Audio:
вот вам любимые песни
Do I wanna know? - Arctic Mokeys
What now - Rihanna
обожаю The clouds in Camarillo - Brazzaville
My life - JJ
Special Death - Mirah
Вы устанавливаете для себя правила поведения, кропотливо разрабатываете модели своих убогих социальных систем, но вы не систематизируете самих себя. В какой-то момент вы можете проявить поразительную глупость, а в следующую секунду блеснуть гениальным умом. И самый страшный ваш порок, самое ужасное - это молчаливая, прочно въевшаяся в вас вера в судьбу. Не в чью-нибудь судьбу, а именно в вашу. Клиффорд Саймак "Почти как люди".
- Эшли, мистер Стайлс хочет видеть тебя за ужином, - в комнате раздается приглушенный голос миссис Хорвей. Видеть меня? За ужином? Что ему нужно? Зачем? Я не хочу смотреть в его глаза, особенно после того, что натворила. Мне нужно разобраться в себе. - Миссис Хорвей, я не хочу есть, спасибо. Я боюсь. Боюсь снова ощутить на себе обвиняющий взгляд, боюсь почувствовать себя виноватой, когда во всем виноват только он, боюсь сдаться. Снова сидеть напротив него? Ужинать вместе? Он ведь был так зол... - Так и передать? - женщина удивленно смотрит на меня, будто заранее зная, что это плохая идея. - Скажите, пожалуйста, что я не голодна, - не могу сосредоточиться. Что со мной происходит? - Но мистер Стайлс сегодня не в лучшем расположении духа. Может, ты хотя бы спустишься и посидишь вместе с ним? - домработница заходит внутрь и прикрывает дверь за собой, опасаясь, что ее услышат. Она боится его гнева, боится, что он сорвется. Я тоже боюсь. - Миссис Хорвей, - я встревоженно, готовясь к собственным словам, приподнимаюсь на кровати и устремляю свой потерянный взгляд на женщину, - вы же все уже поняли. Я - не его сестра, мне трудно находиться здесь. Я не знаю, чего он хочет. Мне страшно, - делаю глубокий вдох, пытаясь побороть накатившие слезы, и закрываю глаза. Мне не хватит сил быть здесь дальше. Я больше не могу. - Эшли, - женщина взволнованно подходит ко мне и садится рядом на кровати. Она молчит, устремив свой безжизненный взгляд в одну точку, будто собирая все мысли воедино. Ей меня не понять. - Я... Да, я давно узнала. Но я не могу ничего сделать, милая, прости меня. У меня двое детей заканчивают школу, мне никак нельзя потерять эту работу, - женщина берет меня за руку и крепко сжимает. Я ее понимаю и не могу осуждать за бездействие. Она здесь совсем не причем. - Да ниче... - Пожалуйста, дорогая, - не дав договорить, миссис Хорвей всхлипывает, и это приводит меня в чувство. Она плачет, что-то случилось, - я не могу спуститься с такими словами. Он разбил журнальный столик и вазу в бильярдной в подвале. Он не в себе, швырял вещи, оторвал занавеску и минут сорок избивал грушу в спортзале. Совсем недавно успокоился. Я... Я просто, просто боюсь появляться у него на глазах с такими словами, - она до жути напугана, как когда-то была напугана я. - Миссис Хорвей, но... Но я так же боюсь его, как и вы. Вы же оставите нас одних, неизвестно, что он со мной сделает, - особенно после того, что я проводила слишком много времени с Зейном. Мои руки дрожат от страха, от усталости и изнеможения. Я сойду здесь с ума. Сердце пропускает удар, когда входная дверь открывается, и на пороге появляется причина нашей беседы. Домработница резко вскакивает с кровати и делает пару шагов назад, как же он ее запугал... Я тоже встаю на ноги и пытаюсь предугадать, что сейчас будет. Он раздражен, сильно недоволен моим поведением, проломил стену совсем недавно. Лучше не шевелиться. - О чем беседовали? - Гарри делает шаг внутрь, его волосы до сих пор торчат в разные стороны, белая майка уже чем-то испачкана, выражение лица каменное. - Я... Я уже спускаюсь, - я успокаивающим взглядом смотрю на испуганную домработницу и уверенно шагаю к двери, опустив голову вниз. - Неужели