***
У дементоров не было имён как таковых. Друг друга они различали лишь благодаря способности видеть ауры, а в рабочей обстановке (то есть в плащах) даже с трудом различали пол соседа по строю (вопреки расхожему среди большинства волшебников мнению, дементоры размножались ещё и половым путём, правда, гораздо реже). В этом пункте он не отличался от сородичей. Но у этого дементора, в лучших традициях мотивационных фильмов, родом из Голливуда, была мечта. Вернее, две: научиться пользоваться волшебной палочкой, и найти с магами общий язык. Что характерно, его шугались не только сородичи, но и многие маги. Его это обижало, но он надеялся на то, что хотя бы заключённые согласятся передать ему часть опыта. Заключённые, однако, от него шарахались, хотя он даже пытался кормить их (с людьми было очень сложно понять, что они могут есть, а что не могут). Он не начинал разговор первым, так как по простоте душевной считал, что его действия могут трактоваться только одним способом. В итоге, из-за стечения обстоятельств и глупого поведения многих в тот вечер, в него со всей дури влетело то, что Пунтэро называл «астральной связкой» и рекомендовал делать только в случае очень близких отношений, и только в медицинских целях для более глубокого проникновения в подсознание (обычно подобное использовалось только при лечении сложных маго-психических нарушений). Однако, дурацкие совпадения и общий идиотизм спонтанного эксперимента в конце июля 1993 года, явно благословлённого не только звёздами, но и слетевшим с орбиты спутником, на этом заканчиваться не желали. Гермиона и Август залетели глубоко в психику дементора. Здесь всё было по-другому: во-первых, эти существа не обладали классическим цветовым зрением — изнутри для стороннего наблюдателя, точнее для Августуса и Гермионы, которые были первыми в мире магами, проникнувшими в голову стража Азкабана, это было похоже на комбинацию теплового и магического зрения; во-вторых — в этой же части находились и его мечты. Последнее впечатлило как Пожирателя, так и девочку - сильнее остального. Вид дементора, колдующего палочкой (связка тут же создала образ дементора, колдующего не что-то там, а Патронус) был слишком колоритным. Долохов, Лестрейндж и несчастный, почти протрезвевший, Снейп образ оценили. Белла даже перестала дальше лезть в мозги к Долохову, который уже ничему не удивлялся, а только молча пытался понять - с чего у него начались столь красочные галлюцинации.***
Олимпиада была ведьмой магглорождённой, весёлой и склонной к авантюрам — даром что дочь милиционера, - только с помощью чуда и сферической в вакууме чьей-то матери попала в Колдовстворец. Вообще, до распада СССР, Колдовстворец, как и немало изолированных магических поcелений в Сибири, был для советских магов закрыт — сколько бы они не старались туда попасть, маги-монархисты хорошо хранили свои тайны и много контактировали с иностранными специалистами, что тоже было не на руку большевикам. Ситуация медленно и со скрипом стала меняться в конце 1980-х, когда многие уже понимали, что империя долго не протянет и потому искали пути сотрудничества с теми волшебниками. Конечно, они особо не жаловали пришельцев, особенно магглорождённых, но длительная изоляция уже начала сказываться на здоровье нового поколения магов. Они были вынуждены пойти на уступки и разрешить некоторым магам из СССР поступать к ним в школу. Олимпиаде повезло быть среди них, что во многом определило её дальнейшую судьбу. Также в Колдовстворце, в отличие от того же Хогвартса, исторически практиковали учёбу по обмену со многими странами. Так в эту школу попал в том числе Себаштьян Баселар Антунеш (1), студент по обмену из Бразильской магической школы Кастелобрушу. Студент этот стал одним из главных заводил в русской школе, но хулиганил, что характерно, весьма осторожно и без вредных последствий для жертв. Помимо этого он умел располагать к себе людей и легко относился ко всему, из-за чего магглорождённые и все мелкие его любили, а остальные просто терпели. Олимпиада легко вписалась в его компанию, а присущая большинству магглорождённых изобретательность помогала воплощать всё более безумные планы в жизнь. Однако, идея попробовать технику астральных путешествий на практике, как и гениальная идея залезть в голову директору Дурмштранга, принадлежала не им, а их общему товарищу Саше Томашевскому, который из-за странностей своих родителей попеременно учился то в Европе, то в России. Директора своей второй школы он вполне заслуженно не любил, почему и хотел попытаться подгадить. План был прост: проникнуть вдвоём к Каркарову в голову, чуть-чуть там пошуровать: например, вызвать один кошмар, и спокойно вернуться к себе в тела. Олимпиада эту идею не особо поддерживала, но план был слишком заманчивым, чтобы отступать. И парни явно бы её не поняли. Именно поэтому они сидели на полу в спальне Саши и готовились провести самый странный ритуал в их недолгой магической практике. Конечно, книга была написана, что называется, «для чайников», но в исполнении не была такой уж простой. — Вы точно уверены, что это безопасно? — она ещё раз перечитала строчки про технику безопасности. — Мы вполне можем нарваться на политический скандал, а я терять место в школе не хочу. — Не бойся. Да и выяснять нам ничего не надо, просто залезьте через меня к нему в голову. Поверьте, для этого Козлокарова даже простого проникновения будет достаточно, чтобы подгадить, а с его уровнем паранойи он, как минимум, неделю будет с зачарованным