неожиданно для нее самой. Освободившаяся от связи и альфы звериная сущность прорывалась на свободу, ничем и никем не скованная, с торопливой стремительностью. С трудом сохраняя способность мыслить по-человечески, Карин с досадой подумала, что надо было все-таки заставить Саске взять с собой оружие. С этой последней мыслью она и обратилась полностью, разодрав когтями и зубами плед, благополучно сползший с ее увеличившегося в несколько раз тела, обросшего густой рыжеватой шерстью. - Беги, - поспешно выскочив перед поднявшимся на ноги Саске, приказал Наруто, закрывая его собой. Саске, благоразумно не став спорить, рванулся подальше от взвывшей Карин, запоздало вспоминая, что убегающая цель для оборотней (да и не только для них) намного симпатичнее спокойно шагающей и невозмутимой. Раззадоренная полнолунием, разъяренная волчица, снова коротко взвыв, бросилась за ним, раздраженно попытавшись ударить крупной лапой оказавшегося на ее пути Наруто. Наруто, вовремя пригнувшись, отскочил в сторону, с облегчением понимая, что он тоже начинает обращаться, будто подстегнутый тем, что Саске оказался в непосредственной опасности и нуждается в защите. Краем глаза заметив, как гротескно выгнуло Наруто, Саске поменял направление бега, заставляя промахнувшуюся с прыжком Карин, захлебывавшуюся воем и выступившей из крупной пасти пеной, поспешно тормозить. Положение было опасным хотя бы потому, что Карин перекрывала расстояние легко и быстро, пользуясь преимуществом волчьего тела, куда более приспособленного к погоне. Саске, которому приходилось думать еще и о том, что на него сейчас смотрит по меньшей мере сотня человек, не имел возможности обратиться за помощью к Зверю, чтобы не выдать себя и свою «ненормальность» той же Конан, которая, наверное, сейчас бурно радовалась разворачивающейся картине. Петлявший по Площадке Саске, убегавший от мечтавшей разгрызть ему голову, как орех, волчицы, представлял собой зрелище явно приятное взору Конан. Сам Саске, думавший только о том, что надо продержаться до обращения Наруто и помешать уже повскидывавшим винтовки охотникам пристрелить Карин, был мало озабочен тем, что ему приходится постыдно и совсем не героически убегать, стараясь не попасться в зубы оборотню. Благодаря Зверю Саске не выбивался из сил, но проигрывал Карин во всем остальном. Она всякий раз почти нагоняла его – однажды даже успела-таки полоснуть его когтями по ноге – но с последним ударом промахивалась. Впрочем, соображать она умела и теперь старалась подгадывать, куда Саске свернет в очередной раз, уходя от прыжка. В очередной такой раз ее догадка все же оказалось верной, и, сшибленный с ног грузным тяжелым телом Карин, Саске полетел на землю, едва успевая хотя бы подставить руки, чтобы не удариться головой. Карин, в желтоватых глазах которой горела одна только незамутненная животная ярость, торжествующе взревела и подобралась перед прыжком – но в следующую секунду уже ее сбил на землю налетевший на нее сбоку Наруто. - Блин, - бессмысленно заметил Саске, опуская на землю голову. Было слишком близко и слишком опасно – несмотря даже на то, что Саске знал, что Наруто успеет и не даст Карин намотать его кишки себе на морду. Громкий визг, который сложно было ожидать от волков, заставил его вскочить на ноги. Успевшие сцепиться Наруто и Карин рыжим клубком катались по земле, пуская в ход и зубы, и когти. Только теперь Саске в полной мере понял опасения Конан – Наруто старался не драться в полную силу, сдерживаемый связью и разумом. Карин, которую не сдерживало ничего, билась до конца, пытаясь вцепиться Наруто в горло или хотя бы полоснуть его по широкой морде, метя в глаза. Наруто уже успел пропустить несколько длинных царапин, но он определенно не проигрывал, будучи больше Карин почти в два раза. В конце концов Карин, извернувшись, вцепилась зубами взвывшему от боли Наруто в плечо, прорывая острыми зубами шкуру. Саске, почувствовавший эту боль через связь так отчетливо, будто зубами рвали его, шагнул было вперед, но вовремя одумался. Если он полезет в волчью драку, да еще и с пустыми руками, Наруто придется думать и о нем тоже, а отвлекаться ему явно не стоило. Добившаяся каких-никаких успехов Карин, воодушевленная своими маленькими победами, потеряла бдительность, ошибочно уверившись в том, что она выиграет в любом случае, и пропустила момент, когда Наруто навалился на нее всем своим тяжелым телом, придавливая к земле. Когтистая лапа легла Карин на горло, чуть царапая спрятанную под шерстью кожу. Глухо рычащий Наруто, лязгнув зубами, встретился со скалящейся Карин взглядом, будто взывая к древним, как мир, инстинктам. Карин растерянно клацнула зубами, в конце концов униженно отводя взгляд. Ярость, еще минуту назад хлеставшая через край, отступала на задний план, позволяя рассудку взять верх. Не узнававшая ни Наруто, ни Саске Карин наконец сумела ассоциировать этих двоих со «своими», откапывая в медленно возвращавшейся памяти нужные воспоминания. Наруто осторожно поднялся, отступил на шаг, готовый броситься снова, если Карин вновь взбесится. Но та, не получив позволения подняться, так и лежала на земле, опасливо косясь на Наруто. Саске, не рисковавший пока подходить ближе, переступил с ноги на ногу и только сейчас вспомнил о том, что Карин успела разодрать ему когтями голень. Кровь, пропитавшая штанину, быстро застывала на ночном холоде, но рана, судя по тому, что Саске чувствовал, медленно затягивалась. Придется придумать что-нибудь, чтобы никакой гильдейский врач ничего не заподозрил. Наруто коротко рыкнул, и только тогда Карин поднялась на лапы. Подойдя к нему поближе, она виновато лизнула разодранное плечо Наруто, слизывая кровь. Саске осторожно приблизился к ним, держась на всякий случай со стороны Наруто, и погладил жесткую, светящуюся будто изнутри, рыжеватую шерсть. Наруто лениво облизал ему лицо огромным языком и сел, успокаиваясь. Карин, не обращая внимания на ворчание Саске, вытиравшего рукавом мокрое от лба до подбородка лицо, тоже мазнула по нему языком и легла рядом. - Один просто слюнявый, а другая – в пене, как бешеная, и все это мне на лицо, молодцы, - продолжал ворчать Саске, вынужденный использовать и второй рукав. Наруто, насмешливо лязгнувший зубами, поставил ему на голову огромную лапу, едва не сбивая с ног. Саске мотнул головой, стряхивая с волос грязь, и опустился на землю, приваливаясь к теплому боку Наруто. - Вот станет твоя туша поменьше размером – сочтемся, - пообещал он, найденным в заднем кармане платком стирая с морды Карин пену. У них оставалось всего несколько минут покоя – судя по активному копошению на «зрительских трибунах», скоро на Площадку должны были сбежаться все, кому не лень, чтобы проверить, действительно ли Карин перестала сходить с ума. С сектора, где сидели представители НИИ, вдруг отчетливо запахло шампанским и мечтами о дальнейшем финансировании проектов института. - А чудики времени зря не теряют, - одобрил Саске, выбрасывая испачканный платок на землю. Жалко, что досаду и смутную, не оформившуюся еще до конца в осмысленное чувство зависть со стороны Конан ему учуять так и не удалось.