сложно делать все так, как я прошу? - на лестнице раздается раздраженный голос моего похитителя. Я молчу, потому что нечего ответить. Вроде не сложно, но тяжело жить затворницей. Особенно, когда тебе указывают, что делать. Мы спускаемся на первый этаж и молча проходим на кухню. Миссис Хорвей растерянно плетется за нами, но не заходит внутрь, лишь смотрит, все ли на месте, после чего разворачивается и скрывается из виду. Отлично, я ужинаю со своим похитителем чуть ли не при свечах. Ладно, "при свечах" - это громко сказано. На стеклянном темном столе стоит две тарелки с запеченной рыбой и рисом, никаких свечей, даже бокалов нет. Значит, не все так ужасно, как я думала. - Сложно, - слово само срывается с моих губ. Все вокруг меня последнее время так сложно. - Что? - мой мучитель разворачивается и устремляет свой на удивление спокойный взгляд в мои измученные глаза. Как же быстро меняется его настроение. Пять минут назад дикая дрожь пробегала по моему телу лишь только от раздраженного взгляда, когда сейчас он выглядит таким уставшим, умиротворенным, добрым... - Сложно делать все так, как ты просишь, - необузданная злость медленно закипает во мне. Почему я должна терпеть все эти выходки?! Почему нельзя оставить меня в покое?! Сколько можно держать меня здесь?! - Чем... - Да ты не сможешь понять! - еще немного, и я сорвусь на крик. Не знаю, что со мной. Не могу больше это терпеть. Пусть он меня сейчас до смерти изобьет, но я попыталась. - Потому что не тебя заперли в четырех стенах! Не тебя лишили всего: общения, друзей, образования - нормальной человеческой жизни! Не ты целыми днями скитаешься из угла в угол, не зная чем себя занять! Как ты можешь так со мной поступать?! Что я сделала в этой жизни не так?! - крик, перемешанный со слезами, гулким эхо раздается по темным коридорам дома, заполняя собой все пространство вокруг. У меня нет больше сил. Это была последняя попытка. - Прекрати, - на его лице отражается разрушенное спокойствие, сквозь руины которого проступают лучи ярости. Но мне уже нечего терять. Отступать некуда, все равно зачтется. - Что прекратить?! Говорить прекратить?! Ты уверен, что этого хочешь?! - Гарри делает шаг вперед, отчего мы теперь стоим невероятно близко друг другу. Его взгляд тяжелый, задумчивый, но спокойный и уверенный. Уже не страшно. Надоело бояться. - Или, может, жить прекратить?! Так я давно уже не живу! Это не моя жизнь! Ты украл все, что у меня было! Я слышу как он делает размеренные вдохи и выдохи, чувствую дыхание на своей коже, все то, отчего раньше по телу расходилась дрожь. Но сейчас чувства совсем другие. Я устала бояться. - Зачем тебе все это нужно?! Тебе нравится мучить меня?! Нравится смотреть, как моя жизнь рушится?! - я кричу, я плачу - он молчит. Почему он молчит?! Неужели нечего сказать? Почему до сих пор не ударил? Он ведь хочет этого, ему ведь нравится смотреть, как я страдаю. Ну, почему? Он ведь бывает хорошим. Умеет нормально разговаривать, не злится, никого не пугает и не бьет. Он умеет смеяться. Он смеется после всего того, что с ним произошло. Почему же все это скрывается за стеной злости и ненависти к окружающему миру? Зачем было строить эту стену? - Почему ты молчишь?! Почему не бьешь меня?! Почему... И я вновь на грани, на краю ужасной, темной, пугающей пропасти. Потому что он обнимает меня. Крепко, сильно прижимает к себе, не давая возможности сделать вдох. Порой, чтобы спасти кого-то, нужно просто его обнять. - Отпусти! Что ты делаешь?! - в дело идут кулаки, и я без расчета стучу в его грудь. Но все тщетно, хватка только усиливается, воздуха все меньше. Эти объятия не для меня. Он не понимает, что делает. - Отпусти меня сейчас же! - я изо всех сил пытаюсь вырваться: упираюсь руками, пробую сделать шаг назад. Но такое чувство, что я повисла в воздухе, как