Audio: Pretend it's OK - Little Mix Round and Round - Imagine Dragons R. I. P. - Rita Ora Good old days - K-Maro
Разговоры изобретены для того, чтобы мешать людям думать. Агата Кристи
Я чувствую, как грудь парня поднимается и опускается. Он слишком близко, чтобы ничего не чувствовать. Не люблю, когда нарушают мое личное пространство, и мало кому это позволяю. Но он не спрашивает разрешения... Гарри разворачивает нас лицом к Зейну и показывает на него пальцем. Я чувствую, как он улыбается своему другу и тот улыбается ему в ответ. Не понимаю этой игры, и становится не по себе находиться между игроками. - Я уже и забыл, зачем шел сюда, - его голос раздается так близко, что я вздрагиваю и чувствую, как он крепче сжимает мою талию. Гарри сначала убирает одну руку с моего тела, доставая что-то из кармана, затем вовсе отпускает и подходит к Зейну, чтобы передать айфон. - Что там дома? Порядок? - парень забирает аппарат и вводит пароль. - Да, я как раз застал домработницу. - Знаешь, я бы спокойно и дома отлежался, - возмущенным тоном произносит Зейн. - Да, знаю я, как бы ты отлежался... Они так беззаботно разговаривают друг с другом, что на мгновение кажется, будто передо мной сидят два семнадцатилетних парня обсуждают события прошедшего дня. Гарри садится рядом с другом на край кровати и что-то оживленно ему рассказывает, на что собеседник то вопросительно поднимает брови, то улыбается и хихикает. Все это настолько знакомо мне: студенты - вечно смеются над чем-то, что-то обсуждают. Но сейчас я вижу двух взрослых мужчин, все так же энергично делящихся впечатлениями. Зейн устремляет на меня свой взгляд, на что Гарри тоже поворачивается, и только тогда я осознаю, что все это время упорно смотрела на них, и смущенно отвожу взгляд. Не выдержав напряжения, вовсе отворачиваюсь к окну. Диалог за моей спиной продолжается недолго, после чего Гарри снова незаметно подходит ко мне, встает рядом и так же складывает руки на груди. Я снова вздрагиваю и снова чувствую, как он улыбается. - Нравится? - улыбка продолжает озарять его лицо, но я не решаюсь развернуться и посмотреть в глаза. Он сам не отрывает взгляда от природы за окном. У него сегодня хорошее настроение, но все равно я не собираюсь отвечать на вопрос, потому что нравится. Потому что так нравится, что воздух перестает поступать в легкие. Но никогда не признаю этого, это не мой дом, мне не должно здесь нравиться. Гарри хмыкает в ответ на мое молчание, затем опускает руки и разворачивается ко мне, внимательно разглядывая лицо. Все вокруг замирает, и я чувствую, как мои недостатки резко становятся видимыми. Будто вылезают из-под кожи, чтобы он их заметил, так пристально разглядывая меня. Он касается пальцами моего плеча и медленно проводит линию к запястью, будто никогда не прикасался к девушке. Я ощущаю, как электричество исходит от его пальцев, и прикосновения болезненны. - Не экспонат, хватит пялиться, - эти слова принадлежат не мне. Они раздаются из-за спины в сопровождении с приглушенным смехом. Я дрожу, как листок на ветру, потому что боюсь оторваться и потеряться в незыблемой темноте. Гарри осматривает своего приятеля серьезным взглядом, но улыбка все же выдает его. Широкая кисть ложится мне на плечо, легонько касаясь кружева, выступающего из-под кофты лифа, отчего мурашки разбегаются по спине. Я боюсь щекотки и подобных вещей. В этот раз Гарри настойчиво берет меня за руку и выводит из комнаты, кинув в конце пару слов кареглазому брюнету на кровати. Мы преодолеваем коридор на втором этаже и снова входим все в ту же гостевую спальню. Здесь, в отличии от комнаты хозяина, на стене висит огромная плазма, кровать заправлена бельем с какими-то