топором под подушкой спать. Я вас двоих подстрахую. Если что — оправдаемся научным интересом и что вас к нему случайно занесло. Тем более, что такое описывает даже автор. Концентрироваться на Саньке было просто — он сидел перед ними и нагло жевал жвачку. Не потеряться в его голове было сложнее — всё было вперемешку, слух соседствовал с запахами, а память была везде. — Олимпиада? — её слегка дёрнул на себя Себа. — Вот его образ. — Каркаров действительно не был Директором Года уже даже по внешним параметрам. Тощий, с жидкой козлиной бородкой и противным цепким взглядом, он вызывал неприязнь сразу. Проникать в него было легко. Удирать (а вернее, вылетать из-за сразу активированной сильной защиты, да ещё и в неизвестном направлении) было неприятно. Олимпиада во время «сбегания» попыталась загородить память от влияния чужеродной магии. Первым, что она вспомнила, был алгоритм копирования и обмена памятью, который она из чисто практического интереса вызубрила на будущий год. Магия, попавшая в алгоритм, активировала его, вызвав хаотический обмен большими объёмами информации между улетавшей, хрен пойми куда, Олимпиадой и выброшенным в направлении своего тела Себаштьяном. Потом было, видимо, чьё-то медитирующее тело, после чего её, словно в воронку, засосало в тело темномагического существа, где уже были двое астральных путешественников-магов. Она влетела где-то между их сознаниями, а ещё один чисто инстинктивный магический удар (судя по всему, постарался хозяин тела), активировал алгоритм копирования уже на полную мощь, вызвав обмен большими модулями памяти между всей четвёркой и цепную реакцию по копированию-обмену памятью между всеми, через кого они прошли. Гермиона, оказавшись под напором новых воспоминаний, пискнула и тоже активировала алгоритм копирования, который так и вертелся у неё в сознании, вызвав ещё одну цепную реакцию, уже просто между всеми в рандомных направлениях.***
Часть английских магов (в особенности досталось Пожирателям, чья связь через Метку и так соединяла их слишком близко) и целостность их личностей оказались в огромной опасности перед мощью первой в истории мировой магии мнемо-маго-DDoS атакой. Процесс хаотического копирования и передачи всего подряд всем, кто быстро вспоминался, было уже не остановить. Работал этот обмен памятью вроде как по принципу стоячих волн, только с учётом особенностей психики, в целом, и человеческой памяти, в частности. Ну, или того, как себе это представляют когнитивные психологи, только с прикрученной магией. Чётко сформированного блока воспоминаний, распространяемого всем подвернувшимся и просто случайным, но колоритным мимокрокодилам (и даже случайно встреченным дохрена лет назад отшельникам, уехавшим в глухие леса Новой Зеландии), не было. Это, впрочем, с лихвой компенсировалось тем, что в них попадало всякое, а потому некоторые скелеты в шкафу за несколько часов стали достоянием если не всей МагАнглии, то точно большей её части. Если же говорить по порядку, картина вырисовывалась абсолютно в стиле «Монти Пайтона» или фильма «Аэроплан!». При этом следует заметить, что время было совсем не позднее — около семи часов вечера, когда многие или возвращались с работы, или гуляли, или ужинали. Сильнее всего хаотическое копирование, конечно же, ударило по Гермионе, Августусу, Олимпиаде и дементору, у которого в числе прочего были скопированы элементы памяти тех, кого он когда-то высасывал по решению суда. Высвободившаяся магия раскидала незадачливых магов по их телам. Вторыми под удар попали Долохов (потому что, фактически, медитировал, а потому принял на себя всю полноту удара), Белла, Снейп и остальные Пожиратели по мере удаления, как от Ближнего Круга, так и по тем, о ком они сильнее всего думали. В основном, правда, это были поймавшие их авроры или оставшиеся на воле друзья и родственники. Всё это, из-за иерархической структуры ордена, в итоге ударило по Волдеморту и всем его крестражам множественными потоками информации, что едва не аннигилировало большую их часть. Параллельно с этим, волна памяти дошла до Уизли и Гарри Поттера и прошлась асфальтовым катком по Альбусу Дамблдору целых несколько раз. Частично вернулась обратно (Уизли, получив многие пикантные и даже хардкорно-эротические воспоминания с Дамблдором и Гриндевальдом, ненадолго впали в кататонический ступор, а Рон даже отвлёкся от любимых пирожков с капустой и крепко задумался о личности директора), а частично ушла в сторону Скиттер. Гарри впервые познакомился с окончательно офигевшим от всего происходящего крестражем в своей голове (и дополнительно обменялся с ним кучей информации от детских кошмаров до громкости храпа соседей по спальне в Хогвартсе). Образы, созданные воображением Гермионы на основе дурацких фразочек Беллатрисы и мечтаний дементора, тоже стали достоянием многих. Луна Лавгуд, которую атака застигла во время ужина, молча оставила недоеденные «Супер-сладкие хлопья от дяди Фила» со вкусом бекона (2), быстро набросала этюды для картинок, которые, если она сейчас доест ужин, попадут в ближайший выпуск «Придиры» вместе с заметкой о нашествии мнемо-отражателей. «Они, наверное, похожи на простуду и сон одновременно,» — подумала девочка, обозначая штрихами контуры фигур.***
Кстати, после панической атаки и получении новых знаний, Каркаров всё же не только достал из шкафа зачарованный топор, но и столкнулся с сильной магической бессонницей вкупе с полученной памятью. Так что в тот вечер у кого-то планы были воплощены в жизнь удачно.