маленький ребенок, и мои слабенькие ручки ничего не значат в этой неравной борьбе. - Тихо, прекрати, - настойчивый спокойный голос раздается совсем рядом. И все мои движения теряются, когда он охватывает меня с такой силой, что возможности шевелиться больше нет. Мне больно. - Хватит. Успокойся, - он переходит на шепот, и мне приходится сдаться, резко выдохнув и опустив руки. Он снова победил. С ним бесполезно бороться. - Мне больно, - в отчаянном спокойствии произношу я. Несколько минут назад и не чувствовала, как ноет мое плечо. Гарри ослабляет хватку, и, наконец, я могу вдохнуть воздух. Но что дальше? Мы стоим так уже минут десять. Я слышу, как ровно бьется его сердце, чувствую каждый вдох и выдох, но мои руки все так же прижаты к груди, я не стану его обнимать. - Зачем я тебе? - мой, кажется, оглушающий шепот раздается в затаившейся тишине. Он делает глубокий вздох и опускает сцепленные руки ниже, на талию, совсем ослабляя хватку. Гарри больше меня не держит. Но я не хочу двигаться. - Осталось немного. Все скоро закончится, - он шепчет те слова, от которых все внутри переворачивается и замирает. Кажется, что все это сон. Что сейчас прозвенит будильник, послышится громкий голос Ханны из кухни, я встану и пойду чистить зубы, после чего мы с ней будем вместе смеяться за завтраком. - Миссис Хорвей! - неожиданный возглас Гарри заставляет меня вздрогнуть, и его руки вновь напрягаются. - Миссис Хорвей, выходите, я слышал как вы подошли. Разогрейте нам ужин. И действительно в дверях появляется еще более испуганная домработница. Я и подумать не могла, что она станет подслушивать, что она не спрячется в своей комнате от гнева Гарри. Миссис Хорвей осторожно шагает ближе к нам, не отрывая взгляда от на удивление спокойного парня, берет тарелки и направляется к микроволновке. Как же надо было напугать бедную женщину, что у нее так сильно руки дрожат? Или это она такая впечатлительная? Я неуверенно делаю маленький шаг назад, и меня больше никто не трогает. Он спокойно опускает руки, но все так же стоит передо мной. Я боюсь поднять голову, боюсь посмотреть в его глаза, боюсь увидеть в них что-то, чего видеть не должна. "Все скоро закончится". Мы так и стоим друг напротив друга, пока микроволновка не издает противный писк. Гарри оборачивается, и я, пользуясь случаем, сажусь за стол, ожидая, когда миссис Хорвей поставит передо мной тарелку с ужином. Я ужинаю со своим похитителем. Женщина судорожно ставит тарелки на стеклянный стол и в одно мгновение испаряется. Что же она такое увидела, что так боится? Не думаю, что он бил ее или обзывал. Надо зайти к ней перед сном. Гарри садится напротив меня, и мы молча принимаемся ужинать. Я не могу посмотреть на него, поэтому сижу, опустив голову, и ковыряюсь в своей тарелке. Мне совсем не хочется есть. Спустя некоторое время, тарелка все-таки наполовину опустошается, но внутри комнаты все еще царит тишина. Он сказал, что скоро все закончится. Значит, скоро я проснусь в собственной кровати, попробую восстановиться в университете и позвоню маме с просьбой приехать на выпускной. Но... Ханна. Я не смогу жить с ней вместе. Думаю, у нее уже новая соседка. Наверное, придется снять комнату в общежитии, на большее у меня просто не хватит денег. Ну, ничего, осталось совсем чуть-чуть доучиться, если все получится, и я снова буду кататься на волнах и загорать на берегу любимого Майами. Неужели я так и не узнаю, зачем он держал меня здесь все это время? Нужно ли мне обращаться в полицию? Возможно, я смогу спасти других его будущих жертв? Или лучше подумать о себе и не лезть больше в его дела? Почему он крушил все вокруг пару часов назад, а сейчас так спокоен? Почему не кричал на меня в ответ, когда это делала я? Изменился, стал сдержаннее, добрее? - Мне нужно, чтобы ты рассказала, зачем ходила к