цветочками, на полу милый коврик, а вся мебель и вовсе выкрашена в белый цвет. Это помещение - полная противоположность тому, в котором я провела последние две недели. Но, главное, здесь нет того идеального окна. Кажется, что теперь любая комната без подобного аксессуара будет для меня неполноценной. Гарри разворачивает меня лицом к себе и таинственно смотрит в мои глаза. Я не могу понять его. Не могу понять, злится ли он или радуется. Но в этом алмазном взгляде все же горит пламя. Неизвестно лишь то, сожжет ли оно меня или согреет... - Почему ты не говоришь со мной, Эшли? - один и тот же вопрос я слышу сотый раз. - Тебе ведь придется заговорить со мной, - его руки аккуратно ложатся на мою поясницу. Я, как по накатанной, замираю, оставив свой взгляд на его лице. Мне непривычны такие жесты. Ему нельзя находиться со мной рядом. Но я не могу уйти. Не могу перевернуть этот мир с ног на голову, потому что слишком слаба перед ним. Я чувствую, как медленно сдается мой разум, моя душа, мое тело. Прозрачно зеленые, цвета свежих весенних листьев, глаза пускают заряд по моему телу, заворожив, притягивая все внимание. Кажется, будто в них отражается весь мир. Это моя слабость. Вот так люди теряют рассудок, вот так люди тонут. - Так почему бы не начать сейчас? - улыбка растягивается на его лице, - давай, Эшли, скажи хоть слово, - он легонько трясет меня, возвращая на землю. Так хочется испариться и никогда больше не стоять перед ним и не тонуть в его океане, цвета изумруда. Я опускаю голову и машинально начинаю ковыряться в ногтях. А что мне сказать? Так долго хранить молчание и так просто его лишиться. Нужно произнести что-то стоящее. Набравшись спокойствия, делаю глубокий вдох, но поднять взгляд не решаюсь. Не решаюсь, потому что, утонув, люди не говорят. А я утону в его глазах. - Можно, я позвоню родителям? - кажется, стены вокруг рушатся от звука собственного голоса. Рушится моя крепость, моя последняя защита. - Нет, - выражение лица парня сменяется на то каменное, которое я привыкла видеть. И изумрудные глаза теперь кажутся болотно-зеленого цвета, и дыхание учащается, и мысли путаются, и свет теряется. Вокруг меня снова темно, вокруг снова нет ничего. Я делаю шаг назад. Но, вопреки моим ожиданиям, парень разворачивается и выходит из комнаты, не обронив больше ни слова. Он сам хотел услышать меня... Мой разум прекрасно осознает, что дверь не заперта, хозяин ушел по своим делам, но при одном только слове "бежать" внутренности делают оборот на триста шестьдесят градусов. Я больше никуда не побегу. Во мною сказанных словах нет ничего, что могло бы обидеть его. Родители с ума сходят от того, что я им не звонила уже около трех недель. На их месте, уже давно обзвонила бы все морги, больницы и полицейские участки. Стоило бы ему поставить своих родственничков в такую ситуацию, они бы каждый кусочек земли перекопали, пока не нашли свое чадо. Развернувшись, я делаю несколько шагов и ложусь на кровать. Здесь даже книг нет, не то, чтобы того окна. Почему все так сложно? Почему я не могу сейчас закрыть глаза и открыть их в своей комнате рядом с мирно сопящей Ханной? Почему все это случилось со мной? Зачем? Дверь в комнату снова распахивается, и моему взору открывается серый чемодан. Он принес мне мой чемодан с вещами. В переизбытке чувств я резко поднимаюсь с постели в ожидании увидеть свои любимые принадлежности. Гарри заносит его внутрь, кладет рядом с кроватью и смотрит на мою реакцию. У меня не хватает сил больше сдерживаться, поэтому, нетерпеливо сажусь на пол и перебираю свои вещи, в то время как Гарольд садится рядом на кровать. Я так рада видеть свои собственные вещи. Моя любимая пижама