Зейну, - вопрос застает меня врасплох. Его голос, он такой спокойный, уверенный, но чем-то настороженный. Неужели он думает, что мы делали что-то большее, чем общались? - Мы разговаривали, - я все еще не могу набраться сил, чтобы взглянуть в его глаза. - О чем? - его тон слишком серьезен для такого смешного вопроса. Неужели он думает, что его лучший друг обманул его? - Мне просто было скучно одной, ему тоже, - глупость его допроса заставляет меня поднять голову и посмотреть на него. Он выглядит уставшим, замученным... И знакомым? Мне вовсе не кажется, что я сижу за одним столом с чужим человеком. С человеком, который мне неприятен или которого я избегаю, как это должно быть. - Не могу пересказать все дословно, прости, - мои слова звучат уверенно, даже с некой издевкой, потому что глупо думать, что у нас с Зейном было что-то большее, чем общение. К тому же, зачем спрашивать, если он упоминал про камеры? На них же все видно. Ах, черт, я обнимала его лучшего друга. - Мне не... - Неужели ты думаешь, что у меня с ним что-то было? - собственная наглость поражает меня. Как вообще я осмелилась, мало того, что перебить его, так еще и такой вопрос задать? Гарри резко встает со стула, что меня немного пугает, но он, увидев мою реакцию, лишь смеется, и берет из верхнего шкафчика два бокала. После чего наклоняется и достает бутылку красного вина, которая, спустя пару мгновений, звенит вместе с бокалами на столе. - Я... Я не буду, - вино с ним за ужином? Да он что, смеется надо мной? - Успокойся, я тебе много не налью, - парень открывает бутылку, и я с восхищением наблюдаю за его рельефными руками, которые сейчас ничего не скрывает. Сколько же у него татуировок. Из-под майки просвечивается еще несколько на животе, на груди. Я их, кажется, уже видела, но не помню, как они выглядят. Алого цвета вино с характерным звуком наполняет мой бокал до середины, и Гарри усаживается напротив, устремляя на меня свой таинственно манящий взгляд. Как все быстро меняется. Мне трудно переносить такие резкие смены погоды внутри этого дома. Не успеваю приспосабливаться, не успеваю понять. - Но... - Тсс... - кучерявый парень прерывает меня, беря бокал в руки и протягивая мне мой, - просто выпей, - с ним невозможно спорить, особенно, когда у него хорошее настроение. Но хорошее ли оно сейчас? Я настороженно беру бокал из его рук и подношу его к губам, делая маленький глоток. - Ведь можешь быть послушной девочкой, когда захочешь, - Гарри отпивает вино из своего бокала и ставит его на стол, облокачиваясь на локти. В ответ на свое замечание он получает лишь мой самодовольный взгляд и легкий смешок. Конечно, я могу быть послушной, когда мне это нужно. - Ты странная, - эту фразу я слышу уже третий раз из его уст. - То же самое могу сказать о тебе. Пару часов назад ты был в ярости, а сейчас пьешь вино с той, которая была этому причиной. В ответ парень передо мной лишь усмехается и самодовольно улыбается. Ровно так же, как это делаю я. - Чем ты так запугал миссис Хорвей? - В смысле? - У нее руки тряслись, когда она тарелки на стол ставила, - в мыслях мелькают слова испуганной женщины на втором этаже. Она так отчаянно умоляла меня спуститься. - Не знаю. Тебе понравились книги? - в его глазах загорается огонек, и, вроде, не стоит подтверждать, что он и здесь победил, но и тушить этот огонек тоже не хочется. Он ведь может быть счастливым, зачем так глупо портить свою жизнь? - Да... Он улыбается. - Зачем ты делаешь это все? Я ведь заложница? - Пойдем, - Гарри встает из-за стола и протягивает мне руку. - Куда? - Сейчас увидишь. Вставай, пойдем, - он похож на маленького ребенка, который жаждет показать мне свою новую игрушку. Изумрудные глаза сверкают... Я поднимаюсь на ноги, отказавшись от протянутой руки, и мы выходим из кухни. Черт. Кругом темно, и он, похоже, не собирается включать свет. Мне страшно. - Подожди, включи свет, - я не могу идти дальше, потому что глаза еще не привыкли к темноте, от которой уже мурашки по коже. С тяжелым вздохом Гарри находит в темноте мое запястье и тянет за собой, все происходит так быстро. Кухня, гостиная, лестница, стеклянная дверь. Неожиданно на мои плечи ложится огромная куртка, и знакомый аромат заполняет легкие - та самая его куртка. Мы выходим на улицу, на крыльцо, и только ступив на холодное дерево, я осознаю, что стою в одних носках. Но парень больше не двигается вперед, значит дальше крыльца мы не пойдем, а тут и в носках нормально. Только зачем мы вышли? Немного подумав, Гарри поворачивает налево и, спустя несколько минут ходьбы босиком по холодному дереву, парень осторожно усаживает меня на широкий диван с белыми подушками и садится рядом. Я не помню этого места и не совсем понимаю, где конкретно мы находимся. В каком-то дальнем углу дома, скрытом от посторонних глаз. Я сижу, не двигаясь, в полной прострации, не осознавая, что происходит. Ветер легонько щекочет мою шею, мурашки медленно покрывают все тело. На улице прохладно. Он молчит. Я молчу. Мне нравится здесь. Ночь в лесу таинственная, манящая и одновременно пугающая. Темнота обволакивает каждое деревце, каждый кустик, будто скрывая их от посторонних глаз, защищая, пока они спят. Тишина. Ни шороха, ни единого звука. Гарри тоже сидит молча, не двигается, и я даже боюсь повернуться, посмотреть на него, боюсь нарушить его мысли. Мне нравится так сидеть здесь, без слов, собирая свои мысли, свои чувства. Сегодня безумно красивое небо, все усыпано звездами, все сверкает. Только я немного замерзла. - Мне холодно, - не хочу уходить отсюда, но заболеть тоже не лучший вариант. Все, что происходит сейчас, кажется нереальной сказкой. Он слишком хороший... Гарри наклоняется и достает из-под дивана темного цвета плед. Он раскрывает его и слишком аккуратно для злобного похитителя кладет на мои колени. Сказка. Я поднимаю замерзшие ноги на диван и накрываю их пледом в надежде, что это поможет, потому что не хочу уходить отсюда. Он и так редко выводит меня на улицу. А сейчас, когда здесь так приятно пахнет, когда вокруг такая умиротворенная атмосфера, когда он хороший - это преступление - закрыться в тех четырех стенах. Интересно, о чем он думает? В голове вновь мелькает его история, его тихий ровный голос. Он сильный. Я бы хотела ему помочь, я бы стала его другом. Если бы не тот факт, что он меня украл. Я уже все простила: все синяки, все ужасные слова, вывихнутую руку, слезы. Все. Ровно после того, как он вышел сегодня из комнаты, оставив после себя огромную дыру в стене и мои растерянные мысли. Ему нужна чья-то поддержка. - Ты можешь лечь, - спустя продолжительное время молчания, Гарри прерывает застоявшуюся тишину. Лечь? Это было "можешь лечь" или "я хочу, чтобы ты легла", или "ты должна лечь"? Я чувствую на себе его взгляд и не совсем уверенно наклоняюсь. Наклоняюсь, чтобы лечь на его плечо, и укрываюсь курткой, что он накинул мне на плечи при выходе. Мне не трудно быть хорошей, когда он хороший. - Вообще-то, я думал, что ты возьмешь себе подушку и ляжешь на тот край дивана, - Гарри усмехается и усаживается поудобнее. Оу, ну, так гораздо проще. Но мое желание подняться и лечь так, как он сказал, преграждает его рука. - Все уже. Лежи, как легла, - и снова смешки, я чувствую, как вибрирует его грудь, чувствую, что он улыбается. Мне нравится, когда он улыбается. - Но я могу передвинуться, мне не сложно, - мои возражения отвергаются легким жестом его руки, которая ложится на мою талию поверх куртки. - Почему ты больше не бегаешь от меня? Я думал, что до скончания века будешь меня ненавидеть, - все, что он произносит, отдается эхом в моей голове. Картина так размыта. Все так сложно. - Ты