и чистая одежда... Счастье действительно состоит из мелочей. Выбрав несколько вещей, чтобы переодеться в чистое, я направляюсь в ванную, оставив ужасный беспорядок на полу и задумчивого парня на кровати. Он забрал мой чемодан у Дэйлана? Я очень надеюсь, что с ним все в порядке. Переодев нижнее белье, я принимаюсь натягивать одни из своих любимых пижамных штанов. В доме достаточно тепло, чтобы носить шорты, но я не в такой обстановке, чтобы светить своими голыми ногами. Сверху я надеваю обычную белую майку в тон к полосатому низу. Выйдя из ванной, сразу же принимаюсь складывать все вещи на место, заодно, достаю оттуда одну единственную книгу, отодвигаю чемодан в угол и хочу обойти кровать с другой стороны, но теплая ладонь снова ложится на мое запястье. - Пообещай мне, что не наделаешь глупостей, - хриплым голосом произносит Гарри. Я не понимаю, о чем он. Каких глупостей? В руках парня лежит мой телефон. У меня нет слов... Недавно этот человек смотрел на меня с неистовой ненавистью во взгляде, а сейчас аккуратно держит мое запястье и снова гипнотизирует взглядом, в котором можно захлебнуться под волной. Такого не может быть. Разве что в сказке... Не наделаю глупостей? Расскажу родителям, где я, и что со мной? Они сойдут с ума, если узнают, и приедут сюда, в Манчестер, на мои поиски, забросив все свои дела. Я не могу поставить их в такое положение, просто потому, что это того не стоит, просто потому, что я люблю их и хочу сохранить им спокойную здоровую жизнь. - Обещаю, - мой голос звучит жутко тихо, почти неслышно. - Ты же понимаешь, что пойди что не так, я найду их. Где бы они ни были, я найду. В ответ лишь опускаю глаза, медленно набирая пароль. Как же давно не держала его в руках, как будто целый век прошел. Я захожу в пропущенные вызовы, и увиденное шокирует. Ни одного пропущенного, ни одного... Неужели они не искали меня вовсе? Может, что-то случилось? Я суетливо выбираю номер мамы и последний раз смотрю на парня передо мной. Гарри пристально наблюдает за каждым моим движением, наклонившись и положив локти на колени. Давно я не видела таких пасмурных глаз - прозрачные, пустые, бесчувственные. В таком взгляде читается лишь "устал", "устал от жизни", "опустошен". В трубке раздаются протяжные гудки без ответа. Не может быть... Пожалуйста, ответь, мам. Гудки, гудки и больше ничего. Они не звонили и не берут трубку... Я отчаянно тыкаю в экран телефона на контакт с именем "Мамочка", и снова гудки... Мой испуганный взгляд устремляется в прозрачные глаза виновника данной ситуации. - Эшли, милая, ну, как ты там? Чего нового? - любимый голос заполняет все пространство в моей голове. Я выдыхаю, сама не зная, что все это время не дышала. - Мамочка, я так соскучилась, - слезы непроизвольно наворачиваются на глаза, и я отворачиваюсь. Я не плачу, я не плачу, я не плачу. Глубокий вздох. - Сдала, наконец, свой проект? - у мамы сегодня явно хорошее настроение. - Нет еще, - голос дрожит, и мысли в голове лишь о том, как бы не выдать себя. - Скоро сдам, не волнуйся, - чуть увереннее произношу я, но слезы так и норовят градом политься вниз. - У вас как там дела? Как папа? Все хорошо? - Да, конечно, милая. Не волнуйся, все как обычно. Его на работе повысили, завтра отмечать будем. У нас, кстати, новые соседи. Такие милые люди, как приедешь, обязательно тебя с ними познакомлю! - радостно восклицает женщина, которую я так люблю. - Весело у вас там. А куда же Корбейт переехали? - члены семьи Корбейт всегда были для нас хорошими друзьями, и в моем детстве мы частенько захаживали друг к другу в гости. - Как же, я ведь тебе рассказывала? Уже не помнишь? - на заднем фоне слышен звук открывающейся дверцы