не тот, за кого себя выдаешь, - это самые лучшие слова. Это правда. Но в ответ лишь тяжелый вздох и молчание. Значит, действительно правда? - Никогда бы не подумал, что вот так буду с тобой здесь сидеть. У тебя, случаем, нет пистолета в кармане? Не застрелишь, когда потеряю бдительность? - эти слова заставляют меня усмехнуться. Впервые за сегодняшний день. Недавно он проломил дыру в стене, я кричала, плакала, била его. А сейчас? Разве так бывает? - Нет, - пусть хихикаю, но точно знаю, что не смогла бы убить его, каким бы он ни был. Потому что ему уже дали второй шанс, который я не в праве отобрать. Это его вторая попытка жить, которую он безрассудно теряет. - Ну, смотри, - он снова шевелится, пытаясь устроиться поудобнее. - Тебе же неудобно, давай я лягу, как ты предполагал, - я приподнимаю голову, чтобы посмотреть на него, но он лишь качает головой. - Тебе нравится группа The Fray? - вопрос застает меня врасплох. К чему он это спрашивает? - Откуда ты знаешь? - он снова угадал, или у меня на лбу написано? - Мне приснилось, как ты подпеваешь их песням у себя в комнате, - я чувствую, как он улыбается, и мурашки проскальзывают вдоль спины к пояснице. Он шутит или следил за мной? - Да расслабься, на звонке у тебя стоит их песня, - версия, что все это сон, еще больше подтверждается, когда Гарри достает из кармана мой телефон. Я не могу описать словами собственные чувства. Зачем он все это делает? - Я вытащил сим-карту, так что можешь не пробовать звонить кому-либо, - и я невольно заглядываю в изумрудные глаза, в которых отражается огонек, и пляшут чертики. Он заставляет меня улыбнуться. - В чем подвох? - не может быть все так хорошо. - Ни в чем. Просто подумал, что ты захочешь послушать музыку или поиграть, ну, или что ты там еще в телефоне делаешь, - парень протягивает мне ту вещь, с которой я давно уже простилась. - Положи его, пожалуйста, к себе пока что. Мне он в кармане мешаться будет, - Гарри удивленно заглядывает в мои сейчас особенно темные глаза и убирает девайс обратно в карман. И между нами снова повисает молчание. Но все так хорошо, как в самом реалистичном сне, и я боюсь проснуться и ощутить жестокую реальность. Меня не оставляют мысли о том, что девушки бы что угодно за такие моменты с ним отдали. Интересно, каких он предпочитает? Блондинок, брюнеток? Низких, высоких? Хотела бы посмотреть на его реальную девушку. Была ведь, наверное, хоть одна. Темнота вокруг медленно сгущается, накрывая нас своей пеленой неведения и потерянности, потерянности во времени. Такого ведь больше никогда не случится. - Извини меня, - мурашки вновь покрывают мою спину, скапливаясь у поясницы, заставляя вздрогнуть, - что кричал. Просто столько всего сразу навалилось. Я молчу. А что здесь ответить? В голове крутятся мысли, не давая покоя ни на секунду. Хочу выбросить все из головы, забыть все неприятные моменты, ощущения, всю боль, все плохое. И дрожь вновь пробивает мое тело, когда его холодная рука касается моей талии под курткой. Я только расслабилась, только перестала думать о том, как все это неправильно. - Что ты делаешь?! - с наигранным возмущением и не наигранным недовольством спрашиваю я. - Рука замерзла, - Гарри смеется, и мне трудно сдержать собственный смех. Все слишком неожиданно, я не умею контролировать эмоции. - Да расслабься, чего ты? - ага, расслабишься тут. Я только согрелась. - Расслабься, говорю, - он щекочет меня, и все тело резко теряет силу, - так-то лучше... - Нечестно! - мой звонкий возглас разлетается гулким эхом по саду. - Тссс...***
Осознание реальности приходит ко мне только тогда, когда чувствую, что меня несут. Я уснула. Черт. Уснула у него на плече. Гарри осторожно открывает дверь в комнату и заносит меня не в гостевую спальню, а в свою собственную. Кровать идеально заправлена. Зейна нет.