холодильника, и я представляю, как мама готовит что-то вкусненькое на кухне. Хочу домой. - Не помню, мам, извини, - сейчас я готова извиняться за каждую мелочь, так давно не слышала этот голос. - Я звонила мистеру Кэлтону... - Да-да, я знаю все мам, - я перебиваю ее, чтобы не выслушивать строгий выговор. Меня редко в детстве ругали, но, если это что-то серьезное, то остановить кричащую маму можно только в самом начале, как бы заранее предвещая беду. - Дорогая, ты чем-то взволнованна? - конечно, она все чувствует. Но где же вопрос "почему ты не звонила мне две недели?", "почему трубку не брала?". - Нет-нет, все нормально, - Гарри берет меня за запястье и разворачивает к себе лицом, - все отлично, мам. - Ой, милая, кто-то пришел, пойду, открою. Все, давай, целую, люблю, обнимаю. Созвонимся как обычно, да? - в трубке слышны голоса, все друг друга приветствуют, и гудки. Как же я рада, что у них там все хорошо, все так же много гостей, все такое же хорошее настроение, и она, как обычно, даже не дослушала мое "пока". Ничего не изменилось, кроме того, что папу повысили. Значит, все замечательно, и не о чем волноваться. Надо только папе позвонить и поздравить. - Все? Поговорила? - Гарри, наконец, отпускает мое запястье, протянув руку к телефону, но я не отдаю, а лишь набираю папу, и показываю ему надпись "папочка". Ждать не приходится, через пару гудков до боли родной голос слышится на другом конце провода. - Милая! Как твои дела? - я даже не успеваю понять, что так быстро дозвонилась. - Отлично, папуль. Звоню поздравить тебя с повышением! - я стараюсь произнести слова бодро и радостно. - Ох, дорогая, столько работы теперь. Еле все успеваю, - мой любимый мужчина смеется самым искренним на свете смехом. - Па-а-ап, не смешно, - хоть улыбка и сверкает на моем лице, но так же сверкают и полные слез глаза. Я люблю этих людей. - У тебя там что? Как Генри? Все такой же заумный? - картинка ярко улыбающегося папы застывает перед глазами. Генри Кэлтон - мой научный руководитель и по совместительству заведующий социологической кафедрой. Когда я поступила сюда, знакомых никого не было, поэтому, родители частенько прилетали поддержать меня. Как-то раз папа решил зайти в университет, чтобы познакомиться с деканом. Но его он так и не застал, потому что у ворот столкнулся со своим давним приятелем и однокурсником Генри Кэлтоном. Помнится, это был уже почти конец первого учебного года. Сейчас мистер Кэлтон - мой любимый учитель и по совместительству самый лучший научный руководитель. Всегда поражалась, как у человека может храниться и цвести столько различных идей в голове. - Да все замечательно, пап. С мистером Кэлтоном проект почти закончили. И да, он все такой же заумный, - я никогда так грубо не врала родителям. Максимальным уровнем лжи было: "я не пропустила ни одного урока" или "я сделала все домашнее задание". Это неправильно. С папой я разговариваю чуть дольше, и мы успеваем обсудить все, что можно, вплоть до последнего матча Манчестер Юнайтед. Слезы постепенно уходят, оставляя приятное ощущение полноты души. Я люблю своих родителей больше всего на этом свете, и никто не сможет отнять это. Никогда. Поговорив, я хочу посмотреть непрочитанные сообщения, но Гарри забирает у меня телефон. Однако сегодня уже ничто не сможет испортить мое настроение. Родители счастливы, значит, счастлива я. И в данный момент это не обсуждается. - Спасибо, - робкий шепот незаметно распространяется по комнате, но тот, кому он адресован все прекрасно услышал. - Можешь ведь и не быть такой стервой, когда надо, - он встает с кровати, кладет мой телефон в карман и оставляет меня одну в комнате. Неужели я чем-то обидела его?